Give Me Truths.

Прошла целая неделя до того дня, когда Луи-таки удалось вытащить Гарри из квартиры. Кто знал, что промежуточные экзамены так важны для людей? Стайлс отвечал на все смски и звонки Луи, но больше всего был рад, когда последний пришел к ним посидеть, пока сам Гарри занимался. И после пятого прошения о перерыве, после тысяч попыток состроить щенячьи глазки, Луи сдался. Ему скучно. Он еще раз обошел всю спальню младшего парня, сравнил со своим общежитием, и снова сел и стал терпеливо (относительно терпеливо) ждать, пока Гарри закончит. Уже несколькими днями позже он ждал Гарри с его последних экзаменов, расположившись на диване. - Привет, Лу, - медленно протянул кудрявый, не беспокоясь о том, что кто-то, кто даже не живет в этой квартире, сидел здесь с опущенной головой вниз и ногами на спинке дивана, смотря телевизор. - Ты долго ждал меня, да? - Нет, около пятнадцати минут. Когда я пришел тут еще был Зейн, так что он разрешил мне остаться. Луи принял нормальное сидячее положение и наслаждался внезапно появившемся пульсом в ушах. - Не очень-то и интересный матч, - добавил он. - Угадай что? - вопросил Гарри, спрятав руки за спиной и раскачиваясь вперед-назад. - Ты придумал лекарство от рака? - Эм, нет. - Решил проблему с голодающими во всем мире? - Эм, нет. - Нашел путь к примирению всех народов мире? - Лу, прекрати! - захихикал Гарри. - Ты же знаешь что. Ты ныл мне всю неделю насчет этого. - Ты сдал свои экзамены? - Да! - Тогда это просто замечательно! - Луи вскочил с дивана и дал "пять" Гарри. - Ты так усердно работал всю неделю, ты заслужил это! Я горжусь тобой, малыш! Стайлс закатил глаза. - Спасибо, мам. - Ой, ну перестань. Неужели друзья не могут гордиться своими друзьями? Тем более, ты преуспел там, где я упрямо лажаю. - Упрямо, верно, - промямлил Гарри с ухмылкой. - Как насчет того, чтобы заткнуться и пойти праздновать, как я и хотел? - Куда мы можем пойти в три часа дня в четверг? - Кушать, - сразу же заявил Луи. - Всегда кушать! - Туда, куда мы собирались пойти несколько дней назад? Новое место, которое находится выше на несколько улиц вашего общежития? И Луи пришлось натянуто улыбнуться, потому что он не очень хочет вспоминать тот день. Тот день, когда Гарри выглядел безусловно трахнутым и очень печальным, пустым, нуждающимся в том, чтобы его хотели и ценили. - Звучит здорово, - просто ответил Луи. - Ты хочешь прогуляться или мы поедем? - Если мы будем идти, ты не будешь ныть? - Вряд ли. - Тогда мы поедем, пожалуй, - фыркнул Гарри. Луи заказал самый большой бургер, который у них только был, и закатил глаза, когда Гарри выбрал курицу. - Что происходит между тобой и здоровой пищей? - спросил шатен с полным ртом, набитым картошкой фри. - Тебе девятнадцать! Ты должен пить пиво и есть пиццу, нет? - А тебе двадцать один. Разве не пора перестать питаться только пиццей и пивом? Луи покраснел. - Ну, это другое... - Другое что? - переспрашивает Гарри, потому что Луи не договорил предложение до конца. - Это еще одно поручение Томаса? - интересуется Луи спокойно. Он знает, что не должен был этого говорить. - Нет, я всегда любил здоровую пищу. Я думаю поэтому я очень худой, да? Я не знаю. Я просто считаю, что, если ты питаешься хорошо, то и чувствуешь себя точно также. Я не ем много вредной пищи, потому что это вредит моему телу. Я думаю, в этом есть смысл, разве нет? Луи только хотел добавить, что он ест вредную пищу и у него все в порядке, как увидел, что зрачки его собеседника расширились, а лицо побледнело. - Это что? Томас? Томлинсон оборачивается назад, но не видит ничего более просто знакомых лиц, с которыми он скорее всего пару раз виделся в кампусе. Но потом, у барной стойки, он замечает меймстримный шкаф с блондинистыми волосами: это Томас. Это очень странно, потому что милая беседа с девушкой-барменом никак не вяжется с тем, что у него, вообще-то, отношения с другим парнем. Девушка закусывает губу, даже не смотря на то, что намешивает в свой коктейль. У Луи плохое предчувствие. - Пригнись! Мы не можем оба пялиться на них! - шепотом говорит он Стайлсу. - Почему бы тебе не опуститься тогда? - дуется Гарри, но потом все равно опускается чуть ниже. - Потому что без очков я вижу в 5 раз лучше, чем ты. (Потому что я не хочу, чтобы у тебя было разбито сердце.) - Что они делают? - Болтают. Она закончила со своим заказом и отдала его клиенту. Теперь она полностью занята только Томасом. И не похоже, что он просто клиент, потому что она даже не пробила для него чек. - Болтают? Значит они просто разговаривают, как друзья. Ведь друзья так делают, да? Луи не отвечает, потому что он не может сказать Гарри правду и лгать тоже не может. Он не думает, что парень, сидящий через стол от него, готов услышать, что язык тела честнее, чем любые слова. Тело Томаса и этой девушки буквально кричат о том, что их связывают теплые отношения. Может быть Гарри и готов услышать это, но Луи не готов говорить. Судя по всему, молчание, как ответ, Гарри не устроило. - Конечно, они просто друзья. Если она его друг, то я не должен прятаться и следить за ними, - рассмеялся Стайлс и поднялся вверх. И это было ошибкой. Потому что, как только он увидел этот дуэт около бара, ее губы прижатые к губам Томаса, он понял, что они явно не просто друзья. Луи смотрит на Гарри и буквально видит, как мир того разрушается. В первый раз в его жизни. Сначала злость. Потом боль. Это как увидеть чужую смерть. - Хаз..., - сказал Луи медленно и мягко. - Ты в порядке? Давай не будем смотреть. Ты расстраиваешь сам себя. - Он уже ушел, - грубо ответил Стайлс. - Он поцеловал ее и ушел. Поцеловал и ушел. Поцеловал. Он никогда не... Он никогда не делал это со мной... - Не делал чего? И Гарри посмотрел на Луи так, как будто он уже и забыл, что шатен тоже здесь. - Он не целует меня перед уходом. Но он поцеловал ее. Трудно оставаться сильным, когда он видит, как слезы начинают капать из глаз младшего. - Мне так жаль, малыш. Ты не должен был это видеть... - Что я сделал не так? - Что? - Что я сделал не так? - повторил он тихо. - Я знаю, что никогда не был достаточно хорош, но... Он поцеловал ее, Лу. - Вы когда-нибудь говорили о том, что вы пара? Ну, то есть, может быть, он не понимает, что есть какая-то черта, которую нельзя переходить? - Мы даже не в нормальных отношениях, - пробормотал Гарри сквозь слезы. - Он даже никогда... Почему я такой тупой? Гарри упал головой на стол, пытаясь усмирить истерику. - Хэй, love, это нормально. Ты не тупой. И Луи быстро пересаживается со своего места поближе к Гарри. - Почему ты думаешь, что ты глупый? - Потому что я никогда не... Мы даже не встречаемся. Но мне так больно сейчас. Хотя он даже не обманул меня. Как он мог изменить, если мы даже не в отношениях? - То, что ты расстроен, не делает тебя глупым, - Луи мягко гладит Гарри по спине, чтобы тот почувствовал заботу. - Ваши отношения с Томасом это... Уникально. Но только потому, что вы не встречаетесь, не значит, что он имеет права делать тебе больно. Я имею ввиду, что, очевидно, у тебя сильные чувства к нему и... - Я люблю его. Это были слова, которые Луи не был готов услышать. Совсем. Томас не был каким-то задирой, который доставал Стайлса, он был человеком, которого Гарри искренне любил. Как глаза Луи, уже привыкшие замечать мысли до слов, могли пропустить этого? Но сегодня Луи друг, а не психолог. - Тогда тебе может быть больно, ладно? Это нормально, - сказал он мягко. - Ты имеешь право быть расстроенным, но я думаю, что ты должен поговорить с Томасом. Послышалось тихое сопение. - Поговорить о чем? - О том, что это причиняет тебе боль. О том, что он относится к тебе нечестно. Будь честен с ним, и пусть он будет честен с тобой. - Ты думаешь это поможет? (Учитывая то, что он относится к тебе как к недочеловеку - вряд ли.) - Я думаю, что обе стороны заинтересованны в том, чтобы DTR* было в порядке. - DTR? - ‘Define The Relationship.’ Это психологический жаргонизм, который обозначает границы этики, и то, как ваши отношения протекают, по каким правилам. Когда вы все выясните, тебе станет легче. Возможно вы сможете понять друг друга. Гарри приподнимает голову так, что Луи мельком видит его слезящиеся изумрудные глаза. - Да, я бы хотел. Чтобы мы поняли друг друга. - Да, было бы круто, - сказал Луи, успокоившись и наблюдая, что младший мальчик возвращается к жизни. - Как я уже сказал, пока вы оба заинтересованы в отношениях и как сделать их лучше, у вас все будет хорошо. Кажется, это придает Стайлсу уверенности. Он приподнимается и вытирает последние слезы краем рукава. - Да, я поговорю с ним и обозначу DTR. - Сейчас? - Может позже, - ответил он спокойно. - Сейчас я в ужасном состоянии. Луи обнимает его и чмокает в макушку. - Конечно, хочешь я отвезу тебя домой? Гарри позволяет довести себя до машины, и они едут в весьма мрачном молчании. Когда два парня приходят в квартиру, Зейн приветствует их: - Эй, парни. Что случилось? - Эм, ничего особенного. Я думаю пойти поспать, извините, - говорит Стайлс и быстро проскальзывает в свою комнату, хлопком закрывая дверь. Глаза Зейна метались от Луи к двери и обратно. - Что происходит? - спросил он еле слышно. - Гарри в порядке? Луи не должен был ничего говорить, но он подумал, что Хаз бы все равно рассказал Зейну, как только смог. Более того, Луи не всегда может быть рядом, чтобы позаботиться о Гарри. - Мы пошли пообедать, и Гарри увидел, как Томас поцеловал какую-то девушку из бара, - признался Томлинсон, садясь на диван рядом с Зейном. - И, если честно, это разбило Гарри. - Ты серьезно? - глаза Зейна потемнели. - Черт, скажи, что он расстался с этим ублюдком. - Он поговорит с ним. - Замечательно! - простонал Зейн. - Я, конечно, люблю Гарри, но, когда дело касается Томаса, то он превращается в идиота. Неужели он не понимает, что эти отношения ничем не спасти? Шатен уставился на Зейна. - Почему ты так сильно ненавидишь Томаса? - спросил он спокойно. - Ты, наверное, шутишь? Он толкнул Гарри тогда, он "не" гей и будет относиться к тебе, как к дерьму, если ты - да. Он постоянно унижает и запугивает Гарри, заставляет его чувствовать себя дерьмом и... - И именно поэтому ты его так не любишь, - дополнил Луи. - Мне кажется, я уже тоже его просто терпеть не могу. Черт, я думаю все, кто хоть раз видел Томаса, его ненавидят. Но ты как будто сильнее всех? Что-то такое. Поэтому я хочу знать почему. - Я не думаю, что смогу объяснить тебе, - медленно произнес Зейн. - Я не слишком хорошо выражаюсь словами. Могу я тебе показать кое-что? - Эм, конечно. Он не понимал о чем идет речь, пока Зейн не достал из-за телевизора что-то похожее на альбомные листы. - Ты это все нарисовал? - Да, но мне нужно кое-что найти. И он начал листать, пока Луи пытался рассматривал каждый образ. Животные, люди, пейзажи. - Ах, вот, нашел. Это был рисунок Гарри, но это был не тот Гарри, которого Луи привык видеть. Он был ошеломляющим: озорные глаза, корона из цветов на его необыкновенно пышных кудрях, а на губах застыла счастливая улыбка. Все в нем, начиная с ямочек на щеках и заканчивая блеском в его глазах, чувствовалось, как дыхание жизни, как слабый прохладный ветерок. Он выглядел потрясающе. - Я нарисовал это, когда мы еще учились в школе, - объяснил Зейн. - Это то, как он выглядел тогда. Я думаю, здесь его можно назвать... живым. И счастливым. Ты понимаешь? Я даже боялся, что не смогу передать всю его чистоту и искренность через рисунок. - Да, я думаю, я понимаю. Он другой сейчас. - Ну, он вырос, такое бывает. Я имею в виду, что уже три года прошло, конечно, он изменился. И он больше не будет тем мальчишкой. Но вот это настоящий Хаз. А то, что там, - он указал на дверь спальни. - Уже не Гарри, ну или меньшая его часть. Луи, зная ответ, все равно спросил: - Когда он так изменился? Вместо ответа пакистанец приносит новую папку с рисунками, менее изношенную. - Это я нарисовал сразу после того, как мы начали учиться здесь, - объяснил он, показывая Луи другой портрет. Здесь у Гарри все еще был блеск в глазах, но он выглядел уже более зрело. Появилось ощущение, что это какой-то путешественник, который ездит по миру без всяких планов и выкрикивает строчки из песен, когда его душа этого хочет. Они не задерживались на этом рисунке долго, потому что Зейн достал новую папку и показал другой эскиз. Вся озорливость пропала. Гарри все так же улыбался, но былой радости уже не было. Он выглядел так, как будто что-то сдерживало тот свет, который он излучал раньше. - А когда ты нарисовал этот, Зейн? - спросил Луи, прочистив горло. - Это было сразу после того, как они с Томасом начали встречаться. Это было плохое время у Гарри. Возможно, худшее. - Что произошло? Зейн вздохнул. - Я думаю, я всегда знал, что Гарри гей. Может потому что я сам гей, а может потому, что он мой лучший друг, но... Я сам сделал каминг-аут, когда мы были в школе. Но Гарри этого не делал, пока мы не поступили в колледж. Он ни с кем не встречался до этого, и ты знаешь, как это все работает. Ты начинаешь думать об этом, и затем принимаешь себя таким, какой ты есть. Гарри так и сделал. - Как он открылся всем? - Сначала мне. Я думал, что у него будет много вопросов по этому поводу, но он выглядел спокойным. И очень уверенным, ты понимаешь? И, конечно, я его поддержал. И его семья тоже. Они очень дружная семья, так что его сестра и мама не были против. Я думаю, они тоже знали все заранее. Луи улыбнулся. - Умные люди всегда знают все заранее. - Я тоже так думаю. И все было в порядке, пока он не захотел открыться все большему и большему количеству людей, и не все такие, ты знаешь... - Понимающие, да. - Так что он открылся всем своим знакомым, включая Томаса. И тот был просто в бешенстве. Он не разговаривал с Гарри около шести месяцев. И Хаз принял это, эм, не очень хорошо, я очень волновался за него. Сердце Луи сдавила боль отчасти потому что он знал, каково это, терять друзей, которых ты любишь, а отчасти потому, что он не мог возвратиться в прошлое и все изменить. - Как он себя вел? - Он был несчастный, все время. Я бы никогда не подумал, что он... Что у него будут суицидальные наклонности. Но, я думаю, это всегда убивает тебя, когда ты пробуешь что-то новое, а близкие люди не принимают тебя таким. - Что случилось потом? - Я не совсем помню. Гарри исполнилось 19, и его дружок Томас начал снова болтаться рядом с ним. Но что-то по-прежнему было не так и это чувствовалось. Зейн останавливается и делает пару глубоких вдохов. - Знаешь, когда ты смотришь на человека и все, что ты видишь, это огромный ком ненависти? Такая ситуация у меня была с Томасом, только вот Гарри он таким не казался. - Гарри вообще не из тех людей, которые видят подобные вещи. А как они начали, эм, скрывать свои отношения? Зейн фыркнул. - Я никогда не понимал их отношения, знаешь ли. Но они всегда такими были. Томас не гей, они даже не в отношениях... А вот Гарри, он влюблен в него. Абсолютно по уши влюблен. И чем дольше он общается с Томасом, тем больше ненавидит себя. Луи заметил, что Зейн смотрит прямо на него. Голубые глаза встретили карие, в них читалась мольба. - Объясни мне, как можно любить человека, который заставляет тебя ненавидеть себя? - Так не может быть, - все что смог ответить Луи. - Конечно, не может. И они просидели в тишине еще пару долгих минут. Каждый пытался справиться с грузом, который давит на плечи, выламывает тебя изнутри. Луи знал, что он должен что-то сказать, но не было ни одного подходящего слова. Что можно добавить в историю, в которой мальчик потерял сам себя? В конце концов, Зейн заговорил первым. Очень печальным и тихим голосом. - Так что, вот... Я думаю, это и есть причина, почему я ненавижу его так сильно. Он разрушил моего лучшего друга. Эти слова остаются эхом в голове Луи. Он пообещал Зейну, что позаботится о Гарри и не позволит его сердцу быть разбитым. Он разрушил моего лучшего друга. Он разрушил моего лучшего друга. Он разрушил его. Разрушил.

***

Прошло пару часов, пока Гарри дремал в своей постели. Он встал и решил, что пора сделать то, что задумано. В квартире было тихо, и, когда Стайлс вышел, то он увидел только Зейна, сидящего на диване и листающего учебник. - А где Луи? - Эй, Хаз, все в порядке? Луи ушел на работу, передал, что ему жаль. Тебе что-нибудь нужно? - Эм? Нет, я в порядке, - пробормотал Гарри. - Мне нужно поехать к Томасу. Эм, нам нужно поговорить. - Луи рассказал мне все. - Ладно. - Мне очень жаль. Ты знаешь, я ненавижу Томаса, но мне правда жаль, что ты увидел это все. Гарри принял слова Зейна с улыбкой. - Да, я знаю, спасибо тебе. - Я надеюсь, что ты будешь чувствовать себя лучше, Хаз. - Я тоже, - последнее, что сказал Гарри, выходя из квартиры. Он бы мог попросить соседа подвезти его до квартиры Томаса, но Гарри нравилось ощущение прохладного ветерка на щеках. Это заставляло его чувствовать себя увереннее, помогало проснуться. Казалось, будто этот ветерок существует все времена года и помогает Гарри с его разбитым сердцем. Он написал Томасу, что он около его дома. (Harry, 8:02 PM) Я внизу. Можно мне зайти? Нам нужно поговорить. Я на минуту. (Thomas, 8:11 PM) Заходи, мне-то что. Независимого от того, с какой уверенностью он шел сюда, руки Гарри все равно тряслись, когда он переступал порог квартиры. Томас сидел и пил чай с сэндвичем. - Эй, чего надо? - Ничего такого. Просто я хотел поговорить с тобой, это займет минуту. - Да, я прочел твое сообщение. И что? Ты хотел что-то спросить? Или тебе просто не с кем поболтать? - Нет, нет, просто я... Я видел тебя сегодня в закусочной. - Аа. - Да. И ты... Ты поцеловал. Девушку. Из. Бара. - Хм, да. - И я удивился. Почему ты так сделал? Под конец предложения голос Гарри перешел на шепот. И смотреть вниз на ковер совершенно не помогало. Томаса, кажется, это вообще не беспокоило. - И? У нас есть кое-что с ней. - Кое-что? - Именно. - Хм. - У тебя с этим проблемы? - резко спросил Томас. - Да, я думаю, да. Я бы... Я бы хотел поговорить об этом? Потому что это заставляет меня чувствовать себя странно. Странно было видеть это. И я хотел бы, чтобы у нас были равные права по этому поводу, - Гарри попытался объяснить. Когда Луи говорил об этом, все казалось так просто, а на деле совершенно не то. - Боже, не занимайся чепухой, - Томас скрестил руки. - Я не хочу сидеть здесь и говорить о каких-то наших чувствах, когда их нет. - Ты, ты не должен ничего говорить. Просто я хочу. Можешь ты послушать секундочку? Только секунду, я обещаю. Томас нахмурился и пожал плечами. - Ну, давай, говори. Гарри стоит посередине гостиной и таращится в пол. Он думает, можно ли съесть весь этот ковер целиком? Что за чушь? Слова так или иначе слетают с губ. - Я думаю ты несправедлив ко мне. Иногда. - Несправедлив? - Да. Я не знаю, я просто думаю, что наши права не равны. Я всегда пытаюсь открыться, но ты затыкаешь меня. И я чувствую, что отдаю тебе всего себя, а ты не даешь ничего взамен. Тишина убивает Гарри. А что, если Луи ошибался? Может не нужно было говорить с Томасом? Гарри должен держать все свои глупые мысли при себе... - Ты, блять, шутишь? Стайлс находит в себе силы поднять голову и увидеть гневное лицо своего парня. - Я, я нет, я просто... - Ты, блять, шутишь, - прервал его Томас с мерзким смехом. - Ты единственный, кто отдает себя? Ебанный в рот, Гарри, это я тот единственный, кто разрешает тебе сосать член, когда ты захочешь. Ты думаешь мне нравится? Ты думаешь, я должен изменить себя, только потому что тебе там что-то не нравится? Не будь тупым, Гарри. - Прости, я просто хотел, чтобы ты знал, что я чувствую... - А что насчет того, что я чувствую? Я даю тебе все это только лишь по доброте своего сердца, а что я получаю взамен? Неблагодарность. А что было неделю назад? Я написал тебе, а ты не отвечал мне целых 4 часа, потому что развлекался со своим тупорылым Луи. - Он не виноват, - Гарри бросился на защиту. - Это все я. Я должен был взять зарядное устройство, когда узнал, что проведу день с Луи. - Или просто не гулять с ним, - отрезал Томас. - Все время от тебя только и слышно: ЛуиЛуиЛуи. Ты влюбился в него? - Я, я не влюбился, - голос Гарри слабеет. - Мне просто нравится проводить время с ним. - Да, только вот я не могу достучаться до тебя, когда ты с ним. Я ненавижу это. Слезы полились сами по себе. - Я не... Я извиняюсь. Такого больше не повторится, я обещаю. - Наплевать. Ты его член тоже сосал? - Что? Ты же знаешь, что нет. Я бы никогда... Почему ты говоришь такое? - Ты такая шлюха, Гарри! Вот почему! Все, что ты делаешь, это пытаешься у кого-нибудь отсосать. Посмотри на себя! Я сижу и кричу на тебя, а ты все еще хочешь мой член. Гарри пытается успокоиться и остановить поток рыданий, с которым тяжело бороться. Он совершенно не думал отсасывать Томасу сейчас. Ему было вообще сложно о чем-то думать, потому что он практически не мог дышать. Все, что он понимал так это то, что Томас зол, а он этого не хотел. Слова Томаса сломили его окончательно. Потому что он был прав. Гарри такая шлюха. Он, вероятно, даже хотел отсосать ему сейчас, когда Томас орал на него. Томас прав, потому что он всегда знал Гарри очень хорошо. Шлюха. Томас подошел прямо к Гарри. - Я прав, да? Давай, вставай на колени. Я знаю, ты этого добивался. Когда Стайлс опустился на колени, он пытался избавиться от кома в горле. Не глупи. Томас лучше знает, чего ты хочешь. Он прав. Ты такая шлюха. И он взял в рот. Стараясь не плакать, потому что ты не плачешь, когда хочешь чего-то. А Гарри хотел этого, так сказал Томас. И как бы ему не хотелось уйти, как бы его тело не показывало отвращение, он сосал Томасу, потому что должен был. Слезы продолжили идти. Может быть, это единственное, что Гарри может делать? Может это единственная хорошая вещь в его дерьмовой жизни? И тогда Томас положил обе руки на голову Стайлса и оттянул кудряшки, начиная трахать его рот. Гарри пытался оттолкнуть его, но Томас крепко держал его голову руками. И он кончил Гарри в горло. Томас отпустил его, и Гарри упал на пол, заглушая рыдания. Истина, лежавшая на его плечах, не давала ему пошевелиться.