Наутро я проснулась с незнакомым мне ранее чувством беспомощности и с памятью о вчерашний событиях, что оставили после себя довольно-таки неприятный осадок, избавиться от которого всё никак не удавалось. Первым делом позвонила милашке Ди, чтобы та пришла ко мне, потому что у меня серьёзные проблемы. Не думала, правда, что она согласится, но фортуна явно на моей стороне, а это поразительно.
Встретившись на кухне с мамой (только по её присутствию там я различаю будние и выходные дни в летний период), говорю, что скоро заглянет Диана. Про парня она не спрашивала, что меня очень настораживало. Как будто затишье перед бурей. Неловкость (хотя её чувствовала только я, мама же тараторила про наш совместный отдых на море) исчезла только после того, когда в этом помещении появилась моя лучшая подруга.
Я очень надеялась на спокойное чаепитие безо всяких расспросов, но… здесь меня настигла неудача. Мама отпивает небольшой глоток и, бросив на меня мимолётный взгляд, обращается к моей подруге:
— Дианочка (на этот моменте я непроизвольно закатываю глаза), ты знакома с пареньком Лисоньки… как там его?
Тут мама понимает, что так и не спросила у меня его имени. Понимая, что сейчас она это непременно исправит, я стараюсь как можно спокойнее и невозмутимее ответить «Дима», но осознаю, что мой голос всё же предательски дрогнул. Благо, мама на это не обратила внимания.
— Не в моём вкусе, но ведь главное, чтобы Лисе нравился и был хорошим человеком.
Ответ Дианы мне пришёлся по душе, отчего я благодарно улыбнулась ей. Приятно было, что несмотря на то, что Ди была категорически против наших отношений (мне доставляет удовольствие считать, что они есть), она так же понимала, что этой мой выбор, и раз он мне нравится, то ей с этим попросту придётся смириться.
— И Дима, конечно же, хороший человек? — не унималась мама, продолжая допрашивать мою подругу.
Пока Ди не успела стушеваться, я начинаю смеяться и обращаюсь к матери:
— Мама, прекрати играть в следопыта. Нормальный он.
Кажется, её всё-таки удовлетворила полученная информация, ведь расспросы прекратились. Правда, она прямо сказала, что ждём его завтра вечером на пирог. Мне стоило огромных усилий, чтобы не сделать глаза круглыми от ужаса и безвыходности в собственной ситуации. Сославшись на то, что нас ожидает прогулка, я помахала маме рукой и вышла с Ди на улицу.
— Норма-а-а-альный он, — смеясь, передразнила меня Стрельникова и продолжила: — Знала бы твоя мама хотя бы малую часть его нормальности, у неё бы волосы дыбом встали.
Что правда, то правда. Возразить было нечего.
Было невыносимо жарко, но возвращаться домой не хотелось. В голове роились разные мысли, начиная оттого, кого попросить стать моим парнем на один вечер, заканчивая тем, чем же для меня обернётся впоследствии эта ложь. Не в силах справиться с переживаниями самостоятельно, я делюсь ими с Дианой:
— Он не придёт ко мне.
— Я знаю, — кивая, подруга соглашается. — Можно было бы попросить Юру, но с выпускного мы не разговариваем. Ромку нашего твоя мама знает как родного сына. Так что у меня даже и вариантов нет. А у тебя?
— Есть. И даже два, но оба кажутся мне абсолютно безбашенными и такими же абсолютно невыполнимыми.
Диана утверждает, что собственная безбашенность меня особо-то не волнует, и советует так же относиться к своим идеям. Я нахожу в её словах хороший совет, поэтому выкладываю ей всё, что успело прийти мне к голову на такой короткий промежуток времени.
— Итак, вариант первый. Стас (всё-таки я смогла запомнить его имя) — парень, который спас меня от Нитребиной и как-то подвозил. Его можно было бы попросить, но в последнюю нашу встречу от явно хотел от меня большего, чем просто мобильный телефон, поэтому, боюсь, после ужина у меня дома я с ним не расплачусь, — договорив, я хихикаю. Но было бы больше смешно, если бы не было так грустно.
Диана кривится от осознания, как мне придётся расплачиваться за простой ужин, поэтому отметает этот вариант сразу же, прося переходить ко второму. Второй вариант был ещё безумнее, и я надеюсь, что она на него тоже не согласится, после чего мы придумаем третий, более безопасный и надёжный.
— У мучителя есть лучший друг Руслан. Мы, помнится, познакомились не при самых приятных обстоятельствах, но он, как мне кажется, неплохой парень.
— Так почему бы не обратиться к нему? — спрашивает Ди, непонимающе взирая на меня.
— У меня нет его контактов. Единственный шанс найти его — это через нашего горячо любимого Дмитрия Витальевича, разговаривать с которым мне… немного стрёмно.
И тут же я рассказываю ей про фотографии, из-за которых вообще весь этот сыр-бор начался. У меня до сих пор не появились претенденты на отсечение головы (ох уж этот мой юношеский максимализм, по словам мамы), поэтому Ди особо и расписывать не было что. Но претендентов-то может и нет, зато фотки есть, они более чем настоящие и исправно приносят мне проблемы.
— Неприятно, конечно, но, похоже, выбора у тебя нет, — замечает Диана. — Позвони ему прямо сейчас. Затягивать ведь не стоит, завтрашний день не за горами, а тебе явно потребуется узнать своего парня (здесь она с усмешкой показывает мне в воздухе пальчиками кавычки) получше.
Вот чёрт, видимо, эта ситуация её очень забавляет. Не та, что за нами кто-то следит, а та, что мне придётся провести вечер с малознакомым парнем, играя с ним в любовь. Уж если бы это происходило не со мной, я бы тоже откровенно веселилась (так что даже поражаюсь, как Ди сдерживает себя от масштабного дружеского стёба), но, так как дерьмо притягивалось ко мне, как железо к магниту, на душе было более чем паршиво.
Как-никак, но Ди была права: звонить нужно сейчас. Иначе я буду оттягивать это, оправдываясь то нехваткой времени, то внезапно свалившимся на меня недугом, то попросту отсутствием желания. Так что… сейчас или завтра мне будет очень плохо. Из двух зол нужно выбирать меньшее, поэтому я набираю мучителя и, прикладывая телефон к уху, жду ответа, подсознательно замечая за собой, что моё сердце бьётся в унисон с гудками.
— Алло…
Услышав его голос, не могу сказать ни слова. Губы пересохли, во рту застрял ком, а все слова и мысли вылетели из головы, словно их никогда там и не было. И вообще мне показалось или…
— Ты пьян? — спрашиваю напрямую, когда наконец удалось взять себя в руки, приказав не быть такой тряпкой.
Ответ не заставил себя долго ждать.
— Чуть-чуть, — растягивая гласные, отвечает он, а я невольно тяну ту же «ууу».
Сказав ему, что я буду через двадцать минут, растерянно отключаю вызов. Рассказав в двух словах Диане, в чём дело, вынужденно прощаюсь с ней, получив от неё наказ позвонить сразу же, как буду свободна. Я пообещала ей, на этом и разошлись.
***
Благо, хоть домофон открыт, а то мало ли… вдруг он уже не в том состоянии, чтобы мне его открыть. Поднимаюсь на шестой этаж пешком, ведь ждать, пока лифт приедет с девятого, долго, а время — деньги. Не в этот раз, конечно, но меня гнало наверх любопытство, волнение и любовь(?).
Остановившись около двери, я перевела дыхание. Всё же спортсменкой я не являюсь, поэтому такие гонки даются мне непросто. Вот будет веселуха, если после такого кросса станет плохо и мне. Я скептически фыркаю и тянусь к ручке, совсем забыв про звонок. И не напрасно. Дверь отказалась не заперта, посему я беспрепятственно зашла и аккуратно разулась в прихожей. Настроив себя на то, что я могу увидеть сейчас всё, что угодно, прохожу в гостиную.
Могло бы быть и хуже. Но всё же неприятно. На моих глазах мучитель отпивает большой глоток виски, после чего поворачивается и уставляется на меня туманным взглядом.
— Ты быстро, — пьяным голосом замечает он, раскинувшись на диване.
— Вообще-то нет, — дрогнувшим голосом отмечаю, успевая заметить, что половина бутылки уже выпита. Женских вещей в комнате достаточно много, но его восставшей из мёртвых жены в квартире нет. Иначе на ту сторону уже отправилась бы я без шанса на возвращение обратно. На комоде замечаю наши с ним фотографии.
«Ему тоже прислали, кто бы мог подумать, как предусмотрительно», — грустно отмечаю, походя к учителю, чтобы забрать у него бутылку.
— Хватит. — Узнаю этот требовательный голос своего старого «Я» до того, как я окончательно и бесповоротно влюбилась в человека, сейчас лежащего передо мной в состоянии пусть и не сильного, но всё же алкогольного опьянения.
— А то что? — нарывается он, но спорить с ним я не намерена, поэтому, применив всю свою имеющуюся ловкость и быстроту, ухитрилась забрать у него бутылку.
— Хватит, — повторяю я ещё раз только на более высоких тонах, отчего в ушах начинает звенеть. Я уношу эту чёртову бутылку на кухню, подальше от него. Вернувшись, осторожно сажусь рядом.
— Что происходит?
— Наташу забрали в ментовку за подозрение в убийстве. Ей грозит срок и достаточно большой, потому что все улики против неё.
Я думала, что вопрос потребуется повторить дважды, как это обычно бывает при общении с мучителем, но не сегодня. Его ответ меня ошарашил. Залётная у него жена, однако. Но от моего молчания ему явно легче не станет, а попойки не принесут никакой пользы его Наташе, если, конечно, она всё-таки невиновна.
— Прекрати быть тряпкой, — даю ему тот же совет, что и себе накануне. — Иди проспись, а потом мы подумаем, что сделать.
Конечно, дурная сторона меня ликовала. Он снова одинок, что означало для меня зелёный свет к решительным действиям. Но воспользоваться его слабостью так подло и низко даже для меня, поэтому я отбросила эти отвратительные мысли. И помочь ему сама я вряд ли смогу, но вот мой отец может. Если, конечно, будет уверен в её невиновности, что нужно сперва доказать.
Заволочь его в спальню не представлялось мне возможным, поэтому я заставила его лечь прямо здесь, в гостиной, на диване. На его недовольное пыхтение и бормотание я старательно не обращала внимания, всячески игнорируя.
— Приляг… со мной.
В череде бессмысленных слов и фраз я разобрала это. Вскинув брови, я напомнила себе, что он пьян и всё это несерьёзно. Но он вальяжным движением руки схватил меня за локоть и повалил на себя, устало пыхтя.
— Ух, тяжёлая.
— Придурок, — бросаю я, стараясь выбраться из этих неприятных объятий, но тщетно. Ко всему прочему от него ужасно несло алкоголем. Я скривилась и поспешила выразить своё «фе»: — Чёрт возьми, от тебя несёт, как от алкоголика возле ночного магазина.
— Прости, — сонно бормочет он, выдыхая и обдавая меня очередной волной запаха виски.
Ко всему прочему, чтобы уместиться вдвоём на неразложенном диване нужно очень постараться. И даже если я попытаюсь, то моих стараний будет явно недостаточно. Я взглянула на мучителя, который лежал на боку таким образом, что буквально подминал меня под себя. Тяжёлый скорее всё же он, нежели я, потому что через какой-то промежуток времени кровь начала приливать к щекам и мне стало трудно дышать.
***
Я не знаю, сколько прошло времени, но, когда проснулась, он потерянным взглядом изучал моё лицо. Прежде, чем я собралась издать крик умирающего тюленя, мучитель каким-то отрешённым голосом протянул:
— Умираю, как хочу поцеловать тебя.
Я застыла. Эти слова давно уже мечтала от него услышать, но не при такой обстановке же.
«Он пьян, он пьян», — упрямо твердило мне подсознание.
— Ты умираешь потому, что у тебя похмелье, — язвлю я, а он по привычке на мои остроты закатывает глаза.
Приподнимается, видя, как мне в тягость держать его на себе (пусть и не полностью), как за его спиной раздаётся:
— Кхм-кхм, я не вовремя?
