Изгои тоже люди.

       Он стоит невозмутимо, скрестив руки на груди. Ему бы стенку подставить рядом, он бы облокотился. Ведь Эрик всегда так делает. Согнул бы ногу, продолжая скрещивать руки на груди, облокотился, посмотрел на меня, как на собачьи отходы, усмехнулся. Ведь так всегда делал Эрик. Год назад, полгода назад, три месяца назад, неделю назад, вчера, час назад. Всегда. Ведь Эрик никогда не изменится. Он мог бы измениться ради той девушки, ради меня, но нет.        Его губы дергаются, когда я начинаю наклонять голову то вправо, то влево, представляя, что рядом находится стенка. Если он сейчас улыбнется, то я ему все прошу. Клянусь. Только Эрик не улыбнется мне. Эрудит чертов. Меня разъедает ненависть к Эрику, но отпустить мне его труднее, чем было принять решение об уходе, освобождая свое место Ребекке. Ледяные глаза Эрика продолжают исследовать каждый миллиметр моего тела. Как на инициации. Ха-ха-ха, решил вспомнить прошлое Эрик?        Не знаю сколько времени проходит, но мы продолжаем играть в молчанку. Теперь у нас игра в гляделки. Эрик все так же, не поменяв позу, смотрит на меня, мне в глаза, если быть точнее. Не уступаю ему и, скопировав его же позу, испепеляю его взглядом. Он не моргает с того момента, как я предложила ему поговорить. Когда в свою очередь я моргнула раз пятнадцать, если не больше.        У меня затекают ноги так долго стоять, опять вспоминаю, как Эрик ровно год назад заставил меня стоять неподвижно до той поры, пока не придумает, как же меня наказать за мое опоздание, мы стояли так же рядом, изучая друг друга взглядом. Правда тогда я его боялась, сейчас же я боюсь себя. Эрик делает глубокий вдох, не опуская руки с груди. Переступает с одной ноги на другую и снова смотрит на меня.        Мои нервы сдают, и я издаю смешок, закрыв рот рукой. Не знаю, что сейчас в голове Эрика, но эта ситуация меня конкретно смешит. Смешок перестает в хихиканье, а хихиканье в смех до хрюканья. Смеюсь долго и понимаю это лишь тогда, когда у меня начинает колоть живот. Однако, Эрик даже бровей не дергает. Все так же невозмутим, серьезен, красив. Опасен.        Разрешаю закатить глаза, при этом закрыв лицо рукой, словно горю со стыда. Возможно Эрик ждет, когда я начну разговор, но мне кажется, что именно он должен это сделать. Ведь не я бросила его перед своим Днем Рождением, которое, кстати, сегодня. Двадцать девятое апреля. Эрик порвал связь со мной вчера, а такое чувство, что прошло вечность. За эту ночь прошло слишком много разных событий.        Эрик распускает руки, разминая их, то сжимает кулак, то разжимает его. Я втягиваю живот, боясь, что он меня ударит, но он не делает этого. Размяв руки, Эрик снова скрещивает их на груди.        Я хочу его ударить, но понимаю, что у меня рука не поднимется. Ведь я - Ник последняя прыгунша! Ведь именно ты, Эрик, дал мне эту кличку? Я шепчу ему эту кличку, старательно выговаривая каждое слово. Эрик всматривается в мои губы и сам читает. Понимаю, что он прочитал по его вопросительно поднятым бровям. Разрешаю себе улыбнуться, губы Эрика наконец-то тоже расплываются в улыбке.        В воображении я танцую победный танец обнаженной прямо на столе Бесстрашных. Все смотрят на меня, разинув рты, а я в свою очередь показываю средний палец всем, кто пытается дотронутся до меня, продолжаю трясти обнаженным ягодицами перед лицом каждого сидящего. Эрик стоит на табуретке позора с табличкой "Лузер, который проиграл". Я с криками "Ух, Щайтан" продолжаю танцевать свой победный танец.        Смеюсь от своих же представлений и слышу смех Эрика. Эрик раскрывает объятья, и я без сомнений ныряю в них. Руки Эрика сковывают меня, я утыкаюсь ему лицом в грудь, вдыхая его запах. Сигареты? Вот те на, Эрик, который был ярым противником курения, теперь курит? Плевать. Он мне нужен. Пускай даже курильщиком.        Он прижимает меня к себе, а потом и вовсе поднимает на руке. Все это кажется таким нереальным. Но мне не хочется об этом думать. Пусть эта сказка сейчас станет реальностью. Пусть этот нереальный Эрик станет реальным: добрым парнем, которым он, возможно, мог быть. Парнем, который, действительно, любит меня всей душой. Парнем, который сейчас кружит меня на руках. Я верю в это. - И все же почему ты решил бросить меня? - говорю я.        Вместо ответа он целует меня. Что-то не так. Я отвечаю на поцелуй с подозрением, Эрик становится настойчивее, чем до этого. Он снова прикусывает мою губу, поэтому я не могу сдержать стон. Стон исходит прямо ему в рот. - Не думаешь, что тебе здесь опасно находиться? - спрашивает Эрик серьезным голосом, который пугает, закончив поцелуй. - Куда я сейчас пойду? - отзываюсь я. - Пойдем, - Эрик берет меня за руку, - есть одна девочка, что соскучилась по тебе. - Каролина! - восклицаю я.        Я натягиваю на себя шапку, закрыв лицо, бреду за Эриком. Дотрагиваюсь до стен Бесстрашия, меня бьет током. Как же это клево, чувствовать себя дома. Сейчас еще увижу Каролину, она теперь всегда будет жить у Эрика. Я буду навещать ее, по возможности, разумеется.        Дверь, разделяющая квартиру Эрика и пещеры Бесстрашия, раскрывается, и я захожу внутрь. Но я не вижу Каролины. Меня это пугает. Эрик проходит в квартиру, толкая меня плечом. Он сам взволнован, и я это чувствую. - Эрик, где Каролина? - спрашиваю я дрожащим голосом. - Была здесь, когда я запирал дверь, - отзывается он. - Дядя Эрик! - она кричит из под кровати.        Я плюхаюсь на пол, глубоко дыша. От сердца отлегло. Каролина здесь, живая, никто ее не нашел. Девочка вылезает из под кровати и, заметив меня, налетает мне на шею. Я люблю ее. Люблю ее, как Лили. У меня колит сердце от воспоминаний от моей родной сестры. Я не видела ее год. Мы не встречались после моего ухода из фракции, я даже не знаю, что с ними.        Каролина щекой прижимается ко мне, а я сижу, словно воды в рот набрала. Мне плохо. Я должна встретиться с мамой, с папой, подержать Лили на руках. Из грез меня вырывает рука Эрика, которая приземляется мне на плечо. Каролина отпускает меня и садится между мной и Эриком. Кажется, что мы семья.        Я всегда хотела иметь семью. Двух девочек. Одна, чтобы была похожа на папу, а другая на меня. Ведь это замечательно. Муж приходит с работы или со службы, не важно. Просто приходит после тяжкого рабочего дня. Я в фартуке выхожу с кухни, целую его, и мы идем на кухню ужинать. К нам прибегают наши девочки, мы все смеемся. Пожалуй, об этом мечтает каждая девочка. Даже Ребекка мечтает об этом, хотя никому не говорит. А потом мы все уляжемся спать. Я спою колыбельную, которую мама пела мне, мои дочери ее запомнят и будут петь своим детям.        Но у меня этого не будет. Эрик в Бесстрашии, я в обществе Изгоев. У нас будет семья только в том случае, если фракции перестанут свое существование. Но они не перестанут существовать. В конце концов я сама виновата в том, что лишила себя. Нельзя жалеть о сделанном. Я дала жизнь Ребекке.        Я смотрю на Эрика, на то, как он добро смотрит на Каролину. Правду говорят, что любой ребенок растопит любое мужское сердце, даже такое холодное сердце, как сердце Эрика.        Если сравнивать мое день рождение год назад и сейчас, то сейчас я реально нахожусь в сказке. И плевать. Я всегда любила сказки.        Но сказка не может длится вечно. Я хочу, чтобы в этой сказке была мама. Очень этого хочу. И я встречусь с ней сегодня. Эрик уложит Каролину, и я пойду к маме. Посажу себе Лили на колени, обниму ее, и мы будем играть в "прыг-скок-прыг-скок, в ямку бух!". Она будет смеяться, я тоже беду. - Я схожу к себе домой, хорошо? - спрашиваю я у Эрика. - Только аккуратнее, пожалуйста, не хочу, чтобы тебя увидели.        Я лишь киваю в ответ и, снова натянув на лицо шапку, покидаю квартиру. Стоит мне повернуть за угол, врезаюсь в Томаса. - Чего, сучка, думала уйдешь отсюда без наших поздравлений? - улыбается Ребекка. - И не думала, мисс! - смеюсь я, обнимая ее. - Томас, иди за подарком, я хочу поговорить с нашей девушкой о более важных вещах, я думаю, ты понимаешь, к чему я клоню, - требует Ребека.        Томас обнимает меня и скрывается в темноте. Я чувствую, что моментально меняюсь в лице. Если секунду назад на моем лице играла улыбка, то сейчас тревога. О чем хочет поговорить Ребекка? - Что такое? - говорю я, держа подругу за руку. - Не здесь, пойдем на нейтральную территорию.        Мы идем молча, иногда боязно смотрю на подругу, она невозмутима, прям как Эрик сегодня. Мы проходим зал тренировок, заглядываю по пути туда, там пусто. Ребекка толкает меня, чтобы я двигалась быстрее. - Не знаю, правда это или нет, но я услышала разговор с Четыре с какой-то бабой изгоем, - шепчет Ребекка. - Допустим, я знаю, что это за "баба", но к чему ты клонишь? - В общем, ты не замечала контакт Эрудиции и Бесстрашия? - пожимает плечами Ребекка, доставая из моих штанов пачку сигарет. - Нет, не замечала, - говорю и смотрю на то, как подруга зажигает спичку и начинает курить. - Я вот тоже не замечала, а теперь заметила. Не знаю, - пожимает она плечами, - но думаю, что Эрудиция и Бесстрашие хотят объединиться против Отречения. Как против вас изгоев. - Хотят расстрелять жителей Отречения? - Вот это поворот! - кричит незнакомый голос. Нет, вру, знакомый.        Я оборачиваюсь. Вия. Та самая эрудитка, что наточила на меня зуб и при каждой возможности обливала меня грязью. Сейчас она стоит передо мной. Плевать, я убью ее. - Ты же сдохла, черт возьми, - усмехается она. - Вия, вроде бы это не твой отсек, - скрепит зубами Ребекка. - Ой, вроде бы Ник умерла, а она жива. Ребекка, ты что предала свою фракцию? - Я тебя сейчас лишу твоих возможностей, не забывай, я главнее.        Вия поджимает губы, кивая. Вот сучья морда. Мне плевать, я убью ее. Пока Ребекка спорит с ней, достаю пистолет из ее заднего кармана. И прячу у себя. - Слушай, ты, Никки-хуикки, может реально умрешь? Кстати, Ави ненавидит тебя, я ей сказала, что это ты убила Нейтана. Так что, хочешь сделаю услугу? - Какую? - парирую я, стараясь не схватить пистолет и не застрелить ее. - Убью тебя, давно мечтала, - она достает пистолет и стреляет.        Все происходит, как в замедленной съемке, я закрываю глаза, когда слышу выстрел, но не чувствую боли от пули. На меня падает Ребекка, ее живот в крови. Желание отомстить рождается сразу, достаю пистолет и стреляю Вие прямо в глаз и попадаю. Тело Вии камнем падет на пол, как только ее голова ударяется об каменный пол, вокруг нее образуется красная лужа крови.        Я оглядываюсь по сторонам в поисках Ребекки, кто-то дотрагивается до моей руки. Это она. Сажусь на колени, кладя голову Ребекки себе на ноги. Ее лицо в крови. И только сейчас я осознаю, что произошло. На меня нападает паника. - Тс, давай, заплачь еще, - смеется Ребекка, пытается смеяться. - Идиотка, зачем ты это сделала? - плачу я, слезы льются ручьем по моему лицу и падают на окровавленное лицо Ребекки. - Зуб за зуб, - задыхается она, - Ник, знаешь, я до сих пор лесбиянка.        Она до сих пор пытается шутить. Ребекка умирает. Умирает, потому что решила отдать мне "долг", но она не понимает, что ничего не должна. Она сжимает мою руку, мне больно, но я не осмелюсь сказать это. Ребекка всегда была со мной, я тоже всегда буду с ней. Я прикусываю губу, чтобы не зайтись в рыданиях, но понимаю, что рано или поздно это произойдет. - Томас не знает, но я скажу, что всегда любила тебя. С детства, ты такая смешная. Я очень рада за тебя с Эриком, пусть и у меня этого не будет. Ведь...- она пытается дышать, - ведь я сдохну сейчас. - Молчи, молчи, ты не умрешь, - говорю я, заходясь в рыданиях. Мое тело дрожит и по инерции голова Ребекки, которая находится на моих коленях, тоже трясется, - Ребекка! - Давай ту, нашу колыбельную, которую мы пели твоему дедушке, который умер, я хочу, - произносит она.        Я начинаю задыхаться от слез. Снимаю куртку Четыре, которую он мне дал, и укрываю ею Ребекку. - Подожди, не начинай петь, пообещай одну вещь, - она говорит все труднее и труднее. - Какую? Не умирай, прошу, Ребекка! - Назови дочь в честь меня. Не назовешь, твою мать, буду приходить к тебе во снах до тех пор, пока не поменяешь имя! - Обещаю. Клянусь.        Она улыбается, отпуская мою руку. Она дышит, я чувствую это. Делаю глубокий вдох ртом.        Дышать. Ради Ребекки, ради ее памяти. Я прошептаю ту нашу песню, которую мы посвятили моему дедушке, когда он умер.        Глажу Ребекку по волосам, качая, словно просто убаюкиваю ее, и начинаю: И сбудется однажды твоя мечта, как бы далека не казалась она, Надо только сделать к ней первый шаг. Доказать себе, что нет в этом мире невозможного Для тебя... Так пусть тебе поможет небо: остановит время, поднимая крылья твои к небесам. Так пусть тебе поможет небо: всё ещё возможно, там куда приводит однажды мечта, Ведь всё в твоих руках.        Ребекка закрывает глаза окончательно на последней строчке. В голове образуется вакуум. Я хватаю первый попавшийся камень и кидаю в труп Вии. Попадаю в голову, оставляя там большую вмятину. Плевать. Кидаю еще несколько камней. Плевать, что веду себя, как зверь. Хватаю пистолет, который валяется на полу рядом с телом Ребекки, и стреляю уже и без того мертвую бывшую Эрудитку.        Плевать. Плевать. Плевать.        Игла вонзается мне в шею прежде, чем я вижу заплаканные глаза Томаса и испуганные глаза Четыре.        Темнота.        Но последнее, что я помню - это звук выстрела, убивший мою подругу.