В прятки с Бесстрашием

Алекс

      Как я добрался до фракции — не помню. Знаю, что Матиас не отходил от меня ни на шаг, пока я наливался виски в баре, а потом как-то оттащил меня в Бесстрашие. Мой вид никого не удивил в тот день, потому как практически все были не лучше на банкете в честь окончания инициации. Не знаю уж как там все восприняли мое выступление, но ни Дин, никто из Эрудиции не выдвигал никаких претензий, даже странно. Или это Матиас все уладил, не знаю.       Я сейчас, вообще, мало что соображаю. Открытие, которое я сделал на пьяную голову, на трезвую еще больше ошарашило меня. С одной стороны, все кажется нереальным бредом, будто кто-то переборщил с сывороткой, и это одна такая длинная, непрекращающаяся симуляция. С другой стороны, подумав обо всем с утра, я пришел к выводу, что не такой уж все и бред, во всяком случае поведение Алексис вполне укладывается в схему, которая нарисовалась в моем затуманенном алкоголем мозгу.       Я, кажется, наговорил ей лишнего… Того, чего, вообще-то, не хотел говорить. Но картина, как парень тискает ее, раз за разом возникая в голове, приводит меня в бешенство. Груша уже который раз срывается с петель, я уже совершенно заколебался ее вешать. Бля, неужели нельзя придумать более надежную конструкцию?       Сначала первым порывом было пойти к ней и извиниться, хотя бы за то, что испортил ей праздник. Но подумав хорошенько, я понял, что если пойду сейчас к ней, то сделаю только хуже. Надо остыть и все хорошенько обдумать. Она сказала, что-то вроде того, что «не смогу просто подойти и будет как раньше». Я довольно сильно обидел ее, наверное. Да и понимание того, что, возможно, она просто одна из тех, кому нравится мое положение во фракции, оптимизма как-то не добавляет. Поэтому надо повременить с разговорами.       Она не понимает. И не поймет. Она искренне верит, что между парнем и девушкой могут быть дружеские отношения. И будет позволять вольности в отношении себя тем парням, которых считает друзьями. А я… не могу так. Во всяком случае не сейчас.       Что же касается баллов… Не знаю, не могу понять. С одной стороны, она все это время подкупала меня своей искренностью, но с другой… Она ничего не сделала, чтобы я мог точно сказать, что ей нужен был именно я, а не мое положение во фракции. Что это на меня нашло? Не знаю. Я купился на искренность, которая оказалась… Не тем, что я думал.       Мышцы горят от непосильной нагрузки. Еще немного и, кажется, порвутся все сухожилия… Но я не могу сейчас существовать по-другому. Я всегда использовал девок, и не надо было начинать ничего другого. Нежности захотел, любви? Да кто ты такой, чтобы это получить? Разве ты чем-нибудь заслужил подобное отношение? Девицы всегда использовали тебя, почему на этот раз должно стать иначе?       Выколачивать дух из груши не помогает. Никак. С того злополучного дня прошло… Я даже не знаю сколько точно — все дни слились в один долгий, пресный день. Неофиты начинают потихоньку разъезжаться, и у меня все время свербит мысль, что Лекси сейчас уедет. И мы с ней больше не увидимся. Но все равно откладываю наш разговор. Может, потом. Может, она за эти полгода остынет, соскучится и тогда будет проще с ней говорить? Я хожу, словно в ступоре, знаю, что лучше было бы поговорить, извиниться, чтобы она уехала, не затаив обиду. Но что-то меня держит и не отпускает.       Она меня избегает, но я все равно вижу её, и даже делаю несколько шагов к ней, но когда начинаю думать, что ей сказать и как… Торможу. По-другому не скажешь. С одной стороны дико хочется помириться, но и дураком, которого использовали, а он еще и извиняется, тоже быть не сладко.       Не получается отвлечься, становится только хуже. Промыкавшись по штаб-квартире день, так и не сумев найти себе занятие, я не нахожу ничего лучше как зависнуть в баре.       Все они одинаковые. Все до единой. Пока все в новинку, они такие страстные, нежные, любящие… А стоит немного освоиться, привыкнуть, как они начинают диктовать свои условия. Потом появляется на горизонте какой-нибудь красавчик, именуемый другом и пошло-поехало… Вот только откуда это мощное изъедающие изнутри чувство, будто я глотнул кислоты, и теперь все внутренности плавятся и перемешиваются в мерзкую массу?       Мне вдруг показалось, что с ней я могу быть… другим. Не таким, каким меня привыкли видеть все. Мне до чертиков нравилось, что она притискивается ко мне, как маленькая девочка, ищет у меня защиты. Неужели все это игра, какой-то изуверский спектакль, чтобы привязать меня к себе? Надо сказать, если это так, то у нее неплохо получилось. Я просто подсел на это. На ее горячие, такие глубокие аквамариновые взгляды. Чарующий, низкий от страсти голос. Искреннюю улыбку. Но притворяться долго невозможно. Если она все это проделывала со мной, значит, и другие на это тоже покупались, например, тот же парнишка из Эрудиции.       Хуйня это все, эта их дружба. Эта она видит в нем «друга», блядь, а он видит то же, что и я — глаза, волосы, сиськи… И только ждет подходящего момента, например, такого как этот: «О, привет, давно не виделись, можно я теперь тебя трахну, ты ведь уже совсем выросла…» И как-то так незаметненько, оказываются в постели все эти бывшие и нынешние друзья. Хуйня это все бабская, все эти ебанные «дружбы».       А я подсел. Подсел на Алексис, как на самый забористый алкоголь. На ее умение вести себя так, что веришь каждому ее слову, каждому вздоху. Как же упоительно было с ней! Мне так не хотелось расставаться, хотелось быть с ней каждую минуту, ощущать рядом ее тело.       Черт возьми, как же мне ее не хватает, это просто невыносимо! Но все оказалось так банально и прозаично. Почему я не могу выкинуть ее из своей головы? Потому что я поверил в то, что меня можно любить. Это было просто потрясающее чувство, что, оказывается, в такого, как я, можно по-настоящему влюбиться. Почему до сих пор никто не провернул со мной такой штуки, я, как выяснилось, легко покупаюсь на такую красивую сказочку?       Я всегда думал, что это я играю с девчонками, влюбляю их в себя, бросаю, а оказалось… И со мной можно так же поиграть. Как же трудно поверить, что это всего лишь манипуляция, как же верить в это не хочется…       Почему мне так паскудно? И чуть ли не впервые в жизни тревожно и не по себе. Не по себе оттого, что все это может оказаться правдой — втерлась ко мне в доверие, чтобы достойно завершить инициацию. Она уедет, а меня ждет война, бои, боль, смерть. Все правильно вроде, только… отчего так хочется разбить что-нибудь, желательно с грохотом посильнее.       Я с силой стучу о барную стойку стаканом, и бармен уже привычно косится на меня. Неплохо было бы разъебашить здесь все, знаешь ли, брат. Да только не буду я. И так наделал уже дел.       Как же хуево от мысли, что придется расстаться с ней… Вот эти все мысли вертятся в голове, а ведь я до конца и сам не верю в то, что Лекси могла притворяться. Не могу… Но и идиотом выглядеть я тоже не хочу. Все девки всегда использовали меня. Я так хотел верить, что она стала исключением! Надо как-то отвлечься, иначе я сейчас просто сойду с ума.       Поеду на полигоны, буду собирать особый отряд. Отец обещал мне, что у меня будет свой отряд, хотя сейчас, после всего что случилось, доверит ли он мне это? Он говорил мне, предупреждал… Никто не верил в то, что у меня могут быть серьезные отношения, с чего вдруг я в это поверил?       Нет, не могу я о ней не думать. Прямо магнитом тянет пойти к ней, поговорить. Черт, воздуха не хватает, как же это все… Не могло со мной такого случиться. Не могло и точка. Тоска по ней зашкаливает все возможные пределы. Но я не могу. Я все тот же придурок, ищущий лишь удовольствия. Все тот же… Господи, как меня ломает. Невозможно. Все кончено, надо возвращаться обратно в реальную жизнь, полную крови, смерти и дерьма. Это все не для меня. Не про меня. Она должна пройти обучение и оставить меня, я не для нее. Я не создан для серьезных отношений! Не создан? Да что же это за бред!..       — Алекс…       Я оборачиваюсь на знакомый голос. Глазам и ушам не могу поверить, но меня окликает Линдси. Вид у нее какой-то немного пришибленный, и, можно сказать, виноватый. Я отворачиваюсь и уже хочу подняться, чтобы уйти.       — Оставь меня, Лин. Я сейчас не в том настроении, чтобы с тобой общаться.       — Да я собственно… Просто мимо проходила, смотрю ты тут сидишь, весь понурый такой.       — Это не твое дело.       — Ой, как хмуро… «Это не твое дело», — передразнивает она меня и лукаво улыбается. — Да ладно тебе, Алекс, инициация позади, почему бы нам за это не выпить…       — Ты последний человек, с которым я буду пить, Лин. И я прошу, пока по-хорошему, оставь меня в покое. Я никого не хочу сейчас видеть.       — Алекс, что бы ты обо мне ни думал и какие бы отношения нас с тобой ни связывали, я навсегда останусь твоим другом, просто потому, что мы оба урожденные и принадлежим одной фракции. Да, я ревную тебя к твоей белобрысой девке, но я могу с этим справиться. Неужели мы не можем просто остаться друзьями? Обязательно надо враждовать?       — С тобой дружить, Лин, все равно что целоваться с гремучей змеёй. Ты лучше держись подальше от меня, и тогда ни у тебя, ни у меня не будет проблем.       — Хорошо, — выдохнув и тряхнув волосами, твердо проговаривает она, — я уйду и не буду тебе попадаться на глаза. Я поняла, что ты по какой-то причине изменился до неузнаваемости, и я не уверена, что хочу знать такого вот, нового Алекса. Бесшабашный, любвеобильный, веселый Алекс мне нравился больше.       — Ну и проваливай на хер, я тебя не держу. Чего доебалась, как пьяный до радио, я вообще тебя не звал! — язык уже еле поворачивается, зачем же я так нахуярился? Надо было вместо этого с Лекс поговорить, а я тут…       — Вот всегда ты так, чуть что сразу проваливай, — слова Линдси доносятся приглушенно, как сквозь толщу воды. Зачем я, вообще, тут сижу, надо срочно уебывать отсюда, пока эта дура не устроила тут скандал. — Я так понимаю, раз нас с тобой, в твоем новом амплуа ничего не связывает, может, просто выпьем? Знаешь, как говорят, старый друг лучше новых двух. Я тебе не враг, Алекс и никогда не была…       Я хочу подняться, да не тут-то было. Тело будто налито свинцом, ноги отказываются подчиняться. М-да, последние пару бокалов были явно лишними. Как же мне от нее отвязаться?       — Если я выпью с тобой, ты свалишь уже и перестанешь трещать у меня над ухом?       — Клянусь здоровьем моей мамочки! — вскидывает правую руку Лин.       — У тебя нет мамочки, — гнусно тяну я.       — Спасибо, что напомнил, Алекс, может, ты и изменился, но твоя деликатность так и осталась на уровне бульдозера…       — Ладно, извини, я не хотел… — блин, я уже даже с Лин не могу нормально общаться, что вообще со мной происходит?       — Да че уж… Ты же не против? — спрашивает она, протягивая руку к моей бутылке. О, боже, надо было сразу догадаться, ей просто выпить на халяву захотелось… В этом вся Лин, готова даже унизиться, лишь бы добиться своего.       — Хер с тобой уж, наливай…