В прятки с Бесстрашием

Алексис

      «Тах-тах-тах», ритм сердца разгоняется в груди, а краска приливает к щекам при одном только воспоминании о поездке на стрельбище. Блин, да что со мной такое? Губы все еще печет от его поцелуев, по телу пробегают чуть колючие волны. Ни абстрагироваться, ни отвлечься на тренировку совершенно не получается. В голове только его слова, в мыслях мелькает калейдоскоп взметнувшихся эмоций. Его губы, взгляд блестящих глаз с поволокой. Теплые, сильные ладони, перебирающие пальцами по моей спине, и эти касания жалят, электрическими разрядами разбегаясь по телу, заставляя подаваться навстречу его ласкающим губам и ладоням. Улыбка мягкая, задорная и лихая.       Черт побери, я пропала, совсем пропала, и совершенно не в состоянии себя контролировать, когда он рядом. Просто хочется его обнять, взъерошить легким движением ежик коротких волос, заглянуть в серую бездну и немилосердно там раствориться, оставить на его губах нежный «чмок» и зарыться под тяжелую ручищу, прижаться всем телом, растаять в его прикосновениях, чувствовать его желание, едва ли не самое приятное на свете! И пульсирующая спираль начинает скручиваться внизу живота…        Фух, мамочки, аж забываю, как дышать. Сердце хочет вырваться и сбежать через горло. Это все он, Алекс… Только он на меня так действует. Какое-то сумасшедшее, не имеющее никакого отношения ни к чему рассудочному ликование захлестывает до самых краев, накрывая своим волшебным куполом. Сказки существуют, они живут среди нас, и надо только разглядеть, где и когда они начинаются. Сказка может оказаться правдой, если уметь ее читать.       Алекс куда-то уехал по делам, а замещает его сегодня Майли. Странно, что не Кевин, — обычно он ведет у нас тренировки по палочным боям. Мы разминаемся, отрабатываем все удары по очереди, а потом делимся на пары для «бега по точкам». Стен поставил со мной Ларри, и мы кропотливо оттачиваем серии кистевых ударов по болевым точкам и конечностям. После захвата флага обстановка среди нас намного потеплела, перемирие восстановлено. Ну, кроме Громли.       Вот и сейчас я каждой клеточкой тела ощущаю его яростный взгляд, прожигающий мою спину. Как только Алекс объявил всем о нападении ночного недоёбаря, ребята сразу приперлись в мой подвал, собрали все мои пожитки, и Джон буквально за шкирку утащил меня в жилые помещения. Правда, пришлось сознаваться девчонкам о наших с командиром ночных тренировках в бассейне, иначе никак по-другому не объяснить мои отлучки.       Пока я самозабвенно размахиваю шестом, обстановка вокруг меня основательно накаляется. Мерзкий, противный шепоток с самыми грязными предположениями ползет по Яме. Аарон снова что-то шипит, собрав возле себя несколько человек, уперев руки в бока, сверкает злобным взглядом в мою сторону и кривит губы.       — Какие-то проблемы, Громли? — После того, как мой слух ловит уже третье по счету «подстилка», «за ранги», шест летит в сторону, а я прямиком направляюсь к парню. — Если тебе есть, что мне сказать, так скажи вслух, громко и четко, чтобы я слышала, а не шурши как пакетик, подло подгаживая под дверью.       — Шла б ты нахер, Алекс, тебе не привыкать, правда, шлюшка? Хочешь, чтобы я сказал вслух? Да ни для кого не секрет, что все твои высокие ранги — это заслуга только твоей пизды! Видно, хорошо ей работаешь, командиру нравится! — Ну вот за что мне эта жопоболь? Сердце, не успевшее успокоиться после тренировки, разгоняется новой порцией адреналина.       — А не охуел ли ты, мудак блядский? Что, очко жим-жимкает оттого, что я тебя обошла, да? Боишься пойти драить сортиры! Какие вопросы, что по стрельбе, что по метанию ножей — я ни разу не промахнулась! И на захвате флага я честно прошла все свои задания, в отличие от тебя, урод. Не вышло насрать на скалодроме, теперь очкуешь за свою задницу, поливая меня грязью? Все знают, что ты подлая сволочь и какие косяки за тобой водились!       — Полегче, Плейсед, командира-то нет, никто тебя не прикроет в этот раз собой и не спасет, — нагло усмехается идиот, явно намекая на что-то. Интересно, а на что именно? — Не выёбывайся, сучка, я ж от тебя и мокрого места не оставлю. С чего Эванс стал бы тебя охранять, если ты не его подстилка? Сколько вы жили в подвале вместе, небось каждую ночь отрабатывала «упор лежа», рейтинг себе повышала, шлюха? — Громли уже практически орет, собирая вокруг себя толпу зрителей. Вижу, как Уеллнер и Майли бросают свои палки и летят к нам. Блин, разнимать, что ль, собираются?       Ну уж нет! Гнев вспыхивает в крови жгучим потоком, сжимаю мандражирующие пальцы в кулаки. Как же он извел меня за эти дни! Оскорблять я себя не позволю никому, будь ты хоть непобедимым. А если после удара Алекса он так быстро очухался, то мне тяжко придется. Ладно, не ссать, детка.       — А разве Эйт говорил, что спасал меня от нападавшего, а? Не-е-ет! Тогда откуда тебе известно, если ты не сам захаживал в ту ночь? Или насиловать уже вошло в твою привычку? — отбриваю я, как серпом по яйцам. И понимаю, что не ошиблась, по тому, как загораются безумием его глаза. Аарон вот-вот готовится наброситься на меня. — Мать вашу, какой же ты ублюдок!       — Да ты ебнулась, тварь, я тебе шею сверну, чтобы ты свой хуеблядский рот не открывала, — шипит парень, угрожающе надвигаясь на меня, а вокруг нас собираются неофиты и Бесстрашные. Кто-то подбадривает криками, провоцируя неминуемую потасовку, а девчонки, наоборот, ойкают. А у меня все кипит от гнева, что перед глазами темнеет. Пошли все в задницу, да похуй, мне уже на все похуй… — Подыскиваешь себе тепленькое местечко в постельке повыше статусом, подторговывая разъёбаной вагиной за ранги?       — Если кто-то желает оспорить мои ранги — вперед! — Развожу я руками, стараясь говорить как можно спокойнее. — В Яме полно рингов. Давай, уебок, я тебе рожу твою мудозвонскую расшибу. Не стремайся, командира-то нет, никто же за меня не заступится.       — Иди ко мне, подстилка, я тебе наебашу по самые гланды, — выкрикивает паскудник, ухмыляясь во весь рот.       Громли с явным удовольствием направляется на ринг и запрыгивает на него одним рывком, а у меня ноги не гнутся, мороз по коже и виски покрываются испариной, но мое упрямство куда прочнее страха, что гордость во мне все-таки, пожалуй, слегка заворочалась. Иду следом мимо обступающих ринг зрителей, как меня за локоть перехватывает Уеллнер.       — Совсем ебанулась, Плейсед? — шепчет он предостерегающе. — Нахер ты ввязываешься, Громли сильнее в спарринге, идиотка, покалечит и своего уёбищного ебала не скривит.       — А что, предлагаешь сложить ладошки домиком и молчать в тряпочку, позволяя поливать себя дерьмом? Мы Бесстрашные, ты не забыл? Не вздумайте нас разнимать, если только совсем не будет плохо, — бурчу я.       — Если что, дай знать… — выцеживает Джон, а потом как заорет: — Ну, Алекс, если разъебашишь ему морду, мой недельный запас шоколада из пайка твой!       — И мой! — пищит Дани. Ее еще кто-то поддерживает, по всей Яме поднимается гвалт, обещая мне сладкую жизнь. Спасибо, бля, это так мило, что попа слипнется. Ой, ситуация!       Кто сказал, что я не боюсь? Боюсь, еще как, вот только никому не нужно этого знать. Пытаюсь дышать размеренно. Затолкав подальше хватающий за горло страх, судорожно стараюсь вспомнить все наши с Алексом тренировки. Как назло, в голову лезет совершенно не то, что надо. То его насмешливые глаза, то большие, просто огромные руки, перехватывающие за талию, то… Нервы разыгрываются не на шутку, сердце колотится, как колокол, отдаваясь звоном в ушах. Надо брать себя в руки. Так. Все. Спарринги.       Расфокусировав зрение, сразу же вижу всего Громли целиком. Тэкс, какие у него могут быть слабые стороны? Камень за пазухой и неспособность сопереживать. Ну, этого к делу не пришьешь. Ладно. У парней есть одно слабое место, не зря мы с Алексом столько отрабатывали удары по бубенчикам. «Запомни, Лекси, чаще всего тебе будет встречаться противник, превышающий тебя по массе и силе. Пускай в ход все запрещенные приемы, и тогда выиграешь. Плевать на баллы, тебе на поле боя обороняться, там баллы ставит сама жизнь: выиграла — выжила, проиграла… Сама понимаешь…» Ну что, учитель, посмотрим, насколько ты хорош.       Все эти мысли крутятся в голове, а мы с Громли тем временем встаем в стойку. Он что-то там глумится, говорит мне какие-то гадости, я больше не слушаю — у меня в голове голос Алекса. «Гоняй его по рингу, пока он не устанет. При атаке будь осторожна, ты раскрываешься. Надо все время держать в голове, что противник тоже выискивает твои слабые стороны. Если не нашла слабые стороны сразу, смотри на сильные и избегай, как только можешь».       У Громли сильная сторона — мощный удар. Значит, нельзя подставляться под него, надо все время двигаться и не давать себя задеть. Начинаю прыгать вокруг Аарона, как полоумный заяц, вызывая его смешки и одобрительные подбадривания со стороны зрителей.       Наконец мне удается его подловить, и Громли схватывает первый удар ногой по морде. Он как-то на долю секунды теряется и сразу же впадает в неадекватную агрессию. Прет на меня, как боевой драгстер, но я не даром по утрам недосыпала, а Алекс оказался превосходным учителем. Пока Громли злится и осыпает меня проклятиями, получает от меня еще раз по харе, и удается провести нехилую связку ударов по корпусу с завершающим в причинное местечко. Упс! Что, блядь, не ожидал? А костяшки кулаков уже начинают саднить, окрашиваясь красными кляксами.       — Ты дерешься, как баба! — выкрикивает Громли под всеобщий хохот. Я пожимаю плечами, ну, в общем-то… Так и есть.       Он шустро поднимается, и в эйфории я пропускаю довольно ощутимый удар по скуле, падаю, завалившись на бок. Ну бли-и-ин, прелестно! Та-да-да-дам! «Никогда, слышишь, Лекси, никогда не давай противнику повалить тебя. Но если упала, не смей валяться. Никогда нельзя подниматься на руках, ты открываешь живот. Перекатывайся в любую сторону, как угодно. Откатилась подальше и потом только встала…»       За немыслимую долю секунды, так, что я успеваю почувствовать всколыхнувшийся возле моей щеки воздух, я откатываюсь, а в то место, где я только что была, впечатывается кулак, порвав кожаный мат. Акуеть! Черт, ну и силища, это он так накачался или…       Что «или» — я не успеваю додумать, потому что резко поднимаюсь на ноги и, пока он очухивается, расписываю ему удар по ребрам ногой. Он заваливается немного влево, но молниеносно вскакивает и опять прет на меня. Но теперь-то я готова! Уклонившись от прямого удара, я подлезаю ему под мышкой, пробивая по корпусу снизу правой, а левой ногой вдариваю в нос, когда он сгибается. «Удар в нос наиболее эффективный, запомни. Самый сильный боец, даже если он под наркотой, все равно заплачет, потому что слезы начинают течь непроизвольно. И сама не давай никому портить твой очаровательный носик…»       Громли впадает в форменную истерику. Вот теперь становится страшно по-настоящему. Дыхание срывается, пот градом ползет по вискам и спине. Пробиваю Аарону солнечное сплетение, но, опрометчиво помедлив, огребаю в ответ. Кровь сочится по разбитым губам. Скула немного ноет. Громли нападает настолько яростно и упорно, будто совсем не чувствует боли, и у меня складывается полное впечатление, что я борюсь с роботом. Парни, что болеют за меня, наверное, не понимают этого, а я вижу его пустые почерневшие глаза и ноздри, раздувающиеся от ярости. Да, я не доставила ему особенной боли, но я сильно, очень сильно разозлила его. Он бросается ко мне снова и снова, но я тоже не стальная, уже совсем уставшая, наверное, потому что ему удается перехватить меня так, что я даже дернуться не могу.       «Ты никогда не должна попадать в захваты, Лекси. Ты не освободишься от захвата здорового накачанного мужика. Но если попала, опять-таки — помни: головой в нос, ногой в пах». Я вот очень сильно жажду так сделать, но сильный удар под коленки лишает меня этой возможности, а локоть, который передавливает мне горло, говорит о том, что еще немножко, и я вообще задохнусь. А вот теперь можно отпустить руки в дикий пляс. Ледяной заряд проходит через все тело от головы и до самых пят. Воздух с присвистом уходит из легких. Дышать, глубже дышать!       Изворачиваясь всем телом, я пытаюсь дать понять ребятам, что он сейчас меня придушит, когда мощная фигура мелькает у меня перед затуманенным взором, и воздух стремительным потоком врывается в мои легкие. Алекс с совершенно дикими глазами оттаскивает от меня ублюдочного Громли и расписывает ему пиздюлей по первое число. Сердце, кажется, пропускает пару тактов. Прокашлявшись, отползаю с ринга прямо в заботливые руки Уеллнера. Он что-то шипит мне, явно ругается, но я не слышу. Мой взгляд прикован к совершенно безумному в ярости лицу Алекса. И тому, как жестоко он избивает почти не сопротивляющегося Аарона.