Младший: Записки Карвера

На следующую ночь мне приснился удивительный сон. …Я шел темным, длинным коридором. Звук моих шагов полностью заглушала пыль, покрывающая пол таким толстым слоем, что казалось, она копилась здесь от сотворения мира. Над головой нависала тьма, лишь ниспадающие занавеси ветхой паутины да душная неподвижность воздуха говорили, что где-то там все-таки есть потолок. Пылинки, застывшие в воздухе, испускали тусклый свет, и, путаясь в неверных тенях, я не мог уследить за расстоянием между стенами. Оно все время менялось — я то шел, почти цепляясь за камень плечами, то терялся в раздавшемся вширь пространстве, превращающем коридор в зал. Но главным, что притягивало взгляд в этом странном месте, были двери: великое множество дверей. Они шли рядами по обеим сторонам — разной формы, цвета и размера: деревянные, стальные, каменные. Двери-калитки и двери-порталы. Золоченые, сияющие причудливой резьбой, прищуренные частыми решетками, изъеденные ржавчиной. Какие-то были заперты, какие-то — приоткрыты, некоторые — крепко заколочены толстыми досками крест-накрест или заложены кирпичами. Иные казались смутным контуром, лишь обозначенным на шероховатом камне стены. Я подходил к каждой и прислушивался, пытаясь понять — что за ней. Чаще всего до меня доносился шум боя, крики, стоны и проклятия… Я искал одну-единственную дверь, за которой… Я не знал, что найду за ней, но был уверен, когда увижу ее — сразу узнаю. И действительно: сердце громко бухнуло, когда я ее увидел. Она была неприметна, как одна из дверей канцелярии в крепости наместника. Посеревшая от времени, но добротная и крепкая, с отполированной прикосновениями медной ручкой в виде птичьей лапы. Но за ней чувствовалось нечто… правильное. Я приложил к ней ухо. — Ты спятила, ты точно спятила, дурья твоя голова! — со злым изумлением говорил незнакомый мужской голос с сильным антиванским акцентом. — Аришок тебя с потрохами сожрет! Или Кастильон ершик для гальюна сделает! — Заткнись, — а вот этот грудной голос был мне хорошо знаком. В нем тоже была злость, и в то же время — азарт. — С этими сукиными детьми я уж как-нибудь разберусь! И не таким нос утирала! Ну, не могу я с вами бежать, понимаешь? Чем я тогда буду лучше Кастильона?! Нельзя, чтобы из-за меня спалили целый город! — Стой, дура! Тебе что — благородство мочой в башку ударило? Тебя же убьют! И подружка твоя не спасет… Неужто ты думаешь, что она из-за тебя станет драться с кунари?! В ответ — фырканье и удаляющийся стук подкованных каблуков… Я взялся за холодную ручку, медленно ее повернул и толкнул дверь. Она поддалась так легко, как будто только и ждала моего прикосновения. Я заглянул и… с криком проснулся. Жуткая мешанина бесплотных движущихся, скользящих, проходящих друг в друга форм, теней, цветовых пятен и звуков не воспринималась мозгом. Она была напрочь ему чужда. Может быть, именно так выглядит неоформившееся будущее? Я сел, потер виски, стараясь разогнать туман в голове. Сердце стучало, как молотом по наковальне, а во рту было сухо, как в пустыне Западного предела. Постепенно ужас меня отпустил, и я задумался. Видение — а я считал, что это все-таки было видение — оказалось предельно конкретным. Изабела и ее неприязнь к кунари. То, что у нее были серьезные причины их избегать, мы поняли уже давно. Но что, если эти причины еще серьезнее? Если уж рогачи готовы начать из-за нее войну… Ее отказ от бегства и надежды на Мариан говорили о том, что она полезет в самую гущу событий. Аришок уважает сестру и считает Изабелу ее человеком. А значит — потребует ее выдачи. Мариан, конечно же, откажется, и это спровоцирует дуэль сестры и военного вождя. Это если я хоть немного понимаю кунари… Я вновь почувствовал раздражение: из-за умственного усилия дико разболелась голова, но полученное знание оказалось бесполезным. Даже если это был обычный сон, я по-прежнему могу просто предложить Мариан вызвать Аришока на бой. И она, уверен, согласится. Леди Эдукан была права, ради спасения людей моя сумасшедшая сестрица пойдет и не на такое. Но главный вопрос так и остался без ответа — как ее обезопасить? Сестра будет полностью беззащитна — жезл управления перекрывает связь с Тенью, и она не сможет колдовать. А уговаривать ее применять магию крови я не стану. Слишком хорошо я знаю Мариан: даже если она согласится использовать то, что презирает всей душой, это ее сломает. Я не могу с ней так поступить. Но ведь должен же быть выход! Однако порождать новые идеи получалось плохо — лириумная лихорадка принялась терзать с прежней настойчивостью, мешая сосредоточиться. Тогда я попытался представить, как бы сам провел бой с этим монстром. Аришок гораздо сильнее и опытнее меня, и это огромный минус. Но зато — массивнее. И хотя он движется слишком легко для такой махины, его вместе с его чудовищным топором сильнее заносит при замахе. Я бы сделал ставку на скорость и точность: колющие удары против рубящих. И постарался бы бить с фланга. А вот если бы я мог добавить себе еще немного скорости и силы… Мариан они бы точно не помешали. Но это опять возвращает нас к магии крови, которую моя сестра использовать не должна… И тут меня пронзила мысль, которая сначала показалась дикой, а потом подбросила с места — а что, если эту магию использую я?! Отец сказал, что кровь — атрибут рода Финнестриса, а у нас с Мариан она все-таки общая. Что если это возможно — поймать и усилить кровную связь, поделиться с ней своей силой и принять ее боль! Вызвал же я как-то огонь?! Знать бы — как? И кто может меня научить?.. Один из ответов — самый простой и самый страшный — я знал. Как знал, что это — шаг к пропасти… И отверг этот путь. Но верно говорил сестрам отец — если ты смотришь в Тень, то и Тень смотрит в тебя. Потому что даже секундного сомнения хватило, чтобы за него могла уцепиться гостья из-за Завесы… Она пришла следующей же ночью — Желание. Не бесплотным голосом, не лживой личиной: в своем настоящем, соблазнительном и пугающем, облике. Смотрела на меня, паря в ладони над поверхностью зеленоватого островка, улыбалась и молчала. Я сделал к ней шаг и упер острие меча в ее грудь. Но она лишь вздохнула — томно и сладко, как они это умеют. — Ты не хочешь меня убивать, — хрипловатым голосом промурлыкала она. — Я это чувствую. — Я много чего делаю нехотя, — зачем-то ответил я, и тут же обругал себя за это. — Ты мог бы убить меня сразу, но ты ждешь, — язык демоницы скользнул по губам, а рука в обольстительном жесте прошлась от груди до бедра, и я невольно проследил за ней взглядом, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам. — Ты хочешь выслушать, что я скажу. Она снова глубоко и волнующе вздохнула, и кончик моего меча слегка ее оцарапал. Я знал, что капля синей, сверкающей, как сапфир, крови, выступившая на ее голубой коже — не более чем иллюзия. Но когда она медленно ее стерла, а потом облизнула палец, этот незатейливый процесс полностью меня увлек. Палец погрузился в ее рот чуть глубже, чем необходимо, и задержался там чуть дольше. А потом рука совершила новое притягательное путешествие от груди до живота. И я уже с трудом справлялся со своим зачастившим дыханием. Все ее жесты — от легкого наклона головы до взмаха хвоста — были проникнуты огненной чувственностью. Все они были, как приглашение. Как обещание незабываемого наслаждения. Я не мог не смотреть на нее. Меня била дрожь: я стоял слишком близко — всего лишь на расстоянии меча. И чувствовал, что не прочь взглянуть на весь спектакль целиком. И, возможно, даже принять в нем участие… и… Прежде, чем я успел осознать, что делаю, рука глубоко вдавила клинок в тело демоницы. И только после этого я додумал мысль до конца: и погубить не только себя, но и Мариан. Но меч пронзил пустоту, а Желание возникла немного поодаль — целая и невредимая, все с той же призывной улыбкой. — Я знаю все, о чем ты мечтаешь, все, чего ты хочешь… Спасти сестру, мир и маленькую эльфийку. Узнать правду о себе и Командоре, завоевать уважение товарищей и доверие твоей леди. А еще ты хочешь меня… Я пошел на штурм, решив, что больше не повторю своей ошибки. Разговаривать с демоном — что может быть глупее и опаснее? Демоница вновь переместилась на метр от меня, продолжая ворковать: — Ммм, сколько желаний! Огненных, ледяных, кровавых… Они делают тебя — тобой. И они же сводят тебя с ума… Я, переплавляя страсть в ярость, ударил «святой карой» и снова промазал. Злость усилилась: было совершенно непонятно — почему она неуязвима? Но ответ пришел сам собой — это иллюзия, призрачный двойник демона, который прячется где-то поблизости. И я, по-прежнему держа демоницу на расстоянии удара, начал ощупывать пространство, пытаясь найти невидимку. — Я могу тебе помочь, — сладко прошептала она. — И даже ничего не попрошу взамен! В ближайшее время… А потом — всего лишь одну маленькую услугу. Выслушай меня! Тебе это не будет стоить совсем ничего! Я, наконец, почувствовал скрытое колебание магических потоков справа от демона. И сделал осторожный шаг в эту сторону. — Говори, — сказал я отрывисто, чтобы отвлечь ее внимание. Снова направить на нее взгляд было, как добровольно макнуть руку в кипяток. Дыхание опять сбилось, стало неровным и частым. Вновь угрожающе заворчали, поднимая голову, нерассуждающие, животные инстинкты. Второй раз за такое короткое время надевать на них намордник оказалось непросто. — Однажды, через несколько лет, я окажусь рядом с тобой. А ты просто посмотришь в другую сторону и не заметишь меня. Это ведь не трудно, правда? — вкрадчиво спросила она. — Дай подумать… — произнес я, делая к ней еще шажок. А потом со всем накопившимся бешенством обрушился духовным ударом на место, где пряталась Желание. Я угадал — раздался гортанный вскрик, и настоящая демоница стала видимой. Не давая ей времени на то, чтобы сотворить новую иллюзию, я вновь бросил святую кару и сразу же сделал выпад мечом. Желание успела дернуться, но меч проткнул ее плечо. Она жалобно вскрикнула, совсем как обычная женщина из плоти и крови. «Это демон», — напомнил я себе и нанес новый удар. — Постой! — взмолилась демоница. — Отпусти меня, и я скажу тебе что-то очень важное! Но я рубил мечом и развеивал не успевающие сформироваться заклинания, не давая ей шанса опомниться. — Я знаю, где твой сын! — отчаянно закричала Желание. — Пощади! И меч застыл в воздухе на полувзмахе. — Мой… сын? — хрипло переспросил я. — Она назвала его Кайт, в честь тебя, — сказала демоница, тяжело дыша. — Я скажу, где он, если ты пообещаешь меня не трогать! Пять сбивчивых ударов сердца хватило, чтобы принять решение. — Я сам его найду! — и меч располосовал демоницу надвое. Когда ее тело исчезло, я обессиленно опустился наземь и схватился за голову. Правда? Ложь? Мысли прыгали и путались. Да, она могла мне солгать, демоны часто лгут — но я почему-то был уверен, что Желание сказала правду. Только эта правда никак не укладывалась ни в голове, ни в сердце. «Сын» оставалось лишь словом. Важным и нужным, но — словом. — Хорошо, что она не рассказала о целом выводке маленьких Хоуков… — уныло пробормотал я и попытался себе это представить. Картина нарисовалась почему-то пугающая: куча-мала из вечно чумазых и задиристых мальцов, мутузя друг друга, клубком катается по комнате, разрушая все, до чего дотянется. При этом они непрерывно верещат так, что сотрясаются стекла в окнах, а докатившись до меня, начинают яростно по мне скакать, требуя не то сказку на ночь, не то срочно сварить каши… Я поежился. А следом пришла мысль — интересно, кто его мать? Наверное, кто-то из моих ферелденских подружек-ополченцев. Вряд ли девушка из борделя дала бы ребенку птичье имя в мою честь… Но все равно, поговорить придется со всеми шестерыми. Вот только с кунари разберемся… Это вернуло меня к нерешенной проблеме с магией крови. Точнее, к тому, как ей обучиться. И тут я вскочил и треснул себя по лбу. — Придурок! Ну, просто сказочный болван! Это же очевидно! — заорал я. — А теперь нужно проснуться… Тень исчезла. Я открыл глаза, сел, вытянул из поясной сумки свою бутылку серого виски, поблагодарив Создателя, что не держал ее в сгинувшем рюкзаке, и сделал большой глоток. Хотя, если подумать, лучше бы я вместо алкоголя припрятал лириум… Поймав вопросительный взгляд Ориса, стоявшего в карауле, я пояснил: — Я понял, что делать дальше. Нам срочно нужно в киркволльский эльфинаж… Сворачиваем лагерь. Макс и Жан-Марк, проснувшиеся от моей возни, не стали задавать лишних вопросов, а просто поднялись и начали быстро собираться. До Киркволла мы добрались спустя восемь часов. Чтобы не терять время, мы разделились: Орис и Максимус отправились выяснять обстановку, Страуд пошел к своему тайнику за лириумом и прочими припасами, а я направился к Мерриль. — Карвер! — радостно вскрикнула она, открыв мне дверь. Но радость тут же сменилась тревогой. — Что с тобой?! Ты ужасно выглядишь! Входи скорее! Я прошел в дом и без приглашения сел на стул — марш-бросок дался мне с большим трудом. — Ты ранен? — она подбежала ко мне и внимательно осмотрела. — Свежей кровью не пахнешь… — взволнованно заговорила Мерриль. — А на доспехах — это кровь или грязь, не пойму? По-моему, и того, и другого хватает. Как будто месяц в канаве ночевал и прямо там с кем-то дрался… Что с тобой случилось? Отвечай, не молчи! — Привет, Мерриль. Прости, что напугал. Мне действительно нужна твоя помощь… Правда, чуть попозже, когда я смогу нормально думать. Нет, я не ранен. Это просто лириумная лихорадка. — У меня есть лириум! — воскликнула она. — Немного, правда… Маленькая коробочка с пылью… И бросилась к полкам в углу комнаты. От мысли, что я выпью эту горькую голубую гадость уже сейчас, у меня еще сильнее затряслись руки. — Его нужно будет разбавить водой и слегка подогреть. Я объясню, сколько и как, — стараясь не стучать зубами, сказал я. Мерриль вытащила контейнер и под моим руководством начала торопливые приготовления. От желанного и острого запаха мне стало совсем худо. Я крепко сжал зубы, чтобы не подгонять, и, призвав всю волю, что у меня была, ждал, пока она закончит. Но под конец все равно не удержался, выхватил из ее рук стакан, на дне которого плескалась заветная синева, и жадно его осушил. А потом привалился к стене и закрыл глаза, чувствуя, как эта ядовитая жидкость растекается по желудку и начинает всасываться в кровь. Холодная ладошка Мерриль легла на мой лоб легко, как какая-нибудь зимняя бабочка. Я вздрогнул, но глаза открывать не стал — мне стало страшно, что она сразу же уберет руку. — Тебе лучше? — тихонько спросила она. — Теперь — точно лучше, — пробормотал я. Нервное напряжение, непрерывно сдавливающее меня в своих цепких и жестких лапах уже который месяц, нехотя их разжало. Меня охватили блаженное умиротворение и тихая радость — почти эйфория. Покачиваясь на волнах покоя, я мечтал об одном — чтобы это мгновение растянулось навечно. Но пальцы Мерриль, робко скользнув со лба вниз по лицу, все же исчезли, и это было так неожиданно и болезненно, что я в безотчетном порыве перехватил ее руку. Мерриль тихо ахнула. Я открыл глаза и встретился с ней взглядом. Две сияющие завораживающим огнем зеленые бездны поглотили меня без остатка. Я, повинуясь импульсу, склонился, бережно поцеловал ее раскрытую ладонь и прижался к ней щекой, вдыхая терпкий аромат кожи: она пахла лириумом, лесными травами и кровью. И снова зажмурился от внезапной ласки, когда вторая рука неуверенно коснулась моего затылка, юрким зверьком взлетела вверх, взъерошив волосы, а потом опять провела извилистую линию от виска до челюсти — осторожно, как будто касалась не щеки, покрытой жесткой щетиной, а обнаженной души. И в этом жесте я почуял не только запредельную нежность, но и доверчивое ожидание. Это осознание ударило меня под дых, как кинжал. Я выдохнул воздух, застрявший в легких, выпрямился и мягко притянул Мерриль, боком усадив ее себе на колени. Хрупкая эльфийка, замершая неподвижным комочком и тихая, как мышка, спряталась в моих объятиях почти полностью. Я погрузился лицом в шелковую мягкость черных волос и еле слышно прошептал: — Ma emma nehn… Она задрожала всем телом, напряглась, как струна и, высвободившись из крепкого кольца моих рук, посмотрела неверящим взглядом: — Что ты сказал? — Ты — моя радость, — все так же тихо повторил я, чувствуя за своей спиной огненные крылья свободы. А потом сделал то, о чем давно мечтал — взял ее лицо в ладони и поцеловал — медленно и нежно. Мерриль на секунду задохнулась, а потом ее руки судорожно обвили мою шею, и она отозвалась на поцелуй — неумело, но с такой страстью, что я не удержался от сдавленного стона. И время снова остановилось, бережно спрятав нас в мягком коконе, свитом из рук и губ. И весь мир затаился, уступив место обжигающему дыханию, разделенному на двоих. — Emm'asha, — шепнул я, переводя дух. — Ma vhenan, — выдохнула она в ответ. И я, захваченный стремительным и оглушающим потоком, снова впился в ее губы в каком-то диком исступлении: как будто хотел разбить печати всех сдерживающих меня запретов, и утолить, наконец, бешеную жажду надорванного сердца. Я приник к ней, как к живительному роднику, как к единственному источнику света и радости в этом холодном мире, почти до боли сжимая ее в своих объятиях, чувствуя, как ее прохладные пальцы ласкают мое лицо, а губы неистовствуют, возвращая мне мою страсть… Не знаю, сколько длилось это безумие. Остановиться было чудовищно трудно — как поймать разогнавшийся с горы камень, как встать в грозу против морского прибоя. Разрывая объятия, я словно выдирал успевшие прорасти корни. Из груди Мерриль вырвался огорченный вздох, и я еле удержался, чтобы не прижаться к ней снова. — К тебе скоро придут незваные гости, — пояснил я с сожалением. — Мои друзья-Стражи. — О… понятно, — смущенно отозвалась она, и по ее голосу я догадался, что ничего ей непонятно. У меня самого все еще стучало в ушах, а в глазах плыли полуобморочные разноцветные пятна. Но пришла пора вспомнить, зачем я сюда явился… — Карвер… — Мерриль вдруг обеими руками повернула на себя мою голову. — Я… Ты вел себя необычно. Я не хочу сказать, что мне не понравилось! — с испугом поправилась она. — На самом деле, я никогда не была так счастлива! Но… что с тобой произошло? Каких богов мне благодарить, что ты… вдруг решился меня поцеловать? Я тихо рассмеялся и погладил ее по щеке, повторяя линию валласлина. — Благодари лириумную лихорадку. И первую дозу после долгого перерыва. Это же как наркотик, Мерриль… Честно говоря, у меня просто поехала крыша. — Ты такой… ужасающе честный! — с возмущением воскликнула она, пытаясь вскочить с моих колен, но я ее не пустил. — Я не говорю, что не хотел этого! Хотел, и давно… Просто всегда сдерживался, а тут не смог, — я прижался лбом к ее голове. — Не сердись, прошу, эмм аша… — Ты неправильно это произносишь, — сердито ответила она, но вырываться перестала. — Что ты там говорил про своих друзей? Это им я должна чем-то помочь? — Нет, — я снова выпрямился и твердо сжал ее руку. — Я хочу, чтобы ты объяснила мне, как работает магия крови.