Глава 38. Конец года
10 ноября 2015 г. в 05:42
Каникулы выдались насыщенными. Драко сначала неохотно общался, но за пару дней втянулся. Школьные условности «Все гриффиндорцы — тупые и геройствующие не по делу, а все слизеринцы — скользкие хитрые змеюки» были отброшены, и троица отчетливо грозила превратиться в четверку. Взрослые на это смотрели сквозь пальцы и проводили много времени, обсуждая открывшиеся перспективы: Волдеморт жив и грозится вернуться.
Малфой-старший нервничал — возвращение Волдеморта ему было не нужно от слова совсем. Леди Лонгботтом не хотела впутывать в войну детей, но они и так уже впутались по самые уши. Грюм подозревал все и вся, строя теории заговора, которые в свете последних событий очень уж сложно опровергались. Малфой рассказал им свои предположения о наличии у Гермионы наставника, но этому не нашлось ни доказательств, ни опровержений. Девочка в критических ситуациях явно мыслила взрослее, чем ей полагалось, стремилась знать как можно больше, была довольно сильна — но всему этому у неё были заготовлены логичные и неопровержимые объяснения — тем более, что за рамки возможного для обычной тринадцатилетней девочки Гермиона не выбивалась.
Но все кончается, и дети вернулись в Хогвартс. Драко и Гарри поспорили на желание о том, кто из них поймает снитч в финальном матче Гриффиндор/Слизерин, и теперь усиленно тренировались, почти забыв об учебе к вящему недовольству Гермионы. На это недовольство мальчишки хором заявляли, что они и так все знают к экзаменам, а тренировки лишними не будут. Карина, к удивлению Гермионы, была на стороне мальчишек, и девочка с обиженным видом пропадала в библиотеке и облюбованном еще с первого курса классе в компании Невилла, пытаясь вывести разумный вид дьявольских силков, способный распознавать своих и чужих. Но Карину за всей этой идиллией настораживало тихое поведение Джинни и дневника.
Гром грянул за несколько дней до экзаменов, прямо перед финальным матчем по квиддичу, когда ночью башню Гриффиндора разбудил громкий девичий визг. Джинни, сжав в одной руке дневник, а во второй — нож, пришла убивать проклятую конкурентку. Визжала, что интересно, Парвати, проснувшаяся посреди ночи и увидевшая Джинни, заносящую нож. В этот момент «проснулась» и Гермиона — Карина постоянно наблюдала за Джинни и была готова удержать руку девочки телекинезом. Прибежавшие на шум старосты оглушили первокурсницу, вызвали профессора Макгонагалл и леди Лонгботтом... Гермиону и Джинни забрали в больничное крыло — успокаивать нервно дрожащую Гермиону и выяснять причины поведения Джинни. Тут-то проклятый артефакт и всплыл. А уж когда на допросе несостоявшейся убийцы, даже не попытавшейся что-то скрывать, выяснилось, что дневник был у Джинни почти весь учебный год, а нападения василиска — её рук дело...
Вопроса о профпригодности директора Дамблдора уже не стояло. Он не мог в течение года не замечать в школе могущественный темный артефакт, о котором директору не могли не сообщить школьные детекторы магии, не замечать его влияния на девочку (тут слегка досталось и профессору Макгонагалл, и мадам Помфри, но они обе заявили, что сообщали директору о подозрительном поведении девочки и поили её укрепляющими зельями, видя истощение, но не имея возможностей выяснить его причины). А раз он знал — и ничего не предпринял для обеспечения безопасности учеников, пока героические авроры не уничтожили чудовище, то места директора он определенно не заслуживает.
Истинную сущность дневника не обнародовали — согласно официальным источникам, это был могущественный артефакт, контролирующий разум того, кто в нем пишет. Леди Лонгботтом и лорд Малфой, в кои-то веки объединившись, заставили мага оставить пост директора Хогвартса (новым директором стала Минерва Макгонагалл) и пост главы Визенгамота. Министр магии Корнелиус Фадж только поддержал эту инициативу — ему казалось, что так он обретет больше политической власти, а поддерживать явно тонущего директора было бы и вовсе неразумно.
Да и известие о наличии у Волдеморта крестража, подтвержденное экспертизой отдела Тайн, никого из посвященных в тайну, коих было не так уж и много — леди Лонгботтом, старшие Малфои, Грюм, директор Макгонагалл и несколько представителей Отдела Тайн — не обрадовало. Старшие Малфои начали изыскания на тему «могут ли быть другие крестражи и если да — где они могут быть».Люциус Малфой и так не хотел возвращаться на службу к Темному Лорду, а уж узнав, как именно тот обеспечил свое бессмертие, твердо решил для себя — на службу к сумасшедшему он не вернется, даже если придется скрыться в поместье под Фиделиусом и носа оттуда не показывать.
Матч и экзамены в этой суете со сменой руководства школы перенесли почти на неделю, но в конечном счете провели. Матч окончился ничьей — определить, кто из ловцов поймал снитч так и не вышло — мальчишки схватились за шарик одновременно и с разных сторон, сцепив руки в замок, и так и спланировали вниз. Счет на этот момент составлял 50-50, но кубок достался Слизерину — в общем зачете Гриффиндор отставал и для кубка им требовалась победа с разницей хотя бы в 30 очков.
Мальчишки же хитро переглянулись.
— И кто проспорил?
— Мы спорили, что если я поймаю снитч — ты должен мне желание, а если ты поймаешь — то я тебе. Итого мы оба должны друг другу желание! — заявил справедливый Поттер.
— Я запомню, — ухмыльнулся Малфой, уходя к своей команде праздновать победу.
— А теперь идемте готовиться к экзаменам! — тут же налетела на Поттера Гермиона.
— Все-все, грозная Миона, я сдаюсь и иду учиться, — поднял руки мальчик, широко улыбаясь.
Радость от окончания года гриффиндорцам омрачали только хмурые Уизли. Джинни признали сумасшедшей и забрали в Мунго на лечение, тонко намекнув родителям, что они должны быть благодарны, что девочку не обвинили в нападениях и не заставили их компенсировать ущерб. Но Гарри, Гермиону и Невилла это не слишком волновало — преследующие их весь этот год злые взгляды седьмой Уизли им немало надоели. Дети предвкушали каникулы, свободу от школы и школьных забот. Но их планам «не думать ни о чем плохом на каникулах» не суждено было сбыться.