Я люблю тебя, но не могу быть рядом.

Спустя 7 часов в «Опера Популер». Сегодня репетиций не было. Обычно в такие дни в Опере пусто: балерины уехали за пределы здания либо за покупками, либо за сладостями, либо просто отдохнуть на свежем воздухе. Дождь уже закончился, тучи постепенно рассеивались, лишь на лужи иногда падали капли с деревьев, переливаясь разными цветами, словно бриллианты, и создавая круги на воде. Молодые девушки разбежались, лишь Мег Жири осталась в Опере. Тихо сидя у окна, выходящее на главный вход, она с грустью ждала возвращение своей названной сестры. Что-то терзало сердце балерины, она чувствовала, что с Кристиной случилась беда. Невольно в сознании стали всплывать воспоминания из детства: как они с Кристиной любили без спроса бегать по коридорам, воровать конфеты у молодой Карлотты и прятать их в неприметных уголках своей комнатушки, пару раз порывались пробраться на крышу, но их ловила строгая мадам Жири. Иногда Кристина пропадала в часовне, общаясь с Ангелом Музыки. До дня триумфа подруги, Мег не верила ни в каких Ангелов, но услышав пение мисс Дае… Оно было ангельски красиво, даже Карлотта так не пела в первые годы выступлений. Но в тот вечер всё изменилось, прежняя спокойная жизнь превратилась в ад. По словам Рауля, который тогда пытался открыть дверь, он слышал странный мужской голос, называвший Кристину Ангелом. Мег тайком взяла ключи у горничной и проникла в гримерку подруги. Там никого не было. Но взгляд юной балерины пал на зеркало, а точнее на щель между ним и стеной. Тайный проход в подземелья Оперы… Это был проход. Мег, не долго думая, отодвинула зеркало в сторону и прошла в грязный мокрый коридор. На стенах висели факелы, освещавшие путь, и паутина, отбрасывающая зловещие тени. Очень осторожно ступая, балерина решилась пройти дальше, но, увидев пробегающую рядом крысу, выдала себя криком. «Господи, дурочка я какая! Крысу испугалась!» — про себя думала Маргарет, идя всё дальше и дальше. Она внимательно рассматривала стены и пол, будто на них был затейливый рисунок. Холодная рука опустилась на её плечо. Онемев от страха, Мег даже закричать не смогла. Но, обернувшись, она обнаружила, что никакие ни приведения, ни монстры её не хватали. Мадам Жири грозно смотрела на дочь и, схватив за руку, быстро отвела обратно в комнату. Именно в тот день блондинка поняла — от неё (да и ото всех) что-то или кого-то скрывают. Это разбудило в Мег ещё большее любопытство, но удовлетворить его у неё не было возможности. С того самого дня Кристина стала сама не своя: меньше разговаривала; больше занималась; вообще, замкнулась в себе. Сколько юная Жири не пыталась выяснить, в чём дело, Кристина только мотала головой или односложно отвечала и всё больше уходила в раздумья. А сейчас её, в довершение ко всему, украли! Как уже надоело Мег только догадываться, что здесь происходит. Мадам Жири явно что-то знает, так пусть она и расскажет дочери, что скрывает. Полная решимости, мадмуазель Жири направилась в комнату матери. Сомнения, догадки, недосказанность не давали мисс покоя. И, открыв дверь, Мег уже собиралась сказать «Мам», но никого не оказалось. Это обстоятельство навело на Мег ещё большую тревогу. Призрак Оперы, падение задника, исчезновение Кристины, Мадам Жири и человек в костюме Красной Смерти… Всё это как-то связано. Но как? *** -О, мадам Жири, вы как раз вовремя, — сказал сидящий в кресле Перс и улыбнулся. Эрик же ходил по подземелью в глубокой задумчивости, лихорадочно бегая глазами по стенам и полу. — Я всего лишь пришла сообщить, что Кристина ещё не вернулась, — со свойственной ей строгостью в голосе ответила мадам. Эрик лишь помотал головой и буркнул: -И не придёт. Антуанетта, прежде спокойная и невозмутимая, непонимающе посмотрела на Призрака и потребовала объяснений. — А что тут собственно объяснять, Нетта, — начал Надир, поглядывая на друга. Антуанетта была готова слушать, когда Эрик внезапно ударил по стене со всей силы, и громкое эхо раскатилось по подвалам. — Так вот, — продолжил Надир, не обращая внимания на выходку Призрака. И он, и мадам Жири уже давно привыкли к неуравновешенному характеру Эрика и ничуть не боялись его проявления, — сегодня рано утром я решил прогуляться недалеко от Оперы в парке. (Далее рассказ будет вестись от третьего лица) Проходя мимо столетних, массивных сосен, молодых изящных кустов жасмина, слушая весёлую незатейливую песенку синиц, Перс наслаждался свежим воздухом прекрасного солнечного зимнего утра, хотя зимы, как таковой, в Париже не бывает, а если снег и выпадает, то буквально сразу же тает. Розоватые облака, окрашенные недавно проснувшимся солнцем, проплывали над городом. Дул слабый тёплый ветерок, качая сухую траву и гоняя пыль по дороге. Надир шёл вперёд, рассматривая каждое дерево, каждую веточку, когда вдали увидел два человеческих силуэта. Они приближались к нему. Он готов был встретить кого угодно: и пьяниц, и девушек лёгкого поведения, но только не Рауля и Кристину. Пара медленно прогуливалась по парку, о чём-то оживлённо разговаривая. Они шли навстречу Персу, всё ещё не видя его. Девушка заливисто смеялась, подобно тем птицам, что поют при восходе солнца. Вдруг пара остановилась, Кристина посмотрела на Рауля, а тот опустился перед ней на колено и что-то протянул, вероятно, кольцо. Кристина заметно помрачнела и опустила голову, но через нескольких секунд ожидания трясущимися руками медленно надела подарок на палец. Виконт встал и уже хотел поцеловать невесту, но она отвернулась, и одинокая слезинка скатилась по её щеке и разбилась, словно хрупкий кристаллик, о землю. Рауль попытался обнять Кристину, но та вырвалась и побежала куда — то в глубь парка. Виконт бросился её догонять. Надир закончил свой рассказ. В подземельях повисла тишина, нарушающаяся только потрескиванием дров недавно разведённого камина. Мадам Жири старалась сохранять невозмутимость, хотя по её глазам было видно, что она крайне удивлена, и какой-то огонёк сомнения теплился в её душе. Может, Надир ошибся? Может, это были вовсе не Рауль и Кристина? Антуанетта сомневалась, а вот Эрик знал, что Перс не мог ошибиться. Его Кристина, его дорогая, милая Кристина отвернулась от учителя, предпочла деньги и красоту, а не искреннюю любовь. Перс же закурил папиросу, и дым от неё начал заволакивать комнату. — Надир! — воскликнула мадам, — сколько раз тебя просила курить на улице, а не в помещении! — О, мадам, прошу простить меня, курящего в помещении, — выразительно ответил Надир. Нетта только покачала головой. Неожиданно Эрик, до этого стоящий в стороне, подошёл к мадам и Персу и тихо, подавленно сказал: — Мне нужно найти её, чего бы мне этого не стоило…