Макс Пэйн: Немного ближе к Раю

      Мы с Ульяной сидели на полу в библиотеке. Было темно, лишь неясные ночные шорохи смели тревожить наше уединённое убежище среди потёртых стеллажей, заставленных книгами. Карл Маркс, Фридрих Энгельс и прочие корифеи коммунизма, ныне кормящие червей. Каждому по способностям...       Между мной и девочкой стояла свеча в заляпанном воском, древнем подсвечнике - наш единственный источник света.       - ...И тогда на следующий день мальчика нашли повешенным, а учительница проснулась без глаз...       Ульяна замолчала, ожидая моей реакции на "ужастик", дрожа всем тельцем от нетерпения.       - Ну... Неплохо, хотя атмосферности не хватает.       - Подумаешь. Ты как будто лучше расскажешь.       - А вот и расскажу.       - А вот и нет.       - А вот и да. Не перебивай старших, а лучше приготовься слушать.       - Итак, название истории: "Адрес неизвестен". Кхм... - я прочистил горло и приготовился обрушить на Ульянку миллиарды тонн ужаса.       - Его звали Джон Мирра. Он бродит по Нью-Йорку, оставляя за собой след из кровавых ошмётков. Его нож не знает усталости. И он - мой рок, я знаю, что рано или поздно он доберётся и до меня. Он убил мою жену, подставил меня. В психлечебнице меня пичкали такими препаратами, после которых картины Дали кажутся высокохудожественной реальностью. Но я бежал. Через зеркало. Розовый фламинго сказал мне, что зеркала интереснее телевидения. Разбил одно, осколком зеркала убил санитара и сбежал. Теперь я брожу по ночному Нью-Йорку. Город изменился. Теперь это Нуар-Йорк, более опасный и непредсказуемый, особенно по ночам. Тени преследуют меня, но я быстрее. Рядом со мной звонит общественный телефон в будке. Я поднимаю трубку:       - Алло?       - Добро пожаловать на следующий уровень.        Я захохотал, как безумный. Хотя не было никаких "как". Самые страшные монстры, порою, имеют те же самые лица, что мы видим каждое утро в зеркале. Моя жена подтвердила бы это, не будь её горло перерезано осколком этого самого зеркала...       Я замолчал. Ульяна тоже хранила молчание и слегка дрожала. Наверняка она многое не поняла, но на интуитивном уровне почувствовала, что счастливой концовки не будет.       - Папочка, ты ведь не позволишь, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое? - наконец прервала молчание Ульяна, глядя на меня широко открытыми глазами. Её волосы более не были морковно-рыжими, а имели отвратительный медный оттенок. Я протянул руку и пощупал - влажно... кровь... Я улыбнулся:       - Конечно нет, милая.       В следующее мгновение обе мои руки схватили голову девочки, я притянул её личико к своему рту и изо всей силы укусил за щёку, чувствуя, как мои зубы царапают кость скули, разрывая податливую плоть. ...       Я очнулся на траве, ошалело глядя в ночное небо. Сердце трепыхалось, словно птица в клетке. Это было... чудовищно, неправильно. У меня и раньше были кошмары, но я никогда не принимал деятельное участие в творимых ужасах. Я не святой. Я убивал, на моей совести десятки жизней, лгал, изворачивался, но всё это было, чтобы выжить. Чтобы выжить и отомстить. Возможно, подсознание просто показало мне, какой я монстр на самом деле?       - Не давай ему играться с твоим разумом.       Рядом со мной сидел Тёмный Странник. На левой скуле отпечатался внушительный синяк. Через мгновение я осознал, что могу видеть его лицо. Не моё лицо. Лицо из моего библиотечного кошмара. Я хотел бежать, драться. Но затем вспомнил про Роуз. Горло саднило от рыданий, глаза уже выплакали все слёзы - мне оставалось одно. Равнодушие и апатия. Я с радостью принял бы их, в компании с бутылкой крепкого пойла, лишь бы избавиться от тяжких, грызущих тебя словно голодные волки добычу, пожирающих заживо воспоминаний. Мне было всё равно, что со мной будет. Я закрыл глаза и тихо прохрипел:       - Убирайся.       - Не могу, я слишком много сил потратил, чтобы перенести тебя сюда, Макс.       - Так это твои игры? И зачем тебе это?       - Ты пытался покончить с собой. Наглотался таблеток, полирнул дешёвым бурбоном. Сейчас ты лежишь в коме, в больнице, истыканный иглами, как лягушка на школьной лабораторной по биологии.       - Даже если так, тебе какое дело?       - Прости, я не представился. Алан Уэйк, - незнакомец протянул руку и натянуто улыбнулся. Усталое, небритое лицо было тем не менее приятным и располагающим если не довериться, то хотя бы выслушать таинственного собеседника.       Так и не дождавшись моей протянутой руки для рукопожатия, Алан продолжил:       - Я писатель. Был им, вернее. Теперь моё воображение - единственный способ выжить. Я хожу между мирами уже очень давно. И совсем недавно обнаружил это место. Я понял, что это лакомый кусочек, и он непременно заявится сюда. Тогда я придумал план, в который входишь ты. Я читал о тебе в газетах, ещё когда... жил в реальном мире. Моя жена так жалела тебя... Элис... - его голос дрогнул на мгновение. Тем не менее он сумел взять себя в руки и продолжить:       - Какую-то информацию о тебе я черпал из газет, какую-то - из твоих снов, когда я уже бродил по мирам теней. После смерти Моны ты совсем сдал, тебе незачем было жить. После твоей попытки суицида я сумел притянуть тебя в это место. Прости... Это место... Лагерь, он даёт второй шанс, вторую молодость в буквальном смысле. Я начал готовить тебя давно, являясь тебе в снах под видом твоего подсознания. Ты должен быть готов к играм разума, ибо он в них мастак.       - Кто это "он", о котором ты вечно твердишь?       - Мистер Скретч. Мой двойник. Глашатай Тьмы. Ты уже имел удовольствие встретиться с ним, он тянет руки к этому мирку.       - Хм.. Забавно. Про себя я прозвал тебя "Тёмный Странник".       - Действительно, забавно. Макс, послушай. Нужен воин, чтобы остановить его. Пока ты спал, я потратил остатки сил, чтобы воин в тебе вернулся.       Я посмотрел на свои руки в лунном свете. Старые шрамы вернулись, грубоватые суставы и сбитые костяшки. Руки мужчины, а не зелёного юнца. Одет я был свою старую одежду. Старый добрый Макс снова в седле.       - Макс, времени в обрез. Вчера я наконец сумел накопить сил и материализовать твою "Беретту" и немного патронов. Я могу брать предметы из реального мира, вернее, воспоминания о них. Но с каждым разом это всё сложнее. Найдёшь их рядом с медпунктом, закопаны под кустом в тёмном пакете, там , где щербатый бордюр, не пропустишь. Но ты должен помнить, что основное оружие против него и его приспешников - свет.       - Кстати о свете. Сколько я провалялся?       - Часа четыре.       - Тогда какого чёрта не светает?       Звёздный свет с трудом пробивался сквозь откуда ни возьмись сгустившиеся тучи. Хорошо, что полумесяц Луны пока оставался на чистой стороне неба, иначе было бы крайне трудно ориентироваться - как слепым котятам в холщовом мешке, летящем в реку. Алан вскочил на ноги, и я был готов поставить последний цент, побледнел.       - Что? Нет, нет... Нет! Неужели так скоро? Не может быть. Я даже не успел подготовить тебя. Неужели он уже здесь? Я совсем без сил, не готов противостоять ему...       - Кровь застыла, сердце - лёд. Нечто страшное грядёт, - продекларировал Шекспира голос из леса. Мистер Скретч стоял меж деревьев и улыбался. Старина Скретч - древнее прозвище Сатаны. Что же, кличка для такого субьекта весьма подходящая. Внезапно ярость захлестнула меня. Ярость на себя, на Алана, на этого тёмного ублюдка, явившегося в очень неподходящий момент - я только что заново оплакал свою дочь. Я вскочил вслед за Аланом и заорал:       - Пошёл ты! Считаешь себя таким крутым и злобным, урод?! Прёшься от себя? Ты видел когда-нибудь ночной Нью-Йорк на дежурстве? Лицезрел, как наркоман отрезал лицо своей пятилетней дочери ржавым ножом? Был свидетелем, как мать-алкоголичка продавала своего двухлетного кроху на органы?! Твой палец дрожал на курке, когда ты сажал арестованного педофила, которого сняли с рыдающей девочки, в патрульную машину, а этот хер улыбался и шептал тебе, что завтра его уже выпустят, потому что его папаша помощник мэра?! Ты не зло. Ты сосунок. Ты дерьмо, ты никто!!!       Я чуть не сорвал голос, дыхание сбилось, и я в изнеможении плюнул в направлении неясной лесной фигуры.       - Ну, ну, Макси, без истерик. Ты не совсем прав. У зла много ликов. Какие-то отвратительны, какие-то - прекрасны. Как мой. В каждом нарике и алкаше есть частичка меня. Частичка тьмы. Но всё-таки ты меня оскорбил. Придётся тебя наказать... отниму-ка я твоего новоприобретённого друга.       Скретч протянул руку по направлению к Алану и коротко бросил:       - Фас.       Я напрягся, ожидая, как сгусток тьмы бросится к Уэйку, чтобы поглотить его. Ничего не произошло. Потом Алан вскрикнул, и у него из живота словно вырос нож. Рядом с Аланом стояла пионерка. Её глаза ничего не выражали, всё её тело словно было окутано тончайшей завесой тьмы. Время замедлилось, в следующее мгновения я увидел, как к Алану тянутся сгустки тьмы, чтобы утянуть в чёрную дыру пространства, открывшуюся перед Скретчем. Они неслись со скоростью курьерского поезда, одно уже обвилось вокруг его поясницы, но для меня они были столь же быстры, как варёный кальмар на солнцепёке. К сожалению, помочь Алану я не мог, ибо сам мог двигаться лишь с обычной скоростью. Щупальце дёрнулось, и Уэйк полетел в дыру, но для меня он поплыл, словно время пули давало мне какой-то шанс. Наши глаза встретились, его рука потянулась к внутреннему карману плаща, и когда он пролетал мимо меня, Уэйк бросил мне что-то:       - Лови, скорее... Ты должен...       Алан исчез во тьме. Ночная тишина резко обострилась, не слышно было даже пения вездесущих сверчков.       Я посмотрел на предмет, который сжимала моя правая рука. Фонарь. Точно такой же, как во сне в библиотеке.       - Прощай, Алан. А теперь... Самое интересно. Прозрение, осознание и раскаяние... - Скретч щёлкнул пальцами, и дымка тьмы с противным визгом отступила от девочки. Через секунду её глаза широко раскрылись от ужаса, когда она увидела капельки крови писателя на своей форме, да и на руках было порядочно это жидкости. Она упала на колени, затем рухнула на бок, сжалась в комочек и заскулила от ужаса.       - Молодец, Лена. Хорошая собачка! - Скретч осклабился, затем его взор пронзил меня, словно освежёвывая мою душу, сдирая с неё кожу и мускулы., оставляя голый скелет.       - Макс, ты мне нравишься, правда. Я дам тебе фору. У тебя десять минут. Беги. Так будет гораздо интереснее... Для меня. Не стой столбом. Беги, Форест, беги! - захохотал он и скрылся в лесу. Воистину, ночь темна и полна ужасов.       Я не стал терять драгоценных секунд, подбежал к Лене, обхватил её тёплое, дрожащее тело и буквально волоком потащил по направлению к лагерю. Я мог бы взять её на руки, но решил, что в ближайшее время мне понадобятся все силы. Тьма всё сгущалась, я уже с трудом мог различить, что в паре метров впереди. Каким-то чудом нам с Леной удалось добраться до лагеря, ни разу не споткнувшись о корни деревьев и не растянувшись на ночной траве. Лагерь встретил нас гробовым молчанием. Ни ветерка, ни звука. Словно старый вампир, приготовившийся к прыжку, он ждал и наблюдал за своей жертвой - нами. Девочка уже шла сама, только молчала, её плечи тряслись от рыданий. Медпункт. Вот он. Отлично.       Я быстро нашёл куст, стал на колени и принялся копать руками, чуть не срывая ногти и рыча от боли. Скоро мои пальцы коснулись пакета, и в следующее мгновение я уже поглаживал свою "Беретту". Лена стояла рядом, изредка шмыгая носом.       - Время вышло, Макс.       Не колеблясь, я направил пистолет на голос и выстрелил, с убийственной точностью послав пулю в ухмыляющуюся рожу Глашатая Тьмы. Выстрел пронзил тишину ночи, и, как по сигналу, другие, куда более зловещие звуки стали окружать меня. Шёпот. Шуршание. Шорохи.       - Не шали, - погрозил мне пальцем Скретч. Пуля не произвела на него никакого эффекта. Словно нанося удар ножом, он коротко рыкнул:       - Фас!       Я отпрыгнул от Лены, и это была чудовищная ошибка. Опасность на этот раз шла совсем с другой стороны. Из тьмы на меня бросились... тени. Другого слова я не мог подобрать. Тощие, с бритвенно-острыми когтями и красными глазами, они окружили меня. Вспомнив свой сон в библиотеке и наставления Алана, я нащупал фонарь и включил его на полную мощность. Ближайшая тень, попавшая под яркий жёлтый луч, мерзко завизжала и бросилась прочь. Я успел выстрелить вслед и с удовлетворением увидел, как она распалась на тысячу атомов, словно клякса, впитанная промокашкой. В тот же миг кто-то полоснул меня когтями по правому локтю, и я выронил пистолет. Да, рукопашная явно не вариант. Я закрыл собой Лену и спиной подтолкнул её в сторону медпункта, надеясь, что девочка сообразит бежать туда. По правой руке разливалась свинцовая тяжесть и холод. Лишь фонарь в левой руке хранил меня от смерти. Я мог бы выключить его, всё кончилось бы в секунды. Но впервые за долгое время, я хотел жить. Мне было кого защищать. Я вспомнил Славю, Ульяну... Говорят, материнский инстинкт сильнее отцовского. Фигня. Мне хотелось их защитить, мне НАДО было их защитить. Я умер бы за них. Впрочем, это моё пожелание скоро сбудется, если я не буду достаточно осторожен.       Это было только делом времени. Пятясь к медпункту спиной и прикрывая собой Лену, отгоняя "тёмных" светом фонаря, как я их прозвал, я оказался недостаточно быстр, и какая-то тень выбила у меня фонарь. Он отлетел во тьму, и мириады острых бритв принялись полоскать мою плоть. Они играли со мной, словно кошка с мышкой, а я лежал на земле, закрыв голову руками, и ждал контрольный выстрел.       Внезапно всё прекратилось. Я опустил дрожащие, слабеющие руки. Передо мной стояла она. В развевающемся белом халате, глаза яростно сверкают, её озаряет льющийся из двери медпункта свет. Её глаза. Глаза цвета неба и крови. Она размахивает моим фонарём, разгоняя кружащиеся надо мной тени. Словно сама Вальгалла прислала её. Моя Валькирия.       V for Valkyr. V for Viola.       Я падал в чернейший омут головой вниз. Впервые в жизни я надеялся, что очнусь. Как я уже сказал, мне было кого защищать.