Алексис
Я фырчу, как кипящий чайник, матюкаясь сквозь сжатые зубы, и с трудом сдерживаю слезы. Нет, не сдержать. Размазываю их по щекам ровным слоем. Ребята рядом сидят тихие и торжественные, чуть ли не сложив ручки на коленочки. Теа сочувственно гладит меня по плечику, Дани мрачно сверкает голубыми глазами во все стороны. Остальные переходники о чем-то начинают шептаться, но как-то уж слишком тихо. У Аарона и без того вытаращенные глаза еще больше выпучиваются. Не лопнуть бы им, тревожно за него как-то. Ведут себя так, будто эта противная сволочь, Эйт, не только меня, но и их тут строил! Вот же ж, мерзкий паразит! Воздуха не хватает, уже задыхаюсь. Мышцы, словно перекрученные пружины, вот-вот сорвутся и лопнут. Вдох-выдох. Стягиваю выплясывающие танец паники пальчики в кулаки. Кровь оглушительно барабанит в висках. Вдох-выдох, еще. Успокойся, ничего он тебе не сделал, сука. Подскакиваю и уношусь в спальню. Это просто нечестно. Это нереально. Кто или что дает ему право меня унижать и так издеваться над переходниками? Ой-ё, куда я попала, где мои вещи? С какой такой радости он может позволить себе меня уродовать? Ну погоди, можешь пока довольно поскалить свой штакетник, отольются зловредному коту мышкины слезы. А вообще, я белая и пушистая, да… ресничками хлоп-хлоп-хлоп. Вот только освоюсь тут немножко и устрою тебе райскую жизнь, аж веселье зашкалит! Потерпи, пожа-а-алуйста! Обида прогрызает насквозь так, что меня трясет крупной дрожью. Пальцы покалывает, а зубы отбивают чечетку. Перед взором до сих пор стоит играющее бликами света лезвие ножа, так похожее по цвету с презренно сощуренными глазами, и печаль разрывает меня на куски, а отчетливый страх течёт вниз по желудку. Соленая влага безостановочно заволакивает взор, вырываясь наружу тихим хныканьем. Неужели все мужчины такие, словно из одного помета? Что за идиотская привычка таскать женщин за волосы, с оттяжкой, что искры сыплются из глаз. Неужели их в школе учат, как это нужно правильно делать? А я уж думала, что мне больше такое не грозит. Видимо, сбежав не только от неудачного амура, но и от заботливого родителя, я все равно не перекину эту кару небесную со своей нереально бедовой головы. Хрен там, а так хотелось! Кончилось наше везеньице! Перед глазами темнеет от злости, все мигает и кружится черными точками; сильно зажмуриваюсь, разжмуриваюсь, еще и еще открываю глаза, пытаюсь поймать дыхание. Сердце стучит, ох, как стучит. Толкается. Слезы снова наворачиваются. Прямо в одежде падаю на кровать, скрутившись калачиком, и отворачиваюсь к стене, зарываясь в подушку. Всё хорошо, я сейчас поплачу, повою немножко, всласть пожалею себя, а потом все будет в порядке — я успокоюсь и смогу взять себя в руки. Ведь всё только начинается! — Ну и чего ты тут разнюнилась? Неужели ты думаешь, что маленькая прядка волос стоит стольких слез, а, Лекс? — в комнату врывается ураганом Дани и застывает надо мной. — Да хрен с ними, с волосами, — хлюпаю я носом. — Главное, что не все отрезал! — Тогда подтирай сырость и пошли, хоть немножко осмотримся. Теа, ты с нами? — Нет, я спать хочу, — отмахивается от нее бывшая Дружелюбная, скрываясь в душевой. — Сегодня без меня, девочки. — У-у-у, пенсионерки дряхлые! Встава-а-ай, Алекс, пойдем на экскурсию. Ты же сама хотела. Чего слезы лить, когда можно заняться чем-нибудь интересным? Пошли? — А пошли! — подскакиваю я с матраса, вытирая тыльной стороной ладони влагу. Где наша не пропадала?***
Но «наша» не пропадала. «Наша» заблудилась. Конечно же, разве можно было закончить этот день как-то по-другому? Бесконечные коридоры, коридоры, коридоры… Как они, вообще, тут выживают? Мы тут уже вроде были. Слышен шум реки. А может, это были зеленым освещенные стены, а не желтым? — Лекс, мы все-таки заблудились. Че делать будем? — Искать людей. — Да, но влетит нам по первое число. — Но это лучше, чем привидениями шататься по этим бесконечным коридорам. Я тоскливо смотрю на Дани, а она на меня. Вот тебе и пошли обследовать новое пристанище. Нет чтобы, как Теа, спать лечь после отбоя — мало нам приключений, подавай экскурсию! Откуда-то вроде музыка слышится. Вот только не могу понять, откуда. — Дани, ты музыку слышишь? — Не-а, только река шумит. Может, это у тебя глюки? — пожимает плечиком бывшая Эрудитка, опасливо на меня поглядывая. — Нет, нет, точно, где-то музыка играет, и, если идти вон в ту сторону, она становится громче. Слышишь? — Ага, теперь и я слышу, — замерев на секунду и округлив темные глаза, отвечает Дани. — Точно, музыка, значит, там люди! Побежали! Музыка становится все громче. А потом я различаю и чей-то на редкость приятный голос. Он поет что-то про поцелуи и обезболивающие — дурацкие слова, но этот баритон… Такой нереальный, а главное, чисто выводящий мотив, ни разу не промазавший мимо нот. Мне надо, просто жизненно необходимо узнать, кто это, потому что если во фракции есть человек, умеющий так петь, это должен быть совершенно обалденный парень. Я, как ищейка по запаху, бегу по коридору на звук. Блин, блин, блин, песня уже заканчивается, повторяется припев, и идет проигрыш. Уже вижу распахнутые двери, за которыми проходит какая-то вечеринка, на которую новобранцы, конечно же, не приглашены. Мы с Дани, добежав до дверей, останавливаемся в нерешительности. — Войдем? — неуверенно спрашивает меня она. — Сначала осмотримся, — предусмотрительно отвечаю я, потому как надоело получать от напыщенного инструктора. Пока мы мялись, музыка уже, к сожалению, кончилась. Я заглядываю в двери и осматриваю место, куда мы попали. Кажется, это подвальное помещение: дверь, в которую мы сунули свои носы, находится на возвышении, и чтобы попасть к барной стойке, нужно спуститься на несколько пролетов. На разных уровнях, которых я насчитываю по меньшей мере три, располагаются столики, игровые автоматы, есть даже несколько рингов — ого, что это они тут делают, интересно? В самом низу сверкает мощными прожекторами танцпол и небольшая сцена, на которой в данный момент стоят музыкальные инструменты. На сцене обнаруживаются несколько парней, среди которых я узнаю Бесстрашного, что вытаскивал меня утром из сетки. Он как раз снимает с себя электрогитару. Рядом с ним стоит высокий смуглый инструктор, которого зовут, кажется, Мат, и еще один незнакомый парень. Что-то наше высокопреосвященство не видать. А-а-а, нет, как же, как же, видать, да еще как. Преосвященство целуется взасос с давешней рыжей девицей, которую он обжимал в столовой. Ах, значит, у нас еще и девушка имеется! Вот несчастная, как же она его терпит? И кто ж из них пел-то? Неужели черноволосый, со светлыми глазами матерщинник? Или высокий-смуглый? Блин, вот чего было быстрее не пойти, теперь помру от любопытства. — Так, а что тут происходит? — В первую секунду мне кажется, что здесь материализовался Эйт и сейчас нам наступит пипец. Но в следующий миг, медленно обернувшись, мы с Дани встречаемся нос к носу с перекаченным, подтянутым мужчиной, который выглядит, в принципе, молодо, но его выдают седые виски. От него исходит такая мощь, что мне становится очень плохо и очень страшно. Потому что я знаю, кто это. Сам лидер Бесстрашия! Он смотрит на нас грозно, немного устало, без тени дружелюбия или интереса. Стальными глазами. Странное чувство вспыхивает во мне от этого взгляда, но сразу же подавляется паникой и страхом. — Лекс, это… — шепчет мне Дани. — Да вижу, — отвечаю ей сквозь зубы. — Здрасьте, — чуть нагибая голову — это уже лидеру. — Мы тут немножко заблудились, не смогли… — Какого черта неофиты делают возле бара после отбоя? — громовым голосом, смутно что-то напоминающим, вопрошает лидер. — Мы вышли на минуточку, — быстро-быстро, чтобы хоть чем-нибудь забить эфир, тихо говорит Дани. — И вдруг оказались неизвестно где, никого не было, а потом мы услышали музыку. — Мне это не интересно. Какого черта вы вышли из общежития после отбоя? Кто разрешил появляться тут? Вы себе что позволяете?! Кто вам сказал, что если вы в первый же день нарушите режим, вам ничего за это не будет? — Мы не хотели, правда! — Эрик, ты чего шумишь? — К нему подходит маленькая, если не сказать крохотная, женщина, которая рядом с ним кажется еще меньше. Ее миниатюрная ладонь ложится на огромную ручищу, и даже со стороны заметно, как лидер постепенно смягчается. — Кто это? По виду вроде неофиты? В глазах женщины мелькает веселый огонек, она пристально смотрит на меня, и я почему-то вдруг чувствую в ней родственную душу. — Да вот, новобранцы совсем обнаглели, шастают, где хотят, после отбоя. Ни ума, ни фантазии, — вместо громового голоса недовольное бурчание. Я вдруг понимаю: маленькая женщина — это его жена. Становится завидно. — Мы больше не будем, — решаю поклянчить в надежде, что женщина выгородит нас из солидарности. — Правда-правда. Мы нечаянно, мы не хотели и сейчас уже уходим! — Минус десять баллов каждой, ясно? Лично проверю, — опять включает «грозного» лидер, сверкая на нас хмурым стальным взглядом. У кого-то я видела почти такой же. Блин, не могу понять, у кого… Мелко кланяясь, бочком-бочком, мы отодвигаемся от лидерской парочки. Я последний раз бросаю взгляд на открытые двери, вижу Эйта, все также обжимающегося с рыжей девицей, и раздражение закипает у меня в душе. Он всего на пару лет, от силы, меня старше, а ему уже можно тут веселиться. А нам сидеть взаперти. Вот гадство. Нас провожает насмешливый взгляд маленькой женщины и хмурый — лидера. — Ты чего на неофитов взъелся, Эрик? — слышу, как спрашивает его жена. — Они всего лишь нарушили режим, а не спалили фракцию. — Уж, кому, как не тебе, знать, что именно этим и заканчивается нарушение дисциплины. Ты хоть знаешь, кто это? Выясняла, что у нас за новобранцы? — По имени не знаю, но видела одну очень интересную вещь… — Что за интересную вещь видела эта крохотная женщина, которая так молниеносно успокоила лидера, я не слышу, потому что мы сворачиваем за угол, и становится тихо. Скорее бы этот денек уже закончился. И я теперь не успокоюсь, пока не найду этого парня с потрясающим голосом. — Лекс, а ведь мы так и не знаем, куда нам идти. Вернемся? — Ни за что! Я лучше всю ночь буду тут шататься, чем вернусь туда и встречу лидера опять. — Не, ну, а че делать-то? Становится холодно, и, вообще, я спать хочу. Не в коридоре же нам теперь ночевать. — Лучше спать в коридоре, чем объяснять лидеру, почему мы до сих пор не убрались восвояси. — Пойдемте, я вас выведу, девчонки! — Нас догоняет та самая женщина, рядом с которой лидер смягчился. — Вы действительно заблудились или искали то, что нашли? Вы ведь в бар пришли? — Нет, нет, мы правда заблудились, а потом услышали музыку и пошли на звук. Мы еще совсем не освоились, — быстро говорю я, страшась потерять ее расположение. — Будьте осторожнее, девочки. И ничего не бойтесь. Как бы они грозно ни орали, они не роботы, а живые люди. Со своими достоинствами и недостатками. И слабостями тоже, как без них. — А вы… жена лидера, да? — набравшись смелости, спрашиваю у нее. — Ну, во-первых, я тоже инструктор и воспитала не одно поколение переходников. Не одобряю некоторых воспитательных методов, но это не значит, что инструкторов не надо слушаться и выполнять то, что они говорят. И да, я жена лидера. — Трудно быть женой лидера? — Трудно быть женой. А уж лидера или простого Бесстрашного — не имеет значения. Вот, мы пришли. Направо по коридору ваши комнаты. Девочки! — Мы с Дани синхронно оборачиваемся, а она, улыбнувшись хитро и лукаво, подмигивает нам. — Задайте им жару! — Обещаем, — округлив глаза и не пряча улыбки, уверяем ее в ответ. — Спасибо, что проводили! — Да ладно, — она машет рукой и улыбается, плутовато щурясь. Какая классная у лидера жена. Интересно, какие у них дети?