***
— Думал, ты не выйдешь… — мучитель первым нарушает молчание, а я лишь повожу плечом и подхожу чуть ближе. — Ты плакала?.. — спрашивает он, резко замолкает и через секунду восклицает: — Руслан тебя обидел чем-то? Обеспокоенно мотаю головой. Если бы изверг обижал меня так, как Руслан, то проблем бы вообще не было… — Всё прошло прекрасно. Ты хотел поговорить… говори, — стараюсь держаться холодно, чтобы не расплакаться прямо здесь. — Алиса, то, что я вчера сказал… Думаю, я подобрал не те слова. Хмыкаю с истеричными нотками и отвечаю: — Правда? А мне вот кажется, что ты сказал именно то, что думаешь. Он делает шаг ближе, я инстинктивно делаю шаг назад. Хотя… когда это стало инстинктом? В последнее время мне казалось, что я только и делала, что шаги вперёд, шаги к нему, но не замечала очевидного: он либо стоял на месте, либо отступал. Странно, что сейчас всё происходит с точностью наоборот. — Ты сама прекрасно знаешь, сколько всего на меня навалилось. Если ещё и ты будешь концерты давать, то мне хоть за голову хватайся… Разочарованно смотрю на него. Так и знала, что надежда была напрасной. Начал рассказывать про свои проблемы, снова прикрываться ими, точно зная, как меня ранит его равнодушие. — Уходи. Мне стоило огромных усилий сказать это вслух, а не про себя. Да, конечно, то, что он пришёл сюда, было очень мило, как и сам факт надписи под моим окном. Но, когда он это сделал, я предполагала, что разговор пойдёт о нас двоих, а не о его проблемах, где в главной роли — его восставшая из мёртвых жена. Видя, что он хочет возразить, говорю ещё раз, только уже увереннее, повышая голос, но ещё не срываясь: — Уходи, пожалуйста. Он молча кидает баллончик в стоящий рядом мусорный бак и, бросив взгляд на меня, начинает удаляться.***
Слёзы снова навернулись на глаза. В сердце как будто ударили, больно. Люди ходят туда-сюда, смотрят на меня. Фонари тоже смотрят, зырят прямо, как будто желают осветить как можно ярче моё смятение. Разворачиваюсь по пути к подъезду, как из ниоткуда выплывает компания парней, окружающая меня со всех сторон. От испуга слёзы высыхают мгновенно, отчего я могу рассмотреть, что это те самые, что впихнули мне наркоту. — Ты нас сдала, мерзавка… — начинает тот, который, как я помню, у них главный. Кольцо из них сжимается, и мои глаза испуганно забегали в поисках помощи. В голове ничего, кроме паники, даже сосредоточиться сложно. — Я ничего не делала, — тяну время, пытаюсь выровнять голос, но получается отвратительно. Актриса из меня, похоже, никакая. Туда документы подавать явно не стоит. — Помнишь, мы говорили, что не бьем девочек? Киваю в ответ, и в ту же минуту получаю пощёчину. Ошарашенно ахнув, я хватаюсь рукой за горящую щеку и с ненавистью смотрю на обидчиков. Это, конечно, не Лерочка, но себя я в обиду не дам. Лягнув этого скота, пытаюсь сбежать, но меня довольно быстро нагоняют другие парни, поэтому я не вижу иного выхода, как кричать. Не знаю, сколько я это делала, но сперва осипла, потом уже мне заткнули рот и приставили нож к шее. Опа, уже не смешно. — Отпустите девушку. Не веря своим ушам, поднимаю глаза. Мучитель. Неужели хоть в этот раз он не смотрит на поле боя, а сам в него вступает? Несомненно, та стычка на школьном стадионе была ничем по сравнению с тем, что происходит сейчас, но мой бывший классный руководитель вырос у меня в глазах моментально. И в данный момент я понимала, что он — моя единственная надежда на то, что из этой потасовки я вернусь домой живой. Кстати, о доме… Я отмечаю про себя, что свет в зале ещё говорит, значит родители ещё не легли спать, следовательно, надежда на то, что папа спохватится и выйдет меня искать, есть. — А ты то кто? Хахаль, что ли? — недоверчиво спрашивает их чёртов главарь, бросая на меня полный ненависти взгляд. — Я повторяю: или вы отпускаете девушку, или я вызываю ментов. Мучитель непоколебим, я прям невольно залюбовалась им. Если бы не ситуация, в которую я вляпалась, ну, и затянула его, то… Но, нет, всё, как обычно. Главный сделал какой-то знак остальным, после чего около меня остался только один, тот самый, что держит около моего горла раскладной ножик. Я боялась пошевелиться и могла только с ужасом смотреть на происходящее. Остальные члены банды, также достав свои ножи, начали двигаться прямо на моего спасителя. Не думаю, что Дмитрий Витальевич вдруг окажется Джеймсом Бондом, поэтому судорожно пытаюсь найти решение, осматривая всё вокруг. Внезапно меня осенило. Как только я поймала на себе взгляд мучителя, одними губами сказала ему «машина». Судя по его едва заметному кивку, тот понял. — Вызывай сразу себе скорую, приятель. — Я вам не приятель, — категорично отвечает брюнет, со всей силы ударяя кулаком о машину моего отца, но один из наркоманов успевает задеть его плечо ножом. Слышу его рваный выдох, звук распахивающегося домофона и стрельбу. Затыкаю уши, понимаю, что никакого ножа около моей шеи уже нет, а вся банда трусливо убегает, поджав хвосты. Правда, кажется, отец успел задеть ногу одного из них, но сложно сказать, потому что всё моё внимание занимало плечо мучителя. Я подбираюсь к нему, пока отец гонится за бандой, которую уже столько времени пытается поймать, и шепчу: — Чёрт, чёрт, прости… Ни секунды не потратив на колебания, снимаю с себя майку и завязываю её на плече изверга. — Надолго не хватит, тебе нужно подняться со мной, чтобы обработать рану… — с паникой в голосе я продолжаю смотреть на его истекающее кровью плечо, отчего мне становится совсем дурно. Меня начинает мутить, и мучитель, похоже, заметив это, здоровой рукой бережно берёт меня за чуть красноватую от удара щеку и, чуть поведя вправо, делает так, что мы смотрим прямо друг другу в глаза. — Бесстыдница… — слабым голосом, с едва различимой улыбкой еле слышно говорит он. — Ты в порядке? Только сейчас понимаю, что слёзы снова льются рекой. Я киваю. — Я так испугалась. Если бы с тобой что-то случилось… — начинаю я, но вырывавшиеся из меня всхлипы были явно против того, чтобы я говорила. — Эй, со мной всё хорошо, не плачь. Он вытирает рукой мои слёзы, я доверчиво смотрю ему в глаза и понимаю, что вот он — мой очередной звёздный час. И пока звёзды не погасли, здесь не появилась его жена из ниоткуда, не начался апокалипсис, я понимаю, что нужно действовать. Облизнув пересохшие от пережитого ужаса губы, я нежно прикасаюсь губами к его губам, стараясь случайно не задеть его плечо рукой. Мне кажется, что всё вокруг резко перестало существовать. Я не могла поверить своим глазам, не могла поверить в происходящее. Слышала только бешеный стук своего сердца, как будто оно вот-вот выскочит из груди. Каково же было моё удивление, когда он ответил на поцелуй. Теперь я поняла, о чём писала та самая Сладенькая на его странице: целуется он, действительно, обалденно, хотя мне особо не с чем сравнить, но мне и не надо было сравнивать. Прекратив то, что сама резко начала (с большим усилием), я смотрю ему в глаза и молчу. — Ты уверена, что я нравлюсь тебе? — он первым нарушает тишину после затянувшегося молчания. Я судорожно киваю и хочу сказать «я тебя люблю», но получается почему-то совсем другое: — Поднимайся, нужно идти. Поговорим завтра утром. Он послушно поднимается. Замечая мои попытки помочь ему, качает головой. — Алис, у меня рука задета, а ходить я сам прекрасно могу. Опускаю руки. Нельзя помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали. — Эй, не обижайся… Он разворачивает меня здоровой рукой так, что я упираюсь ему в грудь. Непонимающе смотрю на него, но в следующий момент мне всё становится понятным. Он снова нежно целует меня, проводя подушечками пальцев по моей оголённой спине, проникая под бретельку бюстгальтера. Я буквально онемела. — Видела бы ты сейчас своё лицо, Костровская, — он смеётся, но в то же время раненая рука даёт о себе знать и мучитель кривится. — Придурок, — выдаю я и облегчённо выдыхаю, открывая перед ним входную дверь, и мы заходим в подъезд. Уже будучи в лифте, он, немного помявшись, негромко произносит: — Мечтал это сделать с того самого момента, как ты нарисовала свою «Алису в Стране Чудес». — Что? Залезть мне под лифчик? — уже хихикаю я, когда этот момент позади. — Нет, поцеловать тебя, — отрицает он и с нахальной улыбкой добавляет: — Но и это тоже. Я возношу глаза к верху и называю его нахалом. Как ни крути, но что-то в мире всё-таки не меняется. — Заходи уже, несчастный кавалер… — с улыбкой произношу я и, видя ошарашенное лицо мамы, начинаю: — Мам, тут такое дело… После того, как я с Ди рассталась, на меня наркоманы накинулись, помнишь, те, о которых папа предупреждал? Мучи… — я сбиваюсь, но быстро поправляюсь: — Дмитрий Витальевич как раз проходил мимо и спас меня. Правда, его всё же задели, так что нужна аптечка. И не волнуйся, со мной всё в полном порядке. Мама охнула, как я и предвидела, и понеслась на кухню за медикаментами. Я провела мучителя в зал и, кивнув ему на диван, отмечаю: — Твоё спальное место на сегодня. — А на завтра? Рядом с тобой? — с хитрецой в глазах спрашивает он. Закатываю глаза. Ну нет, он даже раненый умудряется язвить! — Где тут наш герой? Мама заходит в зал, я, видя её желание сделать всё самой, качаю головой. Тут уж я справлюсь самостоятельно. Тем более, хочется побольше провести время рядом с ним… Она пожимает плечами, бросает на меня очередной обеспокоенный взгляд, но, к счастью, оставляет нас одних. — Только не искалечь меня ещё больше, — посмеивается он. — Постараюсь, — улыбаюсь в ответ и добавляю: — Но не обещаю.