Алекс
Трис прислала сообщение, что она ждет всех, кто командовал отражением атаки у Искренности, в зале заседаний. Лидеры с полигона, Итон и отец, связались с фракцией, чтобы обсудить все, что случилось. Я появляюсь в дверях, когда в зале собрались уже почти все, — нет только Лерайи, которая проходит процедуры в лазарете. Ей прострелили предплечье, и она присоединится к собранию после перевязки. — …пять человек. Проходи. — Кивает мне Трис. — Вот и Алекс подошел, его тоже контузило, задело импульсным ударом. Расскажи, что ты там нашел. — Я отдал Эрудитам эту штуку. Она была похожа на импульсную пушку, только сильно уменьшенную, — включаюсь я в переговоры, обращаясь к отцу на мониторе. — Я так понял, что в действие ее приводит тот же механизм, что и обычную противопехотную мину. Их было по крайней мере три, на двух подорвались Кевин и Диего с отрядом, на одной наш отряд. — У кого какие соображения? Вы там были, видели воочию. Как все это можно охарактеризовать? — Отец выглядит изможденным, как будто не спал несколько ночей. Он уже почти весь седой, хотя в прошлом году седыми были только виски. Тяжелым был этот год, для него уж точно. Эшли говорила, что когда пришло известие о моем ранении, он не спал до тех пор, пока я не вышел из комы. Когда я думаю, что нам предстоит, мне становится не по себе. Только бы мы выдюжили… — Это была диверсия с целью выявить наши сильные и слабые стороны и как бонус уничтожить всех более или менее подготовленных бойцов, — говорю я, отмечая, как отец напряжен, и дело тут не только в нападении на штаб-квартиру, тут что-то еще. — Лидер, сейчас они пошли на нас практически без защиты. Корпус этих дроидов не пробиваем, а голова ничем практически не защищена. Если предположить, что у них будут такие же шлемы, как у нас, не пробиваемые пулей, их невозможно будет убить, никак. Тут надо какое-то другое оружие применять, например, те же импульсы, ведь помимо разрушающей мощи они блокируют электронику. — Да, цифровую. — Я оборачиваюсь: на пороге, держа руку на перевязи, стоит Лерайя. Я сжимаю челюсти, чтобы не дать раздражению проявиться во взгляде, но киваю ей в знак приветствия. — Если они используют мозговые импульсы для приведения в действие искусственного организма, им импульсные удары не страшны. А вот вся наша техника, которая на момент удара будет включена, выйдет из строя. — Мне пришло сообщение, — отчеканивая каждое слово, произносит лидер. — С предложением сдаться. Тобиас, зачитай, я не могу это произносить. Итон, коротко взглянув на отца, берет со стола лист. — «То, что вы видели, даже на миллиметр не приближает вас к знанию о нашем вооружении. Наша мощь никогда не сравнится с теми жалкими огрызками, которые вы называете армией. Если вы не хотите новых жертв, сдавайтесь. В противном случае вы будете следующими», — зачитывает Итон и откладывает бумажку. Кому, куда сдаваться — непонятно. Хуйня какая-то. — И это все? — изумленно спрашиваю. — Что это за хрень? Отец бросает на меня короткий взгляд и отворачивается обратно к окну. — Они готовят нападение, — глухо сообщает он. — Теперь это очевидно. Мы планируем нанести упреждающий удар по их базе. Одно меня только беспокоит: мне кажется, что та база, за которой мы следим уже два года, не основная. — Что тебя заставляет так думать, лидер? — спрашивает его Лерайя. — Мы с таким трудом выяснили, где она находится, столько людей положили, и ты думаешь это не основная база? — На той базе нет средств для производства импульсного вооружения. Та база исключительно военная, там тренируются, проходят учения. Да, она масштабна, и ее уничтожение нанесет сильный удар по противнику, но логово их не там. И мы до сих пор не знаем, где оно. Черт. Черт, черт, черт! Опять мы оказались у самого подножья. И это тогда, когда казалось, что вот-вот и наконец всё закончится. — Я считаю, — говорит Трис, — что надо формировать особую группу, которая будет разведывать и выслеживать недовольных с целью выявить их место расположения. — Такие группы были организованы не раз, — чуть презрительно глядя на нее, отвечает на это Лерайя. — Но они либо не вернулись с дальних рубежей, либо приносили недостоверную информацию. Нам никогда не обнаружить их! — Отчего же? — Глаза Трис потемнели, что выдает ее гнев. У-у-ух, лидер Трис в гневе — это круто, очень круто. — Это зависит от того, кого собрать и куда послать. Мы эти двадцать лет тоже не в носу ковыряли, и тебе это, как никому, известно, Лерайя. Мы знаем, где чаще всего появляются недовольные, где замечена их активность. На том рубеже условия жизни тяжелы, и там никто не задерживается больше, чем на два месяца, но если собрать добровольцев, которые продержатся там хотя бы полгода, а лучше больше, то у нас есть шанс выследить реальное место дислокации… — Трис, — меня вдруг осеняет неожиданная мысль, — если известно, где чаще всего появляются недовольные, и есть полигон, на котором можно жить, почему не селить там группы каждые два месяца, а те, кто там жили, пусть возвращаются… — Потому что оттуда не возвращаются, Алекс, — переключается на меня Трис, и взгляд ее теплеет. — Все, кто жили там… пропали без вести. Когда там пропала восьмая по счету группа, мы перестали посылать туда отряды. Слишком расточительно. Но сейчас у нас появилось новое вооружение, и я считаю, что можно собрать группу, которая выследит недовольных. — Но ведь что-то эти группы выяснили? Где информация? — Вся беда в том, что долгое время у группы уходит только на адаптацию к условиям выживания там. Там трудно достать еду и воду, из всех коммуникаций, которые там удалось сделать, — это канализация и электричество, и то в режиме строгой экономии. Никому не удалось выяснить хоть сколько-нибудь ценной информации. О том, что мы направляем на тот рубеж группу, быстро становится известно недовольным, и они нападают на них. Если сейчас туда кого и селить, то в режиме строжайшей секретности. — Вопрос только в том, чтобы наладить условия жизни? — Моему удивлению нет предела. Интересно, почему я раньше ничего не знал об этом? — Серьезно? Или ты шутишь? Люди погибают только потому, что им спать некомфортно? — Алекс, уймись! — Хмурится Трис. — Нет, не потому. Тяжелые условия истощают бойцов, и когда происходит нападение, они просто не могут дать отпор противнику. Люди там погибают не только от атак, там есть что-то еще. А что, мы не выяснили. — Почему тогда не отправить туда сразу много народу, чтобы все обустроить? — Это слишком далеко, — отвечает мне Лерайя. — Невозможно потом быстро воссоединить армию, а больше двух месяцев там никто не продержался. — Связь-то там есть? — Эти несущественные вопросы мы можем обсудить потом, наедине, Алекс, — с нажимом на слово «наедине» произносит Трис. — Сейчас надо разобрать более насущные проблемы, такие, как организацию круглосуточного патрулирования и формирование боевых отрядов для защиты штаб-квартиры Бесстрашия на случай нападения. И я требую возвращения Тобиаса во фракцию. — Итон с отрядом прибудут в течение недели, Трис, я согласен с тобой на сто процентов, — отвечает ей отец. — Также я считаю, что надо организовать охрану Дружелюбия. Алекс, съездишь туда, переговоришь с Джоанной, смогут они обойтись собственными силами или им требуется усиление. Отречение тоже надо защитить. М-да… Так, ладно. Алекс, Мат, вы можете идти. Алекс, я свяжусь с тобой позже.***
Я вылавливаю Трис, когда она, уставшая от последних событий и совещаний, выходит из зала заседаний и направляется к себе. А ведь она еще и тренировки проводила сегодня с утра, хотя сама не спала всю ночь. Трис выглядит осунувшейся, глаза на лице огромные и уставшие. Может, потом… — Ты чего-то хотел, Алекс? — спрашивает она меня, проходя по коридору в свою комнату. — Если у тебя что-то важное — говори, если нет, то я хочу отдохнуть. — Трис, скажи, что там, на тех рубежах? Там ведь что-то не так, да? У меня не вяжется что-то. — Трис останавливается, оглядывается заговорщически и будто в нерешительности трет лоб. — А ну-ка, зайдем обратно. — Она кивает на зал заседаний. Устало опустившись в кресло, она пристально смотрит на меня и только потом произносит: — Понимаешь… Ты прав, не все так просто там. Дело в том, что люди там… просто исчезают. Испаряются. Остаются их вещи, все, как будто только что тут была жизнь, чашки с недопитым чаем, подгоревшая еда… Будто людей просто выдернули или они все бросили и ушли. Мы не можем найти объяснения этому явлению. Но мы очень много народу так потеряли. — Только там? — Помимо воли меня охватывает тревога. — Больше нигде такого не наблюдалось? — Нет, у нас нет. Я нашла в архивах Эрудиции упоминание о группах, которые пропадали без вести более двадцати пяти лет назад. Но тогда много людей пропадало без вести из-за скримменов. Так что это может быть не из этой оперы. Больше нигде такой аномалии нет. — А почему ты сразу мне не сказала, это что, секретная информация? — Не хотела говорить. — Трис кладет ногу на ногу и откидывается в кресле. — Лидеры знают, вот теперь и ты. Больше знать никому не стоит. Остальные думают, что люди погибают из-за нападения недовольных. — Не доверяешь Лерайе? — Нет. Ненавижу прилипчивых сучек. — А Тобиасу говорила насчет нее? А лидеру? — Трис закатывает глаза. — Говорила, и не раз. «Лерайя проверена, она своя», и другие бла-бла. — Она кривится, а мне становится смешно. Даже, наверное, не смешно, а радостно, что мы с ней думаем похоже. — Полагают, это ревность и соперничество. Она больше десяти лет на командирской должности, у нее много положительных выездов, и все такое прочее. Ты тоже, я вижу, от нее не в восторге. Что-то знаешь или тоже на уровне домыслов? — Нет, не нравится она мне. Мутная какая-то. Когда мы нашли отца на месте катастрофы поезда в прошлом году, она странно повела себя… Как будто чувствовала свою вину. Трис внимательно смотрит на меня, но потом отворачивается и переводит разговор на другую тему: — Ладно, проехали. Ты с отцом говорил насчет девицы своей? Что-то он на меня злобно посматривает, но не говорит ничего. Сильно ругался? — Да нет. — Качаю головой. — Так, поорал чутка. Спасибо, что прикрыла, я твой должник. — Иди уже, должничок… — Отмахивается она от меня. — Имей в виду, попадешься — я ни при чем, ясно? Посвящение будете проводить? — Правильно, чтобы выведать информацию, надо сначала заговорить собеседника и огорошить вопросом… — Алекс, не смей отворачиваться! Будет посвящение? — Ты нас не сдашь? — Трис прикрывает глаза рукой и мотает головой. — Будет, после захвата у урожденных, на следующей неделе. — Ну вот и хорошо. Чем скорее, тем лучше. И тогда уже Тобиас тут будет, с ним и будете разбираться. Она ослепительно улыбается мне самой невинной улыбкой, на которую способна, и уходит, а я думаю, что если тут будет Итон-старший, может ни хрена не получиться.