Глеб
«Люблю тебя»… Всего два слова, и мой мир разлетается на миллиарды осколков, наполняя душу и разум небывалым счастьем и теплом. Целую Алика и поверить не могу, чем заслужил столь щедрый подарок судьбы. Еще ни разу наш поцелуй не был настолько чувственным и нежным, пропитанным любовью и надеждой на светлое будущее. Остается лишь последний штрих… – Je t'aime, mon petit… – шепчу я на ушко Алику, разорвав наш упоительно-сладкий поцелуй, – Liebe Dich… – прикусываю мочку, – Te amo… – скольжу языком по ушной раковине, – Love you… – очерчиваю языком острую скулу, – Люблю тебя… – выдыхаю в полуоткрытые губы Алика, увлекая нас в новый чувственный поцелуй. С небес на землю нас возвращает пилот, многозначительно покашливая в микрофон наушников, которые благополучно болтаются у нас на шее, дабы не мешать очень важному процессу. Интересно, он всё слышал, что мы тут говорили друг другу или нет? – Мы идем на посадку, вам стоит пристегнуться, – чуть более хрипловатым голосом, чем обычно, просит нас Хьюго, тем самым выдавая своё смущение и волнение. Выходит, что слышал… Как и в первый раз, помогаю Алику справиться с непослушными ремнями, которые ходуном ходят в его дрожащих руках. – Ну что ты, успокойся, всё будет хорошо, – тихо говорю я, сжимая рукой его ладони, – посадка будет мягкой, вот увидишь. – Это не из-за посадки, – признается Алик, а я отчетливо вижу дорожки слез на его щеках.Алик
Никогда не думал, что счастье может быть таким всепоглощающим. Лишающим реальности, дарующим чувство невесомости и ни с чем не сравнимое ощущение покоя и радости. Признание Глеба до сих пор эхом отзывается у меня в голове, полностью вытеснив из нее любые другие, ненужные в этот упоительный момент, мысли. Слезы катятся из моих глаз беспрерывным потоком. Ничего не могу с этим поделать, да и не хочу. Мне плевать, что мужчины не должны плакать, плевать, что сейчас я уязвим, словно народившийся котёнок, плевать, что помимо нас с Глебом, в этом замкнутом пространстве есть кто-то ещё… Этот момент мой и только мой…***
Садимся плавно и мягко, как и предсказывал Глеб. Он снова помогает мне справиться с ненавистными ремнями. От переизбытка эмоций чувствую себя пьяным. Голова кружится, тело ватное, в горле сухость. – Алик, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Глеб, заглядывая мне в лицо. – Не знаю, – честно признаюсь я, – мне как-то не по себе. – Не переживайте, – обращается к нам с Глебом Хьюго и без перевода оценив мое состояние, – такое бывает с непривычки. Поспите, и всё пройдет. Всего доброго, – прощается он и снова возвращается в вертолет. – Ну как полетали? – лучезарно улыбается Ганс, вопросительно приподняв бровь. – Отлично, спасибо Вам, – энергично отзывается Глеб, пожимая руку мужчине, – вот только моему другу что-то нехорошо, Вы извините нас, но мы поедем. – Да, конечно, – кивает мужчина. – Может быть, врача? – Со мной все в порядке, – твердо говорю я, останавливая поток бессмысленных переживаний. – Это всего лишь банальное переутомление и всё. – Тогда не смею Вас больше задерживать. До свидания. Был рад знакомству. – Взаимно, всего доброго, – прощаемся мы и уходим. В машине вырубаюсь, как только голова касается подголовника… Как доезжаем до отеля, не помню, как поднимаемся в номер тоже. Единственный проблеск воспоминания – теплые руки любимого, бережно раздевающие и укладывающие меня спать…***
Как и обещал Глеб, оставшиеся дни, мы много гуляем по городу, – насколько позволяет это сделать его еще не совсем здоровая нога, – катаемся на машине, занимаемся любовью, спим и едим… Но у всего хорошего есть нехорошее, я бы даже сказал, паскудное, свойство быстро заканчиваться. Вот и наши каникулы подошли к концу… Прощаюсь с Люцерном и Швейцарией с теплой улыбкой на устах. Эта страна стала для меня особенной, я бы даже сказал, волшебной…***
В ночь на девятое января мы приземляемся на родную землю. По этому поводу испытываю двоякое чувство радости и грусти. С одной стороны, я соскучился по дому, по Максу, да и по городу тоже, а с другой - хорошо понимаю, что возвращение несет за собой ряд трудностей, с которыми придется столкнуться в самом ближайшее время. Там, на чужой земле, мы были свободны от предрассудков и стереотипов. Мы не боялись быть узнанными и осужденными. Не стеснялись быть самими собою. Там я знал, кем прихожусь Глебу, здесь же это является вопросом номер один в моем списке неизвестности…Глеб
Сразу же по возвращению в Россию меня затягивает в водоворот привычной жизни с такой бешеной скоростью, что я и глазом не успеваю моргнуть, как уже сижу на рабочем месте, в авральном порядке решая кучу вопросов, у которых нет праздников и выходных. Субботу и воскресенье провожу в разъездах по родным и близким. Всех нужно поздравить с наступившим Новым годом и Рождеством, подарить подарки, расцеловать и рассказать, что отдохнул я просто шикарно. А вот с кем – не ваше дело. Все эти дни, наполненные семейными хлопотами и работой, мы с Аликом не видимся, лишь изредка созваниваясь. Его друзья и близкие, так же, как и у меня, требуют его внимания и присутствия. На остальное просто не хватает времени. Я понимаю, что уже скоро наступит день, когда нужно будет решить вопрос о переезде Алика ко мне, но всё никак не могу отважиться на это, потому как знаю, стоит мне совершить этот последний шаг и очень многое изменится навсегда. Жизнь перестанет быть только «моей», она станет «нашей». Перестану существовать «я», появятся «мы». Вносить изменения в свои привычные устои всегда страшно, особенно когда тебе под сорок. Вот и мне страшно. Да, я люблю Алика, как и он меня, но это еще не залог счастливого будущего. Он молод, красив, горяч и импульсивен. Сегодня он любит меня, а завтра кого-то другого. Да, я понимаю, что мною руководит мое природное недоверие и страх быть преданным и обманутым, но как же хочется хоть раз в жизни взять и поверить, вопреки здравому смыслу, логике и разуму. Просто взять и пойти на поводу у сердца и плевать на последствия… Да, пожалуй, я так и сделаю…***
В понедельник вечером вызываю к себе Дмитрия. – Глеб Маркович, вызывали? – спрашивает у меня водитель, заглядывая в кабинет. – Да, проходи, присаживайся, – киваю я, рукой указывая на кресло за столом для переговоров, – Дим, скажи, как давно ты на меня работаешь? – начинаю разговор издалека. – Хм… Около четырех лет, – немного удивленно отвечает парень. – Ты доволен своей работой, зарплатой? – продолжаю задавать вопросы я. Вижу, что парнишка начинает нервничать, беспокойно ерзая по креслу. – Дим, расслабься, я не собираюсь тебя увольнять… – Глеб Маркович, меня все устраивает, – импульсивно выпаливает Дмитрий, подаваясь корпусом вперед, – если Вам что-то не нравится в моей работе, Вы только скажите, я исправлюсь. – Не сомневаюсь, – усмехаюсь я, пряча улыбку за указательным пальцем, приложеным к губам. Вот нравится мне этот парнишка. Хороший и надежный человек, верный и преданный сотрудник. Уважаю таких. – Я понял тебя, Дим. Хорошо, тогда перейду к сути. Перед тобой лежит папка, открой ее. Несколько секунд наблюдаю, как парень опасливо выполняет мою просьбу. – Это договор о неразглашении тайны, – поясняю я то, на что в данный момент смотрит Дмитрий. – Так я же уже такой подписывал, когда устраивался к Вам на работу, – растерянно моргает он, поглядывая на меня темными глазами. – Ты подписывал договор о неразглашении коммерческой тайны, это же, – указываю рукой на лежащие перед ним бумаги, – договор о неразглашении сведений о моей личной жизни. После этих слов парень зависает, явно не въезжая в то, что я имею в виду. – Я объясню, что это значит, – поднимаюсь и пересаживаюсь к нему поближе, – подписав данный документ, ты обязуешься молчать обо всем, что можешь узнать о моей личной жизни в процессе нашей с тобой работы. Ты не имеешь права: распространять, продавать, сливать или еще что-то делать с появившейся у тебя информацией. Никто не должен знать, что происходит у меня в жизни вне этих стен. Ни родители, ни сестры, ни друзья и подружки. Это понятно? – уточняю, дабы знать, стоит ли продолжать дальше. – Понятно, Глеб Маркович, – немного испуганно и растерянно отвечает Дима. – Что ж, тогда идем дальше. За нарушение данного договора предусмотрен штраф в размере десяти миллионов рублей и увольнение по статье с волчьим билетом по жизни, – в течение последующих пяти минут любуюсь охреневшим лицом парня, пытаясь угадать ход его мыслей. – Хочу добавить, что подписав данное соглашение, твоя нынешняя зарплата увеличится в два раза, – заканчиваю я, откидываясь на спинку кресла, – твое решение, Дим? – А можно я прочитаю договор? – обескураженно спрашивает парень, беря в руки белые листы бумаги. – Нужно, Дима, нужно, – улыбаюсь я, возвращаясь за свой рабочий стол. На какое-то время ухожу в работу, забыв про парня. – Я согласен, Глеб Маркович, – хриплый голос водителя нарушает тишину моего кабинета, – можно мне ручку, я подпишу? – Конечно, держи, – спокойно говорю я, протягивая ему свой «паркер». На самом деле варианта, что Дима может и не согласиться, я даже не рассматривал. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого халявного повышения зарплаты только за то, что ты будешь держать язык за зубами и закрывать глаза на некоторые моменты частной жизни. – Хорошо, раз с формальностями мы покончили, кое-что тебе расскажу, чтобы не было потом открытых ртов и выпученных глаз. Дима реагирует правильно: весь подбирается и приосанивается, готовый слушать и внимать. Улыбаюсь и говорю: – В скором времени в мой дом переедет жить молодой человек по имени Альберт, с которым вы так или иначе будете контактировать. Это неизбежно, – слежу за реакцией парня, но ее нет, странно… – Вижу, что ты не понял смысла, заложенного в мои слова. Ок, я поясню. Алик - мой бойфренд, – да-а-а-а, вот она, та самая реакция, которою я так ждал. Челюсть Дмитрия падает на стол, а сам он в полном недоумении смотрит на меня, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. – Ну вот, теперь я вижу, что мы поняли друг друга, – улыбаюсь я, наблюдая за тем, как парень пытается взять себя в руки, – очень надеюсь, что новые обстоятельства моей ориентации никак не повлияют на наши с тобой деловые отношения. – Нет, что Вы, – выходит из ступора Дима, активно качая головой из стороны в сторону, – просто Вы застали меня врасплох… я…э… понимаете, и подумать не мог, что Вы из этих… Ох, простите, я что-то не то несу… – Ничего. Я понимаю тебя, Дим. Такие вещи шокируют, особенно, когда ты искренне во что-то веришь и не допускаешь мысли, что это может быть не так. – Я рад, что на лице парня нет и тени брезгливости и отвращения. Это все-таки внушает доверие и веру, что мы с ним сработаемся, учитывая новые обстоятельства. – Ладно, Дим, у меня еще полно работы, так что можешь быть свободен, позже я тебя наберу. – Как скажете, Босс, – озорно улыбается этот паршивец, шустро выскочив за дверь моего кабинета. Что ж, начало положено, осталось только поговорить с Аликом…