Младший: Записки Карвера

Многолетняя привычка разбудила меня с рассветом. Я прислушался: в доме царила благостная тишина. Пробуждаться отчаянно не хотелось – кои-то веки в мой сон ни разу не пожаловали кошмары, хотелось бездумно поваляться немного еще. Я завозился, пытаясь завернуться в плащ поплотнее, и только тогда почувствовал, что левому боку намного теплее, чем правому, а плечо придавливает непривычная тяжесть. Однако прежде, чем рука успела потянуться к кинжалу, ее остановил знакомый запах – лесных трав, лириума и крови. Так и не открывая глаз, я осторожно повернул голову и прикоснулся щекой к мягкой копне волос. Тихий голосок что-то сонно мурлыкнул в ответ, и мои пальцы нашарила холодная ладошка. Я невольно фыркнул Мерриль в макушку: – И чем же тебя не устроила кровать, da'len? Она чуть сжала мою кисть и ответила хрипловатым спросонья голосом: – Тут лучше. Тут – ты. Хотя, спать в доспехах – идея просто ужасная! Очень твердо… – Она тоже заворочалась, устраиваясь поудобнее, и я, наконец, приоткрыл веки. Огромные глазища цвета весенней листвы глядели на меня рассеянно и нежно. Мерриль тихонько вздохнула, погладила меня по щеке и озабоченно спросила: – Ты хорошо спал? – Просто чудесно, – отозвался я, поймал ее руку и быстро поцеловал, как будто делал так каждое утро. – Я охраняла твои сны, – призналась она. – Не пускала кошмары. Они у тебя просто жуткие! – Ты… делала… что? – с запинкой переспросил я, приподнимаясь на локте. – А кто такая Веланна? – спросила она, выпуталась из плаща и села. В ее голосе была тревога. – Ты ее звал, пытался спасти. То есть, ты много кого пытался спасти, но звал по имени только ее… Эти слова словно окатили меня ледяной водой, я резко поднялся с пола и прошелся по комнате, стараясь не смотреть на хрупкую фигурку, привалившуюся к краю кровати. Нутро кинжалом вспорола вернувшаяся ненависть к себе. Суета последних месяцев отогнала привычную ядовитую тяжесть вины, и сейчас она навалилась с новой мощью, словно мстя за эту передышку. «Предатель…» – прошипела память голосом демона уныния. И я не мог ей возразить. Один-единственный луч света, пробившийся из-за плотных портьер, разрезал сумрак надвое, словно проведя границу между мной и Мерриль. В яркой солнечной дорожке танцевали пылинки, напоминая светящуюся пыль Коридора. Если бы я мог отыскать там дверь, за которой не было этой чудовищной смерти!.. – Она была Стражем, – ответил я медленно и сипло, когда молчание начало рвать мое горло, словно разъяренный мабари. – И погибла из-за меня полтора года назад. – Прости! – ахнула Мерриль. – Мне… мне очень жаль… Правда! Я не должна была лезть с расспросами… И не хотела тебя огорчать. Ее голос звучал так трогательно в попытке сгладить оплошность, но я все равно не мог заставить себя повернуться к ней. Она с легким шорохом поднялась на ноги, а через мгновение ее рука коснулась моей. – Я постоянно говорю что-то не то, да? Ты так закрылся. Она много значила для тебя? Я крепко потер лоб, пытаясь найти хоть какие-нибудь слова, но все они прозвучали бы глупо, мерзко и жалко. Паула не раз говорила, что нельзя оборачиваться назад – там больше ничего нет, кроме призраков и демонов. Но ведь все нагроможденные ошибки – это тоже я. Отказываться от воспоминаний только потому, что они болезненны – предательство не легче прочих… – Никогда не перестану себя винить… – сказал я, наконец. Цепкие пальцы стиснули мою ладонь. – Нет! Не говори так! Зачем намеренно делать себе плохо? Это… Это неправильно, бессмысленно! Помнишь, что ты сам мне говорил? Все ошибаются! Я покачал головой и повторил упрямо: – Я должен помнить. – Ты и так помнишь слишком много! – Голос Мерриль был не менее упрямым. – Тебе всегда снится такое? Я чуть с ума не сошла. Смерть, кровь, огонь… И боль. И… слишком много всего. – Ее рука затрепетала, а потом она настойчиво потянула меня за плечо, разворачивая к себе, и вновь кончиками пальцев коснулась моей щеки. – Как ты можешь в чем-то себя винить, когда по ночам видишь… это? – Ее взгляд был полон сострадания. – Это же ужасно! Разве такие кошмары – не достаточное наказание даже за самый страшный проступок?! Разве они не могут быть причиной, чтобы наяву ты разрешил себе… жить? Я невольно накрыл ее руку своей. Может, она и права? Было бы Веланне легче, если бы она знала, что я ежеминутно казню себя за ее смерть? Да, я должен думать о будущем. Ох, Создатель, о своем размытом и недолгом будущем… – Прошу, не делай так больше, emm'asha, – тихо попросил я, вновь целуя ее ладонь. – Ходить по чужим снам – плохая идея. Есть вещи, которые… Я тебе благодарен, но справлюсь со всем этим сам. – Я не хотела, так само вышло! Возле тебя с Завесой творится что-то странное. Я уснула рядом, попала в Тень и просто… учуяла тебя. Я хотела подойти поближе, потому что мне стало интересно, и сама не заметила, как угодила в твой сон… Нет! Не совсем внутрь, скорее, неподалеку. Ровно настолько, чтобы видеть все со стороны и разделить тебя и твои видения – поставить барьер. Это как щит, только другое. Помнишь, на Расколотой горе? Я тогда сняла похожий барьер, а вы все на меня раскричались. – Ты использовала магию крови в моем сне? – удивился я. Выражение лица Мерриль внезапно сделалось сумрачным. – А что в этом такого? – спросила она сердито. – Магия, она везде магия. – Ты говорила, что не применяешь магию крови к другим без спросу, – мягко напомнил я. – Но… Но так было необходимо! Не могла же я просто стоять и смотреть на все это! – воскликнула Мерриль беспомощно, а потом опять вздохнула и прибавила: – Ну почему все так сложно? Как было бы проще, если бы магию крови, наконец, разрешили! К тому же, – она склонила голову, – ты и сам ею пользуешься – я почувствовала там, во сне! Ты самый странный на свете, ты знаешь? – Мерриль помолчала и продолжила с воодушевлением: – А давай ты расскажешь – как у тебя получилось колдовать, а я научу тебя ставить завесу от кошмаров, а? Тебе обязательно пригодится. А то – что это за отдых, в самом деле? Я почувствовал, как ледяная корка, схватившая сердце, тает под ее сокрушительно-теплым и доверчивым взглядом. Мерриль совершила со мной очередное чудо: прогнала и тяжесть, и дурные мысли. Я вдруг с кристальной ясностью понял: у меня может быть будущее – мое будущее! После того, как мне пришлось выучиться жить одним днем, эта мысль была странной, отчаянно приятной и слегка пугающей: просто, ради разнообразия, побыть счастливым! Я помолчал, пытаясь освоиться с этой идеей, но она оказалась слишком большой, чтобы осилить ее за один прием. А потом понял, что тишина затянулась, и спросил в ответ: – А если не расскажу? Не научишь? Мерриль огорченно всплеснула руками: – Ну, вот! – И жалобно прибавила: – Научу, конечно... Но так нечестно! – Она пытливо на меня поглядела и с облегчением рассмеялась. – Ты дразнишься! – Самую малость, – признался я, все еще колеблясь. – Я обязательно все расскажу, но не сейчас. А сейчас надо позавтракать. У меня ощущение, что вчерашнего подноса с бутербродами не было. А еще мне не мешало бы помыться… – Это да. – Мерриль смешно сморщила носик. – Ты доспехи, наверное, месяц не снимая, носишь? О! А я как раз недавно придумала одну штуку, тебе понравится! Смотри! Она быстро стянула наруч и потянулась за ножом, висящим на поясе. А потом осеклась и посмотрела на меня виновато: – Ты разрешить поколдовать? – Валяй, – позволил я, стараясь не улыбаться. Мерриль кольнула себя в запястье и протянула нож мне: – Нужна капля твоей крови... Ну, так просто легче будет! Я пожал плечами и аккуратно порезался о лезвие. В голове слегка зашумело, словно после полстакана крепкого вина, а потом Мерриль стряхнула на меня нашу кровь, сделала короткий жест, словно разгоняла дым, и я ощутил магический всплеск. Меня на мгновение облепило плотной пленкой: она просочилась сквозь доспехи и одежду, щекотно расползлась по телу и так же быстро исчезла. А Мерриль с хлопком сомкнула ладони, как будто что-то растирая, и с торжеством воскликнула: – Вот! Готово! Теперь ты чистый. Только побриться осталось. А то у тебя скоро борода, как у Достойна отрастет! Я с удивлением осмотрелся и признался с некоторым смущением: – Действительно, чистый… Кто бы мог подумать. Ты права, очень полезная штука, особенно в дальнем походе. – Могу еще раз показать! – вдохновилась моим одобрением Мерриль и собралась было снова уколоться, но я быстро перехватил ее руку, отнял нож и вытер лезвие о рукав поддоспешника. – Аккуратнее, da'len. В моей крови скверна. Ты можешь заразиться. Глаза Мерриль округлились. – Но… Ты же Серый Страж! Тебя должны были вылечить! Я вздохнул, не зная, как объяснить ей все поделикатнее, и вывалил, как есть: – Скверна никуда не делась. Посвящение лишь оттягивает неизбежное, emm'asha. Дарит нам тридцать лет. – А потом? – спросила она с ужасом. Я обнял ее и поцеловал в макушку: – Не думай об этом, ладно? Она отстранилась, обеими руками упираясь в пластину нагрудника. Глаза у нее сделались просто громадными и какими-то подозрительно блестящими. – Ты с ума сошел, да? Как я могу не думать?! Наоборот! Я буду думать как можно сильнее. И обязательно придумаю – как снять скверну! Я ведь почти очистила от нее элувиан! Значит, и тебя смогу очистить... В душе шевельнулась надежда, а потом меня затопила нежность – огромная, как океан Амарантайн. Как же мне повезло, что эта маленькая, отважная и упрямая девушка была сейчас здесь, со мной! И смотрела на меня с такой тревогой, что заходилось сердце. Может, я и не достоин этого счастья, но отказываться от него – преступление. – Ты такая хорошая, emma'nehn… И такая красивая, – тихо сказал я, убирая прядь волос с ее лба. – Век бы тобой любовался. Не волнуйся – все будет хорошо… Она вздохнула, как всхлипнула, привстала на цыпочки и, притянув меня, коснулась своим лбом моего. Ее ладони зарылись в мои волосы. Мерриль сбивчиво и горячо забормотала что-то на элвиш, но оглушительный и частый стук пульса помешал мне ее расслышать. Это было и не нужно: мне казалось, что я все-таки понял – о чем она шепчет. Понимание вихрем закружило комнату, сбило дыхание и обдало знойным полднем утешника. И я не выдержал: обнял пышущие жаром плечи, мучительно сожалея о том, что закован в доспехи, и осыпал лицо быстрыми поцелуями – спускаясь ото лба к нежной шее и поднимаясь обратно, вдыхая ее сладкий запах, как драгоценнейший из ароматов. А потом отыскал ее губы, и все перестало иметь значение – кроме обжигающих прикосновений, восхитительной мягкости ее кожи и тихого прерывистого стона, опаляющего мою щеку. Мы истосковались друг по другу так, словно не ныряли в этот пленительный водоворот целую вечность. Руки становились смелее, а поцелуи – крепче и настойчивее, и я, окончательно побежденный страстью, пропустил момент, когда во рту появился привкус крови. Чья это была кровь – я так и не понял, но мир вдруг опять изменился, взорвавшись ярчайшими красками, калейдоскопом неведомых запахов, звуков и ощущений. Сознание поплыло и в то же время обострилось почти болезненно – кроме собственной бешеной пульсации в висках я начал отчетливо различать пьянящий ток крови в жилах Мерриль, ее трепет, восторг и желание, сумятицу в ее мыслях, испепеляющий жар, разрывающий ее сердце… И пронзающее нас обоих пылающее копье магии. Я точно знал, что и она испытывает те же мучительно-сладкие переживания – они слились в один сводящий с ума поток. Каждое мое касание возвращалось ко мне, пропущенное через дрожь нервов Мерриль. Каждая ее ласка, усиленная моим возбуждением, уходила к ней. Восприятие углубилось до предела, даря нам наслаждение почти нестерпимое, расщепляющее в пыль, растворяющее в своих лавовых реках. Два бушующих потока крови рвались друг к другу, сквозь кожу и сквозь одежду, пока разделяющая нас грань окончательно не исчезла, и мы не сплавились в единое целое – огненное, бурлящее, стонущее от счастья и блаженства единения… Когда пламенная волна схлынула, мы снова стали самими собой – потрясенными, ошеломленными и выжатыми досуха. Произошедшее с нами чудо отпустило не сразу. И лишь когда мир вернул себе привычные очертания, я учуял запах гари. Мерриль тоже повела носом. – Дым? – спросила она слабым голосом и огляделась. – О! Кажется, мы подпалили портьеру… Хоук, наверное, рассердится… – Мерриль нервно хихикнула, я фыркнул вслед за ней, а потом мы оба расхохотались, как сумасшедшие: от того, что мы только что испытали такое необыкновенное переживание, от того, что просто были счастливы вместе. И совсем чуть-чуть – от испуга и облегчения. А потом сползли по стене на пол, так и не разжимая объятий. Отсмеявшись, Мерриль завозилась в моих руках, пристраиваясь к наплечнику, и промурлыкала: – Я думала «сгорать от страсти» – это такая выдумка, как в книжках Изабелы, чтоб красивее было… Я даже представить не могла, что поцелуи могут быть… такими. – Она вновь издала тихий, но очень удовлетворенный вздох. А потом продолжила, как ни в чем ни бывало: – А знаешь, что это было? Магия крови – вот, что! И… Постой! – Она снова выпрямилась, с восторгом уставившись на меня. – Так вот как ты можешь колдовать! Через сцепку кровью!.. – Поедем со мной в Амарантайн! – перебил я ее. Слова вырвались сами по себе, но я о них не пожалел – меня мгновенно увлекла мысль о том, что она будет находиться подальше от этого недружелюбного города, под присмотром моих друзей. А главное – мы сможем видеться чуть чаще… Мерриль отвернулась, затихла, сжавшись в комок. – Что такое, da'len? – забеспокоился я, осторожно разворачивая ее лицо к себе. В потемневшем зеленом взгляде было отчаяние. – Я… я не могу, – прошептала она. – Не сейчас. – Мы и элувиан твой увезем, не переживай! – поспешно сказал я, не желая верить в ее отказ. – Я познакомлю тебя с Йованом, он, хоть и меланхолик, парень головастый, к тому же с классическим образованием. И Паула тоже своя девчонка, не выдаст. Наверняка, вы вместе… – Я не могу, – повторила Мерриль твердо, высвобождаясь из моих рук. – Я… кое-что обещала. И пока не сдержу слово, не уеду. – Обещала? Что? Кому? – спросил я, от удивления ее выпуская. – Неважно: – Она опустила глаза, теребя платок на шее. – Ты не хочешь рассказывать про магию крови, а я – про это. – Ma vhenan… – начал я, но она меня перебила: – Карвер, не надо! Не уговаривай меня! – Она снова посмотрела мне в глаза, и взгляд ее был очень решительным. – Я не могу тебе рассказать, это тоже часть обещания. – Если это какой-нибудь малефикар из Клоаки… – заговорил я, чувствуя что начинаю закипать. Как только я разрешил себе немного счастья – оно тут же ускользало из рук! – Нет! – таким же сердитым голосом оборвала она. – Он даже вообще не… – Мерриль осеклась и продолжила жалобно: – Не спрашивай, пожалуйста! Я не хочу тебя обманывать… – И на том спасибо, – проворчал я, прогоняя непрошенную злость. На смену ей пришло разочарование, такое же острое и горькое на вкус. – Мне не стоило мечтать и загадывать на будущее… Зеленые глазищи наполнились слезами: – Не надо! Ты тут ни при чем! Это я виновата! Но… ничего не поделаешь. А давай, я сама к тебе приеду, сразу же, как только сдержу обещание? Ладно? Я вздохнул, ласково обвел пальцем овал ее лица: – Хорошо. Я верю тебе, Мерриль. Ты умная и осторожная. Очень надеюсь, что ты точно знаешь, что делаешь… Но все равно боюсь за тебя, прости. Да и за себя тоже, наверное. Потому что, если с тобой что-нибудь случится… – О, – она тихо и печально хмыкнула. – Это говорит тот, кто не знает, будет ли жив через месяц? Я снова завладел ее лишенной наруча рукой, странно обнаженной и беззащитной, прошелся губами по шрамам, медленно и тщательно перецеловал каждый тонкий пальчик и лишь потом сказал: – И все же, не стоило тебе смотреть мои сны… Снова тихий смешок: – Глупый Карвер… В твоих снах не было ничего такого, что помешало бы мне тебя… ждать. Сердце бухнуло со сладкой оттяжкой, и в то же мгновение в дверь постучали. – Эй, котятки, проснулись? – Голос сестры был жизнерадостным и бодрым. – Завтрак готов. Карвер, мне нужно поговорить с тобой, пока я не ушла. – Сейчас спустимся, – пообещал я, вставая и протягивая руку Мерриль. И, продолжая начатое движение, притянул ее к себе и снова поцеловал. Выпустить ее из рук хотя бы на минуту казалось совершенно невозможной затеей. Но все же пришлось. Мы спустились вниз, держась за руки, словно дети. И на ее лице я видел ту же смесь радости и боли, какую испытывал сам. На кухне расположились Мариан, Фенрис, Варрик и Изабела. Сестрица размахивала пирожком, эмоционально доказывая что-то гному, Фенрис с отсутствующим видом глядел в окно, а Изабела прошила нас очередным ироническим взглядом и заявила: – Что-то мало вы похожи на парочку, которой только что помешали утратить невинность! – Уж прости, что разочаровал, – отозвался я миролюбиво, усадил Мерриль, сел рядом и придвинул поближе поднос с выпечкой. – А где остальные? – Кто-то еще спит, кто-то ушел, – ответила Мариан с полным ртом, пожимая плечами. – Зелье Солвитуса вам не понадобится, как я погляжу. Лично мне оно сегодня жизнь спасло. Эх, жалко, нельзя забрать его к себе насовсем! – Зелье или усмиренного? – фыркнул Варрик, прикладываясь к кружке с горячим отваром. – Я волнуюсь! – объявила сестра. – Поэтому всем принять восхищенный вид и внимать! А я пока буду разминать речевой аппарат. Он мне сегодня пригодится разработанным. И если Мередит думает, что сможет все время держать меня взаперти – она ошибается! – Она воинственно взмахнула огрызком пирожка, роняя на стол начинку. Сестрица честно выполнила свою угрозу, болтая без умолку всякую чушь, умудряясь при этом жевать и запивать морсом прямо из кувшина. Мы послушно внимали, ожидая, когда ей надоест дурачиться. И дождались – Мариан оборвала себя посередине речи, посвященной защите прав голубей, ткнула в меня пальцем и сказала: – Вижу, ты поел. Идем, поговорим, – тут же встала из-за стола и вышла из кухни. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Сестра увела меня в свой кабинет, закрыла дверь и спросила: – Поможешь разгрести все это дерьмо? Я опустил глаза. – Прости, вряд ли… Она устало махнула рукой: – А, не извиняйся. Я так и думала. Наверное, так даже лучше, потому что тобой наверняка уже начали интересоваться – брат Защитницы, рычаг давления, все дела… Мне, кстати, недавно письмо от Сирила де Монфора пришло. Очень изящно нас благодарил, что стал герцогом. Демон его знает, чего теперь ждать – просто так подобные письма не шлют. Так что, поаккуратнее в Орлее. – Мариан помолчала и спросила внезапно: – Помнишь Веру?.. Ой, не могу поверить! Ты до сих пор не разучился краснеть?! Жаль, Изабела этого не видела! – Сестра с ухмылкой покачала головой, а потом посерьезнела. – Так вот, моя ветреная подруга утверждает, что Вера по тебе очень даже страдала. И родила через пару месяцев, как ты загремел в Серые Стражи. Мальчишку. Я спрашивала Кору, говорит – чернявого и синеглазенького… У меня пересохло горло. – Где они… сейчас? – Переехали в деревню Волчий Холм. Это три лиги на северо-запад. Я собиралась туда рвануть, да тут все так закрутилось – не успела… Заедешь сам? – Конечно! – Пусть переезжают ко мне! – строго приказала Мариан. – Не знаю, как у Стражей с деньгами, но своих у тебя наверняка нет, так что – держи. – И она протянула мне увесистый кошелек. – Не вздумай отказываться – это моему племяннику! – Его зовут Кайт, – смущенно сказал я, пробуя имя на вкус. – Вряд ли демон в этом обманул… Слушай, я чувствую себя полным придурком… – Потому что ты и есть полный придурок, – авторитетно подтвердила Мариан. – Сын тебе совершенно без надобности, особенно от проститутки, про которую ты и думать позабыл... Готова поспорить, что Мерриль об этом ты ничего не рассказывал. – Глаза сестры насмешливо блеснули. – Я же говорю – ты про своего ребенка все время забываешь! А вот мне еще один родственник не помешает. Меня их наличие как-то успокаивает – я даже Гамлена сюда переезжать звала, да он заартачился. Гордость взыграла. В общем, идея быть теткой меня радует, и я забираю их себе: мне хорошо, им хорошо, у тебя совесть чиста – все танцуют. – А что, если она не захочет со мной разговаривать? И переезжать? – в панике спросил я. – Что значит «не захочет»? – Сестрица сурово нахмурилась. – Уговори! Болталку тебе в Ордене неплохо настроили. В общем, жду от тебя вестей. Кстати! Твой Страуд забавный. Рада, что ты нас познакомил. Ну все, мне надо бежать на этот клятый совет, чтоб ему пусто было. Пока! – Мариан крепко поцеловала меня в щеку и вылетела за дверь. Некоторое время я стоял в пустом кабинете, переваривая новость. Радость мешалась с недоумением и робостью примерно в равных пропорциях. Что мне делать с этим коктейлем дальше – я категорически не понимал. – Многовато переживаний для одного утра, – вздохнул я, решив, что разберусь с этим на месте, и спустился обратно на кухню. Мерриль вскинула на меня взгляд, и Изабела, рассказывающая ей какую-то историю, замолчала. – Мне пора, – сказал я просто. – Был рад вас всех повидать. – Взаимно, Младшенький, взаимно! – добродушно заверил Варрик. – Я провожу, – решительно встала Мерриль, и Изабела смиренно пожала плечами. Я пожал на прощанье руки Варрику и Фенрису, обнялся с Изабелой, не забывшей смачно меня чмокнуть, и в сопровождении Мерриль направился в холл. – Ненавижу прощаться, – сказала она звенящим голосом. – Но я понимаю, что такое долг, ma vhenan… – Мы обязательно увидимся снова, – пообещал я, вновь бережно прикасаясь ладонями к ее лицу и стараясь запечатлеть образ Мерриль как можно подробнее – и эти огромные печальные глаза, изумрудные, как листва Арлатана, и прихотливые завитки валласлина, и упрямый острый подбородок... – Обязательно, – эхом отозвалась она. – Разве может быть иначе?! Я ободряюще ей улыбнулся, крепко обнял, а потом вышел за дверь.