Младший: Записки Карвера

Орис и Максимус поджидали меня на улице. Они и рассказали мне о десятках эльфов-перебежчиков, отирающихся в лагере кунари. Многие из них успели влезть в крупные неприятности и скрывались от закона, и реакция властей вот-вот должна была последовать. Все, как я и предполагал: остроухие вообразили, что Кун — универсальное избавление от всех проблем. И это могло навлечь на них беды гораздо худшие… В каждом городе Вольной Марки появились эльфы-виддатари, но колеблющихся было в разы больше. И, если этот исход станет массовым, он тут же вызовет ответную реакцию людей. Чужаки, вышедшие из-под власти, ставшие еще более чужими, непонятными и опасными, превратятся в бельмо на глазу, в ночной кошмар обывателей. А люди обычно стремятся уничтожить то, чего не понимают и боятся. Не сегодня — завтра в чью-нибудь умную голову придет мысль: а не ударить ли по этим тварям сейчас, чтобы не получить нож в спину потом? Похоже, многие здесь и так это понимали. При виде нас троих, шагающих к хагрену, местные обитатели разбегались по сторонам — просто так, на всякий случай. Группа вооруженных до зубов и закованных в железо воинов — это всегда угроза, чьи бы эмблемы они не носили на броне. А уж воины-шемы — вдвойне. Но только сейчас я сумел оценить степень нервозности, царящей в эльфинаже. К обычной кислой вони, пропитавшей квартал, отчетливо примешивался запах тихой паники. Хагрен, пожилой, но все еще крепкий мужчина с корявым шрамом через одну щеку и не менее кривой татуировкой — через другую, выглядел не лучшим образом. Он был издерган, под его глазами чернели круги, а руки слегка дрожали. И если в молчаливо-вежливом присутствии Страуда он еще пытался бодриться и принимать важный вид, то когда к нему ввалились мы, разнервничался окончательно. — Чем обязан? — хмуро спросил он, видимо, не в первый раз. — Если у тебя будут материалы, сможешь по-быстрому починить ваши ворота? А потом собрать своих в эльфинаже и запереться тут на несколько дней? — спросил я его в лоб. — К вам того и гляди нагрянут с погромами, если не стража, так добрые андрастиане или кунари. — Что вам нужно, шемы? — проигнорировав мои вопросы, еще более сумрачно повторил эльф. — Только не говори, что сам не мечтаешь поставить эти хреновы ворота обратно! — фыркнул я с раздражением. — Пользуйся возможностью, пока предлагают. — Я вас не понимаю, — упрямо гнул свое хагрен. — Все ты понимаешь, — сердито отмахнулся я, решив, что на лишние церемонии времени нет. — Я сегодня же пришлю сюда рабочих и материалы. А будешь саботировать починку — лично шкуру спущу! Орис тихо хмыкнул за моей спиной, а доведенный до ручки хагрен вспылил и заговорил на языке подворотен: — Да ты кто такой, фраер? Чего ты тут кони наводишь?! Канай отсюда! — Спроси Атенриль, она тебе быстро раскидает, что со мной лучше не шутить, — рыкнул я, окончательно разозлившись и неожиданно для себя переходя на тот же жаргон. — Слушай сюда, баклан. Будешь филонить — оборотку не вывезешь. Усек? Эльф опешил: — Ты что — на понт меня берешь? А я продолжил все так же агрессивно: — Хорош колбаситься. Слушай, что тебе говорят, и все будет в ажуре. Год, проведенный среди криминалитета, внезапно аукнулся пользой. Хагрен подумал-подумал и, решив брать, раз дают, крикнул помощников, боязливо прячущихся в соседней комнате, и они начали обсуждать план работ. На этом мы их и покинули, направившись в домик на границе Верхнего и Нижнего города, где у Страуда была оборудована еще одна потайная комната-склад. — Неплохо получилось, — заметил Жан-Марк, усмехаясь в усы. — Эта затея с воротами — часть твоего плана или личная инициатива? — И то, и другое. Меньше народа будет болтаться под ногами, когда тут все заполыхает, — ответил я мрачно. — И больше уцелеет. А еще нам нужно место для засады, и за этими воротами — в самый раз. — Какой еще засады? — проворчал Максимус. — Ты что — собрался тут воевать? — Придется, — кивнул я. — Я несколько месяцев думал, по какому сценарию пойдет конфликт, и как кунари будут перемещаться по городу… Самый вероятный строится на том, что доведенный до белого каления Аришок будет не уничтожать, а захватывать город… Кунари — стратеги, для начала они займут порт и ворота, а потом, скорее всего, позаботятся о ценных заложниках, на случай, если соседние города придут сюда с войсками… Соберут всех в одном месте — либо в церкви, либо в крепости наместника. А потом будут зачищать Казематы — планомерно и жестоко. Думаю, за горожанами гоняться, на первых порах, не станут, разве что так, распугивать, чтоб не мешались. Но всех вооруженных людей воспримут, как врагов — дворянство при мечах, стражу, тех же храмовников, ну и нас, само собой. А еще я предполагал, с чего все начнется… Скорее всего, взбешенные безнаказанностью эльфов горожане насядут на Думара, и наместник отправит с разборками к Аришоку Авелин — а кого еще-то? Валлен обязательно захватит с собой Мариан, чтобы та его уболтала. Только сестрица с ее импульсивностью и дурацкой честностью вместо того, чтобы переубеждать кунари, скорее всего, скажет, что он всюду прав. И этим наверняка спровоцирует его на священный поход. — И? — снова подогнал меня Макс. — Мы, зная, откуда она пойдет — из порта, и куда — в Верхний город, должны будем перехватить ее на полпути… — я помолчал, а потом выпалил, как будто в прорубь прыгнул. — Мне нужна ее кровь. Свежая. Я должен протянуть к ней связь, чтобы защитить ее во время дуэли. Мои товарищи остановились, и, как по команде, уставились на меня. — Магия крови? — с подозрением произнес Макс. — Ага, — не вдаваясь в подробности, кивнул я. — Идем, чего встали-то? — Ну, ты умеешь осюрпризить, Хоук, — хохотнул Орис, хлопнув меня по плечу. — То лириумная лихорадка, то огонь, то магия крови… Не соскучишься с тобой. — Значит, наблюдаем за крепостью наместника и лагерем кунари, — невозмутимо продолжил я. — Как все начнется, бежим к эльфинажу и встречаемся с Мариан. Ты, Страуд, отвлекаешь ее разговором, я устанавливаю сцепку с ее кровью, а потом быстро где-нибудь укрываюсь и довожу задуманное до ума, а Орис и Макс следят, куда она идет дальше. Потом я ее догоняю, уговариваю на поединок с Аришоком и накладываю щит. А потом стою, получаю вместо нее плюхи и молюсь, чтобы она победила… Как вам план? Страуд вздохнул. — Отвратительно. Особенно вторая часть. Сплошные «если». Если у тебя получится с твоей… хм… магией. Если ты доживешь до конца боя… Слишком сложно, опасно и неопределенно. — Есть и другие идеи… Моя любимая — подстрелить Аришока на подходе к Верхнему городу и не допустить дуэли вообще. Или спереть у них жезл управления. Но тут тоже не все гладко… Жезл у них не один, а весь лагерь не перероешь. А если его убить — не факт, что остальные кунари уйдут… Могут просто озвереть и спалить весь город. Так что, с удовольствием послушаю ваши предложения… Стражи переглянулись. — Надо выдать твоей сестре яд — смазать лезвие посоха, — сказал Страуд. — Я могу такой раздобыть, что даже на кунари подействует. — И бомбы, — предложил Макс. — Пару-тройку к поясу привесить не помешает. Я бы посоветовал заморозку. Хотя зажигалка тоже неплоха. Яд искать будешь, присмотри что-нибудь поубойнее… — Зелье каменных доспехов и это… как его? Могучего натиска! — внес свою лепту Орис. — Правда, отходняк после них безобразный… Я хлопнул себя по лбу, чувствуя себя тупым новичком. Как можно было забыть о таких простых вещах! Меня извиняло только то, что мои спутники этими средствами пользовались в бою исключительно редко. Но я же знал о них! Знал и не вспомнил… — Гениально! А я болван, — сказал я прочувствовано. — Спасибо, отличные советы! — А то ж, — ухмыльнулся Орис. После того, как Страуд показал нам нашу базу на ближайшие несколько дней, мы снова разошлись. Жан-Марк — за ядами и зельями, Орис — вербовать шпионов, чтобы не разрываться, бегая туда-сюда, а контролировать ситуацию во всем городе разом, а Максимус переоделся грузчиком и отправился в порт — пытаться признакомиться со свежеиспеченными виддатари. Ну а я пошел в нору к Атенриль. Эльфийка, связанная с Обществом, действительно могла нам пригодиться. Начало у нашей встречи получилось не слишком теплым, учитывая, с каким скандалом мы с сестрой с ней расстались. Атенриль меня узнала, но предпочла сделать вид, что успела позабыть. Пришлось опять играть в эти дурацкие игрища с хождением вокруг да около, пускать друг другу пыль в глаза, делать многозначительные намеки… Но, в конце концов, мы все же договорились — для начала она помогает мне с ремонтом ворот и ресурсами, а я перевожу для нее несколько небольших по размеру, но очень незаконных по содержанию посылочек. Услуга плевая, учитывая, что мы все равно собирались из Киркволла в Оствик. Ну, и моя просьба тоже не слишком ее затруднила. В качестве бонуса я выторговал обмен интересующей нас обоих информацией. Под конец Атенриль расчувствовалась, угостила меня орлейским вином в честь возобновления знакомства и даже сделала несколько не совсем приличных намеков. Вино я выпил, а от продолжения вечера увильнул аккуратно и дипломатично — нам с ней придется встречаться еще не раз, зачем же портить отношения? Вернувшись на базу, я, так и не снимая доспехов, прилег отдохнуть и отключился, не долетев до кровати — лириумная лихорадка сожрала гораздо больше сил, чем я подозревал… Мне снова приснился знакомый полутемный коридор со множеством дверей. Но теперь все выглядело куда более размытым, чем в первый раз — словно в глаз попала мельчайшая, но весьма докучливая соринка. Я медленно брел по слою пыли, касаясь холодного камня стен, теперь точно зная, что искал: дверь, за которой Мариан победит Аришока, и мы оба уцелеем — но раз за разом натыкался на заколоченные проемы. Когда моя рука коснулась очередного косяка, я почувствовал нечто сродни легкому покалыванию и понял — вот оно! Именно то, что надо! Нужная мне дверь выглядела ярче и четче, чем те, что вокруг, но ее скрывал слой старых, даже с виду очень крепких досок, намертво прибитых к дверной коробке. Оторвать их руками у меня не получилось, как и призвать в этот сон меч или хотя бы лом. Несколько раз пнув от злости доски, я задумался — а почему бы не сыграть против правил? Заодно и проверю кое-что… — Дерево ведь тоже было живым? Попробуем-ка освежить его память… Голос бесследно потерялся, съеденный тишиной коридора. Я с размаху ударил о стену кулаком, рассадив костяшки, а потом мазнул кровью сероватую, плохо обструганную деревянную поверхность, представляя, что, как воду в иссохшую землю, вливаю в нее жизнь. В руке вдруг закололо, запульсировало, словно в ней вскрылся застарелый нарыв. Кровь из ссадин побежала сильнее, выплескиваясь на преграду, растекаясь по ней и всасываясь, и я, вспомнив, как это делала Мерриль, поймал текущий сквозь меня поток и направил его в доски. И уже не кровь, а алые лучи вгрызались в неровности и заусенцы иссушенной древесины, заставляя ее мерцать красноватым светом. А я вливал и вливал в нее силу, упиваясь новым, безумно прекрасным ощущением творения. И деревяшка откликнулась! Доски вдруг натужно застонали, выплевывая десятидюймовые гвозди, зазвеневшие о противоположную стену. Наливаясь золотистой белизной, потекли наверх и в стороны, слились в раздвоенный аркой ствол, на глазах зарастающий светлой корой и выпускающий тонкие побеги ветвей. Пол коридора, поднимая облака пыли, пробороздили клубки змееподобных корней. Ветви, дрожа, выбросили ароматные клейкие почки, которые распустились светло-зелеными резными листьями, похожими на маленькие ладони. Наконец, дерево, выросшее на месте дверного проема, шелохнулось последний раз и замерло. Я потрясенно вздохнул — в то, что я сам сотворил это чудо, верилось с трудом. Я протянул дрожащую от восторга, и все еще кровоточащую руку и коснулся ствола. Он был гладким и немного теплым на ощупь. Посреди него, как дупло, чернела нужная мне дверь… Но открыть ее я не успел. Меня растолкал Орис: — Хоук, кажется, началось! Я вскочил, испытывая смесь досады и тревоги: — Сколько я проспал? — Почти двое суток, — проворчал за спиной андерца Макс. — Капитан стражи только что вышла из крепости наместника и чешет по направлению к вашему особняку. Всю сонливость моментально унесло: — Я готов! Где Страуд? — Здесь, — в комнатушку заглянул Жан-Марк и протянул мне бутерброд с сыром. — Держи, поешь по дороге. В пути товарищи рассказали, что последней каплей стала парочка эльфов, убивших стражей и сбежавших в лагерь Аришока. — Марла, служанка из крепости, рассказывала, что крики из кабинета Думара даже на первом этаже слышали, — усмехаясь, рассказывал Орис. — Сенешаль вылетел из дверей наместника, как будто за ним свора демонов гналась! И прямиком в казармы. И давай уже там орать… В общем, твоя подруга, злая, как сто гарлоков, захватила с собой несколько стражников и помчалась в Верхний город. До эльфинажа мы добрались довольно быстро. Ворота успели починить, но они все еще стояли распахнутыми. В этом был смысл. Неизвестно, что хуже — не успеть их закрыть, когда в этом настанет нужда, или вызвать новую волну подозрений и ненависти, закрывшись заранее. Ожидание растянулось на два долгих часа, но когда кунари вышли из лагеря, это, кажется, услышал весь город — у их саирабазов очень шумные заклинания. Мы захлопнули створки и приготовились ждать. Оглушительный грохот взрывов, вопли и лязг оружия становились все громче — война вытекла на городские улицы. Кровь, смерть и разрушения подкараулили людей неожиданно, превращая в ловушку некогда безопасные места, вселяя панику и безумие. Воздух наполнился дымом и вонью горящих складов. «Рано или поздно огонь доберется и до Нижнего города», — с беспокойством подумал я. Сердце сдавило железным обручем — перед глазами снова встали Остагар и разрушенный Ферелден. А когда людские крики ужаса и гортанная речь серокожих воинов раздались совсем рядом, я понял, что не смогу стоять за воротами и молча ждать, когда рядом умирают невинные. Я окинул взглядом моих товарищей и надел шлем. — Хоук, не дури, — встревожено сказал Страуд. — Ты ставишь под угрозу миссию! — Мы справимся, — ответил я, вынимая меч. — Мы? — недоверчиво переспросил Макс. — Кто со мной? — спросил я отрывисто. — Ты — придурок. Ненавижу тебя, — вздохнул Орис. А потом заорал, оборачиваясь назад. — Эй, кто-нибудь! Заприте за нами ворота! Страуд недовольно поджал губы. — Хорошо, идем. Но это все равно глупо. Если мы пропустим твою сестру… — Не пропустим, — уверенно бросил я на бегу. Максимус лишь выругался и выскочил вслед. Створки за нашими спинами с грохотом захлопнулись. Когда мы добежали, увидели, что отряд, насчитывающий где-то дюжину кунари, напал не на мирных жителей, а на стражников, патрулировавших район. Но силы оказались слишком неравными, мы не успели их спасти. Зато привлекли внимание к себе. Самым паршивым оказалось то, что в группе, которая, судя по всему, двигалась в сторону восточных ворот, был саирабаз. Я немедленно сцепился с магом, мешая ему колдовать, Орис остался рядом, прикрывая мне спину, а остальные Стражи вступили в схватку с карашоками и ашаадами. А потом я услышал, как в этот бой ворвался новый отряд. И мне даже не потребовалось оглядываться, я понял — кто это. Я узнал их всех и по шагам, и по возгласам, и по манере сражаться. Тяжелый свист меча Фенриса, проходящего сквозь врагов, как сквозь масло, частые щелчки болтов Варриковой Бьянки, быстрые и размеренные, как на тренировочной площадке, удары Авелин и утробный рык Грэя. И, конечно, до боли памятный яростный стук посоха, сопровождаемый не менее яростным выкриком, и раздающийся следом треск молний. Обе наши группы действовали так четко и слаженно, что справились с противниками за минуту. Я снял шлем и, вытерев лоб, сказал: — Почему-то так и знал, что это будешь ты. — Карвер?! — в голосе Мариан было неподдельное изумление. — Привет, сестренка. Подумать только, какая встреча, — с иронией поздоровался я. Вранье давалось без усилий: легко и почти играючи. — Да ну? Я тут живу вообще-то… — вернула она мне насмешку. — А вот ты вроде как должен был покинуть город! — Все меняется, — окидывая ее внимательным взглядом, ответил я. — Уж планы-то точно. Но я… не могу здесь оставаться. На ее лице отразилась целая гамма чувств. И, кажется, среди них было разочарование… Коснувшись Тени, я почувствовал, что где-то глубже, за фасадом решительной бравады, скрываются злость и страх. Но только решимость передалась ее спутникам. Было видно, что они спешат, но не хотят торопить Мариан. Варрик и Авелин едва мне кивнули, то и дело, оглядываясь по сторонам. А Фенрис, напротив, воздержался от приветствия, но не сводил с меня подозрительного взгляда, как будто был готов броситься, защищая от меня сестру. Та была ранена, хоть и скрывала это. Среди алых потеков, густо заляпавших ее одежду, я, неожиданно для себя, учуял на плече Мариан запах ее крови. Но это вызвало у меня не тревогу, а облегчение — значит, у нас все получится! — Жаль, но мы не та подмога, на которую ты можешь рассчитывать, — произнес я, легонько ее касаясь. — У нас неотложные дела. Фенрис прошипел что-то нелестное сквозь сжатые зубы, а я повернулся к Жан-Марку. — Страуд, нам надо спешить. Мы и так задержались. Тот даже глазом не моргнул, но я был уверен, что он меня прекрасно понял. — Это верно. Спасибо за помощь, она была кстати, — галантно поклонился он сестре, и в его глазах загорелся незнакомый мне огонек. — Подумать только, кунари все же решились на прямое столкновение, — а потом Жан-Марк, смещаясь так, чтобы я оказался за его плечами, взволнованно промолвил: — Вольную Марку ждет война — кунари зальют ее кровью… Мы расскажем об этом в других вольных городах, надеюсь, они придут к вам на помощь. Их нужно остановить, война с кунари способна превратить это место в кипящий котел! Но нам и вправду придется уйти — сейчас у нас неотложные дела… Что-что, а удерживать внимание Страуд умел превосходно. И нагнетать жути тоже — лицо Мариан стало еще более мрачным и тревожным. Пока он говорил, я стянул латную перчатку и оцарапал ею ладонь, смешав свою кровь с кровью сестры. — Что может быть важнее вторжения?! — в голосе Мариан я услышал клокочущее бешенство. — Мы не можем об этом говорить… — посмотрев ей в глаза, ответил я. И в этот самый момент сжал кулак, вызвав через него магический поток по плетению, придуманному двое суток назад. Кровь в жилах заструилась быстрее, по руке разлилось знакомое по недавнему сну покалывание. Я мысленно потянулся к Мариан, пользуясь смешанной в кулаке кровью, как крючком. — Я понимаю, кунари тебя заботят гораздо больше, но нам нужно вернуться к нашей миссии, — очень вовремя отвлек ее внимание Страуд. Эх, кто бы отвлек Фенриса? Слишком уж пристально он на меня смотрел… — Даже если бы мы могли, нам запрещено вмешиваться в политическую жизнь… Мне очень жаль… Пока он говорил, я закинул крючок. Фенрис глухо заворчал, Мариан вздрогнула, и я замер, опасаясь, что она разорвет эту, пока еще слабую, еле ощутимую связь. — Карвер! Я должна рассказать тебе о маме! — с болью в голосе воскликнула она. Эта фраза прожгла меня раскаленным железом. Как же я хотел сказать ей, чтобы она не горевала! Объяснить, что видел наших родителей, и что они оба выглядели счастливыми… Но мне нельзя было отвлекаться. Я аккуратно закрепил свой крючок и сухо произнес: — Я все знаю. Уверен, ты сделала все возможное… — а потом посмотрел на Жан-Марка. Он снова все понял правильно. — Сейчас не время. Нам действительно пора. — Прощай, сестренка. Береги себя, — пробормотал я, чувствуя, как в моей ладони бьется сразу два пульса, согревая ее и щекоча. И я слегка расширил этот поток, позволяя ему смешаться с магией, плотным коконом окутавшей Мариан. — Мы не можем тебе помочь, но возьми хотя бы это! Возможно, оно сможет тебе пригодиться, — неожиданно сказал Страуд, когда мы уже повернулись уходить. Он вложил в руку сестры тускло блеснувшее кольцо, от которого за лигу тянуло древностью и чарами. И я понял, что с его стороны это была полная импровизация. — Прощай, мой друг, да хранит тебя Создатель, — тихо сказал он. И до меня дошло, что он боится за нее не меньше моего. Мы развернулись и зашагали к облюбованному заранее закоулку, и я спиной ощущал два пристальных взгляда — Мариан и Фенриса, пока мы не завернули за угол. Укрывшись за облупившимися стенами, мы остановились. — Ну, как?! — нетерпеливо спросил Страуд. — Сейчас узнаю, — в тон ему отозвался я. — Но что-то получилось… — Ладно, мы пошли, встретимся в Верхнем городе, — буркнул Макс, и они с Орисом удалились. Я прислонился к стене и закрыл глаза — так я почти видел нить, связывающую меня с сестрой. А потом представил, как наполняю этот канал своей кровью, упрочняя и усиливая связь между нами, превращая ее в защиту. Рука внезапно онемела по локоть, но ток силы стал увереннее и целенаправленнее. Прислушавшись, я смог различить сердцебиение Мариан и ритм ее дыхания. Но я ждал не такого эффекта! Это по-прежнему была всего лишь сцепка, а не щит! Меня снова кипятком захлестнула злость, ожгла натянутые нервы и прочистила разум. И я понял, что нужно делать дальше. — Кое-чего не хватает… — напряженно процедил я. — Страуд, отойди подальше, я не уверен, что справлюсь… Он быстро выполнил мою просьбу, встав за углом. И я, вытянув окровавленную ладонь, мысленно зачерпнул огненное бурление на дне души, представив огонь так ярко, в таких подробностях, что он выплеснулся из воображения в реальность. Вспышка оказалась слишком сильной — переулок озарился, охваченный яростным пламенем, лизнувшим стены до второго этажа. Это доставило мне почти нестерпимо-острую радость. Казалось, ничего прекраснее в жизни не было и быть не может! Лишь завораживающий и стремительный танец этих рыжих всполохов, лишь обреченный треск дерева, ставшего пищей, лишь угли и зола — как свидетельства победоносного шествия огня… Резкий окрик Страуда заставил меня вспомнить — для чего я вызывал этот огонь. А вспомнив, начал укрощать его так же, как укрощал свой гнев. Медленно, но верно языки пламени становились слабее, неохотно отпуская закопченные стены. Они уменьшались, ползли назад, как послушная свора, возвращаясь в призвавшую их руку. И когда на ладони затрепетал всего один небольшой язычок, я осторожно влил его в поток, протянутый от меня к сестре. В жилах стало горячо и тесно, и я уловил, как участилось дыхание сестры — ее тоже обдало изнутри огнем. А потом кровь и колдовство сплавились в одно. Это было настоящим шоком. Голова закружилась, а в глазах поплыло от невероятного ощущения — волны магии не обтекали меня, как обычно, а пронзали насквозь, соединяя с Тенью. Волшебство легкими пузырьками будоражило и распирало нутро, грозя вырваться вон, как сидр из растрясенной бутылки. Мир стал выглядеть иначе — ярче, рельефнее, глубже, как будто с моих глаз сняли пелену. Разница была примерно такой же, как между Тенью и реальностью. — Так вот, что значит — быть магом, — потрясенно прошептал я трясущимися губами. А потом я немного сгустил магический поток вокруг Мариан и растянул его наподобие купола. Судя по пульсу, оставшемуся неизменным, сестра не заметила этого маневра — ведь это была ее собственная магия. Но будет ли этот купол держать удар, а если будет — то, как долго, я не знал… — Получилось?! — Страуд не вытерпел и подошел ко мне. — Думаю, да, — кивнул я. — Ты не уверен? — взгляд Жан-Марка стал острым, как нож. — Я никогда такого не делал. Это магия, Страуд, а я все-таки не маг, я не умею с этим обращаться! Но я сделаю все, что смогу, и даже больше, чтобы спасти Мариан! — мой голос прервался от переполнивших меня эмоций. Но я взял себя в руки и закончил почти спокойно. — Я справлюсь. Страуд покачал головой. Но чужое сомнение в моих силах было мне не в диковинку. — Нам пора, — я снова надел сильверитовую перчатку. — Нужно их догнать. И мы припустили по опустевшим улицам, затянутым дымом от случайных пожаров. Если мы кого и встретили на нашем пути, так только мародеров, увлеченно громивших лавки — один из верных признаков войны. Такой же, как и лежащие всюду трупы: зазевавшихся прохожих, задиристых дворян, решивших проявить неуместную доблесть, представителей городского дна, рискнувших поживиться в это опасное время. Эльфов-последователей с новенькими знаками Кун на одежде, вместо желанной свободы нашедших смерть. Изредка встречались и тела кунари — карашоков и ашаадов. Но больше всего здесь полегло стражников… Когда все закончится, Авелин будет нелегко восстановить порядок в городе… На подходе к крепости наместника нас встретили Орис и Макс. — Они только что с боем прошли мимо, — доложил андерец. — С ними Верховный чародей, Рыцарь-Командор и дюжина храмовников. Сейчас они пробиваются к воротам. Дела там не очень — им на хвост сел свежий отряд… — Поможем, — кивнул я, хотя чувствовал, что боец из меня не ахти: изменившееся восприятие здорово рассеивало внимание. И мы без долгих разговоров врубились в схватку, оттягивая на себя кунари, ударивших с тыла. Наша подмога пришлась кстати — храмовники едва справлялись, не пропуская новый отряд наверх. Когда мы проредили ряды нападавших почти наполовину, я успел заметить, как группа Мариан расправилась с последними врагами и вошла вовнутрь. Я крикнул: — Нужно спешить! Отступаем к воротам! — и удостоился цепкого и подозрительного взгляда женщины в доспехах главы храмовников. Мы прорвались наверх, бросив остальных на произвол судьбы, и влетели в крепость. Тревожный гул голосов подсказал нам, где кунари собрали заложников. Первое, что бросилось мне в глаза — это напряженная спина Изабелы. Мариан стояла между ней и Аришоком, выпрямившись, как тетива тугого лука. Сон не обманул — Изабела действительно предпочла вернуться. Кажется, эта драматическая сцена отвлекла внимание от нашего появления, и я возблагодарил Создателя, что мы успели вовремя. — Да будет так, — тяжким басом упал на зал приговор рогатого главнокомандующего. — Когда поймешь, что готова — скажешь… Я рванулся было к сестре, но Страуд поймал меня за руку и вытряхнул из своего подсумка плащ. — Надень, нечего тут грифонами светить. И не забудь это, — и он протянул пояс с зельями. — Мы будем ждать снаружи… Удачи, Хоук! Я кивнул, накинул капюшон, и, дрожа от волнения, направился к группке, окружившей Мариан. — Вообще-то меня тут быть не должно… Но я не смог тебя бросить, — тихо сказал я, тронув ее за плечо. Сестра резко обернулась. — Пришел поболеть за меня, братец? — усмехнулась она. Но я видел, что ее покрыла мертвенная бледность, а на дне зрачков плавился ужас. — Держи, — сказал я, протягивая ей пояс. — Пригодится. Здесь яд, несколько гранат и укрепляющее зелье. Ты же понимаешь, что Аришок возьмет с собой жезл арварада? — Вот демон! Точно! — ахнула она. — Он же знает, что я маг и не даст мне колдовать… Значит, надо придумать, как накостылять ему без магии, — губы сестры запрыгали от волнения. — Я должна буду уделать его как можно скорее. Один пропущенный удар — и я превращаюсь в фарш. — Постарайся держаться у него в тылу, — сказал Фенрис. — Смажь лезвие ядом, забрасывай бомбами. И не лезь в ближний бой кроме, как застав его врасплох! — Прости, Хоук, — прошептала Изабела, — Я не думала, что втяну тебя в это… — С тобой я поговорю потом! — сердито сверкнула глазами Мариан. — Но я буду драться не только за тебя. Я буду драться за всех нас и за этот проклятый город, чтоб его демоны сожрали! — Можно тебя на пару слов? — тихо спросил меня Фенрис. Когда мы отошли, он без лишних предисловий припечатал меня к стене, запустил свою руку в мою грудную клетку и сдавил сердце. — Что за игру ты ведешь?! — яростно прошипел он. — В замке Эн, сейчас?! Отвечай, Младший! Ты используешь магию крови! Во что ты ее снова втягиваешь? Для чего нужна эта связь?! — Я пытаюсь ей помочь, Фенрис! — зашипел я в ответ на тевине. — Я буду закрывать ее во время боя. У меня не слишком хорошо получается с этой магией, и ты меня отвлекаешь! Рука Фенриса сжалась, у меня начало темнеть в глазах. — Я тебе не верю! Ты опять юлишь, — презрительно выплюнул он. — Она нужна Стражам? Ты пытаешься взять ее под контроль?! — Не сходи с ума, — прохрипел я. — Дай мне спасти ее… Если хочешь — убей меня после дуэли, только не мешай сейчас! Сердце стиснуло еще сильнее, но тут со стороны сестры и ее спутников раздались встревоженные возгласы. Фенрис выругался, отпустил меня и побежал к Мариан. Я перевел дух и последовал за ним. — Что случилось?! — он взволнованно схватил ее за руку. — Не знаю… Сердце внезапно прихватило, — с удивлением ответила сестра. — Сейчас все прошло. Фенрис выругался еще раз и метнул в меня убийственный взгляд. — Я буду следить за тобой… Если ты солгал — тебе конец! — прорычал он по тевинтерски. Я усмехнулся и кивнул: — Договорились, — а потом повернулся к сестре. — Ты как? — Сейчас я ему задам! — свирепо ухмыльнулась она. — Я придумала, как буду действовать. Идем, скажем, что я готова. Я порывисто ее обнял и мазнул по переносице смесью нашей крови. — На счастье. Все будет хорошо! Мариан бросила на меня недоуменный взгляд, пожала плечами и отправилась к Аришоку. А я потихоньку расширил поток магии, начав вливать в сестру собственную силу. Дуэлянты спустились в холл крепости. Сестра улыбнулась, послала зрителям воздушный поцелуй, а потом внезапно крутнула посохом и высадила огненным шаром витражное окно. Раздался оглушительный звон, на пол, как праздничное конфетти, посыпались разноцветные осколки. И в зал ворвались яркие лучи заходящего солнца. Аришок в то же мгновение вскинул руку с жезлом управления, гася связь с Тенью, и словно таран, ринулся в ее сторону. Но она уже ушла в перекат, прямо под разбитый витраж, и удар чудовищного топора просвистел мимо. Я с облегчением понял, что она действительно двигается намного быстрее, чем обычно, и влил в нее еще одну порцию своей энергии. Кунари, ослепленный столбом света, замешкался лишь на секунду, но Мариан этого хватило — еще в кувырке она метнула в него бомбу заморозки и вскочила на ноги уже за колонной. Аришок замер, схваченный льдом. Не теряя темпа, она сделала кульбит, уходя ему за спину, в это же время, швыряя новую гранату. Раздался хлопок, его обожгло пламенем. Он взревел и, воздев руки, сбросил с себя корку льда. И тотчас же Мариан глубоко воткнула в его спину лезвие. Кунари, крутнувшись на месте, отмахнулся от нее топором, и меня пронзила боль. В глазах поплыли круги, и я ухватился за стену. Но Мариан, словно не заметив попадания, в низком прыжке увернулась от второго удара, несущегося на нее вслед за первым. Движения Аришока немного замедлились — на него начал действовать яд. Он рассвирепел по-настоящему. Его движения стали экономнее, но точнее, и Мариан пришлось бы туго, если бы не мой щит. Аришок достал ее лишь два раза, а я уже чувствовал себя так, словно меня пропустили сквозь мясорубку. Топор кунари прошелся по груди и вскользь попал по голове: и я едва мог дышать, полностью оглох и ослеп на один глаз. Кровь текла из ушей и изо рта, и я направил ее на усиление магического потока, накачивая сестру силой и бодростью. — Давай, сделай это, сестренка! — прошептал я, сглатывая скопившиеся сгустки крови. — Поднажми! И, словно в ответ на эти слова, Мариан сделала самоубийственный маневр: она встретила удар Аришока собственным выпадом. Топор обрушился на сестру, но острие ее посоха в ту же самую секунду вонзилось в сердце кунари по самое древко. Волной дикой боли меня отбросило от стены. Последнее, что я увидел — это всколыхнувшаяся толпа, и рты, дружно разинутые в восторженном реве… Перед глазами снова расстелилась зелень Тени, смутная, как никогда. Я стоял посреди зыбкой равнины, зажимая рукой развороченную грудь. С меня ручьем текла кровь, приманивая виспов и демонов, и я с равнодушным отупением понял, что вот тут-то мне и крышка, потому что я совершенно не способен драться… Сил не хватало даже на то, чтобы призвать в руку меч. А потом я увидел, что ко мне приближается знакомый дух, похожий на подростка. Он улыбнулся, коснулся раны и слегка толкнул меня назад. Тень померкла. Очнулся я от того, что чья-то неласковая рука заливала мне в рот лечебное зелье. Я с трудом открыл глаза и увидел Фенриса. Он заметил, что я пришел в себя, сунул мне в руку еще один пузырек и, буркнув: — Дальше сам, — скрылся из поля зрения. Я усмехнулся, болезненно поморщился и опрокинул в себя эту бутылочку. Его зелье остановило кровотечение, но восполнить потерю крови не могло. Боль постепенно ушла, но проклятая слабость никуда не делась. Я осторожно поднялся на ноги, вытащил из подсумка чистую тряпицу и вытер лицо. В зале вовсю прославляли мою сестру, она стояла в центре, опираясь на посох с непередаваемым выражением ехидства на физиономии. Раскланивалась и посылала воздушные поцелуи, а потом, встретившись взглядом с Фенрисом, сказала: — Все, концерт окончен! Защитнице пора домой, баиньки. Провожать не надо, доберусь сама. Всем спасибо, все свободны! — развернулась и, не оглядываясь, вышла из крепости. Я вздохнул и, с трудом проложив себе дорогу сквозь ликующую толпу, вышел следом.