Утешительный приз

      Антон согласился почти мгновенно. Конечно, его немного смущал тот факт, что справлять именины его пригласили в семейном кругу, но он отбросил всякие сомнения. Шипулин позвонил Симону спустя два дня и доложил о своем решении. Жизнерадостный Фуркад предложил приехать ему числа так 23-го, чтобы и Париж посмотреть, и до Виллар-да-Ланс добраться успеть. Антон не возражал ровно до того момента, пока Симон, едва сдерживая хохот, не сказал, что экскурсию ему проведет Мартен. Мол, у брата запись на ТВ, да и кто лучше, чем всезнайка Марти, справится с таким поручением? Антон вздохнул, представив, как в компании младшего Фуркада будет прогуливаться по самому романтичному городу в мире, по тесным парижским улочкам, уютным кофейням, как ночью они вместе будут любоваться огнями Эйфелевой башни. Чем не сюжет для типичной романтической комедии? Хоть «Амели» пересматривай для пущей визуализации!       Несмотря на то, что сезон давно остался позади, у Антона было мало свободного времени на основательные сборы. Фонд требовал его участия, благотворительные акции, всевозможные интервью и встречи с властью — бесконечно изматывающее межсезонье, которое, в отличие от соревнований, изматывало его морально. Наконец разобравшись со всеми делами, Шипулин отправился в Москву, чтобы перед перелетом успеть встретиться с Ильей. Друг каким-то одному ему известным образом пронюхал, что спортсмен летит во Францию и жаждал пикантных подробностей. Разговор под бутылочку затянулся. В итоге на рейс Антон опоздал, а последующие вылеты постоянно задерживали из-за непогоды — так что до Парижа он добрался на сутки позже запланированного. По автоответчику Шипулин слушал спокойный голос Мартена уверяющий, что все эти трудности не имеют значения и он будет ждать его в аэропорту. Похвальная исполнительность, смущавшая Антона до глубины души.       Мартен действительно ждал, пристально высматривая россиянина среди пестрой компании, расхаживающей по зданию аэропорта. Француз выглядел уставшим — Антон не мог припомнить, чтобы видел его таким даже после самых изнуряющих гонок. Смущенные улыбки, теплые рукопожатия — и француз, придерживая Шипулина за плечо, ведет его к припаркованному неподалеку автомобилю.       — Очень жаль, что вышло так с рейсом, — печально произнес француз, открывая дверь машины, — придется немного изменить планы.       — И какие же у нас планы? — смущенно улыбаясь, поинтересовался Антон.       — Ты, наверное, устал, так что никаких экскурсий на сегодня. Поедем ко мне на съемную квартиру, переночуем, а утром отправимся — как раз приедем к накрытому столу. Зато избежим утомительных приготовлений, — впервые с момента прилета россиянина в голосе француза прозвучали радостные нотки.       Антон молча кивнул. Его немного озадачивала грядущая ночевка вместе с Мартеном, но вслух свои опасения он высказывать не стал. Выехав на магистраль, француз оживился, без умолку рассказывая об улицах и объектах, которые оказывались на пути, приправляя свое повествование занимательными историями из жизни. Антон слушал вполуха, наслаждаясь видом увлеченного Мартена, с его буквально горящим взором и широкой улыбкой.       — Эй, ты чего? — не получив ответа, Мартен уставился на Шипулина, прерывая рассказ.       — Все в порядке, просто перевариваю полученную информацию, — россиянин рассеянно улыбнулся, с трудом сдерживания признание, что просто увлекся созерцанием приятеля.       Мартен странно посмотрел на него, кивнул своим мыслям и вернулся к экскурсионно-ознакомительному монологу. Антон честно пытался вникнуть в суть его повествования, но мысли, роем проносившиеся в голове, отвлекали. Компания француза всегда действовала на него совсем не так, как должно было бы быть. Шипулин был напряжен, постоянно ожидая… Чего? Он сам не знал.       Звонок телефона, лежавшего в кармане, привел его в чувство. Конечно же, звонил Илья. Антон совсем забыл доложить ему о своем прилете и успешной регистрации. Заговорщицким шепотом друг подкидывал один за другим советы, как вести себя на свидании в доме у парня. Антон, не зная, как деликатнее оборвать разговор, закатывал глаза.       — Послушай, а откуда ты все это знаешь, а? Может, я что-то упустил? — не вытерпел Шипулин.       — Ну, ладно, Тох, бывай. Эфир у меня скоро! Звони, если что, — Антон растерянно повертел телефон в руке, слушая гудки.       — Мы приехали, — негромко произнес Мартен, сворачивая к парковке.       И снова Мартен, словно боясь тишины, трещал безостановочно. Такой поток слов от француза Антон слышал впервые — обычно все их общение сводилось к паре фраз, брошенных случайно после финиша, или, например, на совместных мероприятиях. А тут же, на родной земле, француз вел себя непривычно, и к такому новому Мартену еще нужно было приспособиться.       — Заходи, — Мартен пропустил Антона вперед, закрывая за собой дверь.       Квартира была небольшой, но весьма уютной и смутно напоминала жилище холостяка. Чувствовалась женская рука, хоть и незримо — слишком уж чисто было, те же шторочки — вряд ли бы Мартен выбрал такие.       — Я редко здесь бываю — скорее, эта квартира на случай всяких непредвиденных ситуаций. Тут все обставляла мама, думаю, это заметно. Надеюсь, тебя не смущает наличие одной кровати? — хитро улыбаясь, спросил француз.       — Нет, что ты, — засмотревшись на шторы, Антон как-то не сразу заметил одиноко стоящую двуспальную кровать.       — Я могу поспать в кресле, — Мартен настойчиво, словно гипнотизируя, смотрел Шипулину в глаза.       — Все в порядке, правда. Ты же не собираешься приставать, а? — Антон шутливо поддел француза, ожидая смеха, но:       — Нет, — краснея, отозвался Фуркад. — Располагайся. А я… схожу в супермаркет. Надо же нам что-то есть!       Антон попробовал было возразить, но француз уже выскочил, словно подгоняемый внешними силами. Похоже, эта пауза была нужна не только Шипулину — кроме того, теперь он спокойно сможет осмотреться.       Антон не знал, сколько не было Мартена, но казалось, что прошла целая вечность. Он сто раз обошел квартиру, успел принять душ, а решив опробовать прочность кровати, заснул. Разбудил спортсмена звук захлопывающейся двери.       — Ой, извини, не хотел будить, — Мартен смущенно улыбнулся, пронося на кухню два внушительного вида пакета.       — Запасся на случай конца света? — поинтересовался Антон, не скрывая иронии.       — Хочу приготовить пирог! Так давно мечтал о нем, да все руки не доходили. Стоило взять Глобус в четвертый раз, чтобы родная страна, наконец, заинтересовалась тобой. Хотя, кому я рассказываю? Тебя ведь тоже затаскали по всем этим шоу с одинаковыми вопросами!       — Да, вот только вопросы нам разные задают. Мне все чаще о том, буду ли я бороться за кубок в новом сезоне.       — И что ты отвечаешь?       — Думаю, ты сам знаешь ответ. Давай помогу, — Антон принялся разбирать второй пакет, пытаясь тем самым скрыть замешательство.       — Мы могли бы заказать что-нибудь, пиццу, например, но… ты присаживайся, я все сам! — в голосе Мартена прозвучали повелительно-шутливые нотки.       — И не надейся! Хочу посмотреть, как ты готовишь. Когда мне еще выпадет такой шанс? Давай, может, нарезать надо что-нибудь? — Антон с интересом наблюдал, как Мартен задумчиво покусывает нижнюю губу.       — Хм… пожалуй, да. Пока я тут с тестом возиться буду, займись ветчиной. Справишься? — Мартен лукаво посмотрел на Антона.       — Постараюсь! Конечно, я лет сто не занимался кулинарией… А как будет называться сие чудо?       — Киш с ветчиной и помидорами. Мама часто готовит нам пироги, когда домой приезжаем. Знаешь, как приятное воспоминание из детства, — Фуркад мечтательно улыбнулся своим мыслям.       Антон, быстро расправившись с ветчиной, наблюдал за Мартеном, который занимался тестом. Француз с умиротворенным выражением лица уверенно взбивал яйцо, смешивая с мукой и маслом. Кто бы мог подумать, что обладатель всего-всего — и вдруг страстный любитель печь пироги? Кому расскажи — не поверят! Мартен смотрелся вполне органично среди кухонной утвари, находясь явно в своей среде.       — Теперь надо, чтобы тесто постояло в морозилке. Ну, а после — самое интересное! Начинка.       — У тебя мука на щеке, — засмеялся Антон, — ой, давай лучше я! А то больше пачкаешься.       Шипулин, все еще посмеиваясь, коснулся лица француза, проворно обтирая полотенцем испачканное место. Глаза Мартена расширились, и он замер, пристально рассматривая россиянина, да и Антон не спешил прерывать свое занятие. Пауза затянулась, приводя обоих в замешательство.       — Ммм, кажется, все, — Шипулин, словно очнувшись, резко отдернул руку.       — Да, спасибо, — чуть хрипловато отозвался Фуркад, проводя пальцами по тому месту, где еще недавно побывала рука россиянина. — Хм, Симон звонит.       Разговор братьев оказался на удивление коротким — старший возжелал беседовать с обоими по громкой связи. Мартен, недовольно скривившись, послушался.       — Хей-хей, Антон! Долетел все-таки! Мы переживали уже! — старший Фуркад засмеялся. — Чем занимаетесь?       — Готовим пирог, — прохладно ответил Мартен.       — Совсем не слышу страсти в твоем голосе, братец! Обычно ты с таким жаром рассказываешь, какие ингредиенты лучше использовать… Может, я помешал чему-то?       — Нет! — одновременно воскликнули спортсмены.       — Ясно. К слову, мама тут спрашивает…       Следующий час прошел в обсуждениях деталей праздника. Антон то и дело улавливал тонкие намеки в словах Фуркада-старшего, направленные на их с Мартеном отношения. Судя по всему, младший из братьев тоже обращал внимание на уловки брата: он постоянно то мрачнел, то краснел, тяжелым взглядом прожигая телефон. Симон не мог видеть реакцию брата, но зато явно догадывался о ней, целенаправленно смущая обоих мужчин. Сославшись на время, Мартен оборвал разговор.       — Думаю, тесто готово. Так, ты бланшируешь бекон, ну а я начну раскатывать форму.       Мартен деловито принялся за дело, то и дело давая указания Антону. Работа кипела, разговоры сошли на нет — Шипулин радовался тишине, наслаждаясь увлекательным процессом готовки.       — Замечательно, молодец! А говорил, что не готовишь. Режь помидоры. Да, правильно.       Фуркад, тем временем, отправил форму запекаться, доделывая основную начинку. Антон задумался о том, что сказал бы Илья, расскажи он ему о совместной готовке. Наверняка что-то типа про «путь к сердцу мужчины», который лежит через желудок. Шипулин вздохнул, решив, что другу рассказывать не стоит — еще раздует из мухи слона.       — А теперь, внимание! Решающий шаг! — восторженный голос Мартена отвлек Антона от размышлений.       Француз виртуозно раскладывал ломтики бекона и помидор в форму. Антон едва успевал следить за быстрыми и уверенными движениями его пальцев. Закончив, он залил все яично-сырной смесью.       — Через полчаса будет готово, — отправляя все в печь, произнес француз. — Если голоден, можно перекусить.       — Нет, я подожду. Оставлю больше места для такого кулинарного изыска.       Такой ответ вызывал положительную реакцию у Мартена, который широко улыбнулся и последовал в гостиную, поискать что-нибудь стоящее для просмотра. Не в тишине же сидеть. Путем беспринципных переговоров и ухищрений остановились на спортивном канале — в конечном счете, в сюжет фильма вникать надо, а в компании француза Антон опасался, что совершенно выпадет из реальности, упустив тем самым саму суть кинопросмотра. Спорт — родная стезя, там все проще.       Время за поеданием пирога и обсуждением футбольного матча пролетело быстро. Хотя оба спортсмена к футболу относились довольно-таки равнодушно, это было лучшим, что нашлось к тому моменту. Мартен настаивал на ночной прогулке, но Антон отказался — Симон обещал, что после праздника устроит ему персональную экскурсию по Парижу, коль Шипулин прилетел так поздно. Не сказать, чтобы эта идея вызвала особо восторженный отклик у Мартена — мрачно сведенные брови послужили ответом на вопрос, присоединится ли он к их компании. Антон никак не мог понять, чем вызвана такая реакция Мартена: ревнует ли он Шипулина к брату или брата к россиянину? Да и мог ли сам Фуркад дать однозначный ответ на этот вопрос?       Мысли о лежавшем рядом Мартене упорно не хотели покидать Антона даже ночью. Он боялся пошевелиться, дабы ненароком не задеть француза. Все, чем можно было заняться — слушать размеренное дыхание Фуркада и надеяться, что утро он встретит, не обнимая француза. Хотя этот момент всегда можно будет списать на издержки сонного состояния.