Душа, заблудшая в песках

Аппетит приходит во время еды, особенно если едите не вы. Ян Климек. Ичиго стоял в своей комнате, вытирая лицо полотенцем, и задумчиво смотрел в окно. Жизнь бывшего временного шинигами переменилась самым кардинальным образом, с тех пор, как он официально перешел под командование Сексты. Это случилось шесть дней назад, и все это время его утро начиналось одинаково, а вот вечер заканчивался по-разному, и это была единственная закономерность, которую юноша сумел заметить. Что касается поведения Гриммджо, то здесь выделить какую-либо логическую цепочку вообще не представлялось возможным. Беспощадная муштра, непрерывные оскорбления, зверское битье внезапно сменялись приступами странной тишины и даже какой-то неумелой заботы, если Ичиго был ранен или ослабевал настолько, что не мог двигаться. Фрасьон не мог понять этих странных колебаний настроения босса, и для себя решил, что, наверное, Шестой ведет себя так, согласно каким-то инструкциям Айзена. Возможно, если бы он был постарше и мудрее, то сумел бы разглядеть в поведении Гриммджо судорожную попытку возвести стену между их неумолимым сближением друг с другом. Но, к сожалению, сейчас Ичиго видел в командире лишь образ неотесанного придурковатого садиста, который просто не доводил дело до последней точки из-за страха перед высшим командованием. И вот в один из серых будничных дней Уэко Мундо произошла самая настоящая точка невозврата и их удобные отношения «враг-враг, которого нельзя убить» стали стремительно окрашиваться в цвет лепестков чайной розы. 08.30. время Уэко Мундо. Тяжелая белая дверь бесшумно открылась, и вошла служанка с подносом, накрытым блестящим колпаком. Она прошла к столу, поставила свою ношу и, обернувшись, поприветствовала семьдесят восьмого глубоким поклоном. Ичиго растерянно взглянул на нее, он не привык, чтобы с ним так здоровались, и чувствовал себя довольно-таки неуютно от проявлений такой вежливости. Чтобы не оставаться в долгу, он тоже торопливо поклонился, пробормотав «Доброе утро». - Куросаки-сан, вам необязательно здороваться со мной, - у служанки был тихий грустный голос. Ичиго потрясенно взглянул на нее, впервые за столько времени она обратилась к нему по имени. Вообще он стал испытывать к этой девушке симпатию, как только увидел ее: арранкарша смутно напоминала ему Карин. Правда она была постарше, повыше, правую половину ее лица закрывала жуткого вида полумаска похожая на череп, но тонкокостное сложение, иссиня-черные волосы уложенные в аккуратное каре и большие темные глаза вызывали ассоциативное сходство с его сестрой.* Он смущенно кашлянул. - Простите, но я не привык к такому… обращению, - он отвел глаза в сторону. – Может, мы обойдемся без поклонов, и просто будем здороваться? - Если кто-то увидит – меня накажут. - Но я никому не скажу, клянусь вам, - горячо возразил юноша. Девушка посмотрела на него долгим изучающим взглядом и тихонько вздохнула. - Ну, хорошо, но только когда никого другого нет поблизости. Рыжий парень благодарно улыбнулся. За то небольшое время, которое он провел здесь, Ичиго успел остро осознать, что такое одиночество. Арранкары в большинстве своем смотрели на него как на диковинного зверя или как на врага, и поэтому проявление человечности от прислуги вызвало в груди бывшего шинигами теплое позитивное чувство. - Куросаки-сан, позвольте задать вам вопрос? - Да? - Почему вы ничего не едите? - Я… - семьдесят восьмой запнулся, не зная, как бы повежливее объяснить отсутствие аппетита. Не скажешь же, что еду в Уэко Мундо «жрать просто невозможно». - Это из-за вкуса, да? – пришла к нему на помощь догадливая девушка. – Но вам надо есть, потому что простого поглощения духовных частиц недостаточно. В противном случае вы ослабнете и упадете в самый неподходящий момент, ведь ваши тренировки отнимают много сил. И тогда Гриммджо-сама разозлится и накажет и вас, и меня. - А вас-то за что? – неприятно поразился Ичиго. - Можете обращаться ко мне на «ты». Меня накажут за то, что вовремя не доложила о вашей голодовке. Ну и назначат вам другую горничную, вы этого хотите? - Нет, конечно же! - Хорошо. Давайте сделаем так. Вы что-нибудь проглотить можете из того, что я вам приношу? - Ну да… Серое такое… - Ичиго скривился вспоминая субстанцию, напоминавшую что-то среднее между размокшим кошачьим наполнителем и ошметками мокрых газет. - А, - девушка слегка улыбнулась. – Каша изо мха. «Изо мха?!», - Куросаки уставился на служанку, чувствуя как к горлу подкатывает что-то нехорошее. Черт, ну на хрена ему знать такие подробности? - Давайте, я буду вам приносить ее три раза в день, но вы должны все-все съедать. Иначе я буду вынуждена все рассказать Гриммджо-сама. Это был самый настоящий шантаж, но выбора у Ичиго не оставалось. Воображение услужливо развернуло прелестную картинку: вот, он сидит за столом в розовом слюнявчике, а рядом стоит обозленный Джаггерджак с огромной ложкой полной «моховой кашей»… Бррр!.. Тьфу! Уж лучше он сам будет мучиться, и глотать какую-то ерунду изо мха, чем иметь дело с синеволосым полудурком. - Хорошо, - он тяжело вздохнул. Служанка просияла и, повернувшись к подносу, стоявшему на столе, ловко сняла блестящий колпак, под которым стояла тарелка с «моховым» угощением. - Приятного аппетита! – с этими словами она направилась к двери. - Погодите, - Ичиго слегка замялся. – А как ваше имя? - Меня зовут Азалия Шеффилд, к вашим услугам, - арранкарша поклонилась по привычке в дверном проеме и вышла. Ичиго подумал, что отучить его новую знакомую от поклонов будет непросто. Мощно им все-таки психику обрабатывают, делают исполнительных биологических роботов. Хм, интересно, Гриммджо, наверное, тоже такой же... Ичиго тяжело вздохнул и сел за стол. Он взял ложку и тупо посмотрел в серо-глянцевую поверхность кашевого озера с фаянсовыми краями. Надо быстренько съесть эту гадость до того момента как придет его мудрый начальник, но для этого нужен какой-то хороший стимул. Воспоминание о том кошмаре, который случился вчера, вполне подойдет… «… он с ужасом глядел на изломанную фигуру пустого, похожего на огромного лангуста. Панцирь чудища был пригвожден к земле сияющим мечом с рукоятью в голубой оплетке, оно отчаянно скребло лапками, пытаясь отползти, судорожно сжимало хвост, загребая песок, и вращало черными глазками. Над бьющимся в агонии монстром возвышалась фигура невозмутимого Гриммджо, который ровным спокойным голосом рассказывал своему фрасьону как, и главное, зачем, надо учиться поглощать других пустых. Если бы Ичиго только мог воспринять хоть, что-нибудь из его нравоучений! - Эй, Куросаки! – Шестой окликнул его, повысив голос. – Ты все понял? Тогда повтори основную мысль. Бывший шинигами поднял глаза и посмотрел на арранкара, как будто увидел его впервые. Вопли несчастного умирающего существа сводили его с ума, мешая сосредоточиться на чем-либо кроме чувства омерзения, поднимающегося в душе черной топью. Сейчас Ичиго отчетливо понял, что он никогда никого не будет поглощать, просто не сможет. Он же не зверь, не хищник, не дикарь, он вполне нормальный цивилизованный человек. И уничтожать разумное существо ради собственного насыщения – сама мысль показалось ему глубоко отвратительной. Между тем Секста стал терять терпение, и двинулся по направлению к подчиненному, заложив руки в прорези хакама. - И чего мы молчим, а? – в привычном нагло-растянутом тембре Джаггерджака проскальзывали ледяные интонации. Он подошел уже совсем близко и, придвинувшись вплотную, посмотрел в широко распахнутые карие глаза. – Можешь даже не отвечать, - Гриммджо придвинулся еще ближе, выдыхая слова прямо в губы своего врага. – На твоей паскудной роже все написано. Этот мир, пустые, образ жизни – тебе это все противно. Куросаки, я же вижу с какой брезгливостью, ты на меня смотришь. Ты сейчас ощущаешь себя человеком, таким правильным и воспитанным, и ты говоришь себе: я скорее умру, чем превращусь в грязное животное, как эта арранкарская мразь. Я прав? Ичиго сглотнул, его начало трясти, мысли в голове путались, мешая сказать то, что он действительно хотел донести до Гриммджо. - Я… - он хотел сказать все спокойно, но нервное напряжение сыграло с ним злую шутку, и голос сорвался на крик, - это неправильно, дикость какая-то! Я никогда, слышишь никогда, не буду этого делать! Я не какой-нибудь бл*дский людоед! Реакция последовала мгновенно: жесткие пальцы схватили его за волосы на затылке, больно дернув, его развернули и грубо толкнули в сторону монстра. Ичиго споткнулся, упал на песок, его лицо оказалось как раз напротив большой башки уродливого существа. Он видел все происходящее в дальнейшем как в замедленной съемке: вот Гриммджо шагнул к пустому, тот дернулся в последней отчаянной попытке ускользнуть, неуловимое движение – и ладонь арранкара пробила незащищенный участок шеи под пластинами из иеро. Хлынула странная зеленоватая кровь, обильно пропитывая песок и превращая его в вязкую зеленую массу. Гриммджо, зачерпнув кровь пустого, шагнул к бывшему шинигами, запрокинув его голову до хруста в позвонках. На губы юноши опустилась тяжелая рука, в глотку полилась тягучая сырая субстанция, отдающая тленом и йодом… Дальше мысли семьдесят восьмого окончательно спутались, а тело рванулось само, словно на автомате. Он каким-то чудом сумел вывернутся из цепкого захвата Эспады, смог даже недалеко отбежать, отплевываясь на ходу… А потом его несчастный желудок совершил какой-то немыслимый кульбит, высоко подпрыгнув и ударив своего незадачливого хозяина куда-то в область трахеи. Он ощутил во рту отвратительный кислый вкус собственной рвоты и, упав на колени, зашелся в диком приступе кашля. Все его существо содрогалось от чувства чужеродности, которое проникло в него вместе с каплями чужой крови и реацу. Внезапно на него накатил приступ какого-то дикого первобытного веселья, он вдруг стал смеяться так громко и четко, что, наверное, его было слышно в этой тихой пустыне на многие километры. Он просто ржал, закрывая лицо измазанными в блевотине ладонями, ничуть не заботясь, что кислота может попасть в глаза. Сейчас ему было все равно, что с ним произойдет, просто хотелось посмеяться, потому что иначе он бы точно сошел с ума. В груди глухо стучало сердце, отмеряя секунды времени…». Ичиго моргнул, глядя в нетронутое море каши, и тяжело вздохнул. Все-таки в Уэко Мундо отвратительная еда. 08.36. Время Уэко Мундо Гриммджо шел по коридору, склонив голову, размышляя о вчерашних событиях. Да, наставник из него, как из меносовой жопы дудка, никакой. Но как объяснить этой рыжей бестолочи, что иначе здесь нельзя? Ну, не выжить по-другому в этом песчаном мире. За ответом на сей риторический вопрос, он сейчас шел к Октаве. Бесшумно толкнул каменную дверь и, мягко ступая, отправился в недра лаборатории, ориентируясь на отзвуки знакомой реацу. Ученый как раз проводил химический опыт и сосредоточенно рассматривал мензурку с какой-то бурлящей красноватой жидкостью. Заметив фигуру Шестого, привалившегося к дверному косяку крупно вздрогнул, чуть не выронив колбу от неожиданности. - Вот черт! Когда ты успел войти? - Заэль, - Гриммджо не стал ерничать как обычно, а сразу перешел к делу. - Я так больше не могу. Я очень хочу его прибить. - Что случилось? – деловито спросил Гранц, мгновенно оценив непривычную серьезность тона товарища. - А ты знал, что мы оказывается, - Шестой помолчал, словно вспоминая, - бл*дские людоеды? И что, оказывается, это очень плохо и аморально? И что мы тут такие мрази и дебилы, ни хрена ничего не понимаем, а вот пришло говно от желтой курицы и сейчас нас научит праведной жизни. Гранц усмехнулся, все-таки Гриммджо парень с юмором, если даже в такой ситуации пытается шутить. - Это он тебе сказал? - Нет, я сам придумал и на бумажке записал, - Джаггерджак сердито повел плечами. - Конечно он. Как я могу обучить тому, что понимаю инстинктивно? Он не пустой, это точно. - С чего ты взял? - А ты бы видел как он вчера блевал фонтаном и истерил после маленького «угощения». Гранц поправил очки указательным пальцем и поставил мензурку на стол. - Не надо его этому учить. Зачем? Просто погоняй от души денька два, проголодается - сам поймет, что к чему, - розоволосый слегка улыбнулся. - Я бы не хотел доводить дело до голодной ярости. - Волнуешься за малыша? – улыбка стала шире. - Иди к черту! - сапфировые глаза яростно вспыхнули, одаривая собеседника злобой. - Не кипятись, - миролюбиво протянул Гранц. – Я пошутил. К сожалению, иного пути я не вижу. Гриммджо кивнул, соглашаясь. Выбора действительно не было. В своем нынешнем решении он убедился еще раз, уже придя к своему фрасьону и взглянув на него. Точеная фигурка, яркие волосы до плеч, невозмутимое выражение лица с хмурой складкой между бровей. Руки по швам, стоит как на плацу. Глаза опущены на уровень груди собеседника. Кажется, он сломался и признал вожака. Но это все глупость. Форменная и настоящая. - В глаза смотри, сучонок! – собственный грубый голос разрывает тишину комнаты, разбивая хрупкое очарование момента. Взгляд карих глаз словно прожигает насквозь, отметая иллюзорную покорность. Черта с два он сдался, все та же упрямая рыжая сволочь с претензией на дурацкое геройство. И смотрит со злобой, оценивающе. Вот дай ему сейчас силу шинигами и его громадный дзампакто, этот мелкий гад тут же рявкнет «Банкай!» и бросится в бой. Гриммджо внутренне усмехнулся своим мыслям: глупо рассчитывать побоями и унижениями добиться от такого покорности. Надо пробовать, что-то новое, а иначе дело у них не сдвинется с мертвой точки. Арранкар прошелся взад-вперед, продолжая, однако наблюдать за своим подчиненным из-под полуприкрытых век. Тот смотрел на начальника с напряжением, словно ожидая какую-то очередную пакость. «Малыш, ты чертовски прав, что не доверяешь мне. Просто умничка, только тебе это не поможет». Гриммджо резко развернулся, словно решаясь, и быстро двинулся к фрасьону. Подошел, самым гадким образом ухмыльнулся прямо в растерянные карие глаза и, не давая времени на осознание ситуации, резко схватил, прогибая в пояснице и впиваясь в губы жестким поцелуем. Первая реакция парня была вполне ожидаема, он дернулся, уперся ладонями в широкую грудь командира, попытавшись оттолкнуться. Что интересно, голоса вообще не подал, только слегка участилось дыхание. А потом и вовсе застыл с видом фарфоровой куклы, опустив взгляд и слегка приоткрыв влажные губы. Шестой немного отстранился, разглядывая произведенный эффект. Честно говоря, он не ожидал такого поведения от мальчика-девственника, но удивления особого выказывать не стал, решив посмотреть, что будет дальше. - Как интересно, - прошептал он, - а мы вроде, как и не против, Куросаки? Или малыш захотел поиграть? - Как вам будет угодно, Гриммджо-сама, - фраза резанула плохо скрываемым сарказмом. «Рыжий ублюдочек показывает характер? Отлично, Куросаки Ичиго, похоже ты не совсем безнадежен». - Молодец, - патетическим шепотом заявил Секста. – У тебя почти получилось удивить меня. Но теперь мне надо как-то наградить тебя… Чтобы такое сделать? Может вот это? Он дотронулся кончиками пальцев правой руки до скулы мальчишки, скользнул к виску, провел по волосам, попутно зарываясь всей ладонью в густую рыжую гриву. Пряди словно лились сквозь пальцы, сводя с ума своей послушной шелковистостью и переливами цвета, варьирующимися от положения и освещения золотых нитей. Ичиго прерывисто вздохнул и мотнул головой, пытаясь отстраниться от чужой руки. Гриммджо резко пресек попытку сопротивления, сжимая руку на затылке парня и, привычным уже жестом, запрокидывая голову. Еще один поцелуй, теперь уже более осознанный и обстоятельный: с глубоким проникновением, тонкой игрой языка на грани откровенной пошлости и целомудрия, торопливым дыханием и распробованным, отпечатавшимся в памяти, чужим вкусом. Это действо было игрой, примеркой ролей, не более, и Гриммджо это прекрасно понимал. На его взгляд они действительно были похожи в том, что касалось тяги к риску, и сейчас им просто хотелось погрузиться, испытать на прочность такое странное и опасное чувство, что вопреки всем канонам разумности разгоралось в груди. У мальчишки был чудесный запах, мягкие податливые губы, неумелый язык и ровные сладкие зубки. Куросаки сейчас был воплощенная невинность: застывше-напряженный с крепко зажмуренными глазами, он как будто растворялся в новых для него ощущениях. Сам же Гриммджо с неприятным удивлением отметил, что тоже стал заводиться на всю эту нарочитую беспомощность и неискушенность. Продемонстрировать свое возбуждение этому мелкому недотепе означало в глазах бравого арранкара полную потерю лица. Поэтому он в свойственной ему грубой манере полез руками туда, куда не следовало, и получил вполне ожидаемый ответ. Фрасьон словно приходя в себя, резко рванулся, выскальзывая из специально ослабленного захвата и, отпрянув к стене, зашипел, словно рассерженный кот. Гриммджо издевательски рассмеялся, глядя на столь предсказуемую реакцию. - Что такое, Куросаки? Расхотелось со мной в игрушки играть, бестолочь? А то «как вам будет угодно». А может мне «угодно» чего-нибудь похлеще поцелуйчиков, а? - Сволочь! – сейчас рыжий до жути напоминал себя же во время их первой встречи, весь взъерошенный от праведного гнева, он судорожно сжимал кулаки, бросая на босса убийственные взгляды. - Что ты сказал, кретин? Опять хамишь, нарушаешь правила? – Гриммджо наступал на него, медленно вытаскивая катану. В ледяных глазах полыхали молнии ярости. – Иди сюда. Сейчас получишь по заслугам. Куросаки отвлекся всего на секунду, бросив взгляд на свой меч, лежавший на столе, но этого было вполне достаточно. Шестой в один прыжок подскочил к нему, схватил левой рукой за шею, наклонил, и недолго думая, нанес удар катаной плашмя по месту чуть пониже поясницы.* - Сука! - рыжий дернулся, но освободиться естественно не смог. - Ну почему ты никак не угомонишься, а? – со вздохом сказал Шестой, не прекращая экзекуции. – Теперь бедная Пантера знакомится с твоей ж*пой и все из-за твоей ругани. В следующий раз она будет знакомится с твоей голой ж*пой, а если и это не поможет, то тогда знакомство продолжу я самолично. Картина ясна? - Ясна, - полузадушено прохрипел Ичиго, вздрагивая от размеренных ударов. - Так, что теперь надо сделать? – Гриммджо помолчал, давая возможность, фрасьону ответить, но тот молчал. – Извиниться надо, придурок! - Извините великодушно, Гриммджо-сама! Секста выпустил подчиненного и вложил катану в ножны. Куросаки поднялся и теперь стоял неподвижно, закрыв лицо руками, его плечи подрагивали. Арранкар ухмыльнулся, глядя на него. - Я тебя отпустил, только из-за своей великой душевной доброты, - в тоне Эспада сквозила усмешка. – Твои извинения были неискренни и наполнены сарказмом. Ну да ладно, я надеюсь, ты все понял. А теперь марш умываться и на тренировку! Мы и так потеряли много времени из-за тебя. С этими словами Гриммджо отвернулся к окну, за его спиной хлопнула дверь. * Итак, вы скажете: ОЖП. И будете неправы, ну точнее правы, но только отчасти: персонаж этот принадлежит Т.Кубо (серия 127, 20 мин. 10 сек.). Помните, девушку-доктора, которая лечила руку Ямми, а потом эта скотина ударила бедняжку об стену? Вот, я решила ее воскресить и дать ей имя. По моей легенде: ее вылечили, но ее левая кисть очень плохо двигается из-за повреждения головного мозга и ее понизили до служанки. К Ичиго приставили из-за спокойного характера и относительной безобидности, а зовут ее Азалия Шеффилд. *Спасибо Кветину Тарантино и Уме Турман за незабываемую сцену из «Убить Билла».