Когда мир сошел с ума

— Мне сложно общаться с людьми, — сообщил новый пациент. Наруто внимательно посмотрел на него. Это был парень примерно его возраста, наверное, довольно привлекательный для девушек. Только чересчур бледный. И тощий. — В чем это проявляется? — пробормотал Узумаки, заглядывая в блокнот, где у него было помечено имя гостя. — Сай, может быть, ты — компьютерный задрот? Сай рассмеялся, но как-то чересчур наигранно и не сразу. — Нет, конечно нет, — ответствовал он. — Я не пользуюсь компьютером. И у меня не возникает такой проблемы, что я не могу заговорить с кем-то. Мне сложно общаться с людьми так, чтобы они правильно меня поняли. Наруто удивленно поднял бровь. — Вот как? У тебя не получается правильным образом выражать свои эмоции? Или ты испытываешь сложности с выражением мыслей в речи? Сай кивнул. — И то, и другое. Я мало смеялся и плакал в детстве, поэтому так и не научился, как это правильно делать. А то, что я говорю, часто бывает не к месту, хотя на первый взгляд кажется, что всё правильно. Либо мои правдивые слова часто задевают людей, и они обижаются. Мои собеседники начинаются относиться ко мне хуже, когда это происходит, — пояснил он. Узумаки задумчиво покрутил в руке карандаш. — Ладно, расскажи мне, как всё это началось. Парень вздохнул. Похоже, ему было сложно вспоминать об этом. — Мои родители погибли, когда я был еще маленьким. И меня усыновил господин Данзо. Он был мне хорошим отцом и учителем. Научил меня самозащите, чтобы никто из ровесников не обижал меня, когда я пойду в школу. Он заботился о моем внутреннем мире и поэтому приобщил меня к искусству. Я научился рисовать. И с тех пор рисование стало моей жизнью. Наруто кивнул, давая собеседнику знак продолжать. — Но господин Данзо был нелюдимым человеком. Он редко появлялся на публике, и помимо меня мало с кем общался. Большую часть времени я проводил с ним. И в школу пошел достаточно поздно. Я не знал, каково это дружить с кем-то, каково это любить кого-то. Несмотря на то, что господин Данзо вырастил меня человеком неглупым и довольно начитанным, я не владел навыками общения. И эта проблема остается со мной до сих пор. На этом моменте Сай должен был бы печально опустить взгляд или показать хотя бы какие-нибудь другие признаки грусти, но на его лице застыла та же искусственная натянутая улыбка. — Начитанным, говоришь? — Да, я умел читать еще до того, как пошел в школу. И успел прочитать немало произведений. Кстати, я очень увлекся психологией, и даже думал пойти по тому же направлению, которое выбрали Вы. Но, как видите, это осталось лишь увлечением, — пробормотал Сай. — Интересно. Книги по психологии, значит... Они тебе тоже достались от Данзо? — Да, у него дома большая библиотека. Я прочитал "Как вести себя в обществе", "Честность — залог успеха", "Каким должен быть член коммунистического общества", "Говорить правду и только правду" и многое другое, — ответствовал пациент. Узумаки вздохнул. — Сай, ты должен понять, что всё, что ты прочитал — это, конечно, здорово. Но всё это устарело. Лет так на пятьдесят. Твой приемный отец жил взаперти долгие десятилетия. Те времена, когда написанное в этих книгах было актуальным, давно прошли. Сай попытался изобразить на лице удивление, но у него это не получилось. Лишь слегка приоткрылся рот. — Теперь понятно, почему меня уволили, — пробормотал он. — Я работал в Госпитале, рисовал посмертные портреты людей, которых докторам не удалось спасти. Однажды я увидел, как одна медсестра плачет. И когда я подошел к ней и поинтересовался, что не так, она спросила меня: "Почему меня никто не любит? Неужели я такая страшная?". Наруто замер в своем кресле, поняв, что Сай — это именно тот человек, который оскорбил Сакуру на работе. По спине пробежали мурашки. — Я утешил ее и сказал, что она очень даже красивая, — продолжил юноша. — Она спросила, почему тогда она лишена внимания мужчин. Я думал, ей и правда нужен ответ. И честно признался, что у нее маленькая грудь. Потом эта девушка как с цепи сорвалась. Она бросилась на меня и стала бить. К счастью, люди, поспешившие на помощь, успели ее оттащить, прежде чем она выбила из меня дух. А на следующий день меня еще и уволили. Сказали, что это прямое распоряжение от Хокаге. Наруто засмеялся, но потом проглотил смешок, поняв, что на самом деле во всех бедах Сая виноват он, психотерапевт, который, наладив жизнь одних своих пациентов, поставил под удар других. — Мне кажется, это не смешно, — заметил Сай, но неуверенно. — Хотя я тоже прочел это в одной книге. Это ведь не смешно? — Нет, не смешно. Прости, — успокоился Наруто, глядя слегка виновато на своего пациента. "Что же я натворил?" — подумал он, только сейчас понимая, что на самом деле он наделал. — Знаешь, я думаю, мы сможем решить обе твоих проблемы, — произнес Узумаки, на ходу изобретая решение. — Если ты еще не потерял интереса к психологии, я могу тебя в ней поднатаскать. Мне бы не помешал ассистент. Я поговорю с Хокаге по этому поводу. А потом, когда ты разберешься со своими тараканами, сможешь подыскать себе другую работу. Сай кивнул, и хотя особых признаков счастья на его лице не было, Наруто почувствовал, что тот ему безмерно благодарен. — Прочитай эти книги, а потом приходи, займемся практикой, — велел Узумаки, вытаскивая из ящика стопку книг, по которым он многому научился сам. Они должны будут многое прояснить Саю.

***

— Что-то вас много в последнее время развелось, — заметил Узумаки, разглядывая человека в черном плаще с красными облаками. — Ну да ладно, входите. На тот миг, когда гость опускался в кресло, Наруто опустил взгляд в свой блокнот, делая в нем пометку о новом посетителе в виде галочки, чтобы не запутаться. Когда он поднял взгляд, то вздрогнул. Пожалуй, его новый клиент выглядел еще более пугающе, чем Хидан, которого Наруто до сих пор не мог забыть. Все лицо гостя было в пирсинге, а его глаза были мало похожи на человеческие. Наруто предположил, что это линзы. Образ дополняла суровость, отчетливо читающаяся на лице этого странного типа. И, конечно, принадлежность к Акацуки, один из которых покончил жизнь самоубийством, а второй, хоть и не нарочно (в чем Наруто уже начал сомневаться), но уничтожил весь свой клан. Кто знал, на что мог быть способен этот член секты? — Как Вас зовут? — поинтересовался Наруто. Губы его расплылись в дружелюбной улыбке. Желание жить было сильнее, чем высказать этому типу в лицо всё, что Наруто думал об организации, в которой тот состоял. — Пэйн, — ответил клиент. — Хорошо, Пэйн. На что жалуетесь? — спросил Узумаки. — Боль, — ответствовал тот. — Вы ведь сюда не знанием разных языков хвастаться пришли? — уточнил Наруто, но понял, что собеседник не оценил его шутку. — Ладно, боль какая? Или в каком месте? Это, конечно, уже не по моей части, но что-нибудь уж я посоветую. Пэйн посмотрел на него как на идиота и ухмыльнулся. — Мне больно. Эта боль везде, и она не оставляет меня с самого детства, — сообщил он. Психотерапевт кивнул, давая знак, что это говорит ему куда больше о проблеме, чем просто отдельное слово. — С чего всё началось? — задал Узумаки традиционный вопрос. — После войны я остался сиротой, пришлось учиться выживать. Я познакомился с двумя такими же, как и я. Детьми, которых с родителями разлучила война. Их звали Конан и Яхико. Мы стали близкими друзьями, можно сказать, даже семьей, — произнес Акацуки. — Мы воровали, чтобы не умереть с голоду, искали ночлег в заброшенных зданиях, холодных подземных шахтах или на помойках. — Тяжелое детство, — согласился Наруто, проникшись к гостю состраданием. — Однако настал светлый день в нашей жизни. Мы встретили писателя, который оказался столь добрым, что поделился с нами пищей. Он взял нас в ученики. Это были счастливейшие годы в моей жизни. Джирайя — так звали нашего учителя — был добр и заботлив. Он заменил нам все отца. "Вот как?" — удивленно подумал Наруто. Хоть он был лучше всех знаком с Извращенным Отшельником, тот никогда не рассказывал ни о Пэйне, ни о остальных сиротах, которым он помогал. — И что случилось дальше? — спросил Наруто. — Оказалось, что Джирайя-сенсей еще и выдающийся писатель. Мы с удовольствием читали его произведения. Он и сам читал их нам на ночь вместо сказок. У него были исторические романы, приключенческие рассказы и даже литература для взрослых. Однако учитель никогда ни в чем нас не ограничивал. Но была книга, которую Джирайя прятал. И в один ужасный день, пока учитель спал, мы выкрали ее... Узумаки затаил дыхание. — И темной-темной ночью, пока учитель спал, мы начали ее читать. Это была дьявольская книга. В ней описывались ужасные, извращенные вещи, на которые, как мы считали, Джирайя-сенсей не был способен. И мы читали и читали до самого утра, не в силах остановиться. Каждая страница давалась нам с болью, которая не оставила меня и по сей день. Наруто кивнул, прося продолжить историю. — Яхико так и не дочитал эту книгу. Где-то на середине его сердце остановилось. А мы с Конан не могли оторваться от чтива и помочь ему. И дочитали до конца. Мои глаза в тот день стали такими, какими ты видишь их сейчас. А Конан навсегда перестала смеяться. Когда учитель проснулся, он был в бешенстве. Он забрал книгу и уехал. Больше мы его ни разу не видели, — закончил Пэйн. — Как называлась эта книга? Акацуки вздохнул. — Она называлась "Пятьдесят оттенков серого". Это была самая ужасная книга Джирайи-сенсея. И вообще самая кошмарная книга, которую я когда-то читал в своей жизни. С тех пор мои глаза не перестают болеть. Я не могу забыть этого. Я пробовал на себе многое, чтобы пересилить это. Издевался над собой как только мог. Весь этот пирсинг — это еще не всё. В мое тело воткнуто множество маленьких металлических штырей, которые причиняют мне боль, такую сладкую по сравнению с той, которую испытывают мои глаза... Но теперь я понял, что мне ничего не помогает. Наруто сделал несколько пометок в блокноте. — Сложная проблема. Никогда не сталкивался ни с чем подобным, — признался он. — Именно поэтому Вы присоединились к Акацуки? Пэйн кивнул. — Да. Я и Конан, мы присоединились к секте, веря в пророчество. И я творил страшные вещи. Варил бедняжек-зверушек, пел эту ужасную песню. Ведь, согласно пророчеству, пары из котла, в котором будут сварены хвостатые мутанты, накурят весь мир. И тогда мы с Конан сможем освободиться от боли. — А что насчет книги? Ее еще кто-нибудь прочитал? — спросил Наруто. Пэйн покачал головой. — Я не знаю. Джирайя-сенсей забрал ее с собой и говорил, что сожжет. Но, зная его, я могу предположить, что книга так и не была сожжена, и учитель попробовал переписать ее, чтобы она не была такой ужасной. А может, он просто забыл о ней, и она пылится где-то у него на полке...

***

"Тихо, еще тише", — думал Какаши, влезая в окно дома, в котором жил великий писатель Конохи. Дощатый пол под его ногами предательски скрипнул. Хатаке замер на месте, прислушиваясь, не разбудил ли он хозяина. Нет, либо Джирайя спал на втором этаже и не слышал, что происходило в гостиной, либо его вообще не было дома. Какаши вытащил фонарь и, включив его, стал рыскать по дому. — "Скоро продолжение, я уже почти закончил новую часть эротического романа "Дупло как стадион Лужники", и скоро ее опубликуют", — тихо спародировал Хатаке своего любимого писателя. — Ну конечно! Полгода прошло, а продолжения так и нет. Ну ничего, я сам найду твои черновики и первым прочитаю их! Круг фонарного света наткнулся на книжные полки, заваленные писаниной Джирайи. — Ух ты! "Сосать, чтобы выжить 2"! А это у нас что? "Бондаж 3"? Как ты мог всё это прятать от любимых читателей? — воскликнул Хатаке, сновавший от одного края полки к другому. Он остановился, увидев книжку в черной кожаной обложке. — Посмотрим, что тут у нас?