Дорога к любви

      Всё тело онемело. Но потом я поняла, что голос мне знаком, а спустя несколько секунд из-за спины мучителя выглянул Руслан. Облегчённо выдыхаю.       — Ох, чёрт, я думал, что ты не одета.       Теперь я понимаю, почему он так на меня сразу уставился.       — Мы не… — Я замолкаю, ища помощи у мучителя, после чего тот кивает.       — А вот не похоже. — Хмыкает Руслан, вертя перед нами стопку фотографий. — Вас явно пасут, задумывались об этом?       — Да, — одновременно отвечаем.       Парень кладёт фотографии обратно, пожимая плечами. Изверг садится, чуть пошатнувшись, около меня и, похлопав по дивану, пригласил сесть рядом друга, что тот, собственно, и сделал.       — Как там Наташка?       Я не думала, что Дмитрий Витальевич будет таким откровенным в моём присутствии, но, похоже, доверие ко мне у него всё же велико.       — Её подозревают в убийстве владельца притона, в котором она была. Мол, последняя, кто видел его живым. Плюс ко всему, у них есть неопровержимая улика — канделябр, который является орудием убийства и на котором обнаружено огромное количество её пальчиков. Наташа клянётся, что не убивала этого Жарского, но кто ж поверит её словам, когда доказательства говорят обратное. Адвокат делает всё возможное, но прогнозы при этом не самые утешительные.       Тихо вздыхаю. Если бы такое происходило с моим родным человеком, я бы тоже напилась. Так что теперь становится немного неловко за то, что осудила мучителя за пьянку. Может он и учитель, но всё же человек, находящийся у себя дома, а значит может делать всё, что только заблагорассудится.       Руслан хотел как-то поддержать друга, но всё, что только ни приходило в голову, не успокаивало, не отвлекало и не решало проблему. Слегка затянувшееся молчание нарушил (как ни странно) хозяин дома.       — Так, ладно, свою проблему я озвучил. Кто следующий? — спрашивает изверг и выжидающе смотрит на меня и Руслана. — Давай, брат.       Брюнет пожимает плечами, что означает «ничего особенного, пустяки», но, как только он начинает повествование своей истории, я убеждаюсь в совершенно обратном.       — Предложил Кате выйти за меня.       — Ты же женат. — Хмыкнул мучитель, с интересом поглядывая на друга, как в общем-то и я. Уже начинаю думать, что моя идея представить Руслана в качестве парня не лучшая моя идея в принципе.       Руслан в знак согласия кивает. Он и сам тогда удивился тому, что произнёс, но слова были сказаны.       — Ты знаешь, это удивительно, — девичьим голосом говорит брюнет, по-видимому, копируя свою подружку, — как просто женатые мужчины делают предложение. Я думаю, что они чувствуют себя в безопасности по той простой причине, что убеждены в одной истине: они могу бросить эту приманку другим, потому что их самих на крючок не поймать. Выходи за меня замуж, моя дорогая, но только так, чтобы моя жена об этом не узнала!       К концу этого монолога проявились все актёрские таланты Руслана, так что я поняла: он сто процентов тот, кто мне нужен. Он не похож на того, кто полезет за словом в карман, или же стушуется при обсуждении какой-либо пикантной темы. Так что… надо было брать быка за рога. Однако конец истории оказался совсем не таким, как я предполагала.       Руслан продолжил, что в тот момент он чертовски разозлился. Ведь, действительно, это несерьёзно. И то, что Катя его раскусила, вызывало безграничное раздражение. «И почему девушки так здорово видят суть тех вещей, о которых говорят мужчины?» — спросил Руслан, и, кажется, это было адресовано мне, потому что других представительниц женского пола не наблюдалось ни в комнате, ни в самой квартире. Однако риторический вопрос есть риторический вопрос, посему парень продолжает. Пообещал этой девушке, что разведётся. И, казалось бы, проблема решена, но девица оказалась той ещё штучкой.       — Есть одна проблема, — вновь Руслан копирует свою любовницу, к которой у меня уже возникла антипатия, — я не хочу за тебя замуж. Даже если бы ты был свободен, даже если бы мы могли поторопиться и пожениться сразу… Я хочу делать то, что хочу и когда хочу. Без каких-либо связей и обязательств. Я не покупаюсь на приманку о браке: она для меня ничего не значит, поэтому даже не предлагай, милый, этот золотой крючок, на меня его не подцепишь. Да, я люблю тебя сегодня, но завтра, кто знает? Такова я.       Мда, а ещё меня называли стервой. Вот эта девица явно знает, что ей нужно от жизни всё и сразу, и плевать на то, что при этом приходится топтаться на чувствах других, заморачивая им головы донельзя.       Комментировать эту ситуацию, видимо, не хотелось ни мне, ни мучителю, поэтому рассказываю о своей проблеме, которая, на ряду со всем, что я сегодня выслушала, уже не кажется мне проблемой вовсе.       — Так получилось, что в почту я никогда не заглядываю, поэтому все фотографии увидела моя мама. — Поймала любопытный взгляд своего бывшего классного руководителя и со вздохом продолжила: — Теперь требует, чтобы я познакомила её со своим парнем.       Устало выдыхаю, понимая, что для меня это всё-таки проблема и нужно прикладывать усилия для её решения, иначе завтра мать устроит мне разнос.       Нетрудно заметить волнение изверга. Бегающий взгляд, сцепленные руки… Впрочем, я знала, что он ни за что не согласится на это. Официально между нами по-прежнему ничего нет, так что фактически мы никак не связаны, и, похоже, его это полностью устраивает. Обвинять его в этом бессмысленно и по-детски глупо, потому что его семья снова развалилась, не успев окрепнуть. У меня была мысль, что я всему виной и я приношу в его жизнь только хаос и раздор, но в этом случае вина явно не моя. С его женой я не знакома, наркотики ей не сбывала, в притон не отправляла, в тюрьму не засаживала. Если так посмотреть, то я невинный ангелок. Но если в правоохранительных органах начнут копать и копать ответственно и глубоко, то вполне могут выйти на меня. А тут уж мотив на лицо. Средства и возможности может додумать кто угодно. Я же вроде как имею виды на её мужа, вот и решила стукануть, чтобы надолго упечь соперницу за решётку, освободив тем самым дорогу к завоеванию своей любви. Но, во-первых, Дмитрий Витальевич не крепость, чтобы его завоёвывать, во-вторых, я свято верю в слова «на чужом несчастье счастья не построишь» (особенно, если устроить это самое «несчастье» собственноручно или же косвенно приложив к этому руку).       — Алиса, я был бы рад помочь, но… — начинает мучитель и замолкает, выразительно глядя на меня.       Киваю ему. Ну что ж, мой звёздный час.       — Вообще-то я хотела попросить тебя, Руслан, сыграть роль моего парня на один вечер, чтобы мама не вилась вокруг меня, кто он, что он, и отвести подозрения от… — Я красноречиво замолкаю и киваю на изверга.       Вот эта «непонятка» между нами раздражает. Дико. Каждый раз, когда я вдали от него, мне хочется начать выяснять отношения, чтобы в конце концов расставить все точки над «и», но, как только мы оказываемся в сантиметровой близости, у меня пропадает даже малейшее желание это делать. Ведь я вполне могу получить тот ответ, который не хочу услышать. Боюсь, поэтому молчу. Или же надеваю маску безразличия, начиная при этом сыпать колкостями и остротами больше обычного.       Брюнет молчит, но через некоторое время я замечаю на его лице тень улыбки. Не послал — уже хорошее начало. Наливает себе в стакан оставшийся виски и залпом выпивает. Обводит взглядом всех собравшихся и оглашает своё решение:       — Звучит весело. Я в деле, малышка.       На его обращение лишь закатываю глаза. Надеюсь, при маме он меня так не будет называть, а то та, наверняка, не так поймёт. Благодарно улыбаюсь парню, которого едва знаю, и смотрю на мучителя. Сейчас я представляла нас в виде двух оголенных проводов под напряжением, искрящихся всякий раз, едва приблизятся друг к другу.       Поболтав о разных мелочах, пришли к выводу, что пора расходиться. Руслан тактично сказал, что подождёт за дверью (оказывается, нам было по пути, да и Ди была права: нужно узнать получше друг друга, чтобы не выглядеть перед матерью белой вороной, ведь иначе она точно заподозрит подвох), оставив меня наедине с мучителем.       Не знаю, что сказать. Даже немного неловко, хоть это совершенно несвойственно мне. Но даже остатки стеснительности не помешали мне убедиться в одной вещи: никто в мире не желал его так сильно, как хотела я. Никто не исследовал глазами каждый сантиметр его тела, никто не чувствовал похоть от каждого движения его мускула, не улыбался ему, не смотрел, как ответная улыбка трогала его губы, и не думал… Я встряхнула головой, избавляясь от этого пьянящего наваждения, коря себя за то, что поддалась очередному подростковому импульсу. Чувствую, как щёки заливаются румянцем. Он улыбается — заметил. Вот теперь точно неловко.       — Что ты сказала маме?       Он первый прервал молчание, что было похвально. Я как можно небрежнее пожала плечами.       — Что меня подвозил в тот день парень. И я понятия не имею, кому взбрело в голову нас при этом фотографировать. Подбрасывание девушки домой вроде как не запрещено законом.       Еле слышно хмыкает и спрашивает:       — Ты назвала имя парня?       Чёрт, такой вопрос мною не предусматривался. Но, похоже, придётся отвечать откровенностью на откровенность.       — … Да. Твоим именем.       Он молчит, видимо, обдумывая мой ответ. Тишина затягивалась, и я уже успела пожалеть о том, что рассказала ему. Встрепенувшись, поднимаюсь с дивана, на ходу бросая ему «меня Руслан ждёт», и спешу к выходу.       — Алиса, подожди! — Его требовательный голос настигает меня уже в дверях, но я застываю, ожидая, что же он мне скажет. — Хочешь поговорить об этом?.. О нас?       Моя очередь хмыкать.       — Нет.       Вообще-то, да, но сейчас явно не время. У него жена сидит, а я лезу выяснять отношения. Безусловно, я отвратительная и без этого, но такое слишком даже для меня.       — А мне кажется, что да, — напирает он, обеими руками упираясь в входную дверь таким образом, что я оказываюсь в ловушке.       Ух, какой настойчивый. Расплываюсь в хитрой улыбке, а он наклоняется ко мне, утыкаясь куда-то в шею. Думала, скажет что-то, но нет, молчит и только дышит мне в шею. «Бредовая ситуация», — делаю свой вердикт и закатываю глаза.       — Влюблена в меня, но гордость не позволяет признаться в этом, да? — наконец спрашивает он, уже глядя мне прямо в глаза.       Нет.       — Да. — Вылетает почему-то совсем другое.       Он улыбается в своём стиле «я так и думал», отчего я поджимаю губы.       — Знаешь (когда он так начинает, становится немного не по себе), после возвращения Наташи ничего у нас не клеится. Меня раздражает её беспочвенная… ладно, не так, скорее чрезмерная ревность. Я прихожу как будто не к себе домой, а на допрос, где, что и с кем я делал, когда её не было рядом. Но, думаю, она и сама осознает, что того, что было, нам вернуть не получится. И гораздо лучше будет отпустить друг друга… Но оставить Наташу за решёткой я не могу. Если она действительно невиновна, то такого она не заслуживает.       Это совсем не то, что я ожидала от него услышать, поэтому обескураженно опускаю руки, прекращая свои жалкие попытки вырваться. Прекращаю бежать от него и от разговора, который каждый раз хотела начать, но каждый раз мне недоставало духу.       Приподнимаю подбородок чуть-чуть вверх и, понизив голос, спрашиваю:       — Значит ли это, что мы будем вместе?       Улыбка. Одной рукой он уже перебирает мои волосы, другой же по-прежнему упирается в дверь. Гладит так нежно, проводя пальцем то по одному локону, то по второму, но мою бдительность таким не обманешь. Приподнимаю бровь в ожидании ответа, которым он наконец решил меня порадовать. Или нет.       — Мне кажется, это не очень хорошая идея, Алиса. Мы оба любим внимание, такие яркие… Два солнца на одном небе невозможны.       Такое ощущение, как будто в спину ударили, но в реальности местом удара оказалась всё-таки грудь. Поднимаю на него глаза полные слёз, но сдерживаю себя так, что не позволяю ни одной солёной капельке скатиться по щеке.       — Алиса… — шепчет он, видимо, сбитый с толку моей реакцией.       — Пошёл к чёрту, — зло бросаю я и, оттолкнув его от себя, вылетаю из квартиры, бросая на ходу Руслану «пойдём». Он непонимающе смотрит на друга и, дав тому обещание, что позвонит сразу, как только освободится, равняется со мной. Выходим из подъезда, и я даю волю слезам, уткнувшись в плечо Руслану. Последнее, что меня сейчас заботило, — это собственная внешность, но мысль о красном носе, спутавшихся в нечто ужасное волосах и заплаканных глазах, напоминающих собой малейшие щёлочки, помогла взять себя в руки и заставила прекратить плакать. Видя, что Руслан открывает рот, я обрываю его на полуслове:       — Не смей ничего говорить.       Он поднимает руки в знак капитуляции и по-дружески обнимает меня. Похоже, брюнет понимает, что помочь мне ничем не сможет, поэтому напоминает о нашем завтрашнем деле.       — Итак, — дружелюбно начинает он, — что я должен знать?       Ещё разок шмыгнув носом и засунув свою обиду и боль куда подальше, я рассказываю Руслану про свои увлечения, пару слов про Ди с Ромкой, про маму и отца, заканчивая монолог тем, что завтра вечером его зовут Димой.       — Я понял.       Понимающе улыбается. Когда мы прибыли к пункту назначения, условились, что завтра он приходит к семи.       — И спасибо, что согласился помочь.       — Всегда рад. Друзья Димаса — мои друзья.       Увидев мою реакцию, понял, что сболтнул не то, поэтому поспешил исправиться:       — Извини. И спокойной ночи.       — Сладких снов.       Вымученно улыбаюсь и захожу в подъезд, на ходу набирая номер Стрельниковой. Только услышав в телефоне её уставшее «алло», возбуждённо шепчу в трубку, стараясь не расплакаться:       — Ди, ты не представляешь, что случилось.       В это же время, только в другом месте происходил ещё один вызов.       — Димыч, я в ваши отношения не влезал и не особо хочу, но, по-моему, ты перегнул палку. Что ты наговорил девчонке?..