Лимонные леденцы

У Катрин весна, все солнцем залито, по вечерам под окнами орут мартовские коты, по ночам в трубку орет пьяная Клэр. Клэр то ссорится с Тайлером, то мирится, то хочет накупить таблеток и глотать их банками, то томно выдает что-то невнятное, а потом просит перезвонить. У Клэр, как и всех, весна, а у Катрин ничего. Катрин скучает на парах, Катрин ищет подработки, Катрин разрисовывает белые страницы блокноты во что-то ненормальное, Катрин меняет цвет краски для волос с ненормального рыжего на еще более ненормальный синий. И солнце светит до непростительного ярко, и птицы поют до отвратительного весело, а Катрин ломко курит одну за одной, устроившись под цветущей вишней. Она покорно что-то учит, сдает какие-то зачеты, ест жутко вредную еду из фастфудов, маленьких забегаловок, практически врытых в землю. Весна проходит у Катрин без особых происшествий, почти гладко, почти как по маслу. С учебой практически все в порядке, с семьей они почти что не в ссоре, в голове не так уж пусто и мутно, как может показаться на первый взгляд. "Все хорошо", - отвечает Катрин на редкие вопросы Клэр, хотя ее выдает усталый голос и потухший взгляд. Клэр отпускает очередную шуточку про состояние подруги, взъерошивает свою темную шевелюру, рассыпается искристым смехом и уходит, понимая, что не может помочь. Тайлер всегда называл эту хандру проявлением на редкость сволочного настроения. Катрин же любила отвечать, что это просто апрель любит забирать людей. Апрель перманентно мечтал истолочь Катрин в ступе выбивающих из колеи событий, но у этой девчонки с голубыми волосами, как у Мальвины из сказки, всегда все было неожиданно и выбивающе из колеи. Тогда апрель подействовал иначе. Апрель вселял в нее тоску, сравнимую разве что с тем ощущением, когда стоишь под звездами, рассматриваешь яркие точки на небесах, и понимаешь, что ты один-одинешенек. Апрель забирал у нее людей, внушал ложные истины, напускал дыма в извечные скандалы, ссорил с пассиями и отнимал все силы. Катрин смяла в комок очередное блокнотное творение, забросила листок в ближайшую урну, привычно нащупала в кармане пачку сигарет. Воскресная прогулка с целью хоть как-то поднять настроение не была удачной. Все вокруг цвело и радовалось жизни, Катрин - нет. Девушка постояла еще немного, прислонившись спиной к холодной стене и поспешила вперед. Она торопилась. Ей еще нужно было купить подарок для Клэр. У Клэр скоро должен был быть день рождения и Клэр не заслуживала быть отобранной апрелем. Цветочная лавка встретила Катрин расслабляющей прохладой и полумраком. Девушка чуть удивленно вгляделась в полки и прилавок. Разноцветные вазоны и узорчатые горшки, растения, очень разные, очень зеленые, ни на что не похожие. Цветы, яркие, сладкие, спелые. Бутоны, хрупкие и будто восковые на ощупь. Из непонятного, но очень спокойного транса ее вывел лишь голос: - Вам что-то подсказать? На почтительном расстоянии от Катрин замерла девушка. Темноволосая и темноглазая, в белом платье, контрастирующем со смугловатой кожей. На руках пара простеньких браслетов, на шее тонкая цепочка, ускользающая за светлую ткань. Цветочница чуть переступила с ноги на ногу, явно смущенная этим пронизывающим взглядом и вновь повторила свой вопрос. Она помогла Катрин составить букет, аккуратно обернула вокруг цветов слои похрустывающей бумаги, завязала ленту пышным бантом, быстро выложила на прилавок сдачу и лишь когда девушка передавала чек, Катрин быстро спросила: - Как вас зовут? Темные глаза просияли удивлением и кажется, испугом: - Летиция. Катрин вышла из цветочной лавки, размахивая букетом, и солнце светило ярко, и птицы пели весело, и ей стало по-настоящему хорошо.