Алекс
Гомонящая толпа молодых Бесстрашных толпится возле железнодорожного полотна; мы сейчас будем запрыгивать в поезд. Можно было пойти на станцию, но вы скажите это Бесстрашным! Никто не согласится в такой ситуации чинно войти в вагон — надо с разбегу, уцепившись за поручень, желательно первым шандарахнуть по кнопке открывания дверей и втиснуться в вагон, незаметно для всех остальных стараясь справиться с дыханием. Урожденные от этого тащатся, а те, кто перешел, — только сейчас могут почувствовать всю прелесть прыжка. Если кому-то это не понравится — никогда не быть им настоящими Бесстрашными. Я помню свой первый прыжок, тот восторг, те эмоции, которые он вызвал. Мне было пять, когда отец позвал меня к поезду, который замедлился настолько, что Эрик без труда подхватил меня, бегущего рядом с составом. Тогда я первый раз ощутил всю смесь адреналиновой подпитки, запаха железнодорожного полотна, металлического корпуса вагонов и упоения от того, что все получилось. В восемь лет я уже запрыгивал сам безо всяких проблем. Я, уже запрыгнув на ступеньку, еду, держась за поручень, Лекси бежит рядом и ждет своей очереди. — Лекс, иди, подхвачу тебя! — обращаюсь к ней, перекрикивая стук колес и гомон толпы. — Не надо, я сама, — кокетничает она, не сбавляя темпа, но все же бежит ближе к составу. Я дотягиваюсь до Лекси и успеваю надежно перехватить, тесно прижав ее к себе. Она обнимает меня руками за шею, коротко целует в губы, а состав все набирает скорость, и в крови закипает безудержное веселье пополам с возбуждением. — Алекс, на нас смотрит весь поезд, — шепчет она мне, обдавая горячим дыханием. — Не-а, не то чтобы на нас смотрят, просто они мне все завидуют, вот и пялятся. — Я подталкиваю ее в вагон, не хватало еще свалиться тут, потому что, когда она ко мне так прижимается, руки отказываются исполнять свои прямые функции. Внутри вагона полно народу, поэтому мы просто садимся рядом и переплетаем пальцы рук так, чтобы никто не видел. Она трется щекой о мое плечо и улыбается: — Сидела бы так вечно, — вздыхает она, а я смеюсь. — Это вряд ли, детка, быстро надоело бы… — Дурачок, разве я поезд имею в виду? Я про вот это. — Показывает глазами на наши руки. Ясно — планы, планы, планы. Я лучше промолчу, зачем лишний раз поднимать зыбкую тему, только целую ее ручку в своей. Только бы нам выжить, а там уж… — Алекс, у тебя новая куколка? — К нам подсаживается Гари, такой темный, что в полумраке вагона кажется, что рядом с нами в воздухе витает одна только белозубая улыбка. За такую особенность его и прозвали Чеширой. — Знакомься, Алексис, это Чешира, самый несносный и беспардонный Бесстрашный последних лет. Чешира, это Алексис, и назовешь ее еще раз куколкой, она лично надерет тебе задницу под моим чутким руководством. — О-о-о, прошу прощения, не знал, что все так серьезно! Приятно познакомиться, Алексис, меня зовут Гари. Почему эти придурки называют меня именем, похожим на щетку для волос, не понимаю. Ты неофитка? Переходник? — Привет, Гари! — Улыбается ему Лекс, украдкой поглядывая на меня. — Да, я перешла из Искренности. Для друзей я Лекси. Чешира растягивает рот еще больше, хотя кажется, что у него улыбка и так от уха до уха, и доверительно наклоняется к Алексис, старательно меня игнорируя: — Если тебе когда-нибудь надоест этот придурок, имей в виду, что есть один Бесстрашный, готовый ждать тебя всю жизнь… — Ну, Чешира, я тебе это припомню, попадешься ты мне на ринге, намажу тебя на него, как на бутерброд, — беззлобно обещаю я Гари, а Лекси смеется. — Гари, спасибо тебе за предложение, конечно, но что-то мне подсказывает, что твоя девушка от него не в восторге. Гари всем телом дергается и принимается озираться. — Где? Где она, я же видел, Пэм в другой вагон села… Мы с Лекси просто катимся со смеху, до чего испуганным он выглядит. — Она и правда села в другой вагон, — отсмеявшись, сообщает ему Лекс. — Я видела, как вы обнимались, пока поезд ждали, никаких фокусов! — Спалили меня, значит… Э-э-эх, вот так вот женишься и все… Жизнь кончилась. Ладно, пойду поплачу. Лекси! Приятно было поболтать! Лекси машет ему рукой, на нас оглядываются Бесстрашные, ставшие свидетелями разговора: кто-то из них улыбается, кто-то одобрительно вскидывает большие пальцы вверх. А я думаю, как бы мне хотелось, чтобы здесь сейчас никого не было… — Прыгаем! — Разносится по вагону. Башня Хеннок — одна из немногих уцелевших небоскребов после войны. Это самый длинный по протяженности и самый высокий зип-лайн Бесстрашных. Тут, на крыше этой башни, происходят самые безумные вещи, самые сумасшедшие поступки. Именно здесь дух Бесстрашия можно пощупать руками, до того он в этом месте становится материальным. Мы шумной гомонящей толпой поднимаемся по лестнице на сотый этаж — отличная тренировка в стиле Бесстрашия. Времени это занимает порядочно, зато те, кто отправился на лифте, успеют все подготовить. Улучив момент, я даю всем пройти вперед и обхватываю Лекси за талию, привлекая ее к себе.Музыка: Vancouver Sleep Clinic «Unworthy»
Она прижимается ко мне всем телом, оплетая меня руками, обволакивая своим неповторимым запахом, и все мое тело наливается свинцовой тяжестью, ощущая, как она отвечает на мои поцелуи. — Я мечтал, чтобы в поезде никого не было, — жарко шепчу я ей в губы, легонько толкая к стене. Как хорошо, что их, стен, тут предостаточно, да и для чего вообще нужны стены, если к ним не прижимать девушку? — М-м-м, Алекс… — томно шепчет Лекси, притягивает меня к себе и чуть выгибается, чувствуя бедрами мое напряжение. Я медленно тяну воздух носом, спускаясь по щеке ниже, к шее, туда, где едва заметно бьется крохотная нежная жилка. Обследую ее тело через одежду, страстно жалея, что нельзя прямо сейчас ее сорвать к ебеням, но все же спускаюсь ладонью ей на бедро и выше, поглаживая через ткань упругую ягодицу. — Может, вам найти какую-нибудь более уединенную комнату? — Позади меня раздаются шаги, и я узнаю насмешливые интонации Чеширы. — Да и чем вам спальня не угодила, или на лестнице Хеннока чувства острее? Я уже давно привык, что Бесстрашие — это жизнь навиду, а вот Лекси все еще, видимо, трудно. Она резко отстраняется от меня, а мне требуется время, чтобы немного прийти в себя. — Иди мимо, Чешира, и завидуй молча, — хрипло отвечаю старому другу, обернувшись. — Все-все, продолжайте. — Гари утрированно прикрывает ладонью глаза. — Считайте, меня тут нет! — Но продолжает медлить и пялиться. — Мы догоним, иди, говорю, — гоню его, потому что мне совершенно не хочется прерывать столь приятное занятие. Чешира уходит, посмеиваясь, а я стою, нависая над Алексис, упираясь рукой в стену возле ее головы, и от ее близости мне капитально начинает сносить крышу. — Лекс, — хрипло шепчу я ей в висок, чувствуя губами ее шелковистую кожу, — я хочу тебя прямо сейчас… — Знаю, — тихо говорит она, и от ее голоса меня окатывает волной мурашек. С трудом справляясь с дыханием, я смотрю на нее, и мне кажется, что никого прекраснее я не видел — белокурые прядки, растрепанные ветром, пахнут чем-то сладким и мягко щекочут мне щеку; тусклый, голубоватый отсвет луны, пробивающийся через дыру в стене сверху, делает ее кожу фарфоровой на вид; губы, едва припухшие от безумных поцелуев, немного приоткрыты, будто приглашают не останавливаться. Она стоит, прикрыв глаза, откинув голову и украдкой разглядывая меня, а я так остро ощущаю исходящий от нее жар, что, кажется, непременно сойду с ума. Лекс глубоко дышит, тоже пытаясь успокоиться, но пока мы так близки — нихрена у нас не получится. — Это какое-то… сумасшествие. Я втягиваю прохладный ночной воздух в легкие, понимая, что зря я все это затеял, — надо бы нам осторожнее быть, ведь Лекси, как бы там ни было, все еще неофит. Но мы и не в Яме… Лекс осторожно и очень нежно целует меня в щеку и находит мою руку, снова переплетая наши пальцы. — Пойдем, а то самое интересное пропустим, — мягко улыбаясь, шепчет она, и я нахожу в себе силы кивнуть. Мы продолжаем подъем, теперь держась за руки. Когда достигаем крыши, наконец, обнаруживаем, что все Бесстрашные уже там. Кто-то готовит зипы к полету, кто-то покуривает, делясь впечатлениями от подъема и открывшегося вида с крыши, а кто-то у парапета смотрит на ночной город. Я и сам, оказавшись впервые здесь, не смог сдержать восторженного возгласа. Тут просто дух захватывает и невозможно надышаться, до чего свежий и чистый тут воздух. Город окутан тьмой, электричество уже отключено в домах, но луна делает этот город каким-то неземным, и очертания зданий видно на много миль вперед, а дальше… После коридоров Ямы, несомненно очень укромных и уютных, оказаться тут, где столько открытого пространства, невообразимо упоительно. Лекси подходит к самому краю крыши, но смотрит не вниз, а вдаль. На лице целая гамма эмоций, и видение это бесподобно. — Нравится? — спрашиваю ее, обнимая сзади и целуя в макушку. — Алекс, — выдыхает она, — это просто… потрясающе… — Не боишься? Тут долгий спуск, не такой, как с кукурузок. — Стараюсь об этом не думать… — Давай, Лекси! — шумит Гари. — Хватит обжиматься со своим красавчиком, пора становиться Бесстрашной по-настоящему, ува-а-а-ау! — Звучит так, будто он хочет девственности меня лишить, — чуть слышно ворчит Лекси, а я посмеиваюсь. — Я тебя предупреждал насчет его беспардонности, эта та еще заноза в заднице! — Да я уже поняла, особенно после того, как он нас на лестнице застукал! Она улыбается, но как-то натянуто. Разворачиваю ее к себе лицом. — Иди и ничего не бойся, я буду следом за тобой, все будет хорошо. — Чувствую, как Алексис напряжена, и коротко целую ее, получив в ответ благодарный взгляд. Чешира, слегка ее облапав и получив от меня подзатыльник, закрепляет на Лекси ремни, и она с громким криком отправляется вниз… А я вдруг ловлю себя на мысли, что нигде не вижу Громли с самого момента драки. Все закрутилось вокруг зипов, и я совершенно забыл про него. Оглядев толпу Бесстрашных, я выясняю, что Громли уже съехал, — значит, надо туда скорее, пока Лекси его не придушила. Однако и внизу его нет. Стало быть, он бегает от меня, боится, гаденыш. Боится или что-то замышляет. Вот же урод гребанный!