***
Прекрасный майский денек дарил теплые лучи свежего солнца. Они озаряли поляну, на которой сидел старик, и лежало тело, уже давно не приходившее в себя. Старик хлебал саке, причмокивая и о чем-то размышляя. Черные волосы, посыпанные серебром, были сплетены в плотную косу. Рядом возле упавшего дерева лежала катана без ножен, учитель иногда поглядывал на нее, а потом недовольно хмыкал. Взяв меч, внимательно осмотрел его лезвие и тихо прошептал: — А этот мальчишка неплох, даже лучше, чем отец. Пока что лучше… — Произведя несколько изящных движений, меч упал в ножны. Химура издавал непонятные звуки, а очнуться не мог. Сейдзюро Хико подошел к нему и пнул, ну, совсем не сильно. Ученик открыл глаза, но не поднялся. — Учитель, я ведь проиграл, да? — Ты что, ослеп? — Кимоно мастера украшала большая полоса, а между разрезанным материалом был виден порез. Такой небольшой, но он был! — Да, я смог, — устало улыбнулся Кендзи. — Я смог... — Это была лишь случайность, — хмыкнул мастер. — Уже почти полдень, ты разве не опаздываешь? — Полдень?! — в этот момент вся усталость ушла, и юноша вскочил на ноги. — Чего же вы сразу не сказали?! Он поднял свою катану, аккуратно вложил ее в ножны и помчался к дому. На бегу успел переодеться, едва умылся, причесал волосы рукой и в слегка приличном виде помчался к Чизуру. В душе была радость, что он смог выполнить задание учителя. Такое облегчение, как будто огромный камень упал с груди. Это была победа, одна из немногих его побед, правда жаль, что потеря сознания не дала ему вкусить ее лавры сразу. Запыхавшись и примчавшись на встречу, чуть опоздал, но его всё же ждала Чизуру. Она за этот год даже стала краше: ее черные волосы блестели на солнце, а улыбка бросала в жар Кендзи. Поклонившись девушке, он пробормотал: — Прости, я слегка опоздал. — Все хорошо, — сладкий голос Чизуру отбросил все тревоги. — Я уже купила, что хотела, ведь у меня для тебя есть кое-что очень интересное! Она протянула ему объявление, на котором было написано: «ШКОЛА КАМИА КАШИН РЮ ПРИГЛАШАЕТ ВСЕХ ЖЕЛАЮЩИХ НА ПОКАЗАТЕЛЬНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ. 26-ГО МАЯ В 2 ЧАСА ДНЯ». — Это же стиль моей матери, — прошептал удивленный Кендзи.Весна молодости. Часть 1.
19 февраля 2016 г. в 19:31
Сильный ветер дул ему в лицо, развивая посеребренные черные волосы. Высокая и статная фигура стояла на возвышенности и смотрела далеко за горизонт, зеленой линией леса уходящего в бесконечность. Он услышал шаги; они еле слышно ломали ветки сухих прошлогодних деревьев. Идущий перешел на бег, и ступни его, судя по звукам, едва касались земли. Все это показывало на отличное владение своим телом.
Но стоящий даже не думал оборачиваться, он вслушивался в тишину. А человек стремительно приближался. Тяжелая жилистая рука легла на рукоятку меча и слегка обнажила клинок. Нападавший тоже достал меч и вот-вот был готов нанести удар. Защищавшийся мгновенно вытащил клинок и столь же стремительно повернулся, ударив противника. Заискрилась сталь, звук скрежещущего металла и скрипа дал отчет новой атаке. Теперь оборонявшийся перешел в наступление и хорошенько огрел противника ударом ноги, но тот успел поставить блок, а всю силу атаки приняла его левая рука в толстой кожаной перчатке. Но мощь контратаки была так велика, что даже парирование не остановило ударную волну; молниеносная атака превратилась в поражение, и противник отлетел в ближайшее дерево.
— Это было как всегда медленно, второй глупый ученик.
— А вот и нет, Сейдзюро-сан, — улыбнулся Кендзи, — в этот раз уже быстрей. Придет время, и я вас точно сделаю! И вообще называйте меня тогда уж просто — глупый ученик.
— Конечно, я ведь умру к тому времени, — усмехнулся учитель, а Кендзи скроил такую морду, что без слез не взглянешь. В это мгновение ученик почувствовал, как его рука заболела, будто по ней ударили тяжелым молотком.
— Но хоть раз бы похвалили, Сейдзюро-сан, — убрав катану в ножны и сняв перчатку, Кендзи начал гладить больное место.
— Если было бы за что, то, конечно, похвалил бы, — хмуро ответил учитель. — Я даже успел уснуть, пока ты наносил свой удар. В настоящем бою твой труп уже скинули бы в ближайшую яму, а меч продали бы или оставили как трофей. Все хватит, иди домой. Завтра днем возвращайся ко мне, и я покажу тебе кое-что очень интересное.
— Да, учитель, — с большим энтузиазмом ответил Кендзи. Хико Сейдзюро больше ничего не сказал и поспешил удалиться. Юноша осознал, что помимо руки у него болит и спина. Но делать было нечего, и он поковылял домой.
Признаться, за этот год мало чего изменилось, ну, если не считать владения Кендзи мечом. Юноша периодически писал матери; та рассказывала ему про жизнь ее додзе, а он отвечал ей не очень содержательными рассказами о своем обучении. Ее призывы вернуться домой юноша игнорировал. Иногда гулял с Чизуру, помогая ей, чем мог, но чаще всего служил для нее курьером. Она, конечно, никогда не пользовалась им, но их крепкая дружба была поводом помогать друг другу безвозмездно. Кендзи обращался к подруге почти каждую тренировку с Сейдзюро, на ее упреки о чрезмерной жесткости его учителя он отвечал шуткой.
Зарабатывал Кендзи у отца Чизуру — Сабуто. Тот вроде как даже стал относиться к юноше лучше, но если это было заметно, то совсем немного. Сабуто все так же служил у Аоши Шиномори, а тот был при правительстве Мейдзи, которое до сих пор не очень-то и любил. Так вот и строились деловые отношения, и последним их звеном был наш герой.
Очень много времени Кендзи проводил в беседах с Кентой. Старику это даже нравилось — у него появился частый спутник и слушатель. До поздней ночи эти двое гуляли и болтали либо о чем-то серьезном, либо о всяких глупостях. Однако редко когда заходил разговор об искусстве боя, Кента будто боялся этих тем. Каждый раз, когда Кендзи спрашивал насчет его стиля, старик мялся, либо вообще делал вид, что не слышит собеседника. Несколько таких провальных попыток убедили юношу, что его друг не хочет говорить на данные темы. А в остальном беседы были глубокие и очень редко быстро заканчивались.
Жил Кендзи в своей хибаре, ибо уже давно она перестала быть приютом для Кенты. Старик шлялся совсем не понятно где и приходил, чтобы получить деньги на выпивку. В общем, от самурая в нем остался только дух и чувство гордости, то есть все то, что нельзя было пропить. Но он всё-таки смог чуток обустроиться: скопил деньги и положил новый пол. С этим делом Кендзи помогла Чизуру: она лечила одного плотника, и тот по старой памяти сильно сбавил цену для друга столь хорошего врача. Также были укреплены стенки, и поставлена кровать на европейский лад, и стол. Старик, когда увидел эти новшества, решил, что юноша украл деньги, и теперь за ним точно должна была прийти полиция. Долго же пришлось его переубеждать в этом!
Дни тянулись одинаково: работа, тренировка, еда, сон, ну, и так далее. Но однажды в конце мая Чизуру позвала Кендзи прогуляться по городу, попутно зайти в несколько очень важных для нее магазинчиков и лавок. Но все не так просто было, ведь ей нужно было идти днем, а у юноши на это время была запланирована серьезная тренировка. Ее, конечно, нельзя было пропустить, ведь мастер устроит такую взбучку, что лучше потом вообще не приходить. На удивление ученику, учитель пошел навстречу. Ну, как навстречу — он сказал приходить ночью, поэтому ранняя тренировка перенеслась.
И вот, когда темная пелена упала на лес, который во мраке казался жутковатым и мистическим местом, Кендзи, держа в руках катану, отправился на ночную тренировку. Такого опыта у него еще не было, он совершенно не знал, как это драться во тьме, поэтому ждал нового и болезненного урока.
Тишина наполнялась звуками птиц и копошением зверей. Любой шорох становился эхом, но страшно не было — было жутко. Так жутко, что Кендзи ждал нападения с любой стороны, хотя до хибары мастера идти и идти. Однако знакомство с жесткой системой тренировок, изнуряющими занятиями, побоями и оскорблениями уже подготовило юношу ко всему. Как ни странно, дорога до хижины оказалась безопасной.
На небольшой полянке горело несколько факелов, и пахло спиртом. «Видно, учитель опять варит свое саке», — подумалось Кендзи. Химура был уверен, что он делает это круглосуточно.
— Сейдзюро-сан, я пришел! — звучный крик разнесся по лесу, а потом потух, оставив только мертвую тишину. Где-то крикнула птица, и треснула ветка. Треск этот насторожил юношу — он достал катану и встал в защитную стойку. Смотрел по сторонам с диким взглядом загнанного зверя, чуя опасность везде, даже там, где ее нет.
В один миг в ушах засвистел воздух, черная сумрачная тень пронеслась рядом, и запела сталь. Искры полились фонтаном, и юноша был отброшен. Упав на землю и тут же вскочив, он опять никого не увидел. Стало так же тихо, как было раньше. Ноги испачканы в земле; судорожно сжимая катану, Кендзи крикнул:
— Учитель, это нечестно!
— Это бой, мой второй глупый ученик, — неизвестно откуда послышался голос. — Хочешь завтра не прийти, просто коснись меня своим мечом. Но если ты не сможешь нанести удачный удар, пока не закончится ночь, то никуда не пойдешь!
— Ха-ха-ха, — Кендзи нервно захохотал и поправил рыжую косу. — У меня есть несколько часов на это! И вы серьезно думаете…
Второй раз пронесся вихрь, теперь он был быстрей и куда более сокрушительней. Сильный удар сбил Кендзи с ног, и он не успел даже ничего сделать. Сейдзюро использовал ножны от катаны, держа их параллельно земле. Конечно, учитель чуть снизил скорость, дабы не сломать ученику нос, а уже если бы это был меч, то голова Химуры давно бы уже лежала на земле. Так или иначе, юноша рухнул, и даже свет факелов для него погас.
Стало так тихо, словно земля больше не издавала звуков. Темная пелена на глазах не хотела сходить, а в мыслях Кендзи пытался подняться, пытался что-то сделать, но не мог. Тело совершенно не слушалось. Вдруг подумал о Чизуру: он ведь обещал ей прийти, и обещание надо выполнять. Еще одно усилие, где вдалеке осколками звучал голос. Внезапно юноша услышал свое дыхание, прерывистое и тяжелое. Потом почувствовал холодок, видно, сознание вновь возвращалось к нему. А потом чьи-то гневные слова и волны жгучей жидкости в лицо. Одна из волн попала ему в рот, Химура стал задыхаться. Начал кашлять и окончательно пришел в себя.
— Зачем Вы пролили на меня саке? — сиплый голос Кендзи прерывался кашлем. Перед глазами вновь появлялись очертания местности: темной поляны, нескольких факелов, старой хибары и такого же старого учителя, но сильного, как матерый волк.
— А что мне на тебя лить? За водой идти долго, а ты тут пролежал почти два часа, — Сейдзюро ткнул его ножнами в щеку, словно проверяя: жив ли ученик? Старик надменно усмехнулся и, исчезая во тьме, добавил: — Как видишь, эта задача не такая простая, как ты думал. Но тебе нельзя ставить блок, он тебе не поможет. Нужен удар, который смог бы остановить вихрь. Твой отец бы сейчас очень пригодился.
— Что? При чем тут мой отец? — в юноше проснулся гнев при одном упоминании этого человека. Все время он пытался бежать от образа родителя, но тот всегда приходил к нему. Но среди ненависти Химура понял, что сейчас надо припомнить какой-нибудь удар из арсенала отца.
Погруженный в свои мысли он вложил меч в ножны и закрыл глаза. Теперь даже тишина для него стала звуком, а любой другой шум в ней стал громом. Чуть колыхался меч в неплотных и старых ножнах, где-то взлетала птица, и пробегал зверек, темнота перестала быть темнотой и переросла в другой мир. Химура понял, что ему придется ориентироваться в этом мире, чтобы победить своего врага. Понял, что мрак и дальше будет его соперником, и его надо уметь побеждать. А как?
Сейдзюро словно специально не решался напасть, будто ожидая, когда его ученик придет к правильному выводу. Он уронил ножны, и Кендзи тут же отреагировал на это, мастер улыбнулся и пошел в атаку. В этот раз выпад в грудь должен был поразить ученика и принести ему смерть. Однако учитель верил, что ученик отобьет атаку, с интересом наступая.
Едва взлетели прошлогодние листья, едва прозвучал шорох, а до Химуры оставались считанные метры. Последний момент: либо смерть, либо новый опыт — третьего не дано. Двадцать шагов, десять, пять. Пронзающий выпад, несущий смерть, почти добрался до груди Кендзи, но он успел выхватить меч и остановил удар его боковой стороной. Но тонкий и режущий металлический звук, вибрация от полученной энергии и сила, с которой была приложена атака, сделали свое дело. Вихрь учителя пронесся рядом, взметая землю, сдувая капельки пота. Эта волна все же задела Химуру за правое плечо, и кровь стекала по руке, пачкая серую накидку.
— Я ведь сказал, что тебе нельзя защищаться! Все равно в итоге я убью тебя, если будешь продолжать! — грозный голос освежающей волной прошелся по сознанию Химуры. Тот было замешкался, но теперь понял, что оборона и правда не выход.
— Но что я могу противопоставить волне? Разве другую волну? — крикнул в густую тьму молодой самурай.
— Нет, моя волна накроет твою, и ты все равно умрешь. Твой меч должен стать скалой, о которую разобьется любая атака, иначе тебя сомнут. Разве ты этого не понимаешь? Обратись к опыту своего отца.
— Да при чем тут мой отец?! — взревел юноша.
Попытавшись собраться с мыслями, он начал думать: что же может быть связанно с его отцом? Конечно, в арсенале отца был некий тайный удар, но Химура не мог представить даже сущность этой атаки, а уж тем более повторить. Нет, дело крылось совсем не в этом. А что же тогда? Он ведь был известным самураем своего времени и носил имя «Баттосай». Так, вот от этого и стоит плясать. Но почему ему дали такое прозвище? Наверное, секрет кроется в том, что он мастерски владеет техникой «баттодзюцу», а суть ее заключается в молниеносном обнажении меча.
Неожиданно лицо Кендзи посветлело — он, кажется, все понял. Или почти понял, но меч был снова в ножнах. Глаза больше не метались, ища ответа, — они уверенно смотрели вперед. Сейдзюро оценил это как готовность к отражению новой атаки. А в душе ученика наступило великое спокойствие, словно нашелся смысл всей жизни, или же была разгадана великая, труднейшая загадка. Глубоко выдохнув, изящно проведя рукой по рукоятке, он принял стойку.
Чуть поддался вперед, слегка согнулся и закрыл глаза. И вот настал решающий момент — если эта атака не будет отбита, последствия могут быть ужасны. Сейдзюро Хико решил приложить к этому удару куда больше силы и теперь уже не жалеть ученика, ибо тот понял… он должен был понять! Ветер хлестко бил в лицо, но мастер упорно двигался вперед. От сильного порыва даже потух один факел, и стало заметно темней.
Как всегда сокращалось расстояние, как всегда должен быть выпад, но вот только парирование удара теперь иное, уже на более высоком уровне. Меч мастера превратился в копье, способное пронзить камень, а уж тело подростка — это сливочное масло для горячего ножа. Десять шагов, девять, секунда и всего один шаг.
Прогибаясь как змея, Кендзи молниеносно вытащил меч, он вложил в этот удар все те силы, которые у него остались. Земля под ногами стала глиной, дыхание остановилось, и рука, выхватывая меч, превратилась в скалу, которая все же смогла остановить волну! Но вместо брызг воды, вместо пены и рева моря засвистел пронзительный звук стали. Металл ударился о металл, клинки запели свою боевую песню, и каждый ждал крови врага. В этот момент затрепетал даже воздух, неспособный задержать выпады. В темном свете клинки стали единым целым, в точках соприкосновения разгораясь огнем. Пронзительный выпад теперь окончательно сорвался, как срывается тщательно подготовленное наступление. Скала выдержала свое испытание и не треснула.
Отбив удар, Химура попытался пойти в наступление, но осознал, что учитель действует куда быстрее. Его катана уже была над головой ученика и желала срубить ее. С помощью опоры на левую руку Кендзи успел поставить верхний блок, но атака вогнала его ноги в землю. В темноте каждый момент был равен целой вечности, а искры стали пламенем боя.
Ученик оказался очень сообразительным. Он повел лезвие своей катаны вдоль лезвия учителя, используя свой невысокий рост, оказался под ним и произвел режущий удар параллельно земле. И в столь важный момент, когда победа была настолько близка, земля под ним растаяла, рука налилась свинцом, а на глаза снова кинули черный платок. Химура не понял: закончил ли он удар, попал ли вообще, и что было дальше. Сознание рухнуло в глубокую яму, лишая последней надежды выполнить обещание.