В прятки с Бесстрашием

Алекс

      Дорога от Дружелюбия до Эрудиции занимает по меньшей мере часа три, и то, если нет дождя. Я еду к Мелиссе, автоматически крутя руль, а думы мои далеко отсюда. Значит, все-таки нападение. Отец сам руководит, следовательно надо будет ждать ответного, мы теперь, похоже, агрессоры. Хотя кому какая разница, они так заебали, что уже похуй. Раздавить бы их… Да вот еще знать бы, где они.       Значит, все-таки Лерайя. Не зря, не зря я ее подозревал! И Трис она не нравилась, и матери. Бедный Майки, он, наверное, совсем горем убит. Черт, мысли путаются, никак не собрать их воедино. Сейчас первым делом надо всучить детеныша скриммена Мелиссе, и попытаться понять, откуда он мог взяться за стеной, в Дружелюбии. Надо поговорить с Джоанной, она сегодня днем должна вернуться с полигона, чтобы нам раньше отбыть в Бесстрашие, в Дружелюбии, да еще и без охраны, оставаться опасно. Надеюсь, она согласится на дополнительный боевой отряд для патрулирования, иначе я за жизнь фракции не дам и пареной тыквы.       С неофитами надо выезжать, проводить учения. Они совершенно не готовы к боевым действиям, если сейчас будут нападения на фракции, многих можем потерять. А у нас даже пейзажи еще не начинались. Черт, как же это все… Слежу за дорогой, а память услужливо подбрасывает и заставляет перебирать события этого утра.       Матиас застал меня утром, посреди двора с коммуникатором в руке. Он моментально понял, что случилось серьезное.       — Говори. — Только одно слово.       — Лерайю убили. Казнили. Она предатель, это теперь очевидно. Вот ведь ебаная хуйность. Эшли звонила, сказала — мы нападаем на следующей неделе. Отец сам руководит.       — Все, да? Не стали ждать конца инициации?       — Как видишь. Надо сделать объявление. Всем — повышенная боевая готовность и…       — Алекс, ночью кое-что произошло, мы нашли кое-кого, пойдем, покажу тебе.       В коровнике сидела Дани, в рубашке Матиаса. Я ухмыльнулся, но комментировать это не стал, вряд ли именно это Мат хотел мне продемонстрировать. Рядом с Дани Хейли присюсюкивала, глядя на что-то, что лежало на коленях Клейтон. Присмотревшись внимательно, я понял… Ах ты, блядь!       — Где? Где вы его нашли?       — Алекс, не кричи так, пожалуйста, ты его напугал! — вскинулась Дани.       — Он нас не слышит. Мат, что это за хуйня? — зашипел я, отводя Матиаса немного в сторону. — Вы куда ночью ходили, за стену, что ли? Ты полностью ебнулся или только частично?       — Мы не ходили за стену, всего лишь к озеру, нашли его в лесу, около пляжа.       — Матиас, нахуя вы в лес поперлись, ночью, блядь, одни? У тебя мозги где, ебановрот? А если нападение?       — Но нападения не случилось. Алекс, я понимаю, что это опрометчиво…       — Опрометчиво ребенка неофитке сделать, а то, что вы сделали, это просто хуйня полная!       — Ладно тебе возмущаться, можно подумать, ты в ладушки ночью играешь с неофитками! — начал злиться Матиас. — Мы прогулялись к озеру, на обратном пути нашли детеныша. По виду не больше двух месяцев, только-только на ножки встает. Звал нас.       — Да, если звал, то да, месяц-то точно есть. Ладно. Надо его Мелиссе вести, может, она объяснит, как такой мелкий детеныш мог оказаться за стеной, да еще один. Твою мать, а взрослая особь-то где? Вы когда его сюда тащили, не подумали, что взрослую особь…       — Взрослая особь не пройдет через передатчик, и тебе это известно! И нехрена на меня орать, я в скримменах разбираюсь получше некоторых!       — Ладно, так или иначе, его все равно везти в Эрудицию. Бля, Мат, не успел девушку сводить на прогулку, и сразу же детеныша принесли. Быстрый ты! — я уже ржу в голос, а Мат пихает меня в плечо.       — Не хуй тут зубоскалить, — он улыбается, поглядывая на Дани. Неужели срослось у них? — Дани, между прочим, тоже услышала его.       — Ясно. Ладно, тогда я поеду в Эрудицию, а ты собери всех, неофитов, и остальных, сделай объявление, скажи чтобы все бдительность не теряли, обязательно оставить дополнительную охрану и организовать дежурства. Оружие наготове.       — Есть еще одно. Ночью Джесси Глейзер столкнулась с детдомовцами. Я не очень понял, что у них там произошло, но в ходе перепалки они сыпали угрозами и на удивление легко отступились, бросив фразу, что их время придет, со слов Джес. Мы их нашли, но они все отрицают, Билли тоже тут, и где пропадал — неизвестно. Глейзер утверждает, что они применили парализатор. Как думаешь, это все неофитские разборки, или нам серьезно стоит подумать о том, что Билли может быть связан с недовольными? Ты думаешь, они могут быть причастными к нападениям на фракции?       Честно говоря, я был уверен, что Билли точит зуб исключительно на меня и хочет быть лидером, поэтому поверить, что он может быть организатором нападений мне было трудно. Отомстить девчонкам за опаивание — это не то же самое, что сдать весь город недовольным, а значит, за детдомовцами нужно приглядывать, но не более того. Что я и постарался донести до Мата.       — Нападения будут, это вопрос времени, но Билли вряд ли тут замешан. Одно дело приторговывать допингом и оружием, другое дело всех предать… Он хочет быть лидером, и не стал бы так подставляться. Но из Дружелюбия надо валить побыстрее, оставив тут охрану. Неофиты еще не готовы к боевым действиям.       Пока я собирался в Эрудицию, вокруг детеныша собралась приличная кучка девиц, и, похоже, мальку грозило утонуть в розовых соплях. Я поискал глазами Лекси, но не нашел. Когда я уже собирался заводить мотор, она прибежала, постучала в окно. Обняла меня порывисто, поцеловала в щеку.       — Дай на малыша посмотреть, а то я все пропустила.       Я показал ей корзинку с детенышем, она долго не решалась дотронуться до него, а когда погладила, чуть не расплакалась. Да, мальки скриммена умеют это ― вызывать умиление, транслируя свои чувства. Ему сейчас хорошо, от него отстали, он сытый, вот и транслирует благодать.       — Надо же, какие они, оказывается, — улыбаясь, проговорила Лекси, — такие лапули!       — Нет, дорогая, скриммена заводить не будем. С ними хлопот много. Лучше кошку. — Она захихикала и уткнулась мне носом в грудь.       — Ты скоро приедешь?       — Скорее всего, только к вечеру обернусь. И то, если Мелисса не придумает какую-нибудь хрень. И к Кеву надо заглянуть, посмотреть, как он там, — я обнял ее и поцеловал, прихватывая вкусные губки. — Не скучай тут без меня.       — Все равно буду, ты же знаешь. Ну к кому прибежать, поныть на тяжкий и неблагодарный труд, шоколадку перехватить… Кевину привет передавай!       — Передам. Все, давай, лентяйка, на галеры, — посмеиваясь, я сел в машину, — хорошо поработаешь, привезу тебе шоколадку, так и быть. И без глупостей! Поняла? — Она показала мне язык, и я отбыл в Эрудицию с непонятным мне теплым чувством. Я хотел вернуться, потому что меня тут ждут.       В центре города я оказываюсь только к обеду. В Эрудиции все по-прежнему — ярко, светло, роскошно. Эрудитки косятся на меня, высокого, одетого в черное, а я только подмигиваю им.       — Ну, показывай свое сокровище! — ко мне выходит Мелисса, и как всегда, сразу к делу, без предисловий и лишних разговоров. Ни «как у тебя дела Алекс», «как я по тебе соскучилась, любимый племянничек», сразу протянула ручонки к мальку. Ну что сказать, ученые! — Да ладно тебе, не дуйся, соскучилась я, соскучилась. Ты как, инициацию уже прошел или неофит еще?       — Спасибо за такие подробные знания о моей жизни. Неофитом я был в прошлом году, а сейчас сам тренирую.       — У тебя, Алекс, при виде красивой женщины отказывает чувство юмора. Ну иди сюда, — она чмокает меня в щеку, приподнявшись на носочки, — фу, ну нельзя быть таким огромным, у большинства мужчин рядом с тобой развивается чувство неполноценности.       — Не мужчин, а Эрудитов, сразу уточняй, — посмеиваюсь я, а Мелисса и правда очень красивая женщина, Дину сказочно повезло.       — Ну Эрудиты тоже бывают, скажу я тебе… Ладно, это все прекрасно, но где же ты нашел такое чудо?       — Матиас нашел его возле Дружелюбного озера. Можешь что-нибудь сказать про него?       — Ну что, малышу полтора месяца, ментальные способности уже развиты, ты ему не нравишься. Здоровенький, одно «но». Рожден в неволе. Жил тоже.       — Откуда знаешь, что жил в неволе?       — Вот смотри, — она поворачивает малька и показывает мне у него на «затылке» что-то вроде голограммы. — Это клеймо лаборатории. Эрудитов. Мы такие ставили, правда, давно, еще до того, как стали им в кровь вводить наночипы. У самых первых скримменов, рожденных в Эрудиции, были такие голограммы. Это лабораторное животное. Итак, где ты его взял?       — Неделю назад, когда я был на полигоне у отца, я оказался в лесу и на меня напало животное, агрессивное. Мне пришлось его убить. Отец послал отряд прочесать там все, и они нашли подземную лабораторию, заброшенную. Правда, пустует она совсем недавно, там обнаружили тело Бесстрашной. — Мелисса кивает, она слышала об этом, не могла не слышать. — Детеныш мог быть оттуда?       — Вполне. Только полигон более чем в ста километрах от стены. Малыш не смог бы столько пройти. Он бы погиб. Его подбросили.       — Черт. Значит, его подбросил кто-то из этой лаборатории? Какой-то сердобольный недовольник?       — Ты меня просил сказать, что я могу выжать из всего этого. Малыш еле встает на ножки, он погиб бы в лесу, в первые же дни. Или дозвался бы других особей. Этого малыша забрали у особи, подбросили в Дружелюбие. Или, возможно, его подбросили уже после того, как ты убил особь. Может быть, поэтому скриммен был столь агрессивен. У него забрали детеныша. Плюс жизнь в неволе не дает им развивать способности связываться с другими особями ментально, они не понимают, кто они и для чего, вообще, нужны. Пробуют себя в пищевой цепочке, как придется. Потому и агрессивны.       — Особь была очень большой. Она явно питалась страхами.       — Возможно, ее специально растили, если дело было в лаборатории, вполне могло такое быть. Если они проводили опыты связанные с интеллектом или оружием… Я слышала что они клонируют человеческий мозг. Скриммена они могли применять для того, чтобы укрепить нейронные связи, сделать клонируемое существо более агрессивным. Другими словами, действуя и развиваясь как человек, ментально, киборг становится идеальной машиной для убийства. Хитрой, способной обмануть, мыслить стратегически, при этом ничего не бояться. — Она встает, положив малыша в корзину, отходит к барной стойке и наливает себе немного воды. Молчание затягивается, но я точно знаю, ее нельзя торопить. — Знаешь, мы сейчас работаем над совершенно, ранее никогда и нигде не опробованным проектом. Изучая скримменов, мы обнаружили, что они могут обмениваться не только информацией между собой на расстоянии, но и, так сказать, меняться телами…       — В смысле? Как это — меняться телами?       — Ну, понимаешь, когда одна особь находится на грани жизни и смерти, она может ментально «вселиться» в другую особь, передавая ей тем самым все свои знания и опыт. Так они выжили в условиях войны и недостатка ресурсов. Поскольку дивергенты могут общаться со скримменами, мы выяснили, что такая способность у них есть, и теперь изучаем ее. Сейчас происходят испытания, и они связаны с ментальными возможностями человеческого мозга. Если все получится, мы сможем победить саму смерть, — она уже явно забыла, что я здесь и разговаривает сама с собой. — Но судя по описанию той лаборатории, которую вы нашли, возможно у недовольных тоже есть эта технология! Как такое может быть? Если только… Ты говоришь, что предателя убили?       — Да, — киваю я, — это была Лерайя Айрес, она сливала информацию недовольным, о наших новинках в том числе.       — Нет, нет, нет, это строго засекречено, никто не мог знать! Вот что, я поговорю с Дином, свяжусь с твоим отцом, и тогда…       — Отец командует наступлением, Мелисса, он на дальних рубежах, когда он будет доступен, неизвестно. Если у тебя есть какая-то важная информация, ты можешь все сказать мне.       — Ага, ясно. Значит, я поговорю с Дином, и тогда он тебя вызовет. Это все очень серьезно, если у недовольных тоже есть такая технология, как разрабатываем мы сейчас, это может быть очень опасно!       Она молча смотрит куда-то в сторону, барабаня пальцами по барной стойке. Молчание снова затягивается. Я мало что понимаю из ее путанных объяснений и решаю все-таки задать волнующий меня вопрос.       — Мелисса. Особь показала мне мой последний страх, но в нем был человек, не относящийся к моей семье. Что это может значить?       Мелисса переводит на меня задумчивый взгляд, она явно думает о чем-то другом и тревожном, но отвечает мне почти беззаботно.       — Одно из двух. Либо будущее, либо ты этого человека относишь к своей семье на подсознательном уровне. Этот человек тоже умер, как и остальные?       — Нет, она просто исчезла…       — Она? — поднимает одну бровь Мелисса, а я закатываю глаза. — Это что-то новенькое.       — И мне теперь пейзаж проходить, чтоб понять, что это было?       — Хочешь, пойдем, пообщаемся со скримменом, — пожимает плечами Мелисса. — Вожак, в принципе, спокоен сейчас.       — Я особь убил, совсем недавно. Думаешь, он сейчас захочет вступать со мной в контакт?       — М-да… Если недавно особь убил, может и неадекват попереть. Тогда пока только пейзаж. Или приезжай через месяц-полтора, когда уляжется воспоминание.       Если бы я не знал ее, подумал бы, что она совершенно спокойна, но вот чуть нахмуренные брови и сжатые сильнее чем обычно губы говорят мне о том, что Мелисса явно нервничает, и мне это не нравится. Эрудиты часто проводят всякие эксперименты и испытания, многие новинки оказываются у недовольных, но тут дело, кажется, серьезнее обычного. Мне она не скажет о своих опасениях — для нее я все еще любимый племянник, так что надо поговорить с Дином, он-то меня сосунком не считает.       — Ладно, Лис, я поехал. Как девчонки? Растут?       — Да что им сделается-то, хулиганят только! Вот и верь после этого генетикам, Дин твоей матери не родной брат, а Сью просто копия Кроши. Вот как так?       — Это называется родовое проклятие! Ладно, я шучу, целуй принцесс, а я поехал. Сьюзен привет от Троя, он скучает! Скоро они уже вернутся, тогда мы вам обоих близнецов сплавим.       — Ладно, поезжай уже, родственничек.       Оставив Мелиссу с детенышем, я первым делом иду проведать Кева. И конечно же, обнаруживаю у него Анишку, которая при виде меня пугается так, будто видит привидение. Она отпрыгивает от Кевина, я, видимо, зашел не очень вовремя, но, надеюсь, они понимают, что клиника в Эрудиции — это не самое лучшее место для свиданий.       — Так-так-так, Ани, а ты что тут делаешь?       — Я вот тебя тоже хочу спросить об этом, любимый, ты-то что забыл в Эрудиции, никак заболел? — бросается в атаку Аниша.       — Я друга, вообще-то, навещаю, а тебе во фракции сидеть положено…       — А вы что, уже вернулись из Дружелюбия? — прищурившись, спрашивает меня девица. — Ну и как вам трудовой оргазм, получили уже?       — Нет, мы еще пока работаем. А вот ты…       — Ладно тебе, Алекс, Нишка тут вообще живет с тех пор, как вы упиздовали в Дружелюбие. — Кевин протягивает руку, я ее пожимаю, все-таки не виделись больше недели, и я успел соскучиться. — Да и мне не так хреново тут одному!       — Как твое приобретение? — я киваю на его новую руку, которая вообще, никак, ничем не отличается от старой.       — Скажу тебе так, никогда не проебывай конечности, все свое — самое пиздатое. Мне иногда кажется, что это не моя рука, и двигается она как-то подтормаживая, — Кевин сжимает и разжимает кулак, и я вижу, что действительно, движение будто слегка замедленное.       — Это пройдет со временем. Скоро тебя отпустят-то уже?       — Обещают через пару недель, но этим докторюгам веры нет. Сам уйду, заебался я тут отлеживаться. Если бы не Нишка, — он обнимает ее, а она краснеет и целует его в щеку. М-да… Дела. — Как вы там в Дружелюбии? Выполнили план?       — Да, возвращаться собираемся.       Я рассказываю Кевину последние новости, они с Анишей, присыпая речь отборным матерком, радуются, что, наконец, хоть какая-то движуха пошла. Предупреждаю их насчет нападений, передаю привет с полигона и из Дружелюбия. Отец Кевина в числе прочих, вместе с лидером отбыл на дальние рубежи, да и Вайро тоже. Как и все урожденные Бесстрашные, они по большому счету готовы к такому повороту событий, но от этого не легче. Нам тоже придется как-то отбиваться в случае диверсий, мы должны быть готовы ко всему.       — Такие дела, так что, не зависай тут надолго, а ты Ани, будь осторожна, прошу. Трис-то хоть в курсе, что ты тут?       — Нет, — Ани бросает на Кевина виноватый взгляд, — я сказала, что вместе с вами в Дружелюбие поеду, а сама сюда.       Я лишь тяжело вздыхаю и качаю головой от такой бестолковости. Мы болтаем с ними до самого вечера, я прощаюсь с парочкой, заверив, что передам все приветы и горячие уверения в дружбе до гроба. После этого, не удержавшись, заглядываю к девчонкам, дочкам Мелиссы — Сьюзен и Вивьен. Натискавшись малявок, набрав шоколадок и заглянув в местную харчевню, я несколько теряю счет времени и возвращаюсь в Дружелюбие, когда уже совсем темнеет. Плохо ездить ночью, что тут говорить, но я не хотел оставаться в Эрудиции до утра. Мысль о том, что я обещал Лекси приехать вечером и не приеду, неуютно коробит, потому, наплевав на правила безопасности, я еду по темноте.