Душа, заблудшая в песках

«Толкование сновидений есть via regia (королевская дорога) к познанию бессознательного в душевной жизни». Зигмунд Фрейд, 1899г. Ичиго разлепил глаза и уставился в темный потолок. Воспоминания медленным потоком прокручивались в мозгу: он сидел за столом, смотрел на часы, следил за секундной стрелкой, а что было дальше? И почему он лежит на кровати, может ему все приснилось: собрание, правила, злобный Джаггерджак… Подняться юноша так и не успел. Чья-то мощная лапа грубо вздернула его за шиворот и принялась немилосердно трясти, совершенно ясно доказывая, что «злобный Джаггерджак» не является плодом его сновидений. - Ублюдок! Сколько можно дрыхнуть! – рычащий голос жестко таранил не до конца проснувшееся сознание. – Вставай, ленивая скотина! Парня отбросили как тряпичную куклу на пол, упав набок, он больно ударился плечом, маска глухо стукнула о каменную поверхность. Извернулся, сел и зло посмотрел на обидчика, который высился над ним громадной махиной. - Что за взгляд?! – Гриммджо с силой пнул бывшего шинигами в лодыжку. – А ну-ка быстро подобрал свою никчемную задницу с пола, умыл рожу и пошли! Я и так уже достаточно ждал! Ичиго поднялся и, сердито сопя, отправился в ванную. Через полминуты вышел, взял оружие и часы, посмотрел на них. «14.27». Юноша удивленно вскинул брови, он проспал почти пять часов, но почему Гриммджо не разбудил его? Это все было очень странным… - Идем, - босс начинал терять терпение. Через секунду они уже стремительно шли по противным одноцветным коридорам. Юноша смотрел по сторонам, пытаясь запомнить путь: прямо, через два перехода, направо, налево, налево… Ох, как же сложно тут! Да и вообще, куда они идут? Он поравнялся с арранкаром, слегка наклонил голову, заглядывая в бесстрастное лицо пустого. - Гриммджо, скажи… - А? Как ты меня назвал? – синие глаза босса нехорошо блеснули. - Гриммджо-сама, - поправился Ичиго, мысленно отправляя Джаггерджака по известному адресу. – Куда мы идем? - Придем – узнаешь, придурок, - усмехаясь, бросил арранкар. – Кстати, что с твоим дзампакто? Разобрался? Ичиго вздрогнул. Его меч не откликался на зов своего хозяина, и сейчас был не более чем никчемной железкой. Юноша по-прежнему ощущал духовную силу, текущую через его тело, но как использовать ее без Зангецу, не знал. Его банкай, Гецуга Теншо, даже маска пустого были такими же бесполезными атрибутами прошлого, как и его катана. Всему придется обучаться заново. Он мотнул головой, отгоняя грустные мысли. - То, что у меня в руках, - он поднял оружие, которое держал в правой руке и взглянул на него, как будто видел в первый раз, - это не Зангецу. Помнишь, когда ты, во время боя, пригвоздил мою руку к асфальту, тогда, в Каракуре. Ощущения от прикосновения к твоему клинку похожи на чувства, которые я испытываю, касаясь вот этого меча. - Ну, сейчас попробуем разобраться во всем этом. Мы пришли, заходи, - Джаггерджак остановился перед большой тяжелой дверью. Толкнув ее, Ичиго удивился: огромное пространство было залито ярким солнечным светом, сверху нависал архиголубой купол неба, под ногами задорно похрустывал белый костяной песок. Антураж напоминал подвал Урахары, единственное различие было в высоких ядовито-зеленых колоннах, которые хаотично располагались на площадке. Они были разными по высоте и диаметру сечения, и напоминали какой-то причудливый лес, вносящий толику сюрреализма в окружающий пейзаж. - Это тренировочная площадка, - услышал он голос Джаггерджака за спиной. – Идем, посмотрим, на что ты теперь годишься. Он прошел вглубь, остановился у одной из колонн, плавно повел плечами, разминаясь. Ичиго проследовал за ним, про себя удивляясь странной пластичности босса при его-то габаритах. Шестой замер в расслабленной позе, смотря на подходящего к нему мальчишку, и небрежно бросил: - Нападай! Фрасьон остановился в легкой нерешительности: он очень хорошо знал, на что был способен Эспада. Гриммджо превосходил его во много раз, даже когда он был шинигами, а уж сейчас и подавно. Но делать нечего, приказы не обсуждаются, и юноша взялся правой рукой за рукоять меча, чтобы вытащить его из ножен. «Король». Ичиго вздрогнул от этого лязгающего доверительного голоса, который, казалось, заполнил собой все сознание бывшего шинигами. Под пальцами левой руки, сжимавшими ножны, стало разливаться странное тепло. «Король, освободи нашу силу, сними ограничение». Ограничение? Точно, ножны - это ограничение. Можно просто вынуть катану из черного металлического плена, а можно дематериализовать их, подобно маске пустого, и тогда, возможно, есть шанс, что Зангецу пробудится. Все это, с быстротой молнии, промелькнуло в голове бывшего шинигами, он поднял оружие и, повинуясь интуиции, провел ладонью по всей длине меча. От черной блестящей поверхности пошло легкое голубоватое сияние, металл ножен стремительно распадался на маленькие духовные частицы, которые словно втягивались в белую сталь клинка. Оружие заметно полегчало в руке, а это значило, что катана все-таки отозвалась своему хозяину. Юноша заметил, как его командир, стоящий напротив, удивленно вытаращил глаза и, не теряя времени, кинулся в атаку. Однако после первого же удара, стало ясно, что снятие контроля далеко не панацея в битве против пустого такого уровня. Похоже, семьдесят восьмому банально не хватало реацу, чтобы пробить иеро Гриммджо. Белая сталь была играючи остановлена рукой арранкара, дальше последовал мощный удар в грудь, и шинигами, отлетев в сторону, кувыркнулся носом в песок. - А ну, встал! Быстро, твою мать! – свирепо рявкнул Эспада. Ичиго поднялся на ноги, утер пот с лица тыльной стороной руки, перехватил поудобней рукоять меча. Надо повторить, и продолжать до тех пор, пока он не найдет слабое место противника. Ичиго всегда так делал. Вперед… Но и вторая попытка имела такой, же результат, а за ней и третья, и четвертая… Джаггерджак сначала бесился и осыпал его ругательствами, потом внезапно замолчал и поджал губы. После десятого или одиннадцатого кульбита, Гриммджо просто остановился, глядя, как подчиненный пытается встать и перевести дыхание. - Эй, бестолочь, – тон Шестого был удивительно спокоен, – сколько это еще будет продолжаться? Ты же видишь, что твои однотипные атаки не приносят никакого эффекта. Так зачем ты их повторяешь? Ичиго промолчал, сглатывая. Признаться в собственной слабости этой арранкарской сволочи было выше его сил. Он тяжело поднялся, опираясь на меч. - Куросаки, в бою надо не просто тупо махать мечом, надо думать, и причем, думать крепко. Это как шахматная партия. Смотри, я безоружен, - Гриммджо поднял руки ладонями вверх, - у тебя есть меч. По идее, даже при нашей разнице в уровнях реацу и скорости, ты мог бы не допустить, чтобы я тебя валял как щенка. Зачем, скажи на милость, наносить боковой режущий удар, не имея ничего в запасе? Это идиотизм. На хрена бросаться в лобовую на того, кто сильнее тебя? Ты самоубийца? Или просто с головой не дружишь? Прояви фантазию, черт побери, примени отвлекающий маневр… Джаггерджак с такой же невозмутимой физиономией медленно двинулся к своему фрасьону, заложив руки в карманы, и продолжил: - И еще, когда я приказал тебе нападать, ты посмотрел на меня так, как будто ты уже обречен. Запомни, кретин, этого делать нельзя! Даже если твой противник сильнее тебя в тысячу раз, ты не должен показывать своей боязни или опасения. Нужно демонстрировать, - он выделил последнее слово жесткой, рычащей интонацией, - свою уверенность, пусть даже это блеф. Ичиго молчал, отрешенно глядя перед собой. Дожил, пустой учит его, шинигами, как надо сражаться. О, Ками! Только он может попадать в такие нелепые ситуации. - Посмотри на меня, - сказал Шестой, поправляя воротник на форме своего подчиненного. Ичиго усилием воли заставил себя поднять глаза и встретится взглядом с синей бездной. - Ты все понял, придурок? - Да, господин, - Ичиго и сам подивился, насколько тихо прозвучал его ответ. Еще бы чуть и голос упал до шепота. - Не надо бормотать себе под нос, - неожиданно мягко сказал Гриммджо. – Если до тебя дошли мои слова, тогда удиви меня и сумей, наконец, нанести удар. Он оттолкнул фрасьона и отошел на несколько шагов назад, замерев в ожидании. Ичиго обдумывал услышанное: да, Гриммджо был абсолютно прав во всем, но как же сложно сосредоточится под этим странным взглядом сапфировых глаз. Парень мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Так… отвлечь, но чем? Неожиданно вспомнилось то, что Гриммджо говорил про маску «... это твоя сущность, и прикосновения к ней болезненны и неприятны». Может, и у него также… Режущий удар бесполезен против арранкарского иеро, но… Он посмотрел вниз на катану, отмечая про себя, жесткие изгибы цубы. Ответ пришел сам собой. Бывший шинигами сорвался с места, забирая слегка влево и занося оружие для удара. Он неотрывно смотрел на своего противника и успел заметить, как на лице последнего мелькнуло разочарование. Джаггерджак поднял руку, он был сосредоточен на белом лезвии. «Нет, уж, хрен тебе, падла пустая!» - злорадно подумал Ичиго. В последний момент он перенес вес тела на другую ногу, попутно сжимая левую руку в кулак и вкладывая в удар всю свою силу. Рыжий почувствовал, как лопнула кожа на костяшках пальцев, как хрустнули собственные суставы при ударе о твердую поверхность чужой маски. Боль нестерпимым потоком ворвалась в сознание, он до скрежета сжал зубы, чтобы не заорать. Арранкар явно не ожидал такого нападения и, отшатнувшись, замешкался на какую-то долю секунды. Бывшему шинигами хватило и этого: он моментально поднял катану и со всего размаха треснул углом гарды по наглой синей башке, и торжествующе отметил, что звук вышел довольно-таки глухой, как будто врезали по трухлявой древесине. Радоваться, правда, пришлось недолго, Гриммджо, с дивным шипением рассерженной кошки, пнул подчиненного в живот, отбросив от себя метра на три. Перед глазами качнулся голубой купол неба, и все померкло… Ичиго очнулся от того, что кто-то немилосердно тряс его за плечи и сильно шлепал по щекам. - Эй, придурок! Ты живой?! – услышал он хриплый, слегка обеспокоенный голос босса. - Сколько можно тебе говорить, надо с ним поаккуратнее, чертов садист, - манерный тембр мог принадлежать только Октаве. - Да не переживай ты так, светлая голова, - говорящий был Ичиго не знаком, но почему-то подумалось, что он стар. – Все нормально, он же не барышня, чтобы от одного пинка сдохнуть. А парень-то молодчина, смотри, тюкнул-таки Пантеру в темечко. - Барагган, иди ты куда-нибудь подальше… - Джаггерджак умеет вежливо посылать?! - А ну цыц, Шестерка! Или мне тебя манерам поучить?! – а «старик», похоже, с характером. Ичиго открыл глаза, но тут же захлопнул их обратно. Видеть три склонившиеся над ним арранкарские морды почему-то не хотелось. - Вставай, спящая принцесса! – затормошил его Гриммджо. Ичиго кое-как сел, ухватившись за собственные колени руками, живот тут же отозвался болезненным урчанием, а в голове немилосердно загудело. Перед ним на корточках расположился мощный старикан, чем-то похожий на древнего викинга. Седую голову венчала костяная корона, на месте правого глаза красовался зловещего вида шрам. Зато левый хитро сверкал, внимательно разглядывая сидящего перед ним юношу. Было сразу видно, что этот дед очень непрост. Между тем старичина усмехнулся и протянул мальчишке широкую ладонь, которую Ичиго машинально пожал. - Ну, будем знакомы, молодой человек. Меня зовут Барагган Луизенбарн, я Второй, Сегунда Эспада. - Куросаки Ичиго, - обалдело представился бывший шинигами. Пожилой арранкар вызывал у него легкое чувство страха. - А я в курсе как тебя зовут. Как тебе у нас, в Уэко Мундо? - Нормально вроде. - О, молодец! А ты, Пантера, все ноешь и ноешь, дескать фрасьон слабак. Парень-то боец, ему здесь нормально. - Хватит называть меня Пантерой! – рявкнул Шестой. - Голос не повышай, а то язык вырву! – старик сурово глянул куда-то за спину Куросаки, ответом ему стало сердитое пыхтение. – Ичиго, твой командир грубиян, каких поискать, старших совсем не уважает! Но ты-то, наверное, не такой? Семьдесят восьмой продолжал опасливо таращиться, соображая, чего такой крутой шишке от него понадобилось. Этот старик очень важная персона, так почему он снизошел до того, что обратился к нумерос по имени? Подняв глаза, Ичиго заметил еще двух арранкар в причудливых масках, наверное, они были из фракции Бараггана. Один из них с красными волосами и красными же татуировками по всему телу, чем-то неуловимо напоминавший попугая ару, держал в руках его дзампакто. - Какой красивый у тебя меч, - протянул Сегунда, проследив за взглядом юноши. Он поднял руку и щелкнул пальцами, «попугай» тут же подскочил, протягивая оружие. - Возьми его, дитя. Рыжий не заставил просить себя дважды и тут же взялся за темную рукоять, забирая катану себе. - Пантера, сделай мне одолжение, - Сегунда выпрямился, отходя от ласкового тона, которым он разговаривал с Куросаки. - Я хочу посмотреть, как такой приятный молодой человек владеет своим красивым мечом. Пусть сразится с Абирамой. - Нет, не сделаю. Твой придурок из него вытрясет душу, а я потом буду отвечать своей шкурой перед Айзеном! Хрена! - Да ладно тебе. Я тебе даю королевскую гарантию, что с ним ничего не случится. Неужели ты откажешь мне? – на последнем слове Барагган сделал ударение. - Последний довод? Ну ладно, если что, с Айзеном сам будешь разбираться. А ты, запомни! - Джаггерджак величественно прошел вперед и завис над красноволосым «ара». - Если с его рыжей башки упадет хоть одна волосинка, будешь разговаривать со мной и, клянусь своей левой рукой, я сумею заговорить тебя до смерти. Понял, орел-недобиток? - Не стоит так нервничать, Гриммджо-сан, - нумерос ухмыльнулся, обнажая шикарные хищные зубы. – Солдат ребенка не обидит. - Рад это слышать, - Шестой обернулся и в упор посмотрел на Ичиго. Рыжий с удовольствием отметил запекшуюся дорожку крови в синих волосах, значит, он все-таки хорошо стукнул босса. Так ему и надо. - Ты чего ждешь, бестолочь?! - внезапно заорал Секста и мотнул головой. – На исходную шагом марш! Ичиго стиснул зубы, поднялся и пошел к колоннам. В груди разливалось неприятное саднящее чувство, он сильно разозлился. Ему все осточертело: и орущий Джаггерджак, и ненормальные Эспада, и вообще весь этот непонятно однообразный Уэко Мундо. Ужасно бесила собственная никчемность, больше всего на свете хотелось вернуть свою силу… Птицеподобный арранкар встал напротив него и, выхватив катану из ножен, изготовился к бою. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего. Рывок, напряжение мускулов - стальные клинки, жалобно зазвенев, сошлись в непримиримом противостоянии. Брызнули яркие искры, высекаемые немилосердно таранящими друг друга лезвиями. Сейчас бывший шинигами желал только одного, чтобы хоть на один краткий миг, к нему вернулась его мощь, его меч… К сожалению, этому не суждено было сбыться. Как и в случае с Джаггерджаком, его били, причем очень больно и ощутимо. Он уже успел поползать по песку, получить кулаком в нос и отхватить удар катаной, по-счастью плашмя, но, несмотря на это, крепко сжимал свой меч, не теряя надежды контратаковать. И только когда бесполезное оружие вырвалось из руки под действием чужого мощного удара, тогда наступило отчаяние… «Ай-яй-яй, как нехорошо вышло. Как некрасиво. Ты ведь не хочешь выглядеть в его глазах слабаком? Помочь? Я могу». … этот голос, такой жгуче-металлический, опасный, но в то же время, он наполнен притворным сочувствием. Ичиго поднял голову и сквозь картинку с медленно опускающейся катаной Абирамы ясно увидел фигуру своего Альтер-Эго, который прижался губами к тыльной стороне левого запястья своего короля. Миры словно слились воедино, образуя новую форму реальности. Куросаки поднял руку для защиты от вражеского оружия, ничуть не страшась возможных ран, ведь его второе Я готово на все, чтобы не допустить этого. Клинок арранкарского дзампакто со звоном наткнулся на костяной наруч,* на гладком блестящем лезвии образовались отвратительные зазубрины. Вокруг костяной пластины с поперечными бордовыми полосами собралась черно-красная реацу. Сейчас у Куросаки Ичиго есть сила, но рад ли он этому обстоятельству?.. Внезапно наваждение развеялось, оставив лишь легкий привкус металла на губах и осознание, что надо как можно скорее освободиться от чужеродного доспеха на руке… Юноша оглядывается, губы шевелятся, словно читая заклинание, взгляд останавливается на его мече, на рукояти, на цепи… Черное железо вспыхивает голубым светом, словно нагретое в магическом горне, вереница звеньев множится, змеится, несется к своему хозяину, больно впиваясь в правую руку и охватывая ее до плеча. Ичиго вскакивает на ноги, размахивается цепью, бьет наотмашь по красной клюворылой морде. Противник не интересует его, но он не должен мешать, сейчас главная задача – уничтожить доспех. Он дергает за гремящую цепь, она укорачивается, катана привычно ложится в руку. Падает на колени, опираясь на пораженную Холлоу конечность, и с силой опускает тяжелую гарду дзампакто на костяной наруч, наблюдая, как край цубы и острые осколки под ней впиваются в собственную плоть. Но этого недостаточно, и последним усилием юноша призывает ножны и измученно падает на песок… Куросаки сидит на кровати, в своей новой комнате, в полной прострации,* глядя, как чужие ловкие руки аккуратно бинтуют его изуродованное запястье. Семьдесят восьмой не помнил, как оказался здесь, должно быть его привели сюда. Точнее привел… Гриммджо. Вообще этот арранкар очень странный: то орет и лупит, как ненормальный, то чуть ли не на руках носит и дает выспаться, да еще и раны лечит. Непонятно. Но у Ичиго сейчас нет сил разбираться в странном поведении босса, он чувствует очень сильное изнеможение. Слабость так велика, что он даже не может это скрывать. Хочется упасть и уснуть. Рыжая голова бессильно клонится к плечу, веки смежаются, последним всплеском сознания он понимает, что его укладывают и накрывают чем-то теплым… «… сон, этот сон был так прекрасен. Как жаль, что он закончился. В том сновидении было много чего-то жаркого и теплого, соленого и сырого, наверное, это была кровь. Много-много алой крови, и вся чужая. Он открывает глаза, являя перевернутому с ног на голову миру их ненормальную желтизну с неестественностью черной склеры. Тянется, как дикое животное, позвякивая черными цепями на запястьях. Он воплощение хищности, вторая бессознательная половина, отражения инстинктов своего хозяина, его Ид. Он всегда требует то, чего хочет. Другое дело, что он этого не получает, и бесится, злится. А еще: у него нет имени. Он просто Ид. Встает, грациозно несется по мокрой бетонной поверхности, перепрыгивает через натянутые цепи, которые сдерживают этот мир от разрушения. Добегает до стены небоскреба, состоящей из зеркальных стекол, и замирает с детским удивлением на лице, разглядывая собственное отражение. У него белая, словно бумажная, кожа, синие губы и такой же синий язык. Длинные белые волосы, не знающие гребня, струятся по спине и плечам, прячут черный воротник его одежды. Кисти рук очень красивой формы, только их портят зловещие длинные ногти из черного иеро. На пальцах ног такие же когти, и они противно цокают при ходьбе, как собачьи лапы. Он прекрасен, жалко только, что оценить собственную привлекательность совершенно не в силах. Он ненавидит себя, и хочет быть похожим на свой идеал, на короля, на Куросаки Ичиго. У правителя есть все: яркость, жизнь, плоть, отношения, имя, чувства… О, тот, другой очень чувствителен, особенно к ласке. Ичиго нравится, когда его гладят по голове, трогают волосы. Ох, какие же они у него красивые, шелковистые, рыжие… Ид не понимает, что в этом интересного. Он поднимает узкую белую ладонь и проводит по белым прядям, спускается на щеку, трет белую кожу, с тихим выдохом томно прикрывая глаза. Какая глупость! Он тихо смеется, разглядывая собственное отражение, кружится как в танце. Полы белого хаори, белые волосы, белая кожа создают иллюзорный ансамбль монохромности. Внезапно он останавливается, запрокидывая голову, снова смотрит на свое отражение. И вот у зеркального Ид уже отсутствует всякая разумность во взгляде, сейчас он - воплощенный инстинкт убийства. Стекло жалобно звенит, осыпаясь осколками, уничтоженное импульсивным ударом… Внезапно он напрягается, резко разворачивается и бежит вперед. Его король здесь. Пусть даже он спит, и поговорить не удастся. Зато можно чувствовать биение сердца, ощущать тепло, трогать яркие волосы. Это важно, особенно после того, как он, фактически, остался один. Тот второй, чертов дзампакто, он превратился в сдерживающий фактор, в Супер-Эго короля. Как верный пес стоит на страже интересов своего хозяина, готов быть даже бесполезной железкой на запястьях Ид. Придурок. А вот и король. Добро пожаловать, Ваше величество! Ид удивляется, как можно так спокойно спать, когда рядом зверь. Но ему это даже на руку, он опускается на колени, смотрит внимательно, словно изучая, прижимается носом к теплому животу, поднимается вверх, втягивая носом воздух. Какой же хороший у Ичиго запах, просто замечательный! Этот аромат вызывает воспоминания… о младенчестве. Да-да, когда родился король, их уже было двое. Ид был маленьким и слабым, и именно он помнит их мать, какой она была тогда. От нее пахло молоком и детским мылом. И почему от короля пахнет точно так же? Наверное, это запах жизни…* *Наруч (котэ) Ичиго, как и его Холлоу, имеет ряд конструктивных особенностей: во-первых, он состоит из нескольких костяных пластин и закрывает собой не только предплечье, но и часть кисти; во-вторых, он укорочен сверху, т.е. доходит где-то до середины предплечья. *Прострация (лат. prostratio, от лат. prosterno — опрокидываю, разрушаю) — медицинское понятие, обозначающее крайнюю степень изнеможения, расслабленности, упадка психической активности. Возникает при тяжелых инфекционных заболеваниях, отравлениях, чрезмерном истощении, после внезапных нервных потрясений *Хичиго здесь представлен в виде составной части души Куросаки Ичиго, это его бессознательное, его Ид. Зангецу представлен как его Супер-Эго. Чистой воды фрейдизм. Короче, автор сдох, читайте сами: (Википедия: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D4%F0%E5%E9%E4,_%C7%E8%E3%EC%F3%ED%E4#.D0.91.D0.B5.D1.81.D1.81.D0.BE.D0.B7.D0.BD.D0.B0.D1.82.D0.B5.D0.BB.D1.8C.D0.BD.D0.BE.D0.B5, Очень хорошая статья, понятная и с картинками: http://deyneko.com/ru/medicina/id-ego-superego-freud-teoria/ ).