Give Me Truths.

На лице Лиама заметна смесь страха и восхищения, когда Луи проходит мимо него, направляясь к лестнице. - Что ты ему сказал, Луи? Господи. - Не волнуйся об этом, Ли. - Но как ты так легко заставил его отдать тебе телефон? Черт. - Я сказал - забей, Лиам, - повторил Луи, но это не выглядит так грубо, как кажется. Просто лучше Лиаму спокойно жить и не знать, как выглядит Луи, когда открывается его дьявольская сторона. Лиам считает его супергероем, не иначе. Найлу удалось удержать Зейна почти до самого низа лестницы, а Лиам и Луи догнали их. - Все нормально у вас? - спросил Луи, предварительно получив грозный взгляд от Зейна и милый от Найла. - Я думаю, мы в порядке, - ответил Найл. - Не так ли, Зейн? Луи не поверил. - Вы, ребята, идите первыми, - предложил он Найлу и Лиаму, которые посмотрели на лицо своего друга, но потом все-таки вышли. Луи все еще пытался прочесть выражение лица Зейна. - У тебя все нормально? - Я. блять. в ярости. - Да, я заметил. Ты и должен быть. Я тоже. - Да ну? Ты выглядишь так, как будто тебе плевать на эту ситуацию. Эти слова были предназначены для того, чтобы задеть Луи, но он просто смеется в ответ. - Да, знаешь ли, мое лицо было просто создано для игры в театре. Но тебя не было там, когда я ему пригрозил, что выверну его внутренности наружу. Карие глаза встретились с озорными голубыми. - Ты правда сказал это? - Я не сказал в точности точно так же, но, да, это был основной посыл. Зейн начал смеяться, а гнев с его тела исчезал быстрее, чем Малик мог успеть заткнуть все дыры и не давать ему выйти. Луи снова осторожно начал диалог: - Мы собираемся вернуться ко мне. Мы можем подбросить тебя сначала или ты хочешь поехать с нами и повидаться с Гарри? - С вами, - незамедлительно ответил пакистанец. - Если ты не против. - Да, хорошо, все в порядке, но ты должен успокоиться. Ты же знаешь, что Гарри будет нервничать, если вы все будете на взводе. Думаешь, тебе уже легче? - Да, да, - ответил Зейн и затем кивнул сам для себя. - Я расслаблюсь. Просто. Успокоюсь. Знаешь. - Я понимаю. - Я хочу быстренько выкурить сигаретку, она успокоит меня. Не хочешь одну? Он предлагает Луи сигарету. На первый взгляд - в этом нет ничего такого, но Луи помнит, что ему рассказывал Гарри. Зейн никому не позволял курить вместе с ним. Никогда. Также не так давно Зейн посмотрел на Луи с меньшим недоверием в глазах, можно даже сказать, что немного с уважением. Но ничего нельзя знать наверняка. - Да, давай,- он отвечает просто. Когда они возвращаются к машине, Найл и Лиам уже успели развалиться на капоте и теперь завывают под песню из радио при полуденном небе. - Эй, слезайте! - ругается Луи, сталкивая их по очереди. - Не думаю, что вы хотите идти домой пешком. Лиам фыркнул. - Ты обещал Гарри привезти еды, а у тебя ни гроша в кармане, так что ты не сможешь от меня избавиться. - Отлично, а теперь можем мы уже поехать? В магазине Зейн помогает выбрать продукты, которые нравятся Гарри, а Луи и Лиам покупают это все. Даже то, что, Луи уверен, ест только один Стайлс. (Цельные зерновые спагетти? Что? Как их готовить?). Это было немного неловко, то, как они все пытаются сделать день Гарри хорошим. Только он этого еще не заметил. Но все равно это стоит того. Стоит милой улыбки Гарри, когда они все вместе возвращаются в общежитие. - Луи! - кричит он радостно. - И Лиам! И Найл! И... Ох, Зейн! Что ты здесь делаешь? Он немного нервничал, так что рука сама инстинктивно потянулась к челюсти. Луи незаметно посмотрел на Зейна. Казалось, что тот не нервничает: он вдыхал и выдыхал равномерно. Его лицо немного покраснело, а в глазах появился холод. Если бы вы рассмотрели его немного поближе, то заметили бы, как он пытается держать все внутри себя. Но снаружи Зейн просто тихонько толкнул Гарри в плечо и произнес: - Эй, Хаз. Луи сказал, что здесь будет крутая вечеринка и что я могу присоединиться, если хочу. - Ох, - Гарри выглядел так, как будто он не знает, должен он быть взволнован или расслаблен сейчас. - Все остаются здесь? Чтобы провести время вместе? - Конечно, - щебетал Луи, распаковывая пакеты. - Это официальное событие. По-видимому, в комплекте с упаковками нарезанных фруктов. Кто знал, что они уже нарезаны? Неважно, я бы надел черный галстук, но боюсь, что он у меня вряд ли найдется. - У тебя есть один, - не сдерживается Лиам. - Такой шелковый, помнишь? Я думаю, он лежит в коробке с игрушками под кроватью, - добавляет он злобно. - Я собираюсь помочь тебе закрыть твой рот, Лиам, спасибо, - сказал Луи с румянцем на щеках из-за хохота по всей комнате. К тому моменту, как все продукты были разобраны, Лиам положил свой матрац напротив дивана и пододвинул журнальный столик к нему. - Слишком много людей для такого маленького дивана, - рассуждает он вслух, а Найл принимает это, как приглашение, чтобы украсть все подушки и одеяла с двух кроватей и свить гнездышко на полу. Гарри был посажен в центре дивана между Луи и Лиамом. Зейн присоединился к Найлу, откинув голову так, что она касалась ног Гарри. Это идеальное сочетание, потому что все они "облепили" Гарри, образуя защитный круг из одеяла, мальчиков и громких шуток. Никто не говорит этого вслух, но все знают правду: Гарри приоритет номер один сегодня. Особенно заставить его чувствовать себя комфортно. Для каждого забота о Гарри значила что-то свое, но все не чаяли души в это милом мальчике. Для Лиама самым важным были потребности Гарри. Он вставал каждый раз, когда замечал, что тарелка Гарри пуста, чтобы наполнить ее или предложить пульт, чтобы Гарри сам выбрал канал, проверял каждый раз, чтобы ноги Гарри были плотно укрыты одеялом, чтобы он не замерз. Найл же всегда старался поддерживать разговор, поэтому много болтал. - Как там дела с F-аккордом, Гарри? Пару дней назад я видел парня, с такими же волосами, как у тебя, это странно, да? Хочешь я расскажу историю, когда я пьяный в стельку спал в багажнике моего брата? Ты должен попробовать гавайскую пиццу, друг, ананас такой чертовский вкусный. Это радовало Гарри, который отвечал с энтузиазмом на каждый вопрос, а над каждой забавной историей - смеялся. Он мог бы сам составить конкуренцию Найлу в бесконечной болтовне. Даже Зейн смеялся над шутками Найла, пока он не пошел поискать бумагу в этой комнате. Лиам предложил один из форзацев учебника Луи (шатен ведь не использовал книгу в любом случае). Зейн сразу начал рисовать, повернувшись лицом к ребятам, а не к телевизору. - Что ты рисуешь, приятель? - спросил Найл, заглядывая Зейну за плечо. Сначала Зейн резко и плотно прижал страницу к груди, тем самым запрещая Найлу посмотреть. Но спустя несколько секунд он посмотрел в эти невинные искренние голубые глаза и расслабился, показывая ему страницу. - Это невероятно, Зейн, - сказал Найл, смотря то на рисунок, то на Гарри. - Это вылитый он. Невероятно. - Ты рисуешь меня? - спросил Гарри немного застенчиво. - Перестань! Не делай этого! Я не знаю... Нарисуй лучше Луи. Он красивее меня, из него натурщик выйдет лучше. - Он может сломать свой карандаш, пытаясь запечатлеть мои потрясающие скулы, - сразу же отказывает Луи, потому что, во-первых, он из того типа людей, которые не умеют принимать комплименты, а, во-вторых, он понимает, что Зейн таким образом выражает свою заботу. Для Гарри - это просто карандашный набросок. Для Зейна - это показатель того, насколько большое место в его сердце Гарри может называть своим. Гарри продолжает протестовать, как он это всегда делает, Лиам пытается помочь ему, но Луи просит его замолчать. - Они должны сделать это для тебя, Хаз, - объясняет он, пока трое других заняты оживленной дискуссией на тему рекламы. - Дай им позаботиться о тебе, да? - он погладил Гарри по голове и улыбнулся только ему. Потому что на этот раз это был один из способов Луи заботиться о Стайлсе. Немного придерживать его на диване, даже если тот был беспокойным, хотел вскочить или сделать что-нибудь. Положить руку на плечо Гарри или взять его за талию, или зарыться руками в шелковистые волосы. Держать себя в руках, когда Гарри сидел под таким углом, что был заметен его ушиб, держать себя в руках, когда вспоминался Томас. Бормотать шутки, которые Гарри так любит. Он не уверен, но ему кажется, что Гарри стал немного ярче в компании своих четырех друзей. Чуть позже, когда они все наелись и упали на различные поверхности, выражение лица Гарри было таким блаженно счастливым, что Луи хотел заставить Гарри так чувствовать себя всегда. Вообще, все выглядят довольно счастливо: Лиам, завернутый в одеяло, Зейн и Найл, разместившиеся на матраце рядом с телевизором, смотря глупое телешоу. Луи тоже чувствовал себя счастливым, ведь Гарри лежал у него подмышкой. Гарри тихонько откашлялся. Все повернулись и посмотрели прямо на него. - Я, эм, просто хотел сказать вам спасибо, ребята, - произнес он мягко. - Потому что я знаю, почему вы все здесь. И это очень много для меня значит. - Конечно, - ответил Лиам, подталкивая Стайлса локтем. - А где мы еще могли бы быть? Для этого ведь и нужны друзья. - Просто хотели удостовериться, что ты в порядке и в безопасности, - добавил Найл. - И под защитой. - Да, я правда в порядке, - слезы начинают течь из глаз Гарри, отчего Луи немного встревожен. Но затем его улыбка разрешает все неясности. - Я... Нуждался в этом. Но я не хотел просить вас. Так что спасибо за то, что вы догадались. Это очень важно для меня. Даже, если это немного глупо. - Это совсем не глупо, Хаз, - Луи быстро поправил его. - Это совершенно естественно хотеть заботы и защиты, когда ты недавно пострадал. - Тем более, ты заботился о том человеке. Так что, я думаю, это нормально, что ты нуждаешься в нас. Мы не причиним тебе боли. Гарри молчал с минуту. - Я думаю, разница в том... Что вы любите меня. Хотя бы чуть-чуть. Томас не любил меня. Он объяснил это довольно ясно. На секунду все замирают, потому что не знают, что ответить на это. Но потом Лиам решается: - Я знаю, что ты доверяешь Луи, а он, как огромный гипермаркет для диалогов, но... Если тебе нужно поговорить - я здесь. И эти ребята тоже. Найл и Зейн кивают в согласие. - Когда ты будешь готов, - подмечает Луи. Это больше напоминание мальчикам, а не Гарри, но он все равно улыбается в ответ. - Я хочу поговорить об этом, я думаю, - говорит Гарри. - Я хочу не заботиться об этом. И я знаю, что это не произойдет в одночасье, но... Я не хочу "справляться" с этим восемь месяцев. Так что, я думаю, сейчас это не поможет. - Наверное, нет. Нитки от одеяла висят, и Гарри перебирает их руками, пока подбирает слова. - Я думаю, что самая страшная вещь из всего этого - он может быть прав. Вы знаете? Что, если он не просто из-за злости сказал эти ужасные вещи мне? Если он прав, то он, самая лучшая вещь, которая была в моей жизни. Но я... Я не хочу верить в это, если честно. Луи хотел тут же вскочить и сказать, что все это ложь, что Томас не прав, но промолчал и дал другим высказаться тоже. Первым отреагировал Лиам. Он обнял Гарри за плечи и прижал его к себе. Гарри стал немного счастливее. - Я знаю тебя не так долго, друг, - вступил Найл. - Но я думаю, что ты заслуживаешь большего. Ты очень крутой, а он просто кусок дерьма. Да уж, Найл поэтичен как никогда. - Я согласен с Найлом, - подтвердил Зейн. - Я помню тебя еще с детства, ты всегда был очень веселым и улыбчивым, и очень... классным. И он как будто отнял все это у тебя. Но ты можешь все вернуть, Хаз. И, я думаю, это поможет. Луи не мог сказать ничего лучше. Они засыпали по очереди. Первый уснул Найл, посапывая, затем Зейн, используя лопатки Найла как подушку. Лиам был следующим, заснув головой в углу дивана. Гарри и Луи не говорили больше, и, хотя Луи не видел лицо младшего, но он знал, что тот уже спокойно засыпал на груди шатена. Его собственные глаза были так же закрыты. Он задавался вопросом: сколько ночей подряд он будет засыпать, сидя для Гарри? - Спасибо. Тихий голос заставляет глаза Луи распахнуться. Он все еще не видит лица Гарри, но это точно был его голос. - Ты уже поблагодарил нас, малыш, - шепчет он ответ. - Да, но это другое. С тобой все по-другому. Другой вид "спасибо". - Оу, почему? Почему по-другому? - Может быть не по-другому. Просто больше. Ты всегда готов быть рядом со мной. В любую секунду. Я словно твой приоритет. Я не знаю. Я ни у кого не был в приоритете никогда. И это смешно, потому что есть одна вещь, которую Луи повторяет всем как мантру: " Вы сами для себя свой первый приоритет". Он повторяет это всем, кому может, потому что люди так погружены в заботу о других, радуют других, при этом забывая любить себя. Это его любимая вещь: напоминать эту фразу людям. Когда они расстроены, когда они волнуются о том, что подумают их родители, когда им нужно провести весь день в кровати, потому что их собака погибла. Но здесь, сейчас... Он не может использовать этот совет. Если бы Луи был приоритетом номер один для самого себя - он бы послал всех и спал в своей любимой кроватке. Он бы отправил Гарри домой, как только тот бы перестал плакать прошлой ночью. И, конечно, Луи никогда не поступил бы так, потому что это его обязанность - заботиться об этом малыше в подмышке. На самом деле, уже слишком поздно для этого, потому что он перестал думать об "отвественности", а стал думать о "привилегиях". И, возможно, это нормально, если Луи его собственный номер два. - Ты для меня много значишь, - сказал он просто. - Очень много. Так что не волнуйся об этом, хорошо? Я тебя понимаю. Гарри садится немного, чтобы посмотреть в лицо Луи. - Могу ли я сказать кое-что тебе? - Конечно, что угодно. - Ты уверен? Это очень важно. - Абсолютно. Я здесь для тебя. - Я просто хочу, чтобы ты знал... - Да? - Ты был такой неискренний вчера.* И все, что Луи может сделать - это придушить Гарри, фыркающего во время смеха, с его глупым юмором, а так же с дерзким и самодовольным лицом. Это такой огромный контраст со вчерашним Гарри, который сидел на этом же диване со слезами в глазах. Это был не тот Гарри, который поцеловал Луи, просто чтобы почувствовать что-то настоящее. - Почему ты покраснел? - спросил Гарри подозрительно. - Что? Я не покраснел. - Ты сто процентов покраснел, Лу. - Давай спать уже, глупыш. Этот ответ удовлетворил Гарри, и он прилег к Луи. "Как кошечка" -, подумал старший, перед тем как заснуть. - "Маленький котенок с острыми коготками утонул во мне".

***

Он не замечает, что Гарри ушел, пока он не решил потянуться во сне, и не понял, что он может это сделать. Там осталось только место, где должен был быть Гарри. Луи открыл свои глаза и, благодаря свету от телевизора, увидел, что все еще спят, в то время, как Гарри подозрительно отсутствует. Свет, исходящий из щели между дверью и стеной в ванную, успокаивает его. Он решил подождать Гарри. Его суставы болят, а задница занемела. Он точно больше не будет спать не в своей кровати. Но Гарри не возвращается. Луи пытается понять, сколько прошло времени с того, как он проснулся. Тридцать секунд? Тридцать минут? Часы показывают 3:49 AM. Он пытается посчитать время в голове, одновременно дергая себя за волосы, заставляя тем самым проснуться. Он не смыкает глаз. Уже 3:57, а Гарри все еще не вышел из ванной. Сонные ноги не слушаются, но Луи пробирается через минное поле мальчиков и тихонько стучит в дверь. - Гарри? - зовет он мягко и тихо. После минутной паузы пробует громче, но в ответ по-прежнему тишина. Бормотание слышится откуда-то сзади: это мальчики шевелятся во сне. Перед Луи встает выбор: оставить свое беспокойство о Гарри или разбудить трех спящих парней? Луи пытается постучать еще раз, но никто не отвечает. Он тянется к ручке и открывает дверь, молясь, чтобы Гарри ничего с собой не сделал. Но там никого нет. Свет включен, но все, что он видит, это седеющую плитку и продукты для ухода за волосами, которые всегда там были. Это не имеет смысла. Даже в полудреме Луи понимает, что что-то не так. Он все еще пытается понять хоть что-нибудь, когда занавеска чуть-чуть движется. Небольшое тихое сопение доносится оттуда, и Луи чувствует себя уже более бодрым. Он прикрывает дверь и осторожно подходит к занавеске. - Я знаю, что ты там. - Явпорядке, - тихо бормочет Гарри. Он всхлипывает. Он не в порядке. - Ты не в порядке, - говорит ему Луи. - Могу я... Войти? Эта слишком долгая пауза заставляет Луи начать беспокоиться еще больше, потому что, возможно, он сейчас будет послан сидеть обратно на диван. Сидеть и волноваться о Гарри. Но бледные пальцы немного отодвигают ткань. Это приглашение. - Спасибо, приятель, - Луи вздыхает с облегчением, когда он подходит ближе. Гарри сидит, прижав колени к груди и обвивая их руками. Он не смотрит Луи в глаза. Луи спокойно садится напротив него, ногами крест-на-крест, как только и можно в этом узком пространстве. Его суставы хрустят. Он ожидает ответа. Но ничего не происходит. Он протягивает руку, чтобы потрогать босые ноги Стайлса, и они холодные, как лед. Луи задается вопросом: как долго он здесь так сидел? - Ты замерз, - говорит он Гарри неодобрительно, вскакивая и обвивая своими ногами талию Гарри, садясь прямо на его обмерзшие ноги, немного хихикая. - Лучше? - Да, спасибо. Это все происходит в один момент. Луи наклоняется вперед. Гарри дышит. Луи дышит. Оба ждут, что что-то произойдет. Судя по всему, они ждали этих слов от Гарри: - Он написал мне. Томас написал мне. Луи уже почувствовал что-то неладное. - Что он написал? Гарри протягивает телефон Луи, слеза течет по его щеке. (Thomas, 1:23 AM) Ты же знаешь, что мне плевать, что ты ушел, да? (Thomas, 1:31 AM) И твои друзья пидорасы не напугали меня. Слишком зассал, чтобы прийти самому? (Thomas, 1:45 AM) Надо было набить тебе морду, пока у меня был шанс. (Thomas, 1:55 AM) Мне нравилось, когда ты говорил, что никому не расскажешь, но затем ты рассказал всем педикам нашего кампуса. ПИДОРАС. (Thomas, 2:02 AM) Тебе лучше не говорить об этих сообщениях никому, иначе я доделаю то, что начал, ты меня понял? (Thomas, 2:03 AM) Не думай, что я не смогу. (Thomas, 2:25 AM) Просто, чтобы ты знал, я единственный человек на этой планете, который общался бы с тобой. Надеюсь, тебе нравится быть одному, маленькая шлюшка, потому что ты всегда будешь таким. Первое, что хочет сделать Луи, это смыть этот проклятый телефон в унитаз, чтобы он плавал вместе с остальным дерьмом во всем Лондоне. Он удаляет историю сообщений и прячет телефон себе в штаны. - Не хочу, чтобы это дерьмо осталось у меня в ванной. Это не заставляет Гарри улыбнуться, но Луи пытался. - Почему он просто не может оставить меня в покое? Я так сильно стараюсь чувствовать себя лучше... - Я знаю, малыш, - отвечает Луи, стараясь быть громче своего сердцебиения. - Ты очень, очень сильно стараешься, и у тебя так хорошо получается, правда. - Это всегда будет чувствоваться так? - Как? - Так... Сыро. И больно. И просто... Не хорошо. Потому что я в порядке, когда я не думаю об этом, но каждый раз когда я... Это очень больно. Очень. Луи так сильно хочет пообещать ему, что все будет просто прекрасно, если он продержится этот трудный период, но он не хочет врать. - Я не знаю, дорогой. Я не могу сказать, как ты будешь чувствовать себя завтра, через месяц, через год. Я не могу знать, что будет завтра. Сопение. - Но я могу сказать, что ты можешь начать сейчас. Ты будешь работать над этим, и будешь чувствовать себя лучше и лучше. И я не знаю когда, но точно уверен, что будешь. И я знаю, что я всегда здесь, чтобы помочь тебе, да? Я сказал тебе, что я всегда буду с тобой. Я это и имел в виду. Гарри в первый раз поднимает взгляд, и Луи видит заплаканные глаза. Гарри истощен. - Я не могу плакать каждый раз в твоем душе, когда он будет писать мне, - он бормочет. - В следующий раз постарайся это делать в постели. Она теплее. Или я, кстати говоря. Разбуди меня или что-нибудь еще. Но он не посмеет больше написать тебе, - поправляет Луи. - Что? - Не беспокойся об этом. - Луи, пожалуйста, не делай ничего... - Гарри. Смог бы я так поступить? - Да. - Ладно, не волнуйся об этом. Луи целует коленную чашечку Гарри и отодвигается назад, чтобы дать младшему немного личного пространства. Холодный кран тычет ему между лопаток. - Ох, черт, можем ли мы пойти отсюда? Тебе нужны носки. И свитер. И кровать, вероятно, не помешает. Это небольшая улыбка, но она на губах Гарри, для Луи это равносильно победе. Когда они так близко легко заметить, что Луи буквально по плечо Гарри. Не смотря на это, Гарри почти всегда маленький и хрупкий. Он любит, когда Луи его держит. Как только они выходят из ванной, они видят Лиама, Найла и Зейна, отскочивших от двери. - Простите, - первым начинает Лиам. - Мы просто были обеспокоены. - Томас - мудак, - добавляет Найл. Зейн кивает. - И он сто процентов не прав, неважно что он там тебе наговорил. - Ложитесь спать, все, - говорит Луи мягко. - Все по кроватям. Гарри, ты спишь в моей. Нет, не спорь. Ты ранен и ты спал на кресле вчера вечером, значит сейчас ты идешь в кровать. Зейн, ляжешь с ним? Вы все-таки соседи и все такое. - Да, без проблем. - Я сплю на кресле, - предлагает Лиам. - Что оставляет нас с тобой в любовном гнездышке, Томмо, - говорит Найл, шевеля бровями. Луи закатывает глаза. - Не будь придурком. Все идут спать. Он ждет, пока он не слышит храп от двух парней, бормотание одного, и чувствует на себе слюни последнего, прежде чем подскочить и пройти по комнате тише, чем шепот. Пальто. Обувь. Шапка. Ключи, тише, тише. Солнце уже начало подниматься, и Луи кажется, что он не спал целую неделю. Все так ярко, чувств слишком много, шторы слишком плотные, а планы на воскресенье слишком скучные. Он быстро, в течение получаса, выполняет свою работу и возвращается к Найлу, позволяя теплу комнаты растопить заиндевелость его кожи. Утром, когда все спрашивают его, почему он одет в пальто и шапку, он отвечает, что просто замерз ночью. Он не говорит о том, что его банковский счет остался почти пуст, после покупки воздушного шара с подписью "Congrats on your coming out!"**, о том, что его руки замерзли, пока он писал маленькую записку одному из студентов. "Помни наш разговор, Томми бой." Он не говорит им, потому что Лиам все еще верит в супергероев, у Зейна свои идеи, Найл думает, что Луи солнышко, и Гарри еще не готов понять, что играть нужно немного грязно и дерзко, чтобы победить. И это маленькое напоминание всем: если на карту поставлено все - то пусть будет так. * cheesy - не переводится на русский язык как-то адекватно. Примерно это значит: сильно стараться вызвать определенную реакцию у того или иного человека. Например: носить золотые цепочки на шее - это cheesy, потому что они кричат: "Я мужественный и у меня есть деньги!". Можно перевести это также как: дешевый, некачественный, неискренний. ** Congrats on your coming out! - Поздравлю с выходом из шкафа! (то есть с признанием того, что ты гомосексуал. Примечание: так переводится только в этом контексте)