Контроль

      За ночной прогулкой с неожиданной и совершенно не планируемой им пробежкой под дождём, последовал весьма ожидаемый и логичный итог — Изая слёг с простудой. Впрочем, логичность ничуть не утешала. Ему казалось, что его поджаривают на медленном огне, пропекая изнутри. Наверное, так ощущают себя мученики в аду.       Любая попытка принять вертикальное положение была обречена на головокружение. Тело переполняла тяжесть. Ни сил, ни желания шевелиться не было. Но даже в таком плачевном состоянии Изая не растерял присущего ему сарказма.       — У тебя жар, блоха, — заявил Шизуо, прикладывая божественно холодную ладонь к его лбу, а вторую — к своему. — Ты простыл.       — Серьёзно, Шизу-чан, — Изая криво улыбнулся, — а я-то и не заметил. Может, ты ошибаешься?       — Ты на ощупь как закипающий чайник, — заверил его Шизуо, но Изая не желал уступить так просто.       — Просто у тебя руки холодные, разве температуру не губами мерят? — прищурившись, поинтересовался он.       Перед глазами у него озадаченное лицо Шизуо то и дело начинало расплываться, и он просто пытался сфокусировать взгляд. Тот повёл ладонью вверх, сдвигая его чёлку. Потом с минуту пытливо рассматривал его.       — Ты однозначно болен, — заключил Шизуо. — Лежи, отдыхай, — он отвесил Изае несильный щелбан, отправляя его обратно на подушку.       Поймав на себе недовольный взгляд, Шизуо спешно отвернулся, пряча совершенно идиотскую улыбку, и вышел из комнаты.       Шизуо терпеть не мог ухаживать за больными. Он с трудом переносил любую кропотливую работу, требующую концентрации внимания. Чужие же капризы и нытьё моментально вызывали у него раздражение. Он уже успел дойти до балкона и вытащить сигарету из пачки, когда его догнал слабый голос Изаи, больше напоминавший сейчас назойливый комариный писк. Хотя нет, скорее блошиный, если блохи и издают звуки, то точно такие — тихие и назойливые.       — Шизу-чан, ты не мог принести мне жаропонижающее из ящичка в ванной комнате? — попросил Изая. — Такой небольшой пузырёк с белой наклейкой.       Тяжело вздохнув, Шизуо оставил сигареты на балконе у заполненной окурками пепельницы и пошёл в ванную. В шкафчике нашлось не меньше двадцати пузырьков с таблетками. Около десяти из них было с белыми наклейками, названия на которых читались с трудом. Он не стал ломать глаза и утруждать мозг, а просто сгрёб все подходящие под описание и уже через пару минут высыпал их на кровать.       — Спасибо, — поблагодарил Изая, когда он уже перешагнул порог.       Шизуо вернулся на балкон, щёлкнул зажигалкой, закурил, прикрывая ладонью сигарету от резких порывов ветра. Выдохнув сизый дымок, он проводил взглядом случайного прохожего, спешащего по делам. Он уже было затянулся второй раз, как из спальни вновь раздался блошиный писк.       — Шизу-чан, будь так добр, принеси мне стакан воды, я совсем забыл, что таблетки растворимые.       От внезапно возникшей симпатии к заболевшему Изае уже не осталось и следа. Тяжело вздохнув, Шизуо опустил тлеющую сигарету на край пепельницы и поплёлся обратно в ванную.       — Стакан, Шизу-чан, не ведро, мне хватит и стакана, — уже на пороге догнал его голос Изаи.       Шизуо с трудом подавил желание наполнить ледяной водой небольшое пластиковое ведёрко, зачем-то оставленное в ванной комнате, и вылить его содержимое на голову неугомонной блохе. Вручив стакан холодной воды до жути раздражающе улыбающемуся Изае, он вернулся на балкон в надежде покурить и успокоить нервы. Оставленная им сигарета уже наполовину осыпалась пеплом.       — Шизу-чан, — вновь раздалось из спальни, у Шизуо нервно дёрнулся глаз. — Намочи полотенце для компресса, пожалуйста, — особо растянув последнее слово, попросил Изая.       Шизуо сжал пальцы в кулак, переломив то, что ещё уцелело от тлеющей сигареты пополам. Шарахнув балконной дверью, он в несколько шагов добрался до ванной. Сорвал полотенце со стены вместе с крючком, смочил его холодной водой и, не выжимая, приволок в спальню. После чего запустил им в лицо Изае, на миг скрывая его довольную улыбку.       — Теперь всё? — мрачно поинтересовался он.       — Споёшь мне колыбельную? — невозмутимо сворачивая полотенце и укладывая себе на лоб, спросил Изая.       — Нет! — рявкнул Шизуо.       С каждой секундой ему всё больше и больше хотелось придушить Изаю тем самым полотенцем.       — Тогда просто посиди со мной немного, — тот похлопал ладонью по кровати, закрывая глаза.       — Зачем? — ожидая очередного подвоха, поинтересовался Шизуо.       — Разве не ты говорил, что мне не удастся выводить тебя из себя, если мы будем в разных комнатах? — не открывая глаз, спросил Изая.       Тяжело вздохнув, Шизуо опустился на край кровати.       — Колыбельных петь не буду, — предупредил он. — И сказок рассказывать тоже.       — Знаешь, Шизу-чан, мне кажется, я уже видел этот сон, — улыбнулся Изая.       Следующие несколько минут, показавшиеся ему невыносимо долгими и неловкими, Шизуо просто рассматривал пол под ногами и свёрнутый футон в углу у шкафа, вслушиваясь в тяжёлое дыхание Изаи. Вспомнив, что так толком и не покурил, он уже собрался воспользоваться этой отговоркой, чтобы уйти из комнаты. Он обернулся сообщить об этом Изае и только тогда заметил, что тот держится за его рукав самыми кончиками указательного и большого пальцев.       «Просто подумал, как глупо с моей стороны было ожидать, что мне удастся удержать тебя», — внезапно вспомнились Шизуо произнесённые день назад слова Изаи.       Он вновь тяжело вздохнул и соскользнул с кровати на пол. Сейчас ему не хотелось смотреть на Изаю. На вымученную улыбку, застывшую на его губах во сне, на тонкие пальцы, сжимающие рукав его рубашки. В сказанных тогда словах Шизуо внезапно уловил иной смысл, возможно, скрытый в них изначально. Он запрокинул голову, упираясь затылком в матрац, и закрыл глаза, позволяя воспоминаниям завладеть его мыслями и крутиться старой потёртой кинолентой перед внутренним взором. Почему-то именно сейчас ему вновь так отчаянно хотелось закурить.       Шинра часто повторял, что Шизуо и Изая возненавидели друг друга с первого взгляда. Он ошибался: несомненно, между этими двумя установились поначалу весьма напряжённые отношения. Однако никогда они не были близки к ненависти. Это чувство слишком сильно и может произрастать только из любви или преданного доверия. Шизуо никогда не любил Изаю, да и не доверял, если уж на то пошло.       Шизуо не понимал его. Высокомерный, ироничный, преисполненный сарказма, тот был из тех людей, каких он обычно на дух не переносил. А потому при первой же встрече Шизуо весьма резко отреагировал на его слова. Но уже тут его ждал сюрприз — Изая оказался первым из короткого списка тех, кто избежал его удара. Более того, посмел оказать сопротивление и умудрился даже ранить его.       Изая был раздражающим во всех смыслах: юркий, нахальный, опасный, изворотливый. Но больше всего бесил и выбивал Шизуо из колеи его взгляд. Сколько бы он ни пытался отыскать столь привычный страх — тщетно. Прищуренные глаза Изаи блестели неподдельным азартом, интересом и, как ни странно, восторгом. Шизуо не понимал, почему летящие вслед стулья, парты, пианино, столб с закреплённым на нём баскетбольным кольцом вызывают у того приступы искреннего веселья, вместо серьёзных опасений за свою жизнь.       Пусть и не сразу, но вскоре, он обнаружил, что неприязнь переросла в симпатию. Рядом с Изаей ему было своего рода уютно. Не нужно было сдерживаться, контролируя каждый свой жест. Не нужно было лишний раз опасаться навредить: Изая всегда начеку. Впервые за долгие годы Шизуо мог просто быть самим собой. И только почувствовав эту лёгкость в общении, он осознал, насколько этого ему не хватало.       Установившиеся между ними отношения ни один из сторонних наблюдателей или их общих знакомых не назвал бы дружбой. Независимо от тщательно скрываемой симпатии, что Изая вызывал у Шизуо, в того по-прежнему летели стулья и парты, реже — что-то более крупное и тяжёлое. Так же неизменно быстро Шизуо выходил из себя и наматывал круги по лестницам и коридорам школы, распугивая учеников в тщетных попытках поймать Изаю. Так же тот умел вывести его из себя всего парой фраз и кривой усмешкой. Так же смущал неугасаемый восторг в его взгляде. Со стороны их отношение друг к другу даже близко не походило на дружбу, но именно ей оно и было, в их варианте.       Иногда, пусть и редко, Шизуо позволял Изае толкать свои философские запутанные донельзя монологи. В такие моменты тот казался ему каким-то особенно живым и заинтересованным. Вероятно, действительно верил в то, о чём рассказывал. Даже его голос будто менялся и уже не казался столь раздражающим, убаюкивая постоянно кипящую внутри ярость, словно обманчивые звуки флейты.       Так было и в тот раз. Небо хмурилось. Косматые грязно-серые тучи собирались разразиться дождём. Шизуо сидел на нагретых за день солнцем плитах школьной крыши и наблюдал, как Изая прогуливается по перилам, раскинув руки в стороны. Когда-то давно он начинал нервничать, когда тот лез прогуливаться по тонкой металлической трубе, рискуя в любой момент сорваться вниз с высоты пяти этажей. Однако со временем Шизуо привык наблюдать за кошачьими выкрутасами Изаи.       — И тогда мне пришла в голову мысль: «зачем любить, ненавидеть, страдать, если в итоге всех нас ждёт лишь чёрная бездна пустоты? Все эмоции и переживания исчезнут, испарятся, как утренняя туманная дымка. И ещё не факт, что потом кто-то вспомнит о твоём существовании, о том, что ты жил, дышал, чувствовал, ощущал», — Изая спрыгнул на крышу и уселся на перила, устремляя на него взгляд. Шизуо был полностью расслаблен.       — А ещё я подумал, если существует какое-то иной мир, быть может, наблюдать за людьми оттуда будет удобнее, — Изая откинулся назад, глядя в хмурое серое небо. — Интересно, куда попадёт никому не нужная заблудшая душа, если умереть в такой серый угрюмый день? — он разжал пальцы, закрывая глаза.       — Изая! — крикнул Шизуо, подрываясь с места.       Он крепко вцепился в его запястье и рывком затянул его обратно, ставя на ноги.       — Шизу-чан, — негромко произнёс Изая, с удивлением глядя тому в глаза. — Зачем ты…       — Идиот! — перебил его Шизуо.       Изая улыбнулся. Наверное, он пытался изобразить привычную ироничную ухмылку, но вышло нечто тоскливое и потерянное. Шизуо резко шагнул вперёд и порывисто обнял его, прижимая к себе. Совершено сбитый с толку Изая даже не подумал оказать сопротивления, просто стоял и слушал.       — Мне нужен... поэтому можешь сколько угодно трепаться и гадать о других мирах, но даже не вздумай отправляться туда. Понял меня, блоха?       Изая не ответил, только кивнул.       И вновь, казалось бы, ничего не изменилось. Та же беготня, те же крики. Разве что «Орихара» сменилось на «Изая». Вот только улыбка его стала чуть более радостной и искренней, а монологи — чуть менее мрачными.       Изая ни разу не заикнулся о событиях того вечера. Шизуо не страдал тягой к анализу своих действий и поступков. Всё шло своим чередом. Их обоих устраивала сложившаяся ситуация, ровно до того дня, когда исказившая тонкие губы улыбка Изаи, плохо различимая в свете полицейских мигалок, стала вновь холоднее льда и острее ножей, распиханных по карманам.       — Ненавижу эту чёртову блоху, увижу, прибью, — неустанно повторял Шизуо.       — Он может помешать моим планам. Мне приходится следить за ним и считаться с ним. Ненавижу, — часто говорил Изая.       Но ни по-прежнему упорно тянулись друг к другу, а нелепая игра в догонялки продолжалась. Только школьные коридоры сменились переулками и широкими улицами Икэбукуро, а стулья и парты — автоматами с газировкой и дорожными знаками.       Шизуо, как и прежде, мгновенно выходил из себя после пары фраз и кривой ухмылки. Продолжал гнаться за Изаей, привычно выкрикивая его имя, зная наперёд, что ему его не поймать. Но однажды ведь поймал и держал крепко, пусть и недолго.       Шизуо твёрдо решил для себя, что гонится вовсе не за Изаей, а за ответом на один простой, но важный, вопрос: «Почему?» Ведь тот никогда и ничего не делал без причины.       Шизуо открыл глаза, повернул голову и поднял взгляд на спящего Изаю. Прошедшие дни вновь всколыхнули загнанные вглубь эмоции, замещаемые всякий раз столь понятным и удобным раздражением. Обиду, горечь, непонимание и, как ни странно, симпатию и ускользающую лёгкость общения, потерянный хрупкий уют. Изая ещё держался кончиками тонких пальцев за его рукав. «Почему?» _________ Провокация — действие с целью вызвать предсказуемую или желаемую ответную реакцию.