Алекс
Я смотрю на часы и прикидываю, зайти за Лекси в общагу или подождать ее в бассейне? Вся группа явно догадывается, что у нас с Лекс что-то есть, особенно после того, как она ночевала в моей комнате. Как же все не просто! Когда я не вижу ее, понимаю, что нам надо быть осторожными, не показывать своих чувств на людях, не светиться и все такое прочее, несомненно, очень правильное. Но когда она рядом, в непосредственной близости, все благие мысли испаряются, мне хочется только одного: дотрагиваться до нее, ловить ее взгляды, зацеловать до обморока. Заходя в чашу, я думаю, что сегодня ей надо будет попробовать плавать без тренировочной доски. Несмотря на три недели тренировок, Лекси все равно без нее топором идет на дно, а все из-за неспособности расслабляться на воде. За все время наших тренировок я научился достаточно спокойно реагировать на Лекси в купальнике. Теперь, когда на полосе препятствий она приходит третьей, редко когда четвертой, тело у нее стало почти совершенным. Ножки, попка, грудь, — все на месте. Да и бассейн делает свое дело. А для меня теперь главное — вовремя отвлекаться. Она появляется в дверях, на ходу скидывая полотенце. Я обычно не лезу в воду, для меня испытание ее близостью в полуголом виде — невыносимо. Слишком велико искушение. Лекс спускается по лестнице, берет доску для разминки. Когда она проплывает туда-сюда по моим расчетам метров пятьсот, я радую ее известием: — С сегодняшнего дня мы плаваем без доски. Иначе мы так и будем топтаться на месте еще парочку месяцев. Давай, Лекси, делай все то же, что и с доской, только без нее. Лекси кладет доску на бортик и старается самостоятельно сделать несколько движений. Пока она задерживает дыхание — вроде бы плывет, как только начинает дышать — встает на ноги. — Лекс, ну ты же неплохо держишься, когда у тебя в руке доска, что ж без нее-то, совсем никак? — Она огорченно мотает мокрой головой. Белокурые волосы, чуть отросшие, двигаются в такт движению ее головы. — Попробуй сделать звездочку. Ложись лицом на воду, предварительно задержав дыхание, расслабься и полежи так, чтобы почувствовать свое тело на воде. Самое главное — не паниковать и расслабиться. Она пытается делать, как я говорю, но лечь на воду не может: начинает паниковать и сразу ищет дно ногами. То ли боится, то ли слишком напряжена. Делать нечего, придется лезть туда, к ней, иначе она совсем не сможет понять принцип того, как надо держаться на воде. Надо было с этого начинать, но… Я думал, что мы сможем обойтись доской. Не вышло. Скидываю одежду, прыгаю в воду и делаю несколько движений, чтобы разогреться. Водичка не сказать, что комфортная, бассейн для тренировок, не лягушатник все-таки. Сделав заплыв до конца дорожки и обратно, подбираюсь к Лекси и хватаю ее за талию, вызвав этим самым у нее короткий визг. — Не шуми, Лекс, услышит кто-нибудь, нам с тобой обоим по шапке получать. — Ты первый начал, я боюсь щекотки! — Изворачивается она у меня в руках и показывает язык. — Ревнивая, что ли? — подначиваю, старательно отводя взгляд от ее красиво очерченных губ. — Ладно, давай серьезно. Тебе надо расслабиться, ты очень сильно напрягаешься. Ты же совсем не боишься воды, даже несмотря на то, что тонула. Давай начнем со спины. Хватит хихикать, Лекси, я серьезно. Ты хочешь научиться плавать или нет? — Я подхватываю ее на руки прямо в воде: под спину и под колени. Лекс обнимает меня за шею и улыбается, а я, медленно и глубоко вздохнув, аккуратно кладу ее на воду перед собой. В этом месте бассейна глубина всего метр двадцать, дальше идет углубление до четырех. Лекси все еще продолжает хихикать, а у меня все конструктивные мысли разлетаются и совершенно не получается сосредоточиться! — Ложись мне на руку спиной, — пытаюсь я пресечь ее веселье. — Не бойся, я рядом и не отпущу тебя. Потом, тут мелко, в любой момент встанешь на ноги. Просто расслабься и полежи на воде. Я тебя держу, не надо напрягаться! Давай, глубокий вдох, а выдох короткий. Еще глубоко вдохни и коротко выдохни. Лежи, не напрягайся, вот так. — Она покачивается на воде, черный купальник обтягивает ее тело, обозначая грудь, талию… Я стараюсь, как могу, не думать о том, что было бы гораздо прекраснее, если бы она сейчас была вообще без купальника. — Не дыши так глубоко, Лекси. Ты вдохни и дыши поверхностно, чтобы в легких все время был большой запас как бы. Да, вот так. — Я постепенно начинаю убирать руку. — Лежи, лежи и дыши, не забывай. Наше занятие постепенно перерастает в довольно легкомысленное обжимание, потому что я все чаще задерживаю ладони в районе ее талии и груди, а она все теснее прижимается ко мне, когда у нее не получается. Я ругаюсь, подкалываю ее, стараюсь выглядеть непринужденно, но учить плавать девушку, на которую член стоит колом даже при одной только мысли о ней, — удовольствие не для слабонервных. И все же, попытавшись через какое-то время заставить ее поплыть самостоятельно, я отмечаю, что у нее вот-вот получится. Придерживаю Лекси за живот, постепенно отпуская, и она делает одновременные движения руками и ногами, пытается плыть брасом. В итоге она, кажется, все-таки проплывает аж целых два метра. — Алекс, подержи меня еще, а потом плавно отпусти, у меня, кажется, начало получаться! Я ухватила, как не погружаться, — просит Лекси, а я думаю, что надо бы нам выбираться отсюда: у нее уже все губы синие. Заставив себя зажмуриться, чтобы не залипать на ее губах, поддерживаю ее, отмечая, что моя ладонь полностью охватывает ее живот. Смешно, чего она стала такая мелкая, вроде раньше крупнее была! Плавно, как можно незаметнее, убираю руку. И она плывет. Ну надо же, не прошло и года. — Давай, Лекси, теперь ты плыви на меня, — зову ее, упирая руки в бока. — Отходи, пока глубина не начнется, и плыви ко мне. Она отходит и делает несколько довольно уверенных гребков в мою сторону. Я постепенно двигаюсь назад и тут замечаю, что в глазах у нее плещется паника: она старается изо всех сил оставаться на поверхности воды, но все равно захлебывается прямо рядом со мной. Я выдергиваю ее за локоть, тесно прижимая к себе ее тело, и тревожно заглядываю ей в лицо, пока она отфыркивается. — Какого хрена ты отходишь, я уже почти было доплыла! — кричит она обиженно, толкая меня в грудь. — А у меня получалось! — Ну конечно, получалось. — Улыбаюсь я, все не отпуская ее, потому что это выше моих сил. — Просто я хотел тебя… простимулировать! — Вот как! — Она уже пришла в себя и теперь смотрит на меня с вызовом. — А как насчет вот такого стимула?Музыка: Love Me Like You Do (Wave Dillner Remix) Ellie Goulding
Она резко притягивает меня к себе и буквально впивается в мои губы. Это оказывается совершенно невозможно выносить, это гораздо сильнее меня. По моему телу проходит такой импульс, что все мышцы буквально сводит от вожделения; я перехватываю инициативу, вжимая в себя ее тело теснее, отвечая ей настолько отчаянно и жарко, насколько способен в этот момент. Отстранившись, она победно смотрит на меня, обводя губы кончиком языка, а я ничего уже не соображаю. Тяжело сглатываю, опасаясь, что она сейчас обернет все в шутку, а я ведь совершенно не намерен ее отпускать. Ни одну девицу я не хотел так сильно, до полной отключки самоконтроля. Но еще сильнее мне хочется, чтобы она сама захотела меня так же исступленно, как и я ее. Лекси тянется за новым поцелуем, но я, слегка мазнув по ее губам, провожу языком по щеке, спускаясь ниже, наслаждаясь умопомрачительной, нежной кожей, добираюсь до маленькой мочки и втягиваю ее в себя, чуть несдержанно посасывая, заставляя Лекси учащенно дышать, нетерпеливо изгибаться у меня в руках. Лекс, слегка пощекотав пальчиками шею, оглаживает ладонями обнаженную грудь, и у меня по телу проходит горячая судорога. Одной рукой, не ослабляя хватки, я все теснее вжимаю ее в себя, а второй исследую ее почти ничем неприкрытое тело, каждый изгиб, каждую выпуклость. Мое вожделение становится все более очевидным, а в ее взгляде появляется томление, и я чувствую, что теперь нас ничто не остановит. — Ты не замерзла? — хрипло от переполняющих меня эмоций спрашиваю ее. — Может, пойдем отсюда? — Не знаю, как ты, — выдыхает она мне в губы, — а я не помню, как ходить… Ч-ч-черт, дышать становится все труднее, где воздуха взять? Я беру ее под бедра, заставляя обхватить мою талию ногами, и накрываю приоткрытые губы своими, несдержанно втягивая, не забывая проводить по ним языком. Она прерывисто охает, прижимается ко мне еще теснее, вцепляется руками в мои плечи, откровенно отвечая на мой поцелуй. Неистово, настолько горячо, что мне кажется, вода вокруг нас сейчас вскипит. Это… невозможно выносить, просто… сил нет… Сделав шаг назад, я прислоняюсь спиной к стенке чаши, потому что ног своих я уже не ощущаю. Сквозь мокрый купальник чувствую ее упругую грудь, и мысль о том, что на ней практически нет одежды, вышибает все остальное, сдерживаться становится все труднее. Лекси откидывает голову назад, подставляя под мои нетерпеливые поцелуи свои нежные местечки, и, призывно глядя на меня из-под полуопущенных век, едва слышно стонет. — Лекси… Я не могу больше, — бормочу я, невесомо прикусывая ее мочку, и возвращаюсь к припухшим губам. — Я так хочу тебя… давно… — А как же… инициация? — Чувствую ее жаркое дыхание на своей щеке. — И нам нельзя… — К черту все! Ты меня слишком хорошо… простимулировала! Страсть накатывает, пронзает каждую клеточку, не дает здраво мыслить. Я больше ни о чем не могу думать — только о том, что она тут, у меня в объятиях, почти голая, и я сейчас ее трахну, потому что больше не хочу ждать, когда закончится эта гребанная инициация! Я хочу ее всю, без остатка, до самого донышка, до краев. Лекси становится на ноги, давая моим рукам больше свободы, а я снова возвращаюсь к ее губам, целую нетерпеливо, взахлеб, отчетливо понимая, что это именно те поцелуи, после которых не надо прерываться, отчаянно пытаясь взять похоть под контроль. Мало что соображая, покусываю ее шею, оставляя едва заметные следы на мягкой бархатистой коже. Горячее дыхание, обжигая ее, сбивается на рваные хрипы, низкие протяжные стоны. Глажу слегка подрагивающими от переполняющего меня вожделения ладонями стройное девичье тело, и она льнет ко мне, растворяется, прижимаясь так тесно, что, конечно же, чувствует меня, мое возбуждение. Пройдясь по плечам ладонями, она спускается ниже, гладит предплечья, а потом я чувствую, как она проходится вдоль позвоночника ноготками, слегка царапая, вверх-вниз. Оторвавшись от моих губ, ведет горячую цепочку поцелуев по щеке, тянется к мочке, всасывая ее, пробуя языком туннельку. Проведя пальчиком по шее, спускается на ключицу и, прерывисто вздохнув, обводит шрамик. — Лекси, нам надо уходить отсюда, в воде очень холодно. Она кивает, глубоко вздохнув, пока я соображаю, как нужно двигаться, пытаюсь прийти в себя. Будто очнувшись, отстраняюсь, поднимаюсь по подъемнику и одним рывком выдергиваю ее из чаши. Те несколько секунд, которые требуются, чтобы выйти из бассейна, мое тело чувствует такую пустоту, что я резко и почти грубо прижимаю ее к себе, находя ее губы, целую жарко, сумасшедше. — Алекс… — бормочет она мне в губы, гладя щеки, шею; руки подрагивают слегка. — Я хочу тебя, Алекс, просто безумно… — Детка, моя сладкая! Не прерывая поцелуя, я впечатываю ее спиной в стену бассейна. Та мокрая тряпка, которая отделяла вожделенное тело от моего, срывается в один момент, обнажая то, чего я так давно хотел, о чем мечтал, так часто думал и представлял. Действительность оказывается не то что лучше — она вызывает опьяняющий восторг. Я ловлю ртом ее заострившийся от возбуждения сосок, втягивая его в себя, легонько покусывая и срывая сладкие стоны у нас обоих. Она выгибается, подставляя свое тело моим ласкам, а я не могу насытиться ею — чем больше ласкаю, тем больше хочется. Беспорядочно оглаживая руками мои плечи, спину, ягодицы, она наконец опускается ниже, гладит мой изнывающий член через плавки. Ее, видимо, это не удовлетворяет, и она снимает их, опустившись на корточки, и чуть замирает от увиденного. Лекси обхватывает член пальчиками и, пройдясь языком по губам, дотрагивается им до двух маленьких серебряных шариков на головке, обводя их, поигрывая, облизывая и перекатывая. Мне кажется, что я упал бы, если бы не держался за стену руками. Она втягивает член в рот полностью и, чуть присасывая, проводит языком вверх-вниз, опять чуть зависнув на пирсинге. Если какой-то контроль до сих пор был где-то на периферии сознания, то теперь уходит и он. Я вплетаю руку в ее короткие волосы, кладу ладонь на затылок, нежно поглаживая, и начинаю двигаться, направляя ее, толкаясь ей в рот и уже не сдерживая стонов. Она сжимает губами член то сильнее, то легонько, посасывая, и я чувствую, что это мой предел. Еще немножко, и я совершенно невоздержанно кончу, надо срочно отвлечься. Чуть отстранившись, я даю понять ей, что не готов пока к завершению. Плавки, стесняющие мои движения, отправляются в сторону, а я прижимаюсь к ней своей горячей, изнывающей плотью, целуя ее в губы и давая почувствовать весь тот жар, что просто выжигает меня изнутри. — Теперь моя очередь, детка, — жарко шепчу я ей, прижимая ее к стене и легонько дотрагиваясь губами до ушка. Неожиданно в памяти всплывает момент, когда я зажал Лекс у себя в комнате, те невероятно чувственные несколько минут, когда я ощущал ее запах, когда губы горели в предвкушении поцелуя, когда она впервые трепетала подо мной. И сейчас, нависая над Лекси, уперев руки по обеим сторонам от ее головы, я медленно тяну тот самый ее запах, наполненный желанием, и от сознания того, что я готов с ней сделать, у меня буквально подгибаются колени. Я накрываю ладонью ее лобок и проникаю пальцами внутрь, раздвигая скользкие от выделившейся смазки складки. Погружаюсь все глубже, поступательно лаская, а губами собираю влагу с ее шеи, оставляя чуть заметные укусы. — Алекс, пожалуйста, хороший мой… — шепчет Лекси, и от ее чувственного голоса по коже рассыпаются мурашки. — Только не останавливайся… Я все погружаюсь во влажную, обжигающе горячую плоть, твердый бугорок клитора трется о мою ладонь. Черт, как же было бы хорошо оказаться сейчас не здесь, а в моей спальне, где гораздо удобнее ласкать самое прекрасное в мире тело, чтобы можно было им насладиться до самого донышка. Но так надолго оторваться от нее, чтобы перейти в общагу, я не могу, просто не в состоянии. Опускаюсь на корточки, ставлю ее ножку себе на плечо, и мои пальцы сменяет язык. Я нащупываю им клитор, такой твердый и возбужденный, начинаю ласкать его, дразнить, облизывать… Лекси уже откровенно и громко стонет, совершенно не стесняясь и не сдерживаясь. — Алекс… это слишком… — бормочет она, хватая ртом воздух. — Я сейчас кончу… Хочу тебя… в себе! Я поднимаюсь на ноги и подхватываю ее под бедра. Вхожу в нее, толкнувшись настолько глубоко, насколько это возможно. Лекси вскрикивает, ухватившись руками за мои плечи, и крепко прижимается ко мне. Она такая непередаваемо тугая и горячая, что стон сдержать не удается совсем. В голове бьется ее имя. «Лекси… Лекси!» Кажется, я даже шепчу его ей, не знаю, я ничего не слышу и совершенно не соображаю, только то, что двигаться в ней так обалденно сладко и упоительно. Кровь пульсирует в висках, сердце так бабахает в ребра, что, кажется, сейчас выскочит наружу. Мне очень хочется ее целовать, но воздуха не хватает, остается только не сдерживать стоны, приближая вожделенную разрядку. Она крепко обнимает меня ногами, двигается в такт мне, и я чувствую, что она уже на грани. Движения ее становятся все резче, Лекс царапает мне спину, а ее стоны переходят в обрывочные вскрикивания. — Але-е-екс! Откинув голову, тесно прижимается ко мне всем телом, замирает, и ее протяжный, самый сладкий стон заполняет слух. Обмякнув в моих руках, она глубоко вдыхает плотный влажный воздух и сильнее прижимается ко мне, а я кончаю за несколько движений, едва успев из нее выйти и излиться на живот. Мне так не хочется ее отпускать, так и держал бы все время. Лекси обнимает меня, целует в щеку, губы, шею короткими благодарными поцелуями, просто не понимая, какая она обалденная. Целую ее глубоко и взахлеб, давая понять, что насытить меня собой ей так просто не удастся. — Лекси, нам срочно надо в горячий душ, — слегка улыбаясь, говорю ей на ушко, — иначе мы с тобой тут окочуримся совсем. — Ты меня только отнеси, ладно? А то у меня ноги трусятся, — виновато тянет она, а я смеюсь: ну, конечно, я отнесу ее, куда же я теперь денусь!Алексис
Саунд: Celestial Motion Twelve Titans Music
Разметавшееся сознание на разноцветные искры, ярко светящиеся и витающие перед глазами, совершенно не собирается соединяться воедино. Сладкая, чуть жалящая дрожь раскатывается по подрагивающему телу волнами озноба, пока он, замотав на мне полотенце, на руках переносит в душевую раздевалки, и не прекращается ни на мгновение, выбив из головы весь контроль, когда крепкие пальцы бесстыже сдирают ненужную тряпку, словно разворачивают самую желанную конфету. Алекс мягко оттесняет меня к дверям кабинки, где вода уже теплыми капельками разрисовывает прозрачные кляксы по нашим телам. Я замираю, когда его пальцы, рассыпая по коже охапку мурашек, легонько касаясь подушечками, начинают поглаживать мою ягодицу, где игриво расправив крылышки в полете, соединяются две бабочки: одна колючая, как ледышка, а другая огненная, как знак нашей фракции. Где-то внутри зарождается, остро вибрируя, это дикое, тягучее, сладкое предвкушение и вырывается из горла громким всхлипом от весьма жадного прикосновения губ к татуировке. Черт, да что ты со мной делаешь? Невообразимо горячие, сильные ладони гуляют по моему телу, оглаживая бедра. Теплые губы то преувеличенно нежно, не спеша скользят по коже, то напористо прихватывают, дразняще прикусывая, крадя грозди рвущихся стонов себе в награду, принуждая призывно прогибать спину, требовательно подставляясь необыкновенной ласке. Тянущая тяжесть пульсирующими иголочками стекает вниз живота, доводя до состояния нереальности происходящего. Мне хочется немедленно слиться с ним, сплавиться в одно целое. Отдаться без остатка, больше ни о чем не думая. Раскрашенная пестрым рисунком ручища перехватывает поперек живота. Пальцы сильнее сдавливают бедро, перемежая резкость осторожными оглаживаниями, медленно притягивая ближе к себе, пока губы пытливо ведут путешествие по моему позвоночнику, вверх на лопатку, забираются по плечу на шею, касаются мочки уха, нежного местечка за ним. — Специально набила, да? — Почти грозный шепот заполняет слух, щедро обдав жарким дыханием. — Чтобы свести меня с ума? — Смесь наслаждения и легкой боли окатывает кипятком, когда большая ладонь охаживает меня звонким шлепком по ягодице, выдрав сдавленный взвизг. — Или не меня? А кого? Отвечай. — Шепот переходит в низкое порыкивание, и второй шлепок не заставляет себя ждать. — Говори! — Из его грудины выталкивается тяжелое дыхание, а голос требовательный, руки сжимают меня сильнее, еще чуть-чуть, и будет совсем больно. Безумие… Я судорожно хватаю воздух от окутавшей похоти. — Алекс, мне больно! Перестань, ты меня раздавишь! — Конечно, больно, я же тебя наказываю, а ты как думала? — Пальцы вплетаются в мои волосы, притягивая ближе и поворачивая лицо к себе для поцелуя. Серые блестящие глаза кажутся совсем черными. — Детка, если ты хотела свести меня с ума, у тебя это получилось, я вообще ничего не соображаю. Меня пробирает лихорадочный тремор под этими теплыми упругими струями, от этих тесных объятий и резковатых ласк, от его слов. Губы яростно накрывают мои, властно захватывая, напористо, почти кусая. Этот вкус кружит голову, я задыхаюсь от его поцелуев и бьющей из душа воды. Алекс вжимает меня в себя так тесно, что я полностью ощущаю его тело, его жар. Ладонь спускается вниз живота, настойчиво поглаживая, выписывая пальцами узоры по коже. Он отрывается от моих губ, давая возможность вздохнуть, слегка прикусывая жилку на шее. — Все для тебя… — почти бессвязно шепчу я, прижимаясь к широкой теплой груди, и последние крупицы уходящего сознания покидают моё тело. Кончиками пальцев я вожу по его бедрам, чуть выпуская ногти, и громко ахаю, дергаясь всем телом, словно от разряда горячего тока, выгибаясь дугой, когда длинные пальцы добираются до самого чувствительного места, ласкают, пощипывают, вольно перебирая подушечками, а потом медленно проникают внутрь, заставляя развести ноги. Все внутри сладко сжимается от этого ощущения обладания. Дыхание сбивается. Возбуждение всплескивает в крови бурным потоком, сердце совершает кульбит, подпрыгивая и разгоняясь огнем по венам. Его губы возвращаются к моим, чтобы забрать взметнувшиеся стоны, которые я уже не душу, и отправляются по шее на плечо, оставляя там нежные укусы. Вторая ладонь гладит грудь, кончики пальцев касаются сосков, беззастенчиво твердеющих под этими ласками, заставляя меня задыхаться и прижаться лопатками к его груди еще теснее, обхватив ладонью его член, слегка поглаживая. Думаю, это лучший способ сказать, что я не хочу больше ждать. Пальцы медленно покидают мое тело, напряженные руки тянут к себе за бедра, требуя полного повиновения. Глубокий толчок, растворяющиеся в закусанных губах надрывные стоны, бешенный ритм сердца. И я начинаю двигаться в унисон его движениям. — Я хочу громче, — шепчет Алекс, на миг прихватывая мою мочку уха, а потом его губы сбегают на спину, оставляя поцелуй между лопаток, даря новый приступ озноба по коже, подчиняя своим желаниям. — Давай, детка, еще громче! Тяжесть горячего, мокрого тела вышибает всю почву из-под ног, взрывая действительность на миллионы вспышек, оседающие разноцветными осколками. Резкие толчки ускоряют свой темп, похищая требуемые всхлипы удовольствия. Низкий стон, почти рык наслаждения над моим ухом и сбитое дыхание, жадными рывками вбираемое в вздымающуюся грудину. Я хочу тебя всего! Хочу насладиться полностью. Упираюсь ладонями в стену, помогая проникнуть ему в себя как можно глубже. Алекс прижимает меня к себе, немного замедляя темп, играя и дразня, а потом движения набирают обороты, и стягивается пульсирующий узел внизу живота, и стоны срываются на вскрики, которые сдерживать просто невозможно. Затопившая страсть начинает приобретать бешеный ритм, я глотаю воздух между вдохами, пальцы намертво врезались в стекло кабины. Только яростные движения бедер навстречу, словно полностью смело все последние грани. Только опьяняющие ощущения, накатывающие волнами сладкую истому, приближая разрядку. Только загнанный такт скачущих сердец, вытанцовывающий шум крови в барабанных перепонках и висках, глушащий его стоны, мои вскрики. Кажется, я что-то шепчу ему, совсем не соображая. Внезапный неожиданный шлепок по ягодице чуть сбивает накрученное удовольствие, чтобы тут же вернуть его с новой силой. И, черт возьми, как же мне это нравится! Большая шершавая ладонь сжимает грудь, ведет по ключице, тянется на шею, оглаживая, и выше, по подбородку, задерживаясь на приоткрытых от нехватки кислорода губах. Подушечки обводят контуры губ, я тихонечко затягиваю их в рот, слегка облизывая языком кончики пальцев, закрыв глаза, поддавшись эмоциям и сигналам в виде импульсных разрядов, прошивающих все тело. Он тянется за коротким поцелуем, поворачивая мою голову, и влажные губы проходят цепочкой по щеке. Его движения все глубже и быстрее, ноги сводит почти судорогой, звуки глохнут, отдаляются. Спазм… и меня колотит, разметав на клочки, продирает до самого нутра, окатывая горячей волной и восхищением, стягивая кожу огромной порцией мурашек. Я вскрикиваю, выгибаясь, откинув голову, зажмурившись до пляшущих искр перед глазами, едва не захлебываясь от льющейся сверху воды. Пульсирующий узел лопается, уничтожая пульс где-то за пределами сознания? Еще несколько резких, глубоких толчков, и сильное тело содрогается, прижавшись ко мне до упора и не сдерживая рвущихся стонов. Нет ничего прекрасней этого! Возвращение в реальный мир дарит мне полное бессилие, что я порываюсь медленно сползти на пол, но Алекс крепко перехватывает меня, не давая упасть, разворачивает к себе, прижимая к стене спиной, и мягко целует. Безумно, невероятно нежно, аккуратно прокатывая кончиком языка по губам. Обхватываю его за шею, поглаживая его кожу, трусь щекой о мокрое плечо, глотками хватая воздух, унимая взбаламученные легкие. Стальные, полуприкрытые ресницами глаза смотрят пристально и полны тумана и чего-то таинственного, почти под самый верх, что меня немного колотит от такого взгляда, а тело предательски подрагивает. Он выключает воду, укутывает меня в полотенце, как несмышленого ребенка, и переносит через порожек кабинки, осторожно опуская на ноги. — Идти, конечно же, ты не можешь, да, детка? — со смешком шепчет Алекс мне в ухо, слегка чмокая. Мотаю головой. Могу, наверное, но не сейчас.Алекс
Я целую ее в ушко и выношу из душевой. Правду говорят: своя ноша не тянет. Лекси совсем разморило, она устроилась у меня на руках и вознамерилась заснуть. Оно и понятно: вчера не спала, утром рано вскочила, а сейчас уже глубокая ночь. Однако как-то надо добраться до моей комнаты. В общагу я ее сегодня не отпущу, пускай спит у меня, но надо одеться. Интересно, в чем она пришла? В женской раздевалке обнаружились брюки и топик — ладно, это лучше, чем ничего. Я одеваюсь сам и не могу сдержать ухмылки, когда обнаруживаю Лекси, устроившуюся на лавочке и мирно дремлющую. Кое-как ее, полусонную, одев, я подхватываю девицу на руки и отношу в свою комнату. Пока несу, она окончательно засыпает. Какая же она милая, когда спит. Та самая маленькая девочка, которую она так глубоко заталкивает внутрь, проступает в этих длинных, как опахала, ресницах, в нежных персиковых щечках, губках бантиком. Она хочет, чтобы ее любили, а не просто имели. А кто не хочет? Ты думаешь, это я? Ты правда так считаешь? Ты веришь мне, надеешься, что леопард изменит свои пятна. Ты хороша, очень хороша, но… Я совсем не тот, кто тебе нужен, детка. Ты определенно достойна лучшего. Я провожу пальцем по ее щеке, обвожу красиво очерченные губы. Не могу охватить всего того, что с нами произошло. Не могу простить себе, что не сдержался. И несмотря на то, что это было едва ли не самое прекрасное, что со мной случалось, мы не должны были поддаваться. Я сейчас придумаю себе сто тысяч оправданий, что впереди война, что мы можем умереть не сегодня-завтра, что мы Бесстрашные и ничего не боимся, но… Всегда есть это самое, дурацкое, пресловутое «но». Я не принц и не герой. Я не умею любить людей. Не умею любить девушек. Ты мне очень нравишься, очень. Я хочу тебя до безумия, но вряд ли ты этим удовлетворишься. Когда ты поймешь, что я не тот, ты горько разочаруешься. Как ни противно это признавать, Билли прав. Лежит такая естественная, расслабленная, умопомрачительно красивая. Не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее в губы, легонько, чтобы не разбудить. Живем здесь и сейчас, да, детка? А дальше… Может, его и не будет, этого дальше. Отхожу к окну и открываю пластиковый пакет. Свежий осенний воздух, чуть влажный, прохладный, врывается внутрь. Надо бы Лекси прикрыть, она после душа, может простудиться, да и мне холодно. Накрываю ее одеялом и возвращаюсь обратно. Опираясь на подоконник, выпускаю струю дыма на улицу, а голова пухнет от вопросов, на которые нет ответа.***
Утро началось жестко. В прямом смысле — я проснулся оттого, что упал с кровати. Последний раз, когда это случилось со мной, я был ростом чуть больше метра. Что это на меня нашло? Один взгляд на кровать, и все встает на свои места. Лекси лежит, закутавшись в простыню полностью, как в кокон, поперек кровати, только ноги торчат, сверкая голыми пяточками, разметавшись во сне. Вот коза, спихнула меня, Ну, да мне не привыкать — когда мы с Виком оккупировали родительское ложе, он меня всегда толкал, пинал и спихивал с кровати. Спать вповалку — это у нас дело привычное, этим нас не удивишь. Ухмыляясь, я встаю и ищу часы. Как ни странно, уже во второй раз я чувствую, что охуенно выспался рядом с ней. Несмотря на то, что был бесцеремонно изгнан с ложа. Однако… Вот же, чёрт! — Лекси! Лекси, вставай скорее, мы все проспали! — Я трясу ее за плечо, она поднимает растрепанную голову и недоуменно на меня смотрит. — У нас сегодня вторая половина захвата флага, Лекс, нам через полчаса надо быть в Яме, срочно поднимайся! Она садится на кровати в позу лотоса и старается проморгаться, а я бегу в ванную. — Стой! Я первая! Мне надо раньше тебя появиться, иначе опять разговоры пойдут! Я, прыгая на одной ноге, пытаясь на ходу снять носок, с удивлением поворачиваюсь к ней. — Ты думаешь, никто не заметит, что ты вторую ночь отсутствуешь в общаге? — Ну… девчонки, наверное, не выдадут.. — Она вдруг встрепенулась. — Стой, ты что-то говорил о захвате флага… Это что, сегодня? — Ну а я о чем? Сегодня, даже больше тебе скажу: уже прямо сейчас! Я забираюсь под душ и не успеваю ничего сделать, как дверца кабинки открывается и совершенно голая Лекси отпихивает меня от воды. Как ни в чем не бывало, она выдавливает мой гель на руку и начинает себя намыливать, а я стою и не могу взгляда от этого зрелища оторвать. Вот ручки проходятся по шее, спускаются ниже, оглаживают грудь. Ну ни хрена себе! — Ну что, так и будешь стоять и даже не поможешь мне? — бесстыже спрашивает она меня. — Если я тебе помогу, кто мне потом поможет, ты не подумала? — едва справившись с дыханием, отвечаю. Она поворачивается ко мне лицом и проводит скользкими от мыла ладошками по моей груди. — Ладно, тогда давай я тебе помогу. В итоге мы все-таки опоздали, Лекси побежала в общагу переодеваться, а я пошел в Яму. Вся группа переходников уже собралась, Громли презрительно морщится, остальные усиленно делают вид, что все в порядке. — Та-а-ак! — насмешливо смотрю на нее, когда она все-таки прибегает, опоздав на несколько минут. — За опоздание Плейсед всем упор лежа принять, один подход выполнить! Вперед! Лекси, злобненько глянув на меня, одними губами говорит: «Я тебе это еще припомню», а я, поймав ее взгляд, коротко подмигиваю ей, не сдерживая улыбки. О'кей, детка, сочтемся!