Изгои тоже люди.

       Я просыпаюсь от удара об что-то бетонное. Передо мной стоит Стей, ее вид грозный, словно она узнала о моих вечных похождениях в Бесстрашие. А если она действительно узнала, то у меня большие проблемы. Очень большие. Настолько большие, что я даже не могу сравнить с чем-нибудь. И даже Томас не сможет сравнить.        Томас. ТОМАС. Томас - дивергент!        Вскакиваю, сметая Стей с ног, на ходу надеваю на себя брюки. Стей скрещивает руки на груди, осуждая меня взглядом. Непонимающе смотрю на подругу, но потом, словно гром среди ясного неба, до меня доходит суть ее взгляда. Стей это понимает и начинает улыбаться.        Мы договорились со Стей о том, чтобы разделить лагерь изгоев на две группы. Численность тех, кто хочет помочь Отречению превосходит численность тех, кто решил все же остаться. Всем этим руководит Стей, так как у нее опыта больше. Больше власти, нежели у какой-то сумасшедшей девочки из Бесстрашия. Да, даже если бы и выбрали меня, то я бы в любом случае уступила место Стей.        Разделить лагерь - разделили, только толку нет. Мы понятия не имеем, что делать. Но одно я знаю точно, нападение на Отречение завтра на рассвете. Мотаю головой в разные стороны, будто бы говорю, что у меня нет никаких идей.        Мы хотели просто напасть на Бесстрашие, прежде чем они успеют настигнуть территорию Отречения. Но тут, увы, загвоздка. Мы не знаем точного времени. Мы не знаем точное место отправления. Мы не знаем, хватит ли у нас людей.        Стей садится рядом на какой-то камень, доставая блокнот. Она швыряет его мне, ловко ловлю его. На одном из листков изображена схема. Смеюсь от выражения лица Стей, она грозно на меня смотрит. Между ее бровями видна морщинка.        Я не знаю сколько ей полных лет, но она говорила, что с Изгоями она больше восьми лет. Следовательно, ей сейчас, может быть, двадцать четыре, может, двадцать три. Но я не спрошу ее об этом, потому что это элементарно неприлично.        Зашнуровываю шнурки, пока Стей рисует что-то новое. Я не хочу ее бросать, но должна сейчас предупредить Томаса. Не хочу потерять еще и его. Хватит с меня потерь, хоть как таковых и не было. Ребекка, Нейтан, Каролина. Каролина жива, да, но я отношу ее к потерям. Я ее не видела и не видела давно, что странно. Спрошу у Эрика сегодня об этом.        Стей снова меня толкает, скорее всего кто-то опять улетел в свои мысли. Шикаю на нее, продолжая завязывать шнурок. Томас. В голове один Томас. Я должна предупредить его. Ведь, благодаря Ребекке и Томасу, я обо всем узнала. Тем более Томас - дивергент. Его сразу вычислят. И убьют. Будет даже лучше, если его просто убьют. Без всяких издевательств. Но я знаю, что будет, если за смерть Томаса возьмется Эрудиция. Поэтому спасти Томаса - это предупредить Томаса. - Стей, ты меня убьешь, если я снова уйду? - шепчу я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. - Что на этот раз? - она лишь закатывает глаза. - Мой друг Томас - дивергент, боюсь, что если я ему не расскажу, то его могут убить. - Иди, но вернись к рассвету, умоляю, я не справлюсь без тебя, - отзывается она, - если не вернешься, то я начну думать, что тебя убили.        Я не отвечаю и, собрав рюкзак, ухожу. Мне идти не долго, но все же, останавливаюсь, чтобы привести дыхание в норму. Мне и говорить не нужно, без всяких весточек знаю, что Томас дежурит снаружи ворот, ведущих в Бесстрашие.        Из-за неожиданности Томас целится мне прямо в сердце, но вскоре опускает винтовку. Я подхожу к нему, налетая с объятьями. Он обнимает меня так крепко, что мне кажется мои ребра сейчас сломаются под силой его объятий. Но я не скажу ему этого. Не смогу. - Что такое? - спрашивает он.        Без церемоний хватаю его за волосы и наклоняю голову в бок. Моя рука скользит по его шее в поиске следа от иглы. Я нахожу ее моментально, Томас пищит, вырываясь. - Что за след от укола, Томми? - спрашиваю я. - Черт знает, Макс сказал, чтобы мне сделали укол, да, вообще всем. Что-то вроде подкожных датчиков слежения, ну, чтобы мы не потерялись, - он пожимает плечами, поглаживая шею, - пусть делают, что хотят, мне уже все равно. Банка с прахом у тебя?        Закрываю глаза, словно говорю, что у меня. Томас слегка кивает. Он не заплачет, не должен. Томас гораздо сильнее, чем я. - Что такое то? Зачем пришла? - спрашивает он после пяти минут непрерывного молчания. - Лучше нам отойти, Томми, - хватаю его за руку я, - Томми, - обращаюсь к нему снова, - ты ведь дивергент? - Что за тупые вопросы, на которые ты знаешь ответы? - психует он. Томас никогда не любил тему "дивергенции". - Томас, - говорю уже серьезно, - тебе вкололи не датчик слежения. Это сыворотка симуляции, или я не знаю, как правильно. Помнишь, Ребекка отозвала меня поговорить? Ребекка оказалась права, Томми. Эрудиция и Бесстрашие завтра пойдут против Отречения, прям как год назад против нас. Ты можешь мне не верить, ведь это, действительно, похоже на бред чокнутой девчонки, но прошу, Томми. Если ты проснешься на рассвете, и все будут как зомби, то сделай вид, что ты тоже зомби. Они уничтожат тебя, Томас. Им не нужны дивергенты. - Хорошо, - отзывается Томас, - хорошо. Ребекка, наверное, не хотела этого. Ради ее памяти побуду немного дауном-лунатиком, - смеется он.        Я рада, что Томас не утерял свою возможность шутить. Он обнимает меня, а я иду обратно. Я обещала Эрику, что буду сегодня с ним. Вот тут я обещала, значит, должна выполнить. Так же привычно, как и обычно, по пожарной лестнице залезаю на крышу. Эрик уже стоит там, сжав руки в замок. Я дотрагиваюсь до его спины. - О чем говорила со своим дружком? - О Ребекке, - вру я. - Мммм, понятно, - он берет меня за руку, - пошли ко мне. Мне нужно выспаться, а то завтра рано вставать.        Я улыбаюсь, когда Эрик поднимает меня к себе на руки и несет к себе в квартиру. Каролины нет, как я и предполагала. На улице начинает темнеть. Сколько времени? Должно быть часов восемь. Сейчас темнеет очень поздно. Завтра утром я должна буду вернуться к Стей.        Эрик кладет руку ко мне на талию, и мы кружимся в каком-то непонятном танце. Я смеюсь, обнимая его за шею. Лидер подбрасывает меня. Мы бы сошли за нормальную пару, но, увы, я не леди. Да, и от меня потом таращит, хоть нос затыкай.        Замечаю набор женской одежды Бесстрашия. Меня душит ревность. А иначе, зачем Эрику набор женской одежды? И я не слепая, я прекрасно вижу, что одежда женская. Толкаю Эрика, встав в позу, вскидываю бровями. - А, это для тебя, с возвращением домой, Никки. - О чем ты, Эрик? - Ты серьезно? Думаешь, я такой идиот? Говорили они о Ребекке, - изображает он меня, - знаешь, врать ты умеешь, но явно не умеешь запоминать свою же ложь. В этом ты и пролетаешь. - Че ты мелешь? - прикусываю губу я. - Думаешь, я настолько идиот, что не понял, что ты рассказала ему про вакцину, которую мы ему сделали? Пойми, он все равно не будет осознавать того, что он делает. Думаешь, я настолько идиот, что не понял, что твой дружок - дивергент? Ник, ты забываешь откуда я. - Эрик, прошу, не трогай Томаса, я потеряла уже Ребекку, я не выдержу потери Томаса, - подхожу к Эрику, хватая его за руку, но он выдергивает. У меня не остается выхода, я просто встаю на колени перед Эриком, - пожалуйста. Я видела твою папку "дивергенты". Еще тогда в ночь перед уходом. И проверяла ее. Когда ты вообще понял это? - Не твое дело, когда, - говорит он, - вставай. - Пожалуйста, Эрик, я не вынесу его смерти.        Эрик хватает меня за волосы, поднимая на ноги. Я не плачу, привыкла. Не буду плакать. - Осточертело, - рявкает Эрик.        Он делает быстро шаг в мою сторону, в очередной раз хватая за волосы. Без церемоний снова сворачивает руку, я даже пискнуть не успеваю, как игла вонзается мне в шею. Боль моментальная, будто бы все артерии наполнили горячим железом. Боль проходит так же быстро, как и появляется. Эрик даже не наклеивает пластырь на место укола. С такой же ненавистью он швыряет меня на пол и уходит.        В глазах двоится, словно я под каким-то наркотиком. У Изгоев я часто видела такую картину, когда они что-то варили, а потом вкалывали себе. Меня берет судорога, но я стараюсь держать себя в руках.        Я не дивергент, и это моя проблема. Я уже чувствую, как на меня действует каждая молекула сыворотки, разрушая меня. Пытаюсь встать, но ноги подкашиваются, и я валюсь на пол. Я сама виновата. Сама вынудила Эрика сделать это. По край мере, Эрик теперь точно будет уверен в том, что я не наделаю глупостей.        Время тянется бесконечно долго. Я сижу, устремив взгляд в одну точку, пока Эрик делает что-то с моими волосами. Я даже кричать на него не хочу. Если Эрик делает, значит так нужно. Мои глаза закрываются, в то время, когда комната начинает ходить. Любое совершенное действие отпечатывалось в пространстве еще на некоторое время и куда-то словно улетало, поэтому кажется, что по комнате летают мои руки.        Резко, словно кто-то иной, мне приказывают встать, и я встаю. На секунду я прихожу в себя, запоминаю Эрика, сидящего в форме на кровати. Меня с винтовкой в руках и в одежде Бесстрашия. Волосы собраны в хвост. След от укола на шее. - Эрик, - шепчу я, - что происходит?        Я проваливаюсь в темноту, но продолжаю стоять и держать винтовку в руках.        Действие сыворотки началось.

Конец первой части.