***
— Мастер, мастер, зал заполнен, — выдал разгоряченный Казуо. — Ученики уже показывают свое мастерство! — Ну, пойдем посмотрим, — улыбнулся Яхико. Зал и правда был полон народа, кажется, их набралось больше сотни. Когда ученики показывали свои навыки, люди охали и хлопали в ладоши. Среди всех Яхико заметил мистера Прайса и его племянника — мальчишку тринадцати лет. Тот завороженно смотрел на выпады, удары, смотрел на мечников, как на божественных созданий. Был и священник, он улыбался и хлопал в ладоши вместе со всеми. И заметил одного парня, внешность которого была ему ну уж очень знакома, словно Мёдзин видел образ из прошлого. — Не может быть… — тихий шепот мастера школы "Камиа Кашин Рю" оборвала речь его ученика: — Друзья, друзья! Теперь наш мастер Яхико Мёдзин покажет вам все то, что он умеет. Но ему нужен доброволец, кто готов? — люди замолчали, и была поднята всего лишь одна рука. Ее протянул молодой человек с длинными рыжими волосами, он пришел сюда со своей подругой, а звали ее Чизуру. Этот юноша был Кендзи Химура, и сейчас он решил, что просто обязан победить мастера школы своей матери. — О... — улыбнулся Казуо. — Юноша хочет помочь нам? Ну, чудно! — Нет, я точно его видел, ну точно! — шептал Яхико. Химуре выдали боккэн, даже не зная, умеет ли он с ним обращаться. А мастер пронзал взглядом Кендзи, и тот не понимал почему. Конечно, юноша знал, что это один из учеников матери, но про него он если и слышал, то уж слишком давно. — Итак, условия поединка просты: надо нанести всего один удар! — нараспев проговорил Казуо. Противники поклонились и отошли друг от друга за десять шагов. Народ замолчал, лишь Чизуру про себя пожелала удачи Кендзи, а Цубамэ была уверенна в скорой победе Яхико. Люди ждали быстрого поединка. — Сейчас я покажу всем, чему научился, — Кендзи улыбнулся и крикнул: — Рю-цуй-сен (Удар когтей дракона)! — Точно! Это же он! Я знаю его! Не может быть! — И в этот момент на Яхико обрушилась молниеносная атака стиля Хитен Мицуруги Рю.Весна молодости. Часть 2.
26 февраля 2016 г. в 20:27
Пол предательски скрипел под ногами; он — гладкий и тщательно отполированный — был похож на мутное зеркало, которое искажало изображения до неузнаваемости. Солнце бросало на него свой медовый свет, рассыпаясь бликами и нагревая ровную поверхность. Помещение молчало, молчали стены, и молчал человек в дальнем углу. Его спокойное лицо не выражало ровно никаких эмоций, а черные волосы были небрежно уложены. Человек просто стоял и смотрел в пол, словно пытался увидеть в нем что-то.
Медленно дышал, вздымая грудь и опуская ее. Черно-белое кимоно без единой складки идеально сидело на нем, казалось второй кожей, которую можно было снимать только перед сном. Возраст его приближался к тридцати, лицо без морщин, а в глазах — потаенный огонь. Мерцающий всегда, когда появлялась какая-либо угроза. Сейчас этот огонь походил на крохотную свечу, тлеющую в темноте. Но момент, буквально считанные секунды, и он полыхнул, стал извергающимся вулканом, стал взрывов тысяч бомб. Человек выхватил меч и сделал несколько рубящих ударов, разрезая воздух, как полотно. Деревянный клинок с такой быстротой преодолел расстояние, что какой-нибудь зевака точно бы ничего не заметил.
Дыхание сбилось, капельки пота разбивались о гладкий пол, но рука не дрогнула, не дрогнула ни одна мышца на лице. Удар, удар, удар. Боккэн бил воздух, бил пространство. Воистину, скорость поражала. Она была плодом долгих, очень долгих и упорных тренировок. Когда клинок становился продолжением руки, и требовалось лишь мгновение, чтобы поразить цель.
Неожиданно в проходе появился человек: лет сорока, низкого роста и в элегантном костюме, слегка плотный и со спокойными карими глазами; он был к тому же европейцем. Однако мечник еще не замечал его, отрабатывая удары, находясь в своем потаенном мире.
— Поразительная скорость… — тихо проговорил мужчина в пышные рыжие усы. На удивление иностранца, мастер остановился, глянув на него. — Простите... — он неуверенно и громко сказал на японском языке.
— Здравствуйте! Не стоит, я знаю английский, — подошел к нему мечник и подозрительно глянул. — Чем я могу Вам помочь?
— Ох, простите, я не представился, — он поклонился. — Мистер Прайс, Джон Прайс.
— Меня зовут Яхико Мёдзин. Так что Вам угодно? — мечник не отходил от своего вопроса, и мужчина замешкался.
— Мистер… сэр… — он никак не мог подобрать нужного слова. — Яхико-сама, у меня есть к вам деловое предложение.
— Какое же? — безразлично ответил Яхико, которого не тронуло даже столь вежливое обращение.
— Давайте прогуляемся, — провел рукой иностранец. Мастер утвердительно кивнул головой и вышел на улицу. Он шел босиком по зеленой траве и приготовился слушать.
— У вас что-то серьезное?
— Очень. Яхико-сама, я представитель американской делегации в Японии. И мы были наслышаны о Вашей школе и конкретно о Вас. Так что Ваша слава, как мечника, идет далеко, — Прайс улыбнулся, — Вот мы и хотели предложить Вам гастроли по Америке в течении нескольких месяцев. Ну, наверное, все же двух или трех. Американские зрители очень любят показные бои и…
— Вы серьезно думаете, что кендо — это обычное цирковое шоу? — он перебил чужака, хоть и знал, что некультурно. Яхико не разозлился, но был обижен. — Иностранцы имеют ошибочное представление о нас, и мы, наверное, о вас тоже. Но я не могу покидать школу так надолго, у меня много учеников.
— Однако мне известно, что Ваше материальное положение, мягко говоря, не самое прочное. А так Вы сможете обогатить свою школу на долгие и долгие годы вперед, я могу за это ручаться. Так что думаете?
— Не знаю, — хмыкнул Яхико; он и правда начал сомневаться. Ученики были, но деньги?.. Японское правительство считало кендо пережитком прошлого, поэтому поддержки от государства не было. Жили на народные пожертвования — Яхико принципиально не брал плату.
— Яхико-сама, — иностранец протянул ему бумажку, — возьмите. Это мой адрес, подумайте на досуге. Но знайте, я уеду в июле, и со мной пропадет такая хорошая возможность.
— Эх, мистер Прайс, — вздохнул мечник, — ведь не все вопросы решаются деньгами.
— Тогда Вы точно не бывали в Америке, — снова с хитрым прищуром улыбнулся иностранец.
— Да и нет у меня такого желания! — отрезал Яхико.
— И все же Вы подумайте. Я приду завтра на ваше выступление, со мной будет еще мой племянник. Ему, знаете, очень нравится это ваше кендо. Надеюсь, будет интересно.
— Хорошо, — чуть улыбнувшись, Яхико проводил незнакомца. Его ощущения от не столь продолжительной беседы были смешанные: он получил новую надежду на продолжение своего дела, но в тоже время не желал, чтобы кендо превращалось в цирк. Поэтому все было очень двойственно, и решение нельзя было принять сразу.
— Мастер, мастер, — Яхико кто-то окрикивал вдалеке. Обернувшись, мечник увидел, что это был его самый первый ученик: Казуо Кагора — высокий, но ужасно неуклюжий парень. Кендо давалось ему тяжело, однако за девять лет он смог многого достичь и стал первым среди всех учеников. Добродушный и готовый всегда помочь Казуо был наивен и даже в чем-то глуп, не любил иностранцев, подозревая их во всех смертных грехах.
— Мастер! — звонкий голос Казуо разносился по округе; он чуть не упал, пока бежал к своему учителю.
— Мастер, — поклонился. — А кто это был?
— Иностранец. — От этих слов лицо ученика поблекло. — Он предлагал нам выступать в Америке за очень солидную плату.
— Наглец! — вспыхнул Казуо. — Он думает, что мы передвижной театр?! Я надеюсь, Вы отказались?!
— Я сказал, что подумаю, — тихо и спокойно ответил Яхико.
— Как? — воскликнул Казуо. — Учитель, Вы что? Это же… это же как? Они, иностранцы, думают, что мы лишь способ заработать денег, я уверен…
— Ты слишком плохо относишься к ним, — Яхико вновь был вынужден перебить собеседника. — Тебе стоит понять, что не все люди плохие.
— Конечно, не все, а только они! — ярость полыхала в глазах юноши. Мысленно мастер спросил сам себя: чем же они насолили ему? Но это, однако, было совсем не его дело. — Мастер, почему Вы сразу не сказали нет? Ведь это же американцы... Ведь из-за них Вы потеряли семью?
Каузо затронул больную струну в душе Яхико. От плохих воспоминаний сердце мастера сжалось, словно молния боли прошла сквозь все тело. Чуть качнувшись, Мёдзин строго глянул на своего ученика.
— Мои родители погибли от рук своих же сограждан: не американцы, не французы с британцами их убили, а японцы.
— Но ведь если бы не они, то никакой бы войны не было!
— Если бы… если бы, — горько повторил Яхико. Он крепко сжал боккэн, а потом в приказном тоне начал:
— Ученик, я требую от тебя смирения. — Каузо тут же подтянулся. — Дела школы решаю я, а не ты или кто-либо другой. Так что советую тебе помолчать.
— Да! — отчеканил Каузо.
— Где Цубамэ?
— Госпожа Сандзе сейчас у нового христианского храма.
— Хм, видно, она совсем пристрастилась к этой религии, — задумчиво бросил Яхико. — Ладно, хорошо.
Они распрощались, и Яхико пошел переодеваться в обычную одежду. Ему надо было идти за Цубамэ, чтобы потом помочь ей с доставкой продуктов. За прошедшие годы эта девушка похорошела и невольно привлекала к себе внимание мужчин. Однако ей нужен был только Яхико. Поэтому, бегая за ним несколько лет, девушка все же созналась сначала себе, а потом и ему, в своих чувствах. Мёдзин отреагировал странно, ему она нравилась, но все же отпустить свои чувства на волю не мог. Яхико сказал, что она ему нужна и дорога, но любви дать не может. Она все это поняла, на его удивление, и осталась с ним. Их отношения были больше платоническими — редко девушка позволяла себе целовать мечника, а он всегда пытался сдерживать себя. Так прошло уже целых пять лет.
Покинув здание школы, которая располагалась в нескольких помещениях, он пошел по многолюдным улицам. Майское солнце уже припекало, особенно доставалось его черным волосам. Пробиваясь сквозь людскую толпу, он пытался найти новый христианский храм. Признаться честно, Яхико смутно представлял, где находится это место, поэтому начал расспрашивать людей. Каждый показывал в разные стороны, но одна старушка все же согласилась проводить его.
Сам храм был скорее похож на маленькую лавку — совершенно ничем не примечательный. Яхико не решался войти и стоял у двери, но всё же слышал за ней какие-то звуки. Они становились громче, а в один момент дверь открылась. Из нее вышел молодой священник с красивым, миловидным лицом, в маленьких очках и черной рясе. Светлые волосы и ярко-голубые глаза, высокий рост и крепкое тело поразили мечника, но он лишь отошел, не сказав ему ни слова. За служителем шла девушка в платье европейского типа, которое подчеркивало ее стройную фигуру и осиную талию. Короткие черные волосы до плеч, невысокий рост и неуверенные движения. Да, это точно была Цубамэ.
— Цубамэ, — чуть слышно бросил мечник.
— Да? — девушка оглянулась, а когда увидела знакомое лицо, солнечно улыбнулась и воскликнула: — Яхико!
— Я за тобой пришел, ты ведь просила помочь, — сам не зная почему, но Яхико еле-еле мог говорить. В груди его вспыхнул пожар; подув себе на лоб, он пытался успокоиться. Священник глянул на него и тоже улыбнулся.
— Да, конечно, — девушка взяла его за руку и подвела к священнику. — Это священник Михаил, он приехал в Японию совсем не давно, но, на удивление, знает наш язык.
— Здравствуйте, я — Яхико Мёдзин. — Мечник почтительно поклонился.
— Здравствуйте, Цубамэ уже много мне про Вас рассказала, — речь служителя была медленной и спокойной. — Рад приветствовать Вас, потомок самураев.
— Уважаемый Михаил, мы вынуждены удалиться.
— Да, конечно. Мистер Мёдзин, — он обратился к Яхико, — завтра я приду посмотреть на ваше выступление.
— Ты и это рассказала? — удивился мечник.
— Ну, конечно, — священнослужитель быстро ответил за нее. — Да и многие мои прихожане тоже обмолвились словечками. Вы ведь знатная фигура, даже несмотря на то, что век самураев давно прошел. Так что, мистер Мёдзин, вот она — Ваша весна молодости. Проживите ее так, чтобы потом не было стыдно ни перед другими, ни перед самим собой.
— А Вы разве не призваны ограничивать жизнь принципами религии? — хмыкнул Яхико.
— Правила соблюдает тот, кто в них нуждается, — улыбнулся священник. - Вы, как мне кажется, к таким людям не относитесь. Хотя, быть может, когда-нибудь приедете к Богу, но это уже будет Ваше дело. А пока удачи, и ждите меня завтра.
— Хорошо, Михаил, — Цубамэ улыбнулась священнику и поклонилась. — Обязательно будем ждать.
— Да, будем, — спокойно ответил Яхико. — Ну, пойдем?
Не успели они пройти и несколько метров, как священника, не торопившегося уходить, окружили четверо полицейских. Цубамэ тут же побледнела от страха; говорили они на повышенных тонах. Спокойные речи служителя, видно, очень злили их. Еще момент, и могла случиться драка, но вмешался Яхико.
— Извините, в чем дело? — Один из хранителей закона оглянулся с таким видом, как будто хотел хорошенько обругать зеваку, но когда увидел и узнал Яхико, то встрепенулся. Лицо его смягчилось, другие так же оглянулись и признали известного мечника.
— Яхико-сама, здравствуйте, — они отвесили дружный поклон. Качнул головой и священник, который вновь улыбался.
— Так что тут происходит?
— Этот человек обвиняется в нападении на чиновников, в поджоге буддистских храмов и в антиправительственной агитации.
— Нет, что вы?! Он ведь недавно приехал! — в разговор вмешалась Цубамэ. Она коснулась руки Яхико, подавая ему знак, чтобы тот заступился.
— Офицер, я уверен, что этот человек невиновен. Он мой хороший друг уже долгое время, — глаза мечника не выдавали лжи, но внутри он буквально кипел от ярости. Ему было противно, что он врет, даже несмотря на то, что защищает человека.
— Разве, Яхико-сама? — обомлел полицейский. — Я даже не думал, что Вы будете водить дружбу с христианскими священниками.
— Иногда наши друзья бывают слишком странными людьми. Но, так или иначе, я могу ручаться за этого человека. Он невиновен, да и есть ли у вас доказательства?
— А? — полицейский опешил. — Нет. Это... ну... мы подумали, что он подозрителен, и решили задержать. Но погодите, он ведь недавно приехал, а дружите вы давно, это как понимать?
— Мы что, сейчас будем копаться в чужом белье? Моего слова Вам должно быть достаточно, если Вы и правда уважаете меня.
— Да, конечно. Но мы будем следить за ним, и если что — арестуем уже на официальной основе.
— Хорошо. — Они поклонились друг другу, и полицейские ушли, презрительно глянув на священника. Лицо Яхико исказилось таким же презрением, но самому к себе. Цубамэ взяла его за руку, чувствовуя это внутреннее переживание. Дрожь прошлась и по ее телу, но постепенно утихла.
— Простите меня, — виновато сказал Михаил, — но все же могли бы и не заступаться.
— Скажите спасибо за это Цубамэ, — злобно бросил Яхико и, отойдя в сторону, обратился к девушке: — Ты идешь?
— Да, сейчас. До свидания, — она медленно кивнула головой и, уходя прочь, добавила: — Я верю, что это не вы, ведь такой хороший человек не может вредить.
— Вы очень добры, Госпожа Сандзе, — улыбнувшись, священник зашел в храм.
— Если это правда сделал он, позор мой будет вечен. Цубамэ, ты это понимаешь? — холодный голос спутника испугал робкую девушку.
— Да, я это понимаю.
— Этого мало, Цубамэ, этого мало. Пойдем купим, что ты хотела.