Контроль

      Хоть Шизуо никогда и под страхом смерти не признался бы, но последние дни этой во всех отношениях необычной и неспокойной недели он спал крепче, чем когда-либо. Напряжённость, тревожное ожидание неясной смутной опасности, словно разлитой в воздухе, преследовавшее его последние годы, отпрянуло, разжало хватку на глотке. Будто постоянное присутствие неугомонного Изаи, который по всем логическим доводам должен бы был лишь усиливать его настороженность, напротив, убаюкивало.       Этой же ночью он спал и вовсе сладко. А потому, разлепив утром веки и обнаружив, кого стискивает в объятиях, словно мягкую игрушку, что дают маленьким детям, боящимся заснуть в темноте, Шизуо на несколько минут впал в ступор. События последних дней и без того порядком расшатали его казавшиеся столь крепкими взгляды на окружающее. Осознание же, что вероятность того, что Изая сам свалился к нему на футон и закутался в его руки, будто в грозящее переломать кости и задушить одеяло, крайне мала, окончательно спутало его чувства, и без того находящиеся в полном раздрае.       Шизуо терпеть не мог копаться в своих или чужих мироощущениях и эмоциях. Куда проще было доверять инстинктивным порывам, таким как спокойствие и раздражение. И если обычно люди легко делились на две категории, то с Изаей никогда не было так просто. Тот умудрялся вызывать у него всю гамму эмоций чуть ли не одновременно. От нарастающего раздражения, быстро переходящего в ярость, до совершено несуразной симпатии, буквально размягчающей изнутри.       В этот раз, как и обычно, он не намерен был заниматься самоанализом, а потому как можно аккуратнее высвободил Изаю из объятий, опасаясь попасться, если тот проснётся. Шизуо ещё хранил нелепую надежду на то, что, возможно, Изая спал достаточно крепко, чтобы не знать о произошедшем. Ретироваться казалось ему самым верным решением в тот момент. Однако с Изаей никогда не было просто, а потому, выкуривая сигарету за сигаретой, Шизуо сварганил версию с лунатизмом, которым никогда не страдал, так, на всякий случай, если вдруг тот заикнётся о случившемся или вздумает пошутить. Изая не заикнулся.       Весь день он был непривычно вялым, задумчивым и потерянным. То сводил брови, то упирался взглядом в одну точку, словно ожидая, что там вот-вот родится новая вселенная. От него исходила аура крайней степени напряжения, будто он пытался решить сложную задачу, но ни одно из подобранных решений его не устраивало.       Шизуо же весь день пропадал на балконе, опасаясь сам не зная чего. Разговора? Шуток? Издёвок? Будто бы впервые. В таком смешанном бульоне из противоречивых эмоций он варился до самого вечера. Когда же солнце устремилось к горизонту, появилась проблема важнее, чем разгрести сумбур в душе. Шизуо предстояло каким-то образом усыпить бдительность Изаи и ускользнуть от того на время.       — Шизу-чан, куда-то собрался?       Вопрос застал его врасплох. Шизуо казалось, что упёршийся задумчивым взглядом в мерцающий монитор Изая, пребывающий в странном рассеянном состоянии, не замечает его присутствия.       — Пройтись захотелось, свежим воздухом подышать, — со всей возможной непринуждённостью отозвался он.       — И это после того, как ты весь день на балконе проторчал, будто корни пустил? — Изая прищурился. — Подозрительно как-то, Шизу-чан.       — Я тебе, блоха, отчитываться не обязан, — огрызнулся Шизуо.       — И оделся как-то непривычно: ни бабочки, ни жилетки. Даже, кажется, причесался, — продолжал рассуждать Изая, сводя к одному знаменателю какие-то одному ему ясные умозаключения. — Не на свидание ли собрался?       — А если б и так, что тебе с того? — раздражённо отозвался Шизуо, проницательности блохи можно было лишь позавидовать.       — А вот это уже интересно, — вмиг ожил Изая. — Такое зрелище требует особых зрителей. Когда и куда идём? — поинтересовался он, соскальзывая с кресла.       — Ты никуда не идёшь, — отрезал Шизуо, особо выделив первое слово.       — Не переживай, Шизу-чан, я буду незаметен, как тень в полдень, — заверил его Изая.       — Нет уж, спасибо.       — Шизу-чан, ты же понимаешь, что так просто от меня не отделаешься? — вкрадчиво поинтересовался Изая.       — Отлично понимаю, — недобро ухмыльнулся Шизуо, сгребая того за шиворот и направляясь прямиком в спальню.       Не произнося больше ни слова, он открыл дверцу шкафа и, не особо церемонясь, зашвырнул Изаю внутрь.       — На сегодня свободен, — прокомментировал Шизуо, проворачивая ключ в замке.       — Шизу-чан, ну нельзя же запирать человека в его же шкафу, — заметил Изая.       Ответа не последовало. Он прислушался, но ровным счётом ничего примечательного не услышал.       — Свободен, значит. Ну, это мы ещё посмотрим, — усмехнулся он, доставая из заднего кармана нож, когда хлопнула входная дверь.       Ещё с первых дней школьной жизни Изая твёрдо уяснил, что человеческие эмоции опасны. Они заражают разум сомнениями, разрастаются внутри, подобно раковой опухоли, беспардонно вторгаются в логику рассуждений, ломают все схемы и мешают принятию рационального решения. А потому он всегда полагался на жёсткий самоконтроль.       Любое действие, любой поступок, любая реакция обдумывалась, рассматривалась с разных точек зрения, проверялась на рациональность. Даже внешне самые спонтанные его действия на деле были продуманы до мельчащих деталей. Но случилось так, что даже этот строгий контроль давал сбой. И всякий раз в этом виноват был один и тот же человек — Хейваджима Шизуо.       Его первое появление для Изаи было подобно фейерверку. Шизуо ворвался в его уютный мирок стремительно и ошеломляюще, ломая привычные схемы и рамки, переворачивая всё с ног на голову, и оставил своим появление восторженное послевкусие. Этот неуёмный восторг поначалу тревожил Изаю. Он вспыхивал в нём, словно зажжённая спичка, не давая отвести взгляд всякий раз, стоило ему заметить, как Шизуо размахивает очередной партой или в одиночку раскидывает старшеклассников, надумавших показать ему его место.       Тревога быстро сменилась любопытством. Слишком уж привык Изая анализировать всё, что попадётся ему на глаза. Любопытство разгоралось в нём, не давая покоя, заставляя раз за разом провоцировать Шизуо, наплевав на вопящий инстинкт самосохранения. И даже летящие вслед парты и стулья, грозящие ему серьёзными переломами и травмами, едва ли совместимыми с нормальной жизнедеятельностью, вызывали этот будоражащий восторг, заставляя кровь бурлить адреналином. В эти самые моменты Изая ощущал бешеное биение пульса жизни, наслаждаясь каждой секундой происходящего. И именно по этой причине он не мог отказаться от этих ощущений и отпустить их. Отпустить Шизуо.       Замок щёлкнул, и дверь с едва различимым скрипом открылась.       — Наконец-то, свобода, — сообщил Изая сгущающимся сумеркам за окном. — Итак, Шизу-чан, куда же ты направился?       На самом деле вариантов было немного, в его голове довольно быстро сложилась логическая цепочка. Исходя из печальной славы Шизуо, вряд ли на всё Икэбукуро нашлась бы хоть одна девушка, согласившаяся пойти с ним на свидание. Значит, искомый объект проживает в другом районе Токио. Шизуо терпеть не мог общественный транспорт и предпочитал перемещаться пешком. Время свиданий — вечер, а отталкиваясь от времени, в которое Шизуо покинул квартиру, логично предположить, что место встречи совсем недалеко, в Синдзюку. Подобного рода встречи не ограничиваются несколькими минутами, вероятнее всего, Шизуо пригласил девушку на ужин. Дорогие рестораны и отели сразу можно было смело вычеркнуть из списка, пиццерии и закусочные тоже весьма неподходящий выбор для первого свидания. Оставалось лишь несколько кафе и пара ресторанчиков, и лишь три из них работали до поздней ночи.       — Думал спрятаться от меня на моей территории, как опрометчиво, Шизу-чан, — ухмыльнулся Изая, стоя у входа в небольшой ресторанчик.       Для него никогда не существовало никаких жёстких ограничений. Его жизненным принципом заправляло лишь одно правило: если хочешь что-то сделать, делай.       — Развлекаешься, Шизу-чан, — пропел Изая, с самой невинной улыбкой глядя на его напряжённую спину. — Не хочешь познакомить меня со своей новой подругой? — поинтересовался он, облокачиваясь на его плечо.       — Как-то не горю желанием, блоха, — отозвался тот. — Как ты меня нашёл? — уже тише поинтересовался он, улыбнувшись с любопытством поглядывающей на них спутнице.       — Ну, ты же не думал спрятаться в дешёвом ресторанчике от лучшего информатора Токио, правда, Шизу-чан, — так же тихо отозвался Изая, бросив мимолётный оценивающий взгляд на девушку. — Не будь таким неприветливым, я и не думал вам мешать, — уже громко произнёс он, поднимая со стола хрустальный фужер и покачивая им. — Просто заглянул внести кое-какую ясность.       — Катись отсюда, блоха, ты раздражаешь, — мрачно посоветовал Шизуо.       — Конечно-конечно, Шизу-чан, вот только решил убедиться, что леди понимает, в какой ситуации оказалась.       — Изая, какая бы дурь не пришла в твою блошиную голову, заткнись и вали, или мне выпроводить тебя силой? — начал закипать Шизуо.       — Не обязательно быть таким грубым, Шизу-чан. Я ничего не имею против того, что ты встречаешься с женщинами, но несправедливо держать их в неведении, что они не единственные в твоей жизни, — глядя на приветливо-непроницаемое лицо его спутницы, произнёс Изая.       — Что ты мелешь, блоха? — прожигая его взглядом, поинтересовался Шизуо.       — Так она не в курсе о твоём особом отношении ко мне, да, Шизу-чан? — отозвался Изая.       — Какое к чёрту особое отношение? Я тебя ненавижу, — огрызнулся Шизуо.       — Опять за старое, — притворно удручённо вздохнул Изая, наклоняясь к нему ближе. — Не важно, что ты не умеешь выразить свои чувства ко мне, я могу любить тебя и таким.       Прежде, чем опешивший Шизуо успел произнести хоть слово, Изая демонстративно его поцеловал. Вышло властно. Почти жадно, словно в этом давно и тщательно сдерживаемом порыве скопились и разом высвободились кипящие внутри противоречия и эмоции.       И Шизуо поддался этому напору, позволив всего на мгновение предательской слабости овладеть им. Когда Изая отстранился, он судорожно выдохнул, тщетно пытаясь унять объявшую его дрожь. Где-то внутри зрело весьма отчётливое и пугающее желание притянуть того обратно. На миг Шизуо позабыл о том, где они находятся. О девушке, сидящей напротив, и о паре десятков любопытных зрителей.       — Хочу, чтобы ты осознавала, — отчётливо произнёс Изая, оборачиваясь к его спутнице. — Я не стану препятствовать развитию ваших отношений, но своё место уступать не намерен. Ну а теперь, когда я внёс ясность, — совершенно другим беззаботным тоном добавил он. — Хорошего вам вечера, — с этими словами он покинул ресторанчик, провожаемый изумлёнными и любопытными взглядами посетителей.       — Это не то, что ты подумала, — выпалил Шизуо, наконец, приходя в себя.       — Неужели? — улыбнулась она, опуская голову на сцепленные пальцы.       — Я не... мы не... — попытался внести ясность Шизуо.       — Бывший гей ты или бисексуал — это последнее, что меня волнует в мужчинах, — сообщила она. — Однако я из тех женщин, что желают быть единственными, а такой человек у тебя уже, похоже, есть.       — Да он же всё на ходу придумал, — произнёс Шизуо. — Изая тот ещё актёр, кого угодно одурачит, — скорее сам себя попытался убедить он. — Он ведь лгал, — уже куда менее уверенно добавил он.       — Достаточно убедительно, чтобы я поверила в предупреждение. Ох, знаешь, у меня даже мурашки по коже побежали от его взгляда, — она поёжилась и отхлебнула из своего фужера. — Ты хороший парень, но, кажется мне, порядком запутался в чувствах и желаниях, — она поднялась на ноги, закинула на плечо сумочку. — Приятно было провести с тобой время. Нет, честно, — добавила она, заметив недоверие в его взгляде, — но такой соперник мне не по зубам. Удачи тебе.       — Она тебя бросила, Шизу-чан? — буднично поинтересовался Изая, когда Шизуо вышел из ресторанчика.       — Не твоё блошиное дело, — отозвался Шизуо, избегая смотреть на того.       — Ой, да брось, Шизу-чан, ты действительно рассержен из-за моей шалости?       — Шалости? Рассержен? — огрызнулся Шизуо. — Да я просто в бешенстве! — заявил он, хватая Изаю за запястье и волоча за собой в один из ближайших тёмных переулков Синдзюку.       Вопреки его ожиданиям, тот не стал активно сопротивляться. Ни тогда, когда он заволок его в плохо освещённый переулок. Ни тогда, когда впечатал спиной в кирпичную стену и сам упёрся в неё ладонями, наклоняясь к его лицу. Изая спокойно смотрел ему в глаза.       — Если ты сейчас меня ударишь со всей силы, я сочту это заслуженным, если, конечно, переживу, — ухмыльнулся он в своей обычной манере.       Шизуо наклонился ещё ближе.       — Шизу-чан, что ты... — поинтересовался Изая, прежде чем Шизуо жадно, почти грубо его поцеловал.       И вновь это будоражащее чувство заставило его содрогаться. То же самое ощущение, что и всего несколько минут назад. Шизуо запустил пальцы в мягкие растрёпанные волосы Изаи, не давая тому отстраниться. Всецело отдался непривычному пленительному ощущению, прикусывая припухшую нижнюю губу. Ранка, оставленная в драке, вновь открылась. Привкус крови во рту вернул Шизуо ощущение реальности. Он резко отстранился, почти отшатнулся, но так и не выпустил запястья, которое вжимал в стену минуту назад.       — Делаешь? — закончил фразу Изая, как только вновь получил возможность говорить.       — Пытаюсь понять, — отозвался Шизуо, разворачиваясь и увлекая того за собой.       Шизуо волок его по тёмным безлюдным переулкам Синдзюку, сам не до конца понимая, зачем и куда. Эмоции перемешались и клокотали внутри, отчётливым и ясным оставалось одно лишь желание.       Затащив Изаю в его же квартиру, Шизуо скинул ботинки и вновь поволок того за собой. Втолкнув в спальню, он одним резким движением стянул с него куртку, ткань жалобно затрещала. После чего Шизуо повалил его на футон, наваливаясь сверху. Уже не отдавая себе отчёта о том, что делает, да и не особо желая думать об этом, он запустил пальцы в волосы Изаи, сжал в кулак и оттянул его голову назад. Шизуо склонился над его шеей, медленно стал спускаться к ключице, покрывая бледную кожу поцелуями.       — И как далеко ты думаешь зайти? — негромко поинтересовался Изая.       Шизуо замер, поднимая на него взгляд, разжал пальцы и упёрся локтями в футон, нависая над ним.       — Вот как. Ты не предполагал такого варианта, в котором я не буду сопротивляться, — догадался Изая. — Знаешь Шизу-чан, это невыносимо, — Шизуо дёрнулся. — Невыносимо контролировать каждый свой шаг, каждое слово, каждое движение. Невыносимо быть так близко к тебе.       — Почему тогда? — задал так долго волновавший его вопрос Шизуо.       — Почему? — Изая упёрся взглядом в потолок, словно там хранились ответы на сложные вопросы об их взаимоотношениях. — Она заняла моё место, — помолчав, произнёс он, заставив Шизуо с изумлением уставиться на него. — Ты только о ней и говорил. Всё повторял и повторял её раздражающее имя, постоянно. Она должна была поплатиться. — Изая перевёл на него взгляд. — Шизу-чан, я люблю людей. Всех до единого. И мне абсолютно наплевать на судьбу каждого из них. Но ты всегда выбивался из схем, ты ломал рамки, ты переворачивал моё мироощущение с ног на голову. И в тот день на крыше.       Я неоднократно пытался воспроизвести то, что ощутил тогда, оказавшись в твоих объятиях. Не вышло, ни с кем другим. Поэтому, Шизу-чан, — Изая внезапно подался вперёд, — я заберу тебя у любой женщины или мужчины. Я никогда тебя не отдам. Я никогда от тебя не оступлюсь, — выдохнул он.       Шизуо словно окаменел, тело не желало повиноваться простейшим командам. Сознание, словно липкой паутиной, опутало словами Изаи. Он и сам не знал, верит ли услышанному. Шизуо резко оттолкнулся от футона, поднимаясь на ноги. Изая не шелохнулся и не произнёс ни слова. С трудом оторвав от него взгляд, Шизуо отвернулся и вышел из комнаты.       Холодный ветер немного привёл его в чувство. Тот яростно трепал ворот рубашки, срывал пепел с кончика тлеющей сигареты и уносил прочь. Когда та истлела до самого фильтра, Шизуо достал новую, затянулся, выдохнул сизый дым. Вопреки ожиданиям смятение сменилось спокойствием. В итоге он ведь получил ответ на терзающий его вопрос. В голове, словно заевшая пластинка, продолжала крутиться по кругу одна и та же фраза Изаи: «я никогда тебя не отдам, я никогда от тебя не оступлюсь».       Шизуо вернулся в комнату, когда небо уже начало светлеть. Изая лежал на кровати лицом к стене, впервые его спина казалась такой напряжённой. _________ Притязание — стремление получить нечто, предъявление своих прав на нечто.