***
— Ну вот, мы наконец одни! — Радостно воскликнула Вальбурга, закрывая дверь в их купе. Магдалена закатила глаза, прекрасно понимая, что сейчас её ждет допрос с пристрастием в лучших традициях Гестапо. — Что это было вчера? — Ты о приходе твоего Дэмиана? — Не дури. — Скривилась Вальбурга. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. — Вэл, еще рано говорить о чем-либо. — Сказала Магдалена, смотря в залитое дождем окно поезда. — Так у тебя с ним роман? — Голос Вальбурги взлетел на несколько октав. — Но как же Абраксас? — Во-первых, причем тут Абраксас? — Магдалена нервно постучала ноготками по столу.– Во-вторых, у меня нет романа ни с кем из них. И что в твоем понимании роман? — Дело твое, Мэдди, но мне кажется, ты делаешь неправильный выбор. — Сказала Вальбурга. Магдалена только отмахнулась. — Том приедет к нам на Рождество, и ты по-прежнему не хочешь ехать? — Вэл, я бы поехала с удовольствием. Но это мое первое нормальное Рождество за несколько лет, в нашем доме, в нормальных условиях. Знаешь, я летом приехала в Британию во второй раз за свою жизнь и теперь буду тут праздновать Рождество. Раньше я даже не могла подумать об этом. Все было так хорошо, мне так нравился Гамбург, когда мы жили там с родителями. Это так странно… — Задумчиво произнесла Магдалена. — Пока мы с тетей были в Германии, нам пришлось поиздержаться. Нам было так тяжело, приходилось продавать даже некоторые украшения — её и мамины. А теперь все становится на свои места. Понимаешь? Вальбурга кивнула. — Но ты ведь понимаешь, что значит ваше возвращение в Британию? — Спросила Вальбурга. — Только кажется, что все налаживается, — знаешь сколько будет сплетен? А как сейчас любят обвинять в связях с людьми Геллерта? К тому же учитывая вашу историю. Просто тебе повезло с твоей тетей, которую абсолютно не волнует свет. Она ведь так и не появилась за все это время ни на одном приеме. — Разумеется. «Будь стойким!»*** — Мне нужно найти Альфарда, сходишь со мной? — Спросила Вальбурга. — Ты, кстати, не знаешь, где он? — Понятия не имею. — Пожала плечами Магдалена. — Пошли. Накинув черное пальто, Магдалена вышла за Вальбургой, легко прикрыв дверь за собой. Найти Альфарда оказалось нетрудно: там, где был он, всегда стоял смех и шум. — Я даже и не сомневалась… — Вальбурга закатила глаза и, постучав в дверь, приоткрыла её. — О, Вэл! — Послышался голос Альфарда. — Что случилось? — Хотела только узнать, домой ли ты сразу или к нам, — ответила ему Вальбурга. — Я домой, Вэл, мамá сказала сразу ехать к ней. Мы вечером заедем. Магдалена выглянула из-за плеча Вальбурги. Том сидел у окна и обсуждал что-то с Ноттом. Он поднял взгляд на Блэк, когда она зашла, и, увидев Магдалену, которая умостилась щекой на плече Вальбурги, ухмыльнулся. — А где Абраксас? — Спросила Магдалена у Альфарда, все так же неотрывно смотря Тому в глаза. Нотт усмехнулся, глядя на Тома с Магдаленой, и откинулся на спинку дивана. — Он вышел за тыквенными пирожками. Ты сейчас домой, Мэд? — Спросил Альфард. — Да, меня забирает Норман, надеюсь, Слагхорн не заметит его, иначе домой мы не попадем. — Вопрос Альфарда заставил наконец Магдалену оторвать взгляд от Тома. — Вы в каком районе живете? — Альфард с интересом уставился на Магдалену. — Гордон-сквер. Что это за район, я понятия не имею, но знаю, что там находится Британский музей. — О, так это в боро Кэмден. Точнее сказать, Блумсбери. Совсем недалеко от Кинг-Кросс. — Вставил Нотт. — Хороший район.***
— Я все видела. — Сказала Вальбурга, когда они уже вышли и направились в свое купе. — Что видела? — Спросила Магдалена. — То, как вы смотрите друг на друга. Вы можете делать это хотя бы не так в открытую? — Она удивленно хлопала своими длинными ресницами. — Бедный Абраксас. — Он хороший парень, но он еще же мальчишка, Вэл. — Ответила ей Магдалена, а затем добавила, — ты же понимаешь, что этого никто не должен знать? — Разумеется. Вам только нужно перестать так пялиться друг на друга. — Они расступились, чтобы пропустить мальчишек, бегущих по вагону с лакричными палочками. — Нет, я прекрасно понимаю, что тебя привлекает в Томе, он загадочный, мне тоже такие нравятся. В любом случае, я думаю тебе с ним не будет страшно даже проходить девять кругов ада.***
23 декабря 1943 года, Лондон, Гордон-сквер, 52. Дома пахло едой, было тепло и уютно. Магдалена слышала, как потрескивает камин в гостиной, и у неё буквально пела душа. Дома её с приветственным лаем встретил спаниель Тоби, живущий с ней с того самого времени, как Магдалене исполнилось восемь лет. — Госпожа ждет Вас в кабинете. — Старая эльфийка Динни поклонилась Магдалене и приняла из её рук пальто. Путь к кабинету лежал через два этажа, и ноги сами подвели ее к двери музыкальной комнаты. Она вошла, и приподнятое настроение почему-то исчезло. Через задернутые шторы комната чуть освещалась слабым дневным светом, и лишь один луч падал на ту стену, где висел свадебный портрет её матери. Магдалене стало не по себе, сердце бешено застучало и словно ушло куда-то в пятки. Мать, как живая, смотрела на нее немигающим взглядом. Мэдди вспомнила, как они с родителями приезжали сюда, когда ей было шесть. Они пели в этой комнате песни, папа с мамой танцевали вальс. Все давно кончено. «Атлантида» давно утонула. — Дорогая, я рада что ты зашла. — В кабинете леди МакЛауд встретила её приветственной улыбкой. Она встала из-за стола и подошла к Магдалене, чтобы обнять её. — Наконец, снова вместе. — Сказала она, что заставило Мэдди задорно засмеяться и с большей силой обнять тетю. — Обед будет через полчаса. Ты голодна, дорогая? — Спросила Сифильда. — Я приказала подать сегодня твой любимый шницель и торт Захер. А куда подевался Норман? — Он пошел курить кальян в курительную. Пока мы ехали домой, он скурил пять сигар. — Сказала Магдалена. — Наверное, скоро превратит дом в пепельницу. — Не будь с ним так строга, Мэдди. — Улыбнулась леди МакЛауд. — Я прекрасно понимаю, что тебя пугает то, что из-за него мы когда-то с тобой расстанемся. Знаешь, меня тоже ужасно раздражал Максимиллиан, когда из-за него в Германию уехала Альфидия. — Меня больше пугает то, что ты выходишь замуж за человека, который говорит «Отличненько»! — Слова Магдалены заставили леди МакЛауд захохотать. — Да, чувство юмора у тебя точно от Макса. Впрочем, сейчас не об этом. Динни! — Она позвала эльфийку, и та тут час прибежала. — Динни, принеси марокканские ларцы. — Что такое марокканские ларцы? — С интересом спросила Магдалена, усаживаясь в кресло. — Сейчас увидишь, милая, — ответила Сифильда. — Мистер Ловингтон написал мне письмо и уверял меня, что ты отлично показала себя на вечере у Слагхорна. Магдалена поежилась вспоминая статью в «Ведьмином сплетнике». Благо, леди МакЛауд не читала подобную прессу и соответственно не знала, что Скиттер сделала из Магдалены охотницу за богатыми наследниками. — И вот теперь, когда ты здесь, — продолжала Сифильда, — мы можем обсудить кое-что. Динни на подносе внесла в кабинет три огромного размера золотых кованых ларца, щедро осыпанных янтарем и агатами. — Ты будешь рада услышать, что они теперь в твоем распоряжении. Мне они больше ни к чему. Совсем скоро я уже не буду леди МакЛауд, а буду просто миссис Макдафф. — При этих словах она улыбнулась. — А значит, что следующая леди МакЛауд — это ты. Сифильда открыла один ларец, и, когда Мэдди заглянула внутрь, глаза ее расширились от удивления. Там лежали жемчужные броши, нити, серьги и кольца из белого золота и бриллиантов, сотуары в духе ар-деко с жемчужными кисточками, широкие браслеты-кафы и заколки для волос. — В Германии нам пришлось продать все мамины драгоценности, которые ей дарил отец, кроме того замечательного браслета-панжи и кольца с агатом. Я смотрела на девочек в ожерельях с бриллиантами и понимала, что никогда не смогу с ними сравниться, но это… — Прошептала Магдалена и изумленно прикрыла ладонью рот. — Если у человека чего-то нет, он должен к этому стремиться. — Подмигнула ей леди МакЛауд. — Я отнесла все эти украшения в Гринготс сразу после смерти твоих родителей, прекрасно понимая, что может случиться все, что угодно, и тебе могут понадобиться деньги. И я рада, что нам не пришлось лишаться этих украшений. Это наша история. Некоторые украшения насчитывают сотни лет и находятся у нас ещё со времен основания клана. Вот, например, — она достала из ларца жемчужную брошку в виде цветка, — эта брошь. Во втором ларце лежало два ожерелья удивительной красоты: одно рубиновое с белыми бриллиантами с элементами маркетри, второе изумрудное, с огромным камнем в центре. Изумруд потрясающе играл необыкновенной глубины светом и казался еще более темным в окружении желтых бриллиантов. — А теперь, примерь её. — Из третьего ларца Сифильда достала тиару, состоявшую из обруча, венчавшегося двенадцатью зубцами в форме геральдических лилий, и богато декорированную сапфирами, изумрудами, бриллиантами и жемчугом. — Это старинная семейная реликвия. Подарок от короля. Будет досадно узнать, что она тебе не подходит уже на приеме у Блэков. Ты ведь согласилась пойти к ним? — На Новый год. — Кивнула Магдалена. Сифильда осторожно надела тиару на голову племянницы и воскликнула: — Она будто создана для тебя! О, Мерлин, ты уже такая взрослая, Мэдди. Я думала, ты всегда будешь той маленькой капризной девочкой, которая всегда кушала с боем. — Она улыбалась со слезами на глазах. — Твоя мать тоже носила её, пока не вышла замуж, затем я должна была её носить, но мне всегда казалось, что я недостаточно хороша для ношения тиары. А твоя мама всегда говорила, что это не так. Всегда делала мне комплименты. Она была замечательным человеком, Мэдди, и ты такая же. — Леди МакЛауд коснулась ладонью чуть выше левой груди Магдалены, — главное иметь открытое сердце, а все остальное придет.***
26 декабря 1943 года, Лондон, Гордон-сквер, 52. Блумсбери — жемчужина Лондона, средоточие литературы, искусства и науки. Летом район утопает в зеленых насаждениях Риджентс-парка, а сейчас, в промозглый лондонский декабрь, как нельзя лучше передает красоту архитектуры георгианской эпохи. Белоснежные таунхаусы**** чудно контрастируют с нынешней серой погодой. Перед одним из таких таунхаусов по адресу Гордон-сквер пятьдесят два с массивной дубовой дверью оказался Том. И каково было его удивление, когда дверь ему открыл вовсе не домовой эльф, а привратник-африканец в красной ливрее. — Мистер Риддл? — Спросил он у Тома. — Мисс Сеймур уже ждет вас. Мы сообщим о Вашем приходе. Но этого не понадобилось. Голос Мэдди прозвучал откуда-то сверху: — Том? — Молодой человек поднял глаза и увидел девушку, быстрым шагом спускавшуюся по лестнице, шурша своими пышными юбками нежного персикового цвета, состоявшими из большого количества оборок. Волосы её были распущены и только на левой стороне у виска были заколоты блестящей маленькой заколкой. Шею украшали великолепные нити жемчуга, что придавали ей некую взрослость. Она подбежала к Тому и упала ему на грудь. Мэдди чувствовала, как она коротко и резко приподнимается. Она подняла глаза на Тома и попыталась рассмотреть его, увидеть, изменился ли он за эти несколько дней разлуки. Нет, все такой же. Её красивый Том, который обнимает её, трепетно проводя рукой по спине. — Я так рада, что ты приехал. — Наконец выдохнула она. — Проходи и чувствуй себя как дома. Динни! — Позвала она кого-то. — Динни, где же ты? У нас гость! Маленькая эльфийка в коричневом платье и белоснежном фартуке вбежала в холл и, поклонившись, приняла из рук Тома пальто. Было странно видеть, что, в отличие от других волшебных домов, эльфы тут были одеты не в лохмотья, а в специальную форменную одежду для слуг. Значило ли это, что в этом доме к эльфам относятся терпимее? — У вас слуги не только эльфы? — С удивлением спросил Том. — Это сквибы. — Ответила ему Магдалена. — Дедушка привез их со своего путешествия по Африке и Востоку. У нас ещё есть повар индус Гару. Тогда это было очень модно, да и по долгу службы ему приходилось много дел вести с магглами и принимать их тут. Думаю, они бы перепугались, увидев тут кого-то вроде нашей Динни. — О, наш первый после Рождества гость темноволосый! Отличная примета. — По лестнице из черного дерева спускалась, по-видимому, тетя Магдалены — Сифильда. На ней было длинное шелковое платье черного цвета, а в её ушах сверкали по меньшей мере полмиллиона галеонов, и таких внушительных изумрудов Том не видел даже у любившей все блестящее матери Вальбурги — Ирмы Блэк. У женщины были кудрявые каштановые волосы, собранные в высокую прическу, и пронзительные зеленые глаза с заметным налетом печали. Неглубокие морщины уже были видны на её лице, но его украшал румянец того самого восхитительного цвета, что таится в самом сердце кремовой розы. Том отметил про себя, что она была очень красива. — Тетя Сифильда, но ведь это касается Хогомэни*****, а не Рождества. — Магдалена улыбалась ей так, что сразу было видно насколько близкие и теплые у них отношения, потому что такую улыбку, посланную кому-то Магдаленой, Том видел очень редко. — Не обращай внимания, — сказала она, — это старое шотландское поверье ещё со времен набегов викингов на Шотландию, когда пришедший светловолосый викинг значил начало войны. Когда женщина подошла к ним, Том заметил, что она была даже выше Мэдди и имела ещё более худую фигуру. — Я верю и в приносящего счастье темноволосого гостя, пришедшего после Рождества. — У леди МакЛауд был низкий грудной голос, который абсолютно не подходил к её утонченной внешности, но все же не портил впечатления. — Том, это моя тетя — леди Сифильда МакЛауд. — Официальным тоном сказала Магдалена, с улыбкой смотря на них, словно пытаясь понять: понравятся они друг другу или нет. — Том Риддл. — Он пожал её руку. — Очень приятно. — Рада познакомиться, Том. Мэдди наконец хоть с кем-то из своих друзей меня познакомила. — Она смотрела на него глазами невероятного зеленого цвета — они были точно такие, как и у Магдалены. Определенно те же самые глаза. Перед ним стояла самая настоящая леди, гордая, властная, бравые предки которой некогда владели почти всем Хайлендом, воевали с викингами и жестоко расправлялись со своими врагами. — Вы голодны, Том? Скоро объявят ужин. А пока Мэдди проведет вам экскурсию. Нам есть, чем похвастаться. — Улыбнулась она. –Динни, приготовь луксорскую спальню мистеру Риддлу. — Да, госпожа. — Эльфийка, поклонившись, поспешила удалиться. — Верно. — Сказала Магдалена, с улыбкой глядя на Тома. В её глазах он прочитал облегчение и понял, что знакомство прошло как нельзя лучше. Она взяла его за руку и повела вверх по лестнице, стены возле которой были увешаны всевозможными зеркалами разного размера и оформления. — Моя бабушка коллекционировала зеркала. Это привезли ей из Японии, — указала она на орнаментированное бронзовое зеркало со множеством ушек и колокольчиками. — Они старались обустроить эту квартиру более современно, чем Данвеган. Тетя говорила, что наш замок — это «собрание самого старого старья во всей Британии». Дедушка свозил сюда все, что привозил из своих путешествий, поэтому интерьер получился слегка с налетом Египта и Востока. — Истинный стиль ревущих двадцатых. Тогда Египет был необычайно моден. Мне нравится. — Заметил Том, когда они поднялись на второй этаж. — Да, очень повлияло открытые гробницы Тутанхамона. — Она остановилась около большого портрета, висящего в холле второго этажа и сказала, — а вот и мой знаменитый дед — Дугэл МакЛауд. На висящем портрете был изображен уже темновласый мужчина с пышными усами и бородой, немного тучный, но его длинная шея уверяла всех, что когда-то его телосложение было атлетическим. Его глаза также были зеленые, как и, наверное, у всех МакЛаудов, но с легким прищуром человека, повидавшего многое в жизни. — У вас у всех такие зеленые глаза. — Сказал Том, с улыбкой поглядывая на Магдалену, которая сама, казалось, наслаждается своими рассказами о семье. — Это наша семейная черта. Ну, знаешь, как оттопыренная губа у Габсбургов. — Она рассмеялась. — Но, слава Мерлину, наша черта не такая уродливая, как у них. Они подошли к следующему портрету, на котором была изображена молодая темноволосая женщина, сидящая в кресле в кремовом платье с откидными рукавами и белой расшитой вставкой на корсаже. Она утопала в шелках и белых розах, и в её волосах сверкало настоящее произведение искусства. — Моя бабушка — леди Нера МакЛауд. Корона — подарок короля Ричарда II Бордоского за помощь нашего предка Джона МакЛауда в недолгом примирении Англии и Шотландии. Это не магическая фамильная святыня, но оберегаем мы её, как зеницу ока вот уже шесть столетий. — Это моя мама и тетя, — сказала Магдалена, когда они подошли к двум портретам, изображавшим двух девушек. Если Сифильда МакЛауд была изображена в тонком небесно-голубом платье расшитом стеклярусом и темно-фиолетовой накидке, была скорее воплощением юности и легкости, то мать Магдалены — Альфидия — была образцом аристократичной жеманности в своем белоснежном платье с корсетом и ниспадающими оборками на груди. Лицо Альфидии было настолько идеальным, что казалось безжизненным, если бы не живые и лучистые зеленые глаза. Её брови располагались очень высоко, что придавало ей слегка надменное выражение лица, а тонкий нос со слегка опустившимся кончиком завершал её образ истиной аристократки. С полотна на него смотрела Магдалена. — Вы невероятно похожи. — Ошарашено сказал Том. — Я никогда не видел такого сходства у детей и родителей. — Да, это так, от отца мне достались только эти веснушки. — Сказала ему Магдалена, указав пальцем на нос. — А кто это? — Спросил Том, подойдя к висящему в неосвещенной части коридора портрету леди Неры МакЛауд, приобнимающую маленького мальчика в сером костюме. — Это? Это… Это мамин брат Малкольм. — Ответила Магдалена, с интересом поглядывая на портрет. — Проклятье клана МакЛауд. Впрочем, все это уже в прошлом. — Сказала она словно сама себе. За их спиной раздался приглушенный шум, скрипнула дверь. Из комнаты повалил табачный дым, и Магдалена откашлялась, махая перед лицом ладонью. Том обернулся и увидел, что перед ним стоит очень высокий и поджарый мужчина сорока лет. У него была клиновидная бородка, впалые скулы и неестественно большие темного цвета глаза. Одет он был в клетчатый костюм-двойку, а в руках держал пачку пластинок. — Значит, это и есть твой Том? — Спросил мужчина у Магдалены, лукаво смотря на них. — Отличненько! — У него был ужасный американский акцент и глухой медлительный голос. — Том, это Норман Макдафф. Человек, который никогда не открывает окна в курительной комнате. — Сказала Магдалена, весело смотря на Нормана. — Рад познакомиться, мистер Макдафф. — Кивнул Том, пожимая руку мужчине. — Никаких мистеров, для друзей я просто Норман. — Подмигнул он. — Магдалена нам все уши прожужжала рассказами о своем друге. Мы очень ждали Вас, Том. Слова Нормана заставили лицо Мэдди принять ярко-бордовую окраску. В это время прозвенел колокольчик, оповещая присутствующих о поданном ужине. Норман с возгласом «Отличненько!» поспешил спуститься, а Том и Магдалена все еще оставались в холле второго этажа. — Отличненько? — С улыбкой спросил Том. — Именно отличненько! — Звонко рассмеялась Магдалена. — Может фамилия у него и шотландская, но он американец до мозга и костей. Поэтому, если он будет вести себя слегка не так, как нужно, не обращай внимания. А еще он ужинает только под Моцарта… Странный человек. — Добавила она. — Он тебе не нравится? — Я бы так не сказала. Просто я до сих пор не могу понять, что он за человек. Но тетя с ним счастлива, а это главное. — Вдруг в её глазах мелькнул озорной огонек. — Поцелуй меня. Том изогнул бровь и ухмыльнулся, подойдя ближе: — Что, прямо здесь? Там внизу твоя тетя и Норман. — Ну и что. — Сказала Мэдди, смотря на Тома с вызовом. — Поцелуй меня. — Снова тихо попросила она. В её словах слышался и вызов, и мольба. Конечно, никакой мужчина не в силах устоять, тем более, когда его уже обнимают руками за шею. И Том поцеловал. Их губы жадно встретились. Наступил момент, о котором, судя по всему, мечтал не он один. Магдалена полностью и целиком отдалась своему желанию. Её теплые, мягкие губы ответили на поцелуй, и она прижалась к Тому всем телом, буквально упиваясь поцелуем. — Ты безумная. — С улыбкой сквозь поцелуй прошептал Том. — Совсем чуточку. — Сказала Мэдди, отстранившись. — Пойдем. — Съездим завтра кое-куда? — Спросил Том, когда они спускались по лестнице. — Если не кому-то в гости, то да. — Ответила ему Магдалена. — Меня приглашали Нотты, Блэки и Малфои, но я всем отказала. Как, кстати, Рождество у Блэков? Вальбурга писала, что был большой прием. Она до сих пор злится на меня, что я не захотела ехать. — Арктурус Блэк большой любитель посадить рядом за обедом гостей, которые терпеть друг друга не могут. Он посадил рядом Спенсер-Муна и Гектора Фоули. Они чуть глотки друг другу не сгрызли, споря, кто бы лучше справился сейчас в Министерстве. А ещё мы ели чудную баранину с картофельными шариками. — А у нас сегодня суп с зайчатиной, треска и устричный соус, на первую смену цыплята с бобами, и крокеты, а на вторую — пудинг, бланманже и десерт маседуан из фруктов. Никакого a la russe.****** — И кто же все это съест? — Понятия не имею. — Захохотала Магдалена. — Я сама составляла меню с помощью нашей экономки, она сказала, что в этом доме a la russe никогда не практиковалось предыдущей леди МакЛауд. Когда они вошли в столовую, Норман и леди МакЛауд уже сидели за длинным столом из красного дерева. Мягкий, приглушенный свет витых свечей в хрустальных канделябрах заполнял комнату; тонкий, с позолотой, фарфоровый сервиз на столе поблескивал, отражая многочисленные язычки пламени. На стенах столовой, оклеенных обоями с геометричным узором в стиле ар-деко, тоже висело множество зеркал и также коллекция африканских ритуальных масок, привезенных сэром МакЛаудом из Кении. — Отличненько! — Воскликнул мистер МакДафф, когда слуга-африканец внес супницу и свежевыпеченный хлеб. — Суп с зайчатиной? — Спросила леди МакЛауд у Магдалены. — Замечательный выбор. Посмотрим, что будет дальше. Но я думаю, ты справилась с составлением меню. Том с любопытством наблюдал за Норманом Макдаффом, когда он, допив очередной стакан виски, непринужденно ставил его на стол. У Нормана глаза оказались темно-синими, а не карими, как подумал сначала Том, русые волосы были длиннее, чем предполагала современная мода. — Кстати, видел вашего Слагхорна сегодня, — вдруг сказал Норман, — на обеде у Спенсер-Муна; он все вспоминал прием у Фоули пять лет назад, а я ну совершенно его не помню. Он очень хвалил тебя, Магдалена, даже упомянул, что ты крепко подтянула зелья. — О, если бы не Том, вряд ли у меня что-то получилось. — Ответила Магдалена, с улыбкой поглядывая на Тома. Его взгляд скользнул по лицу девушки и остановился на трогательно тонких ключицах. Магдалена слегка покраснела, но потом её губы тронула едва заметная улыбка, и она приподняла свой бокал, словно ничего дурного не произошло. — Том, министр лично упоминал Вас, это похвально. Все говорят, Вас ждет большое будущее. Вы уже решили, в каком отделе хотели бы стажироваться? — Норман с интересом взглянул на Тома и достал курительную трубку из внутреннего кармана. -Спасибо, Норман. — Том растянул губы в показной вежливой улыбке. — Я думал насчет отдела тайн. Туда тяжело попасть на стажировку, но мистер Джон Нотт обещал мне место. — Как поживает министр Спенсер-Мун? — Спросила леди МакЛауд у Нормана. Каштановые волосы Сифильды, аккуратно причесанные в высокую прическу, придавали ей какую-то независимость и возвышенность, и со стороны казалось, что смотрит она на Нормана свысока, хотя и была ниже. — Леонард очень много говорил о своем выздоровлении, что заставляет думать, не хуже ли все там на самом деле. У него рак. — Ровным тоном ответил он. От изумления у Магдалены упала вилка из рук, и эльфийка тут час подбежала с новым прибором. Веснушки ярко выступили на её побледневшем лице. — Значит… Значит он умирает? — Пролепетала она. — Мы все умираем. — Сухо сказал Норман. — Он отлично держится и прекрасно справляется со своими обязанностями. Пока. Наладил неплохие отношения с Черчиллем. — Мне нравится Черчилль. Прекрасный пример истинного политика. — Сказала леди МакЛауд, отпивая из бокала красное вино. — Он возмутителен, самовлюблен, но я разделяю всеобщее восхищение им. Черчилль ужасно брюзжит на Маунтбеттена. — За операцию Раттер? ******* — Спросил Том. — И за то, что сестры Маунтбеттена замужем за нацистами. — Кивнул Норман. — Глупые не-маги стреляют друг друга. — Хмыкнул он. — Дать им волшебную палочку, и мир бы превратился в сплошное побоище. Наша раса волшебников может быть поглощена не-магами, — он специально сделал акцент на этом слове, — если мы расслабимся. И это вовсе не мои домыслы. Это всем известный факт. Том слегка удивился высказыванию Нормана, поскольку за океаном общество общество славилось своей терпимостью что в мире волшебников, что в мире магглов. Пусть для начала только на бумаге. — Ну, Дамблдор считает иначе. — Сказал Том не без доли сарказма. — Ваш Дамблдор — это вообще отдельная тема для разговора. Я бы высказал все, что думаю о нём, да с нами дамы за столом. — С заметным ядом ответил ему Норман, наблюдая за слугой, раскладывавшего десерты по тарелкам. — Бланманже? — Спросил он у слуги, когда тот подошел к нему с блюдом, где возвышались десерты. — Отличненько! Джеро, мне бланманже! — Приказал он слуге. — Слава Мерлину, — продолжал он, — моя семья рано поняла, что тут дела не будет, и мы уехали за океан. У нас, в Америке, после всех этих гонений на волшебников мы как-то стараемся держаться вместе. Видишь, Сифильда, уже даже молодежь понимает, что тут все потеряно для нас, если есть такие, как Дамблдор и ему подобные. Америка — это наше будущее, — а Нью-Йорк — самый прекрасный город, — и ты в этом совсем скоро убедишься. — Давай не будем об этом. — Тихо сказала ему Сифильда, погладив по руке, что заставило Нормана заулыбаться. — Мы можем только надеяться, что где-то есть человек, который сможет прекратить все это. — Наконец сказала Магдалена. Она практически весь вечер молчала и вообще была, скорее тем человеком, который больше любит слушать и выслушивать. Том внимательно посмотрел на Мэдди. Похоже, она разделяла его взгляды, хотя и никогда не была замечена в столь категоричной позиции ранее. — Том, как насчет того, чтобы пойти разыграть партию в бильярд и выпить по стаканчику содовой? Я вижу, с Вами можно потолковать! — Приятельски хлопнул Макдафф Тома по плечу, когда они встали из-за стола. — Сочту за честь, Норман. — Ответил ему Том с улыбкой, что заставило Мэдди в глубине души порадоваться. — Ты молодец. — Шепнула она ему, поднимаясь на второй этаж. И, когда Норман скрылся за дверью библиотеки, а леди МакЛауд пошла в свою спальню, добавила, — я так рада, что все прошло так замечательно. — В её зеленых глазах читалась нескрываемая нежность. — Я буду ложиться спать сейчас, день для меня оказался очень утомительным. Спокойной ночи. И удачной игры. Том коснулся щеки девушки. Она была так красива, так нежна. У него и в самом деле не было выбора, это стало понятно еще тогда, когда она первый раз вошла в дверь Хогвартса. Ему хотелось поцеловать Мэдди, это казалось так естественно в тот момент. Том приподнял подбородок девушки и коснулся мягких коралловых губ. — Спокойной ночи.***
27 декабря 1943 года — Мне страшно представить, куда мы направляемся, если после двух часов в поезде нам еще предстоит ехать на автобусе. — Я и не думал что ты такая капризная. — С усмешкой заметил Том. — Я не капризная. Я просто ценю комфорт. — Значит, ты капризная. Нам ехать всего двадцать минут. Автобус дернулся, и Магдалена вместе с ним. Наверно, она бы упала, если бы Том ее не поймал. — Держись за меня, если не хочешь за поручень, — предложил он. Она обхватила его талию и тесно прижалась. От него пахло свежестью и почему-то грушами. Магдалена и сама не заметила, как легко коснулась губами теплой шеи Тома. И замерла. Она стояла, закрыв глаза, ощущая лишь биение его пульса под своими губами. — Литтл-Хэнглтон. — Устало объявила толстая женщина, сидящая около водителя. — Нам выходить, — шепнул Мэдди в ухо Том. Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза парню. Его зрачки были расширены, и Магдалена улыбнулась. Значит, не показалось, он отвечает ей, его тоже к ней тянет. Автобус, громко сигналя, въехал в деревню и прежде, чем остановиться, сделал круг по единственной улице. Деревня Литтл-Хэнглтон находилась в графстве Ратленд в ста милях к северу от Лондона. Пока Том с Магдаленой ехали в автобусе, поднялась сильная метель. Их встретил снег, летящий прямо в лицо, поэтому они поспешили зайти куда-нибудь. Благо, в нескольких метрах находился небольшой паб под названием «Висельник», как гласила висящая табличка в виде листика клевера. В баре стояла темень, и играла модная сейчас «Happy Feet» Кэба Кэллоуэя. Столики были почти все заняты, поэтому Том и Магдалена прошли к барной стойке, за которой стоял престарелый бармен в засаленной рубашке и подтяжках. На плече у него, как и всегда у барменов, висело полотенце, которое он то и дело снимал, что протереть стаканы. — Два кофе пожалуйста, — попросил Том, присаживаясь за стойку. — Ты что, привез меня сюда, чтобы выпить кофе? — С улыбкой подняла бровь Магдалена. — Я прощу тебя только в том случае, если он действительно окажется вкусным. — Можно и так сказать. — Усмехнулся Том. — Возмутительно. — Притворно обижено сказала девушка, помешивая ложкой сахар в кофе. — Как вас зовут, мистер? Прекрасный кофе. — Вдруг сказала она бармену. — О, мисс, — бармен протер руки об штаны, чтобы поздороваться с Мэдди. — Спасибо. Меня зовут Вильгельм. — Вильгельм… — Протянула она, пожимая пухлую руку бармена. — Хорошее имя. Если у меня будет сын, я назову его Вильгельмом. В честь нашего великого кайзера. — А я свою дочь назвал в честь нашей великой королевы. — Сказал Вильгельм, протирая стакан. — Моя Виктория скоро уже должна подарить мне внука или внучку. — Не нальете ли еще? Действительно чудный кофе. — С улыбкой попросил Том бармена. Польщенный мужчина через мгновение принес новую чашку с ароматным кофе. — Силы небесные! — Воскликнул вдруг он и выронил полотенце из рук. — Простите, мистер, но Вы так похожи на нашего ныне покойного эсквайра Риддла! Магдалена уставилась на Тома, его лицо не выражало абсолютно ничего, несмотря на то, что только прозвучала его фамилия. — А что, эсквайр ваш умер? — С поддельным интересом спросил Том, отпивая из чашки свежезаваренный кофе. — Летом. — Бармен принялся натирать стол тряпкой. — Темная история произошла там, сэр. Обвиняли даже садовника Фрэнка, но улик недостаточно было, да и отпустили его. Сейчас поместье купил какой-то кутяга из Лондона. Говорят, собирается сделать там гостиницу, но сомневаюсь, что у него что-то выйдет. — Почему? — Том поднял взгляд на Вильгельма, и тот с глазами, переполненными ужасом, ответил: — Да уж кто захочет останавливаться в доме, где произошло убийство! Ведь в ту ночь и старый господин Риддл с женой тоже были найден мертвыми. Странные вещи происходят у нас в деревушке, поверьте. Люди исчезают непонятно куда… Вот например, этот, как его… — Бармен нахмурился и потер переносицу. — Из Гонтов. И имечко у него странное. Точно! Морфин! Пропал куда-то, вон избушка почти полгода пустует. Скажу я Вам, там вся семья странная какая-то была, и имена у них всех странные были. Отец его, Марволо, вечно ходил тут, грызся со всеми, как собака. — Гонты? — Спросила Магдалена, широко раскрыв глаза. — Да, а что в этом удивительного, мисс? — С усмешкой спросил Вильгельм. Том отодвинул чашку и, взглянув на Магдалену, увидел её округлившиеся глаза. На её лице застыло удивление, смешанное, скорее, с испугом и любопытством. — Нам пора, — сказал он ей. — Спасибо, Вильгельм. — Всего доброго, молодые люди, — ответил им бармен. Кладбище Литтл-Хэнглтона находилось на окраине деревни, прямо на обрыве, около реки. Рядом с ним находился огромный особняк Риддлов. Том и Магдалена вошли в ворота кладбища, когда начало уже темнеть. Ветер был настолько сильный, что их следы сразу же заметало снегом, а тонкая фигура Мэдди в черном пальто, казалось, сейчас переломится пополам. — Это могила моего отца. — Сказал Том, когда они подошли к гранитному памятнику и прежде, чем Мэдди могла что-то спросить, добавил, — я был тут летом, Магдалена. Навещал своего отца и дядюшку — Морфина Гонта. Его сестра, Меропа, была моей матерью. Томас Риддл бросил её беременную, когда узнал, что она была волшебницей. — Это сделал ты? — Тихо спросила Магдалена, она побледнела так сильно, что стала сливаться со снегом, лежащим на земле. — Это сделал Морфин. Я использовал Imperio. — После минутной паузы добавил Том, посмотрев на Магдалену. Её грудь высоко и быстро поднималась, но лицо оставалось спокойным. Нить, которая связывала ее с предками, была осязаема, в то время как он стер из памяти и свой путь к настоящему, и откуда он ведет. Остаток вечера они совсем не разговаривали, только где-то под Хатфилдом Том, наконец, прервал молчание: — Я так боялся. — Сказал он, из полуприкрытых век наблюдая за Магдаленой, которая сидела в напротив и рисовала на запотевшем стекле какие-то узоры. — Чего? — Спросила она, переведя взгляд на него. — Того, как ты будешь смотреть на меня, если узнаешь, — ответил Том. — Но я не вижу в твоих глазах ни осуждения, ни страха. — Том. — Вздохнула Магдалена. — Я точно не тот человек, который может осуждать тебя за это. — Потому что тогда, в Дании, непростительное применила ты? Магдалена внимательно посмотрела на Тома и, помолчав, произнесла: — Я знала, что ты догадаешься. — А я знал, что ты поймешь меня. — Перебил Том. — Поэтому и взял тебя туда. — Ты не виноват, Том.- Она села около него и накрыла его руку своей. — Ты же защищал свою мать. — Я сделал это не ради неё. — Прошептал Том. — Я сделал это ради себя. Поэтому я всегда ношу это. — Он показал на кольцо на пальце с темным камнем. — Это кольцо моей матери, Мэд. Кольцо Гонтов — потомков Салазара Слизерина. Оно напоминает мне, что я не такой, как отец. Что я не жестокий маггловский монстр. — Нет, Том. — Спокойно произнесла Магдалена, смотря Тому в глаза. — Ты не такой. — Она подняла руку и робко погладила его по щеке. Том прижал ее руку к губам, покрывая запястье жаркими поцелуями.***
— Хочешь кальян? — Предложила Магдалена, когда они только переступили порог дома, и, заметив удивленное выражение лица Тома, вскинула бровь, — только не говори мне, что ты никогда не курил. Мохамед, сделайте нам кальян. — Попросила она дворецкого-индуса в чалме, встретившего их в курительной. Курительная в доме на Гордон-сквер пятьдесят два, была сделана в персидском стиле: красно-золотые тона, шкуры диких животных, восточные вазы, ковры, пуфы и диваны с огромным количеством подушек, шелковые прозрачнее балдахины и вельветовые шторы, которые, как считалось, впитывают весь запах табака, вместо джентльменских костюмов. Тоби в диком восторге кинулся к ногам Тома и принялся наматывать вокруг него круги с бешеной скоростью. — Нет, просто я удивлен, что это предлагаешь мне ты. — Ухмыльнулся Том, поднимая Тоби на руки и присаживаясь на диван прикрытый шкурой леопарда. — А разве в «Эдемских садах» не подают кальян? — Непринужденно спросила она, перебирая в коробке музыкальные пластинки. — Альфард говорил мне, что летом вы посещали одно очень интересное заведение в Лютном переулке под названием «Эдемские сады». — Ох, уж этот Альфард. — Протянул Том, поглаживая Тоби. Он совал мокрый холодный нос ему в ладонь. — Это было всего несколько раз. — Ухмыльнулся он. — И тебе понравилось? — С улыбкой спросила Магдалена, когда поставила пластинку в граммофон, и по комнате разнеслась «Why don’t you do right» в исполнении Пегги Ли и оркестра Бенни Гудмана. Тень слуги-индуса в чалме с кальяном в руках быстро мелькнула, и комната наполнилась сладким запахом ванили и мирры. — Женщина, которую можно купить, не стоит внимания. — Спокойно сказал Том, не сводя взгляда с Магдалены. Она ходила по комнате со своей ленивой кошачьей грацией и смотрела на него своими зелеными глазами с поволокой. Естественно, она была лучше любой другой и уж тем более лучше падших женщин с «Эдемских садов». — Твой голос похож на её. — Сказал он, подойдя к ней ближе. — У Пегги Ли красивый голос. — Ответила Мэдди ему, оперлась о край стола, с улыбкой наблюдая, как Том подходит к ней ближе и ближе. Поднеся руку к её голове, он провел ладонью по шелковистым волосам Магдалены. Губы Тома смело коснулись её губ, оторвались, потом вновь коснулись. Кровь внутри Мэдди пульсировала, и, когда Том снова и снова накрывал её губы своими, девушке казалось, что она сейчас растает, как снежинка на ладони. Задыхаясь, она отклонилась назад, вдохнула воздух и подалась к нему снова, прижимаясь плотнее. Он тихо засмеялся и легонько прикоснулся языком к её нижней губе. Их прервал стук в дверь. — Да, войдите! — Охрипшим голосом сказала Магдалена, поправив платье и прическу. Мохамед вошел и, поклонившись, сказал: — Госпожа Сифильда и мистер Норман вернулись из театра и ждут вас в столовой. Ужин подан.