Плен

Сопротивляться такого рода соблазну было подобно стремлению перейти вброд могучий бурлящий поток – бесполезно, да и глупо, ибо заранее понимаешь, что попытка обречена на провал. Терять время, пытаясь воззвать к морали или собственной совести, Торин не стал. Да и как вообще может прийти в голову столь нелепая мысль, когда это дивное лесное божество, облачённое в смертную оболочку, которую так легко повредить, смотрит на него с упованием, готовое, казалось, на всё, о чем бы его ни попросили. Как же наивны, в сущности, были эльфы, как легковерных на ранимы и открыты, когда что-то вдруг касалось их бессмертной могучей души. Торин искреннее дивился качествам, которых прежде никогда не замечал в этих надменных статных созданиях. Но слабости, как оказалось, есть у каждого. Слабым же местом гнома было то, что он не мог, да и не желал отклонить просьбу Трандуила, хоть и знал, что тот на самом деле понятия не имеет, чего хочет. Ведь искренность зачастую может быть не самой приятной. Выдержка изменила ему, и Торин наклонился к эльфу, цепко ухватив пальцами его подбородок. Глаза его по-прежнему смотрели почти умоляюще. Глупец… Подгорный король склонился ниже, чтобы украсть с губ лесного владыки поцелуй, который впервые был отдан ему добровольно. Впрочем, немного погодя, Торин понял, что даже в те злосчастные дни, ставшие для Трандуила одним из величайших кошмаров, он не позволил себе поцелуя. Гном часто размышлял, каковы могут быть ласки эльфов. Настолько ли нежны эти существа, что губы эльфийского мужа будут мягче, чем у смертной женщины? Ожидания его не оправдались в полной мере, губы Трандуила в самом деле были нежными: настолько, что, должно быть, едва прикуси их, можно было пустить кровь. Однако не было сомнений в том, что он целовал мужчину. Вся эта хрупкость была лишь видимостью. Поцелуй вышел сладким — таковы были губы Трандуила, на которых ещё оставался привкус вина. Эльф принял этот поцелуй безропотно. Выражал он покорность и в дальнейшем, когда Торин, преодолев долю сомнений, скользнул пальцами вниз по шее лесного короля и зацепился ими за брошь, украшенную дивным белым опалом, что стала досадной преградой. Он никуда не спешил, на этот раз он был уверен, что Трандуил готов пойти, если не до конца, то, по крайней мере, на большее, чем мог позволить себе прежде. Это лишний раз подтвердилось, когда эльф сам расстегнул брошь, позволяя тяжёлому парчовому вороту королевского одеяния раскрыться, и гном увидел аккуратные, чуть выступающие ключицы, к которым возжелал немедленно прикоснуться. Трандуил же и эту невинную ласку принял, как нечто уже совсем интимное, и прикрыл глаза, медленно выдыхая. Чудное творение Эру, как же удивительно было их поведение в моменты близости! Торин уверился в том, что Трандуил не позволял себе такого долгие годы, иначе как объяснить столь недвусмысленную реакцию на почти невинные прикосновения? Вряд ли эльфы сами по себе являлись страстными умелыми любовниками, не это их влекло в жизни, но, похоже, запретные желания были им не чужды. Трандуил так и остался сидеть на полу перед королем Эребора, и терпеливо ждал, пока Торин неспешно избавлял его от одежды. Любые попытки торопиться гном мгновенно пресекал, словно давая эльфу время одуматься. Впрочем, когда Трандуил предстал перед ним почти полностью обнажённым, Торин уже был не намерен останавливаться на полпути. Говорить вслух не хотелось, не было и желания заботиться о комфорте. Камин хорошо прогревал зал, и хватило лишь брошенной на пол одежды, чтобы можно было лечь, не задумываясь о холоде. Трандуил медленно лёг на пол, удерживая подгорного короля за руку, и вздрогнул, нахмурившись, когда Торин перехватил его руку и прижал её к полу чуть выше его головы. Сейчас гном позволил себе немного полюбоваться совершенным телом эльфа. Он смотрел на него почти с любопытством, ибо что можно было разглядеть там, во тьме подземелий? Да и не до того было. Зато сейчас… Сейчас он упивался эльфом, ловил каждое его движение, каждый вздох. Он не был щуплым, тонким, его тело было по-мужски прекрасно. Это было тело настоящего воина, пусть довольного изящного, но достаточно сильного. И хоть эльф был выше подгорного короля, пальцы на его руках были значительно тоньше, и сама кисть казалась небольшой, почти женской по сравнению с рукой гнома. Приложив её к груди лесного владыки, Торин с удовольствием ощутил, как участилось дыхание золотовласого эльфа. Трандуил более не стремился действовать и провоцировать гнома, он так и лежал с прижатой к полу рукой, постепенно начиная избегать взгляда Дубощита. Торин же пытался гадать, не пожалел ли он о том, что высказал своё необдуманное желание. В любом случае было поздно что-либо менять. Одежда на гноме осталась не тронутой. Если бы и он разделся, то наверняка спугнул бы эльфа, а им обоим сейчас это было ни к чему. Торин до сих пор опасался, что эльфийская гордость в какой-то момент проснётся, и Трандуил попросту уйдет. Хотя сейчас он вел себя, словно мальчишка, которому не доставало внимания. Гном лёг рядом с ним, наконец, отпуская руку лесного короля, и тот повернулся на бок, оказываясь лицом к лицу с бывшим врагом. — Ты одет. — Ты прекрасен. И без того очаровательное лицо эльфа украсила чуть заметная улыбка, и он с готовностью открыл шею, подставляя её под поцелуи. Торин губами ощущал, как бешено бьется пульс, как напрягается тело Трандуила, как он немо требует большего, хватаясь за плечи гнома. Его дыхание стало слышным, каждый вздох эльфа, совершенно несдержанный, почти пошлый, вызывал новую волну желания у гнома. Тем не менее, он всеми силами старался держать себя в руках. По мере того, как он спускался губами ниже, Трандуил вёл себя более расковано. Он уже не чурался выгибаться, подаваясь навстречу чужим поцелуям. С тихим звоном об пол ударилась спавшая с головы эльфа корона, лесной король распахнул глаза, сильнее откидываясь назад, чтобы взглянуть, далеко ли упал венец. И в этот момент Торин, решив воспользоваться тем, что эльф отвлёкся, провёл рукой по его бедру, ощущая аккуратные выступающие косточки, и скользнул вниз, прижимая свою ладонь к горячей плоти Трандуила. Эльф дрогнул, шумно втянув в себя воздух, и в первый момент попытался уйти от столь откровенной ласки, но Торил вовремя приобнял его, удерживая на месте. — Тихо, — шепнул гном, кладя свободную руку на плечо эльфийского владыки, чуть надавливая на него. — Наклонись. Я хочу поцеловать тебя. — Поверить не могу, что делаю это с тем, кто ниже меня на две головы. — Замолчи, — и Торин накрыл губы эльфа своими, когда тот соизволил наклонить голову. Вскоре раздался первый сладостный стон, сорванный гномом с губ владыки лесов. Его ласки становились настойчивее, и эльф сильнее цеплялся за Торина, выгибаясь и подаваясь навстречу ласкающей руке. Стало почти невыносимо жарко, и Торин постепенно подходил к той грани, когда сдерживаться уже не было сил. — Повернись набок, — произнёс он хрипло, вновь оглаживая бёдра эльфа. Тот, вымученный лаской, выполнил просьбу, казалось, уже не понимая, что происходит. Дубощит обнял эльфа сзади, прижимаясь к его спине и ласково касаясь губами сначала задней стороны шеи, а затем местечка между лопатками. Спускаясь ниже, он не прекращал ласк, желая отвлечь эльфа, удержать на этой волне удовольствия. Но прежде, чем переступить черту, он протянул руку и осторожно повернул голову Трандуила к себе. Торин поймал на себе удивленный взгляд, но не произнёс ни слова, лишь дотронулся пальцами губ эльфа, чуть надавливая ими. Трандуил нахмурился, подобное было ему совершенно непривычно и отчасти казалось неправильным, не эстетичным. Но сопротивляться он уже не мог и приоткрыл рот, позволяя пальцам Торина проникнуть внутрь. Он не стал ласкать их языком, скорее просто достойно терпел, пока Торин соберет на пальцы необходимую влагу. Трандуил стал хмуриться ещё сильнее, когда вязкая прозрачная капля стекла с уголка его губ. Он резко дернулся, выпуская пальцы Торина из своего рта, и брезгливо утёр свои губы тыльной стороной ладони. Дубощит не сдержал усмешки, от чего взгляд эльфа стал еще мрачнее. — Само совершенство, — проговорил гном, стремясь усыпить бдительность золотовласого короля, и это ему удалось. Трандуил поджал губы и отвернулся, постаравшись расслабиться. Эти слова не были для Торина пустыми комплиментами, он в самом деле был очарован красотой эльфа. И произошло это давно, еще тогда, когда гном не мог этого признать. Пара капель упала с его пальцев на бёдра Трандуила, и эльф поёжился, чуть поджимая колени. Торин обвел взглядом это прекрасное создание и, коснувшись тыльной стороны его бедра, для удобства согнул его ногу чуть сильнее. Когда пальцы коснулись места, прежде запретного, Торин сосредоточил своё внимание на поведении эльфа. Тот не выразил сопротивления, и Дубощит осторожно скользнул пальцами внутрь. Поведение эльфа мгновенно изменилось. Он сжался так, что Торин просто не мог проникнуть глубже, а когда все же попытался это сделать, Трандуил почти зарычал и заерзал, сминая под собой собственный плащ. — Больно? – обеспокоенно спросил Торин. Трандуил молчал, хмурился, и вдруг попытался отстраниться. Встретив сопротивление, гном, как и прежде, попытался прижать эльфа сильнее к себе, но тот резко развернулся, морщась, и уперся рукой в плечо гнома. Торин взглянул на него с недоумением. — Я стараюсь быть осторожным, — напряженно выдал Дубощит. — Я…не хочу, — процедил Трандуил. – Мне не нравится. На этот раз хмуриться стал Торин. Возможно сейчас он вполне мог вновь сделать это силой. Не смотря на то, что Трандуил был уже здоров, у Торина имелось преимущество, ведь эльф был полностью обнажён, да ещё и весьма расслаблен. Однако он вовремя осознал, что именно могло вызвать опасение лесного владыки. Несмотря на брошенную одежду, пол по-прежнему оставался каменным: твёрдым, холодным, неудобным. Разве можно было впервые ласкать того, к кому так неравнодушен, на ледяном полу? Словно они снова вернулись туда, в подземелье, где не было ничего, кроме пола и жёсткой кушетки. Подумав об этом, Торин принял решение и осторожно вытащил пальцы. Не ожидав этого, едва привыкнув к ощущениям, Трандуил охнул и неверяще проследил за тем, как Торин поднимается на ноги. Однако от протянутой руки он не отказался и поднялся следом. — Мы не закончили, — предупредил гном и, подняв плащ, протянул его эльфу. Тот, беря свое одеяние, опустил взгляд на оставшееся на полу платье. — Потом заберешь. Просто накинь его на плечи, здесь не далеко. — Куда мы идем? — В мои покои. Трандуил чуть склонил голову на бок, явно обдумывая, готов ли он к продолжению. Торин и в самом деле не собирался впредь предлагать эльфу выбор. Владыка укутался в плащ, невольно вздрагивая от очередного звона. Он с удивлением обнаружил, что тяжелыми полами одеяния опрокинул на пол кубок с вином. Алая жидкость ручьём потекла к его к ногам, и эльф отступил назад, поражённый своей неуклюжестью. Гном, воспользовавшись этой растерянностью, взял его за руку и потянул к двери. — Не переживай. Нас не увидят, — предугадав беспокойство Трандуила, сообщил Торин, выводя его в коридор. Дорога и впрямь не заняла много времени, покои Короля-Под-Горой оказались на том же этаже. На этот раз сын Траина лично проверил, заперта ли дверь, и развернулся к эльфу, что стоял посреди комнаты, глядя на гнома серьёзно и сосредоточенно. Делать первый шаг было не в его компетенции. Да этого и не требовалось. Торин шагнул к нему, на ходу расстёгивая на себе меховой жилет. Кровать, определенно, подходила гораздо больше. Трандуил больше и не думал сопротивляться, и Торин без труда уложил его на мягкую перину. Но вдруг прекратил едва начатые ласки, заметив, что эльф внимательно осматривает спальню, в которой они находились. — Что-то не так? Эльф отвел отстранённый взгляд в сторону. — Мне кажется, я здесь не впервые. Странное чувство. Торин улыбнулся и, вместо того, чтобы напомнить эльфу, что именно здесь он пытался выходить Короля Лихолесья после своего преступления, запечатлел на его губах очередной поцелуй. Это избавило Трандуила от посторонних дум, и эльф, решившись, обхватил руками голову Торина, не позволяя ему прервать этот поцелуй слишком быстро. На этот раз Трандуил позволил ему больше. Разве что не разрешил гному снова засунуть пальцы ему в рот. Впрочем, не позволил он использовать и жир из лампы. Его прекрасное лицо исказилось, едва он услышал это предложение от гнома. Пришлось отвлечься от ласк, чтобы отыскать для эльфа розовое масло, чей дивный аромат покорил Лихолесского короля. Дыхание его вновь участилось, когда гном снова занялся подготовкой. Торин наблюдал, как то и дело выступают желваки на лице эльфа, когда тот сжимает зубы от очередного движения его пальцев внутри. Возможно, стоило поинтересоваться, готов ли Трандуил принять его, но Торин побоялся спугнуть или смутить эльфа данным вопросом. Он молча повернул его спиной к себе, и эльф, предвидя его следующие действия, заранее стиснул пальцами покрывало. Наконец сбылось его желание, и впервые Торин услышал стон, почти крик эльфа, который был вызван не отчаянием или страхом. Возможно, сейчас это было не самым приятным ощущением для эльфа, но тот не стремился уйти от проникновения. Трандуил пытался сдерживаться, кусая собственные губы, но стоны все равно разносились по спальне, сводя подгорного короля с ума. Приоткрыв губы, эльф втягивал сквозь сжатые зубы воздух, почти скуля от каждого движения. Торин старался быть осторожнее, и когда стоны стали громче, постарался сдержаться, замедляясь, решив, что Трандуил испытывает сильный дискомфорт. Но к его удивлению, эльф завел руку назад и попытался сильнее прижать к себе Торина. Просить его продолжить было слишком сложно для его гордости, да и подобрать сейчас слова было невозможно. Уговаривать гнома, разумеется, не пришлось, Торин обхватил эльфа поперек груди, сильнее прижавшись к его спине, углубив толчки и ускорив движения. Стоны эльфа больше не вызывали сомнения, особенно когда Торин вновь обхватил ладонью его сочащуюся плоть. Всё утихло за пару часов до рассвета. Измученные этим сладостным актом, бывшие враги лежали, раскинувшись на кровати, и пытались прийти в себя. Не было объятий, не было ласковых поцелуев, но пальцы Трандуила были нежно сжаты ладонью подгорного короля. И этого было достаточно для выражения всех тех чувств, которые они испытали друг к другу в эту ночь. Вскоре сон сморил обоих, и впервые за много месяцев эти двое спали крепко и спокойно, не тревожимые дурными сновидениями. Вот только не всё может быть столь сладко, особенно между перворождённым и тем, чьё время так быстротечно. Трандуил всерьёз размышлял об этом, пробудившись через час, когда Торин еще спал, выпустив руку эльфа. Владыка Лихолесья не мог допустить лишних разговоров, и старался лишний раз не думать о том, что эта связь могла бы принести так давно неведомое ему счастье. Разум всё-таки превзошёл чувства. Трандуил почти с сожалением взглянул на спящего гнома и тихо поднялся с кровати. Сейчас бы в эльфийские купальни — смыть с себя запахи и все следы его неожиданной слабости. Данное желание подтолкнуло эльфа уехать немедленно. Проблемой оставалось лишь отыскать залу, где осталась его одежда. Это вызвало долю раздражения, ведь куда проще было забрать её ещё вчера. Запахнув плащ на обнажённом теле, Трандуил босиком прошел к двери, отпирая её. И застыл на пороге, распахнув глаза. Уйти незаметно у него не получилось. У входа в королевскую спальню эльф столкнулся с двумя гномами, которые, похоже, подошли только что, и точно так же, как сам эльф, были невероятно удивлены этой внезапной встречей. Трандуил перевел хмурый взгляд от одного гнома к другому, признавая в них тех, кто был пойман когда-то в его лесу. Первым тишину нарушил Балин, хмыкнув, чтобы привлечь внимание эльфа к себе. Трандуил же рефлекторно запахнул плащ сильнее. Каменный пол холодил босые ступни, стоять на месте было некомфортно, да ещё и обстоятельства, при которых его застали, побуждали либо сбежать, либо убить нежелательных свидетелей. И почему он не ушёл раньше! В один миг Трандуил сделал вывод, что эта ночь была ошибкой и продолжения быть не может ни при каких обстоятельствах. Как он вообще мог поддаться собственным нездоровым желаниям?! — Владыка Трандуил, — седовласый гном поклонился, и Двалин последовал его примеру. — Прошу прощения за… Гном замолчал, и Трандуил выгнул бровь, ожидая продолжения. — … за визит, — подобрал слово Балин. — Вы позволите поинтересоваться, спит ли еще король Торин? Какая дерзость. Трандуил помрачнел, гордо вскидывая голову, искренне жалея, что сейчас практически не одет. Это отбило всякое желание задержаться в гномьем королевстве еще хотя бы на пару минут. — Позволяю, — бросил эльф почти зло, и прошел мимо гномов, устремляясь туда, где была оставлена его одежда. В зале ничего не изменилось, видимо, никто еще не додумался заглянуть сюда. На полу осталось пятно от пролитого вина, одежда — так и валялась около кресла. Трандуил поспешил одеться, и, найдя зеркало, принялся приводить себя в порядок. Требовалось сделать всё возможное, чтобы ничто в нём не выдало его ночных приключений. Однако, когда для завершения образа осталась лишь корона, Трандуил замешкался. Держа в руках свой венец, он смотрел на камни, что украшали его — небольшие, аккуратные, и думал о том, что приехал сюда не с пустыми руками. Правильно ли будет поступить так, как он собирался? Заслужил ли это Король-Под-Горой? Эльф размышлял недолго и откинул край плаща, снимая с пояса платья скрытый в его складках небольшой плотный мешочек. Раскрыв его, эльф выронил себе на руку то, что по праву принадлежало гномам, и должно было находиться в пределах неприступных стен Эребора. *** Торин ожидал, что проснётся в одиночестве, но всё же разочарование его было сильно, почти невыносимо. Одевшись, он вышел из своих покоев, почти сразу выясняя, что владыка Трандуил, передав свои извинения королю Эребора, покинул королевство гномов, сославшись на важные дела в Лихолесье. Тоска охватила Торина, и не покидала его до самого вечера. Он почти ни с кем не разговаривал, не спускался к обеду, а ближе к ночи решил пройти в залу, куда в тот вечер отвёл эльфа. Надежда его была нелепа, и Торин убедился в этом, открыв дверь. О том, что здесь кто-то был, говорило лишь подсохшее винное пятно. Трандуил даже кубок поднял, и теперь он стоял на столе в паре с тем, из которого пил накануне эльф. Торин вздохнул, и уже было собрался уйти, но замер, приоткрыв пораженно рот. На тумбе около зеркала лежал свёрток, и сквозь тонкую ткань сочился слабый свет, который он не перепутал бы ни с чем на свете. Гном бросился к нему и протянул руку, осторожно беря сверток в руки. Сердце бешено забилось в его груди, когда, развернув кусок ткани, Торин увидел то, что увидеть уже не надеялся. На его ладонях лежал Королевский Бриллиант.