В прятки с Бесстрашием

Алекс

      Я открываю глаза, и у меня полное ощущение, что закрыл их минуту назад. Несмотря на тяжелую голову и боль в левом плече, неожиданно для себя чувствую, что полностью и безоговорочно выспался. Как ни странно. Вот только почему мне так холодно и пусто? Я же вчера… Черт.       Подорвавшись, первым делом отыскиваю часы. Вот блядь, уже одиннадцать, все утренние тренировки закончены! Почему я проспал?! Будильник не сработал? Взгляд натыкается на тумбочку, а на ней… На тумбочке лежит мой пейджер. А вокруг него сердечко из заколочек. Идиотская улыбка наползает на лицо и остается там придурочной гримасой. Я, блядь, ебанный пророк. Ей нужна сказка, а мне отведена роль принца. Вот ведь ебановрот.       Продолжая по-идиотски улыбаться, проверяю пейджер. Там единственное сообщение от Трис, и оно гласит: «Твоих и урожденных сегодня потренирую сама, отдыхай». Ясно. Лекси увидела сообщение и не стала меня будить. Вот коза, сбежала!       Откидываюсь на подушку, ощущая какую-то необъяснимую эйфорию. Все-таки приятно, что ни говори. В голову сразу лезут совершенно не прошенные мысли. Интересно, как там Лекси, она ведь тоже всю ночь не спала и, наверное, падает сейчас от усталости. Может, выкрасть ее с тренировки и напоить кофе? Или с обеда выцепить… Когда у них там перерыв-то?       Не торопясь, привожу себя в порядок. После вчерашней вылазки осталось тяжелое чувство утраты. Вообще-то, пора бы уже привыкнуть — многие совершенно нормально относятся к смертям, не воют, не рыдают… А мне трудно, хотя я никому в этом не признался бы никогда. Бесстрашные ничего не боятся, никакие страхи не должны их сломить. Когда кто-то умирает рядом с тобой, особенно если близкий человек, это всегда страшно, а страх лишает сил. Именно с этим борются Бесстрашные — с тем, чтобы страх никак не влиял на состояние. Но несмотря ни на что мне очень жаль Дейва, его никто не заменит.       Когда я появляюсь в Яме, там уже почти никого нет — все разошлись на перерыв. Надо бы размяться, конечно, но у меня нет ни сил, ни настроения, да и плечо болит. Стен под присмотром Уеллнера выполняет жим лежа, Джон его страхует. Оба парня идут на высшие рейтинги, и надо бы уже закидывать удочку, чтобы понимать, чего они сами-то хотят. Я подхожу к тренажеру, жму Джону и Стену руки.       — Ну что, парни, познакомились с лидером Трис? Как вам тренировка под чутким руководством лучшей половины нашей верхушки? — Парни улыбаются — такое панибратское обращение им явно непривычно, высказываются в духе восхищения прекрасным лидером. — Стен, — во мне просыпается инструктор, — в нижнем положении сдвигай локти ближе к туловищу, а то они у тебя в буквальном смысле за ушами. У тебя плечи не болят?       — Вообще-то, есть немного, — отвечает Майли, зацепив штангу на держателе и садясь на лавку. — Думал, это оттого, что я с недавнего времени увеличил нагрузку.       — Нет, ты сильно разводишь локти, в таком положении нагрузка на плечи возрастает в несколько раз. И следи за углом сгибания рук, суставы угробить — много ума не надо.       — Командир, мы слышали на Искренность напали? — обращается ко мне Уеллнер. — Почему нас не взяли, ебановрот? Мы ведь можем уже оружие в руках держать! — Я только качаю головой.       — Рано, парни. Опасно это. Недовольные применили вчера импульсное оружие, вы еще не сталкивались с таким, нам это еще предстоит. Так что готовьтесь, импульсное оружие — это ебаная хуйность. Врагу не пожелаешь. Сами-то что думаете, куда после инициации?       — Я бы в разведку пошел, — говорит Стен, — или в штурмовики, чтобы на прорыв.       — Я думаю об особой группе, командир. Как считаешь, есть у меня шанс туда попасть?       — Чем выше рейтинги, тем больше шансов, сами понимаете. У вас у обоих определенно шансы есть. Если примете окончательное решение, могу рекомендовать вас лидерам. — Парни кивают. — Ну что, я вас понял, если будут какие-то вопросы, обращайтесь. — Я стараюсь завернуть беседу, потому что увидел Лекси.       Она выходит из тренажерки и идет к гантелям в дальнем углу Ямы. Кивнув парням, я спешу туда, к ней. Она выполняет упражнение, а я подсаживаюсь к ней сзади и обнимаю, прижав к своей груди. Губами касаясь ее ушка так, что она глубоко вздыхает, шепчу ей:       — Ты от меня сбежала. Выбирай себе наказание. — Легонько прихватывая шелковистую девичью кожу, спускаюсь ниже и обхватываю губами маленькую мочку.       — Ты так сладко спал. — Лекси рвано, неглубоко вздыхает. — Я не хотела тебя будить. Тем более, прочитала сообщение.       Я наклоняюсь так, чтобы заглянуть ей в лицо, и не могу не улыбаться.       — Лекс! Ты всегда такая искренняя? Ты прочитала мое сообщение и совершенно этого не стесняешься?       — А что тут такого? — Она тоже улыбается, но прямо не смотрит, а только искоса поглядывает. — У тебя есть что скрывать?       Я смеюсь, проходясь губами по ее нежной шее, вдыхая ее сладкий, одной ей присущий аромат. Она чуть выгибается, затылком прикоснувшись к моему плечу. Оглаживаю ладонями ее живот, прижимая вожделенное тело к себе все ближе, теснее. Мы в Яме не одни, а она совершенно, ни капельки не стесняется и не отталкивает меня. Это вызывает восторг и кружит голову. Подушечками пальцев я прохожусь по ее щеке, подбираясь к губам, и обвожу их. А она… приоткрывает рот и прихватывает губами мои пальцы. Ах, черт…       — Лекси, — уже задыхаясь и чувствуя томление пониже пояса, говорю ей, — что ты делаешь?       — Всего лишь отвечаю на твои ласки, а что?       Черт, ну что за девица? Ну как ей удается всегда ставить меня в тупик? И кто кого тут соблазняет? Вплетая пальцы в ее волосы, поворачиваю лицо Лекси к себе так, чтобы можно было ее поцеловать. Я касаюсь ее губ, таких невозможно сладких, мягких, податливых и чувственных; дыхания не хватает, черт! Сердце ухает, кажется, где-то в ушах. А она притягивает меня к себе все ближе, положив руку мне на затылок, перебирая пальчиками короткий ежик, и отвечает на мой поцелуй так, что у меня просто едет крыша.       — Лекси… Остановись, — выдыхаю ей в губы, не в силах притормозить лавиной накатывающее желание. Нет, это просто невыносимо!       — Ты первый начал, Алекс. — Она улыбается, вы посмотрите на нее! Моя рука чуть сильнее, чем надо, сжимает ее бедро, а она в ответ легонько прикусывает меня за губу, отрезвляя, но сразу же прокатив по тому месту языком, будто заглаживая. Так! Стоп! Надо срочно успокоиться. Блин.       Я отрываюсь от нее, низко наклонив голову, пробую восстановить дыхание и унять выходящее из-под контроля вожделение. Черт. Она все перебирает пальчиками ежик на моем затылке, запах ее так будоражит, что хочется просто позорно выбежать из Ямы и немедленно встать под холодный душ. Я чмокаю ее в щеку и поднимаю все-таки на Лекси взгляд. Она смотрит насмешливо, но глаза потемневшие, аквамаринового оттенка, в них плещется желание. Лекси не играет со мной — она просто… меня хочет. Это открытие оказывается таким простым и незамысловатым, что я беру в ладони ее лицо и целую нежно, одними губами.       — Лекси, ты хочешь кофе? — шепчу я прямо ей в губы. — Я тебя приглашаю выпить со мной кофе. Ты как?       Она улыбается и кивает, соглашаясь.       — Конечно. Давай пойдем пить кофе. Да.       Я беру ее за руку и веду в бар, который с утра до обеда работает как кафе. Там набираю целый поднос пирожных и кофе из кофеварки — гулять так гулять!       — Если я буду поглощать столько пирожных, я ни в одно препятствие на полосе не пролезу, ты шутишь, что ли? — со смешком возмущается Алексис, а я так остро реагирую на ее голос, улыбку и теплый взгляд, что у меня буквально подкашиваются ноги, и я спешу сесть.       — Не волнуйся, детка, если тебе чего и не грозит в Бесстрашии, так это лишний вес. — Знаю, что не надо при всех, но все равно не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее. — А пирожные мы быстренько на полосе сгоним. Или приходи сегодня в бассейн. Придешь? — Я беру ее ладошку и целую ее с внутренней стороны. Она завороженно следит за этой лаской, а потом невесомо проходится пальчиками по моей щеке.       — Приду. Я чувствую, что у меня уже должно получиться. Правда, неделя простоя у нас была, но это не моя вина. — Лекси усмехается и кокетливо пожимает плечиком.       — Попробуй вот это, шоколадное, — перевожу я разговор на другую тему, потому что еще немного, и мне станет вообще поебать на всех. — Я знаю, как ты по шоколаду сохнешь.       — А ты? Ты будешь это есть?       — Как ни странно, а я вот шоколад не люблю. — Провожаю взглядом каждый кусочек лакомства, пристально наблюдая, как она обнимает губами ложку с десертом, а потом облизывается. Тяжело сглатываю. — С детства. Может, переел его, не знаю, вот как-то… не сложилось.       — Куда же ты все шоколадки из пайка деваешь? — Округляет глаза Лекси, уминая второе пирожное. — У тебя, наверное, целый склад их уже!       — Да нет, просто не беру их, и все. Кому нравится, тот и забирает.       — М-м-м, надо почаще с тобой в столовку ходить, тогда не было бы такой возмутительной расточительности! — Ее губы растягиваются в улыбке, а мне становится все труднее дышать.       — У тебя сахарная пудра на носу. Подожди… — Стараясь не делать резких движений, чтобы сохранить остатки контроля, я легонько дотрагиваюсь губами до ее носа, слизывая сладость и тщательно стараясь не застонать. Невозможно… — Ты сладкая…       — Алекс, — шепчет Лекси, и ее дыхание обжигает мой подбородок. — Не смотри на меня так!       — Как? — Видимо, удается себя контролировать хуже, чем мне самому кажется.       — Как будто ты хочешь откусить от меня кусочек.       — А может, и хочу! — Я легонько, памятуя о том, что она мне точно ответит, и тогда меня ничего уже сегодня не остановит, целую ее в губы, слизывая с них сладость после пирожных. Не помогает, как же хочется целовать ее сильнее и глубже, прижать покрепче, ощутить ее тело… Черт.       — Ах, как это мило! — Раздается у меня за спиной мужской голос, и мне даже оборачиваться не надо — я уже знаю, кто это. Лекси выпрямляется, но руку не отнимает, только глаза становятся злые и зеленущие. Билли пожаловал. Низко наклонив голову и прочертыхавшись про себя, поворачиваюсь на источник смрада. Сейчас скажет какую-нибудь гадость. — Наш принц кормит свою принцессу пирожными. Алекс, ты так банален!       Откуда он тут взялся? Он же в лазарете был после нападения! Там, у Искренности, он заявил, что ранен, и отсиживался в тылу, пока другие лезли на передовую. Билли подсаживается к нам.       — Билли, ты разве не должен быть в лазарете? — спрашиваю, недобро прищурившись. — И тебя, кстати, не приглашали.       — Из лазарета меня отпустили, сказали, что есть случаи посерьезнее. И приглашение мне не требуется, это общественное место. А вы, значит, воркуете? Милота-а-а… Он уже называет тебя «деткой»? — говорит он, доверительно наклоняясь к Лекси, а она отшатывается. — А знаешь, почему он тебя так называет? Чтобы в именах не путаться! Нашего любимчика так часто бьют по голове, что память хромает, вот и не запоминает он имен толпы своих девок.       Он. Меня. Провоцирует. Всеми силами, как только может. Ярость закипает во мне такая, что становится плевать на все, вообще на все. Просто хочется прирезать эту гниду. Хочется сейчас метнуть в него нож, чтобы он воткнулся прямо посередине его лба. Я даже точку присмотрел, куда бы он пристроился. Лекси поднимает на меня глаза и качает головой. А я поворачиваюсь к Билли.       — Ясно, — стараюсь говорить спокойнее и разжать уже сведенные от бешенства челюсти. — Ты трусливо сбежал с поля боя, прикрываясь ранением, для того чтобы за нашими спинами отсидеться во время атаки, а сегодня забить на дежурство. Ну что ж, мне придется доложить об этом.       — Смотри, чтобы о тебе не доложили, придурок! — так ожидаемо впадает в агрессию Билли. — Среди бела дня неофитка мало того, что сидит там, где ей быть нельзя, так ты еще и облизываешь ее, демонстрируя то, что ты пялишь ее по углам. Тебе законы не писаны, да, Алекс? Папочка прикроет?       Вся моя ярость концентрируется в одном точном, но несильном ударе. Хоть я и разбил ему нос, удовлетворения не наступает, а наоборот, хочется разбить его ебало в мясо. Он вскакивает со своего места, принимая стойку для драки, я тоже поднимаюсь. Ну, Билли, блядь!       — Завел себе новую куколку, значит, — продолжает глумление этот идиот, а у меня закипает все внутри: я сейчас просто переебу ему, блядь, по шее. Лекси порывисто поднимается и встает между нами, ко мне лицом, сжимая мою руку.       — Алекс, давай уйдем отсюда. Он тебя провоцирует, он хочет, чтобы ты подставился. Прошу, пойдем! — Лекси утягивает меня за собой, а у меня от ярости все темнеет перед глазами.       — Давай, крошка, иди с ним, посмотрим, где ты окажешься через очень короткое время. — Билли опирается руками на стол и садится обратно. — Не слишком-то обольщайся. Алекс своих девок не бережет, разменивает их и бросает без сожаления, когда на горизонте появляется новая куколка. Ты сейчас смотришь на него через розовые сопли — Алекс умеет нагнать пыли в глаза, а потом наступает жестокое разочарова…       Дальше все происходит спонтанно, на автомате, проанализировать и как-то осознать свои действия я не успеваю. Нож, оказавшись в моей руке и прокатившись по ладони, вонзается в стол, прямехонько между указательным и средним пальцами этого придурка, заставив оборвать его поток говна на полуслове.       — Ты лучше о себе побеспокойся, ублюдок всосный, — низким и каким-то не своим голосом говорю ему, вытаскивая из столешницы нож и поигрывая им у него перед носом. — Я умею не только пускать пыль в глаза, а еще и очень виртуозно могу тебя этих самых глаз лишить парочкой изощренных способов.       — Перед телкой выебываешься, да, Эванс? Показываешь свою охуительность, какой, блядь, меткий! — А голосок-то подрагивает. Хе-хе, Билли, не такие уж у тебя яйца и железные.       — В данном случае я промазал. Не беси меня, Билли.       Я увожу Лекси с собой, чувствуя, какая у нее напряженная спина. Ясно-понятно, поверила придурку. Мы идем, моя рука на ее спине, она не вырывается и не отстраняется, но при этом ничего не говорит и не смотрит на меня. Я останавливаю ее в одном из переулков коридора, ведущего в столовую, и разворачиваю к себе лицом. Она поднимает на меня взгляд, не то обиженный, не то осуждающий, но недовольный однозначно.       — Лекс, не слушай его, — пытаюсь я спасти положение. — Он законченный придурок, он все сделает, чтобы мне насолить.       — Ты правда называешь всех «детками», чтобы не путаться в именах? — прямо спрашивает Лекси, хмурясь.       — Я никогда не думал над этим, если честно. — Привлекаю ее к себе, она не сопротивляется, но руки у нее сложены на груди, и она их не размыкает. — Ну, хочешь, я не буду тебя так называть? Мне очень нравится твое имя, просто мне казалось, что «детка» звучит нежно.       Она закусывает сразу обе губы, и я вижу, что она изо всех сил старается не улыбаться, но у нее ничего не получается, потому что глаза выдают ее с головой.       — Алекс, ты только послушай себя! Ты такой огромный, от тебя так и прет мощью, а вдруг «нежно»… Разве так бывает?       — А что, когда много мышц обязательно быть тупым и грубым? Нет, я могу, если именно это тебя в парнях привлекает…       — Мне нравится, когда ты называешь меня «детка», от тебя это звучит и правда мягко, но… — Она запинается, а потом прижимается лбом к моей груди. — Неприятно думать, что всех своих девок ты так называешь, как будто я одна из многих.       Честное слово, не знаю девицы, которая могла бы со мной разговаривать на пределе откровенности. Ясное дело, что нет девушки, которой хочется быть одной из многих, но беда в том, что в чем-то Билли прав: я действительно плохо запоминаю имена. Она меня ставит в такой тупик, что я просто не знаю, что сказать.       — Лекси, у меня было много девушек, правда, но это все были… Как бы это сказать… Увлечения, понимаешь? — Слова даются с трудом, каждое приходится взвешивать, чтобы не сказать лишнего. — Они все были одинаковые, как на подбор, ты же совсем не такая… Черт…       Она слушает меня, все также уткнувшись лбом в мою грудь; ее руки сложены, будто она отгораживается от меня, и я не могу понять, верит она мне или нет. Не могу же я сказать ей, что так хочу ее, что готов преподнести ей угли Бесстрашия голыми руками, лишь бы она была лояльна ко мне. Я обнимаю ее и прижимаю к себе прямо так, вместе со сложенными руками.       — Ладно, — глуховато говорит она, потому что ее лицо спряталось у меня на груди, — я пойду в столовую. А то время обеда, а я съела только два пирожных.       — Лекси, я ничего не могу сделать со своим прошлым. Но мое настоящее — это ты, понимаешь? Никто со мной не спал в одной постели просто так, потому что хочет поддержать, и ни у кого не было такого голоса, от которого мурашки по коже. Ты определенно не одна из «моих девок». Не отталкивай меня, Лекс…       Она отстраняется от меня и протягивает руку, чтобы погладить по щеке.       — Билли прав в одном: законы есть законы, и если так явно выставляться напоказ, можно получить много проблем и тебе, и мне. Я приду сегодня в бассейн, и увидимся на тренировках, но надо быть осторожными.       Лекси слабо улыбается, будто извиняется, и буквально сбегает от меня. Ну вот. Все-таки обиделась. Ну, Билли… Убить тебя мало, урода! Я уже сжимаю кулаки и думаю, что надо бы найти этого недоноска и отпиздить хорошенько, когда раздается писк пейджера — Трис вызывает меня на совещание.