Глава 5. Вечерние разговоры
11 апреля 2015 г. в 13:05
Родители остались беседовать на кухне, обсуждая нелегкий день и нелегкое решение, а Гермиона убежала в свою комнату и унесла с собой покупки.
— Карина, ты обещала рассказать!
— Обещала. Помнишь, я сказала тебе, что псайкеры могут читать чужие мысли и эмоции, но тебя я этому учить пока не буду?
— Помню. Я еще просила тебя не читать мысли мамы и папы.
— Так вот. Я не знаю, на что способны местные маги в этой области, поэтому сегодня я тщательно пряталась. Макгонагалл, впрочем, даже не попыталась тебя читать. Поэтому я добавила книгу по ментальной магии в список покупок, чтобы разобраться, что здесь умеют в плане воздействия на чужие мозги. Может, они тут вообще не умеют мысли читать и я могу не прятаться — в таком случае навряд ли у них есть толковые экзорцисты. В любом случае, у нас есть две недели на то, чтобы выжать из этих книг максимум информации. У тебя, малышка, это получается лучше, так что приступай.
— По-моему, тебе просто лень обдумывать прочитанное!
— Все равно мне еще тебе объяснять, что именно ты там вычитала.
Девочка вздохнула и приступила к чтению Истории Хогвартса.
— Вот смотри,описание факультетов. «Гриффиндор — для храбрых и благородных, Равенкло — для умных и стремящихся к знаниям, Хаффлпафф — для верных и трудолюбивых, Слизерин — для хитрых и амбициозных».
— То есть, не-равенкловцы идиоты, не-слизеринцы бесхитростны, не-хаффлпаффцы поголовно ленивые предатели, не-гриффиндорцы — подлые трусы? Тебе не кажется, что здесь что-то не так? Макгонагалл — декан Гриффиндора, значит её подопечные тупые, бесхитростные, ленивые предатели, зато храбрые и благородные? — после дня молчания Карине очень хотелось поязвить и указать доверчивой девочке на степень бредовости написанного в предположительно исторической книге.
— Ну, я думаю все не так, просто гриффиндорцы самые храбрые и благородные...
— Ленивые и бесхитростные идиоты. Кстати, самые храбрые и благородные часто и являются бесхитростными идиотами.
— Карина! Тут еще написано, что директор Альбус Дамблдор учился на Гриффиндоре. И Минерва Макгонагалл — тоже.
— И? Не думаю, что храбрый, благородный, не амбициозный кретин мог стать директором школы. Скорее всего, все эти «факультеты» — способ развесить лапшу на уши доверчивым детям. О, что это за строчечка? Тот-кого-нельзя-называть учился на Слизерине? Ясно. Если ты гриффиндорец — значит храбрый и благородный, а слизеринцы — поганые амбициозные хитрецы, да еще и будущие чернокнижники: не думаю, что человек, которого в якобы исторической книге называют «Тот-кого-нельзя-называть», был милым и добрым.
— Зачем же в исторической книге врать?
— Девочка моя. В своем мире в основном государстве людей, Империуме, я считалась предательницей, мой муж считался предателем. Наш сын родился, когда мы оба уже считались предателями. Но можно ли называть предателем моего сына?
— Нет, наверное, он же никого не предавал...
— Не предавал. Но в Империуме и его тоже назовут предателем. Или вот тебе еще один пример. Давным-давно Империумом правил Император. И у него было много сыновей. А у его сыновей были армии, приносившие им клятву верности. Мой муж был солдатом одной из таких армий. И когда сын Императора, которому служил мой муж, пошел против своего отца — мой муж последовал клятве верности и воевал против Императора. Можно ли назвать его — предателем? А можно ли назвать предателями тех, кто нарушил клятву сыну Императора и в гражданской войне сражался на стороне Императора?
Девочка задумалась.
— Не знаю, это все слишком сложно и запутанно.
— Вот! Правильно, малышка. Жизнь — она такая, она слишком сложна, чтобы судить её однозначно. Имперцы назвали таких, как мой муж, предателями, а тех, кто предал мятежных сыновей, назвали героями. А сам мятежный сын на этот счет диаметрально противоположного мнения. И каждый по-своему прав. В Империуме знающие люди клеймят позором Фулгрима, Третьего Сына. Фулгрим знает: отец предал его, скрыв истину, и война была лишь справедливым возмездием. Но я это все к чему: не делай выводов, пока не узнаешь мнение второй стороны. А сторон может оказаться и не две, а больше. Там написано что-нибудь про распределение по факультетам помимо черт характера?
— Нет.
— Понятно. Значит родители-псайкеры своим детям-псайкерам и так все рассказали, а кто магглорожденный — тому и нечего знать заранее.
— Это же дискриминация!
— Гермиона...Сколько раз я уже говорила, люди не равны, никогда не были равны и никогда не будут равны. И дискриминация всегда будет, потому что она естественна. Для идиота мир черно-белый и ему не нужны иные краски. Он не поймет умного человека, пытающегося рассказать о том, что есть не только черный и белый.
— Все равно! Это несправедливо! Я знаю, ты сейчас скажешь «жизнь такая», но я хочу, чтобы все было справедливо!
— А Император хотел искоренить религии. После его смерти те сыны, что остались ему верны, обожествили его и теперь Империум почитает Бога-Императора, а кто не почитает — тот еретик и должен быть сожжен.
Гермиона обиженно замолчала и продолжила чтение. Девочка не хотела понимать и принимать факт несправедливости жизни. Даже всех стольких примеров и разговоров, которые Карина приводила ей за три года, проведенных вместе.
Дождавшись, пока Гермиона дочитает историю, Карина перехватила контроль и взяла книгу по ментальной магии. Она быстро листала, просматривая страницы по диагонали.
— Так... Так.... Ясно... Сложный? Плохо. Не преподают в школе? Это как вообще? Они там с ума посходили? Так, это все работа с воспоминаниями, а остальное где? «Легилименция» — выдумали же название...
— Карина, я ничего не понимаю из твоего бормотания. И из книги тоже.
— Потом, Гермиона.
Пролистав книгу до конца, Карина зло швырнула её на подоконник.
— Все очень плохо.
— Что плохо-то?! Объясни мне уже! Я имею право знать!
— Видишь ли, малышка, я училась в школе Империума. И там читать мысли может каждая психически одаренная сопля. Потому привычный мне щит вида «вот адамантовая стена, иди прошибай» — встречается тоже у каждого псайкера. Разной силы, конечно. Но все равно — он есть. Потому что без него — вообще нельзя. Никак. Незащищенный разум при первой же попытке колдовать привлечёт демона варпа, а ввиду отсутствия защиты кретина, до такого додумавшегося, сожрут в момент. А эта книжонка утверждает, что защиту разума они в школе не преподают вообще! Что это сложнейшая магия, доступная не каждому взрослому! Поэтому, если я закрою наши мысли так, как я к этому привыкла — к нам возникнет столько вопросов, что мы замаемся на них отвечать. А если я не закрою наши мысли — то один-другой толковый легилимент в школе найдется, прочитает их — и всё, приплыли. Я только одного не понимаю, как они так живут? Как их всех не сожрали к чертям?
— А когда ты учила меня колдовать?
— Так я твой разум прикрывала все время. Слегка — для тех мелочей, которые мы делали, большего и не надо. Стоп. Где там эта бесполезная деревяшка?— Карина положила палочку на стол перед собой и стала внимательно осматривать.
— Ах вон оно что... Смотри, Гермиона. Видишь это синеватое сияние? Палочка подавляет выброс энергии. Вот как здесь маги колдуют, не задумываясь о защите своих мозгов. Интересно, многие ли из них вообще знают об опасности? Небось заявили, что магию без палочки творить нельзя и все тут. А вот эта красная ниточка мне не нравится. Следилка какая-то. Не уверена, что смогу её незаметно снять — мало ли на что она там завязана. Так что дома палочкой не колдуем.
— Хорошо. А вот это зелёное — это что?
— М? Это, похоже, твоя метка. По ней можно определить, что это — твоя палочка, а не чья-нибудь еще. Если избавимся от следилки — то стоит кое-что к этой метке добавить. Например, возможность перенести палочку тебе в руку. Зря я о ней все-таки, как о бесполезной деревяшке. Любопытный артефакт получается. Но в артефакторике я разбираюсь плохо, учти.
Гермиона помолчала, обдумывая информацию.
— Но что же нам тогда делать? Мы уже согласились ехать в Хогвартс.
— Две недели. Я что-нибудь придумаю, малышка. Иллюзии, отвлечение внимания, внушения — это мы можем. А теперь иди спать. Нам надо отдохнуть.