Трофей на память

Январское утро выдалось хмурым. Редкое солнце пыталось пробиться сквозь толщу облаков, но быстро сдалось. Снег упрямо лежал на своем месте, будто бы не выпал всего неделю назад. Оставаться дома в субботу было невыносимо скучно, поэтому она решила побаловать себя любимым кофе на вынос, и сама не заметила, как ноги понесли ее куда-то в сторону набережной. Ее всегда тянуло туда. Словно у воды все проблемы куда-то исчезали. Ее светлые волосы тонкими линиями рассекали воздух. Она будто не чувствовала холода, только свой шарф затянула чуть сильней. Она шла неторопливо, тщательно рассматривая дорогу, боясь поскользнуться. Дойдя до конца аллеи, девушка остановилась. Она оперлась на каменный парапет, растирая замерзшие ладони. Хотелось смотреть на другой берег и слушать грустный плейлист. Внутри растекался покой. В этот день, судя по сводкам новостей, не происходило ничего особенного. Тишина. И если бы кому-нибудь захотелось почитать об очередных ограблениях или подрезаниях на дорогах, что очень типично для столицы, то их бы уверили, что день прошел весьма скучно. А она бы ответила, что у судьбы как раз освободилось свободное для нее время. Ничто не предвещало беды, но, как обычно это бывает, незначительные вещи приводят к чему-то более значительному. Поэтому ее легкий шарф, немного поразмыслив, соскользнул с ее шеи и устремился прочь куда-то вдоль длинной аллеи. Девушка вздрогнула и кинулась вслед за ним. Хоть бы в воду не угодил, и то хорошо, а то плавать в минусовую температуру вовсе не хотелось. Но у порыва ветра были другие планы, и, внезапно стихнув, он приземлил несчастный кашемир на плечо высокому темноволосому парню, что стоял в паре метров от нее. Подойти к незнакомцу и уйти. Дышать глубже. Фух. Ничего ведь сложного, правда? Только бы ничего не спросил и дело с концом. Немного смутившись, она подошла к парню. — Прости, — пролепетала она, и выхватила свою вещь из его рук. Девушка резко развернулась и пошла к своему излюбленному парапету. Она отдышалась и сделала вид, что ничего не было. Про себя лишь отметила, что тот парень показался ей знакомым. Может она видела его здесь раз или два? — Привет, — раздалось откуда-то сбоку. За что она ценила это место, так это за уединенность. Что может быть хуже, чем разговор с незнакомцем на улице? Для нее — точно ничего. А теперь этот парень стоит непозволительно близко к ней. Чертова социофобия. Она поняла, что не ответила, поэтому тут же взяла себя в руки, боясь показаться невежливой. — Привет. Еще раз извини за… Шарф, — проронила она. Боже. Вот причина, по которой ей лучше изолироваться от общества. Даже звучит как-то глупо. Разве ей есть за что извиняться? Кажется, парню это тоже показалось забавным, потому как он закинул голову вверх и скрипуче засмеялся. Голос его показался противным, поэтому она повернулась в сторону воды и сделала вид, что ей он совсем не интересен. — Будешь? — он протянул ей сигарету, но она отрицательно помотала головой. Он закурил. Вокруг них люди заметно поредели. Наверное, ветер спугнул всю детвору, и родители той детворы тоже решили, что сегодня не лучший день для долгих прогулок. А им двоим, напротив, казалось, что это отличный повод подумать о чем-то своем. Парень долго молчал. Она уже надеялась, что он, как все другие адекватные люди, поймет, что она плохая собеседница, и уйдет. Однако он встал чуть ближе к ней и скопировал ее позу. Она усмирила сердцебиение. Спокойно. Всего лишь дурак. Ничего странного. Вообще ничего, кроме того, что он смотрит, как она постепенно краснеет, и улыбается. Она видит его приятную улыбку краем глаза, и она ее бесит. Да как смеет он портить ее выходной? — Хочешь, нарисую? — внезапно выдал он, чем сбил ее с толку еще раз. Она медленно повернулась и заглянула в его нахальные глаза. — Зачем? — тупо спросила она, хотя ответа не получит — почему-то она была в этом уверена. Так странно. Сначала он казался ей насмешливым. Но теперь в его глазах можно было утонуть. Нет, они не были так глубоки, что в них хотелось смотреть и искать разгадку. Казалось, если бы их разбавили какими-нибудь чувствами, то они бы растворились в пустоте. Он все еще чуть улыбался. Но как можно улыбаться, внутри тая эту пустоту? Ему не весело, когда он улыбается. Ему не весело, когда он смеется. Он просто… Никакой. От таких людей стоит держаться подальше. Мало ли, что у них на уме. Она всегда себе это говорила. Да и разве в книжках так не описывают хладнокровных убийц? Как самых равнодушных и загадочных. Эдакие Каллены, все совершенные на вид, но внутри потерянные и разбитые. Не стоило вспоминать романтические книжки. Это же так в ее стиле — видеть привлекательного парня и тут же искать странности в его поведении. Парень все еще улыбался одними губами, и смотрел своими стекляшками в ее глаза. Ну и пусть. Теперь ей стало любопытно. — Потому что ты красивая. Она уже и забыла, о чем шла речь, но, постепенно осознавая, она вспыхнула как спичка. И без того красные щеки начали вновь заливаться краской. Она смущенно опустила голову и отвернулась к воде. Его это забавляло. — Не хочу. Я хотела побыть одна, а ты пристал со своими дурацкими вопросами. Он тихо рассмеялся, наверное, чтобы сильно ее не злить своим противным гоготом, а затем развернул ее к себе. От такой наглости девушка просто растерялась. — Постой так. С этими словами он повернул ее лицо чуть влево, а сам ловко запрыгнул на парапет. Достав из своего портфеля небольшой блокнот и набор пастели разных цветов, он принялся что-то чертить, то и дело нахально поглядывая на нее. Девушка замерла, не в силах сдвинуться с места. Одна ее часть говорила ей, что она идиотка. Другая часть активно с первой соглашалась. Взвесив все «за» и все «против», она сделала очевидный вывод. Но почему-то это не заставило ее передумать. Наверное, сегодня ей хотелось поверить в невозможные встречи. Как это обычно случается, когда оглядываешься назад и думаешь: «Как я могла встретить именно этого человека?». Прогулка у реки с незнакомцем — не лучшая затея, но ей не было страшно. Наоборот, ее распирало от любопытства. Хотелось разгадать этого загадочного незнакомца. Пока он увлеченно рисовал, она расслабилась. Вся ситуация показалась какой-то забавной, ненастоящей. Хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Хотя, наверное, ей этого и не хотелось. Потому что для самой себя обнаружила, что, рассказав ему о том, что накопилось на душе, ей стало легче. Он только кивал и вежливо улыбался, делая вид, что все еще с ней. Так странно, она ведь всегда боялась незнакомцев. Но с ним ей казалось, что она может говорить о чем угодно. Она ведь знает его только одно утро. Разве им нужно больше? Когда он закончил, он протянул ей свой блокнот. Стараясь не касаться свежей пастели, девушка издалека рассматривала готовый рисунок. На холодном фоне вырисовывался яркий закат, горящий на волнах и задевающий своим цветом обступающие берег домики. Она готова была поклясться, что каждый штришок, каждая деталь на условном полотне была отражена с преданной искренностью. На закатном берегу стояла девушка, чьих волос касались красные блики. Она удивленно уставилась на парня. Он казался ей чуть смущенным. — Это прекрасная работа! Ты художник? — Она порывалась рассмотреть рисунок ближе, но парень ее остановил, притянув его к себе. — Нет. Просто увлечение. — Он небрежно бросил блокнот в рюкзак и нацепил равнодушную гримасу. — Ты решил добавить красок в пейзаж, это… — Она попыталась подобрать нужное слово, чтобы не казалось, что она подмазывается, но на ум ничего не шло, кроме… — Необычно. Мысленно стукнув себя по лбу, она сделала вид, что молчала. Он тоже решил пропустить ее слова. Ее вмиг осенило. — Я так и не знаю твоего имени. Он перекинул сумку через плечо и явно собрался уходить, не говоря больше ни слова. Как странно. Пока он рисовал, она не задавала лишних вопросов. И его работа показалась ему талантливой. Так в чем же дело? — Ага. А ты наверняка уже придумала как зовут наших детей. — Что? — от удивления ее рот чуть приоткрылся. — Послушай, рисунок — это просто рисунок. Это не мой способ познакомиться с девушкой. — Он покачал головой. — Я не ищу отношений. — Правда? Мне показалось, что в этом и был смысл, — съязвила она. — Ты преувеличиваешь мое мастерство. Он загадочно подмигнул и зашагал прочь. Она присела туда, где еще пару мгновений назад сидел он. Она почувствовала непонятную обиду. Вроде и не сказал ничего, а в душу запал. Или это она такая ранимая? Девушка еще долго наблюдала за вышедшим солнцем, не чувствуя ничего, кроме замешательства. Он уходил, победно ухмыляясь.

***

Конечно же, он пришел опять. На следующий день, как только солнце начало заходить, он запрыгнул на парапет возле нее, и выдернул из ее руки стаканчик мороженого. — Мороженое? Зимой? — спросил он, а сам принялся дегустировать. Она возмущенно сдвинула брови. — А ну отдай! Девушка попыталась вырвать мороженое из его руки, но ростом ему уступала. Сражение за несчастные пол стаканчика окончились трауром. То ли чтобы ее позлить, то ли просто для того, чтобы сладкое не доставалось никому, его рука неожиданно разжалась. Фисташковое лакомство оказалось на грязном асфальте. Оба замерли, посмотрев на результат сия трагедии. Девушка тут же саданула парня по плечу. — Эй! — возмутился он, потирая место ушиба. — Это. Было. Мое! — взвизгнула она. Ее лицо в этот момент его так развеселило, что он несдержанно рассмеялся. Она нетерпеливо ждала, когда его приступ стихнет, уперев руки в бока. От этого его только сильнее накрывало. Вдоволь насмеявшись, парень сел на парапет, и продолжил на нее пялиться. Ее это так раздражало, что она решила просто не обращать на него внимание. Но надолго ее не хватило. — Что тебе от меня нужно? Он улыбнулся ей одними губами, а потом заговорил. — Да ничего. Мне вдруг стало интересно, ты тут каждый день бываешь? — Вовсе не каждый, — она почему-то злилась, и точно не из-за мороженого. — Но часто. Это вроде как мое место. — Правда? — спросил он, явно из вежливости, — Ладно. Будет нашим. Они снова замолчали. Неловкость не позволяла ей на него смотреть. — Я просто… — Она пожала плечами. — Не могу понять, что тебе нужно? Сначала знакомишься, ведешь себя странно, а теперь не отстаешь. — Ну ты же не просишь меня уйти. Парень спрыгнул с парапета и оказался напротив нее. Она глядела на него широко распахнутыми глазами и часто моргала. Ну точно дурак. — Я просто делаю, что хочу. И я хочу, чтобы сегодня ночью я тебе приснился. — Ха, как самонадеянно. — Вот увидишь. Так и будет. — Даже если будет так, — промямлила она. — то не потому, что ты этого захотел. Она испугалась, что сболтнула лишнего, но то ли он был слишком занят самим собой, то ли он просто привык пропускать мимо ушей ее странности, но он не стал это комментировать. Вместо этого хитро прищурился. — Тогда почему? — Ну не знаю, — она замешкалась. — Может быть, это я так захотела. Он сначала чуть склонил к ней голову, придвигаясь непозволительно близко. Она затаила дыхание, неосознанно приоткрыв рот. Его губы были так близко от ее рта, она прерывисто дышала. Он вдруг засмеялся. — Ну вот, — он отодвинулся. — Я же говорил. — Что ты там говорил, — ответила она раздраженно. — Не влюбляйся. Она бессильно рыкнула и зашагала прочь.

***

Она увидела его снова. Ровно через неделю на том же месте, где они встретились. На долю секунды ей показалось, что она бредит, ведь в последнее время она только и ждала, что увидит его снова. Хотя и не хотела этого признавать. Он появился за ее спиной так же внезапно, как тогда. — Снова ты? Она вздрогнула, но не повернулась. Она знала, что это он. Ей показалось странным, что она запомнила его голос. Ничего. Теперь ее очередь вести себя загадочно. Он сел на свое место рядом с ней и заглянул ей в глаза. Как бы ей не хотелось отвернуться, она все же попала в его капкан. Вынудив ее посмотреть на себя, он подарил ей одну из своих стандартных улыбок. — Если пришел читать мне нотации, как себя вести, то я уже ухожу, — она решила перейти в наступление. Он немного помедлил, прежде чем заговорить. — Неужели обиделась? Я так и думал, вас так легко сбить с толку. — Вас? Кого это нас? Он явно забавлялся. — Вас, — он вдруг взял ее за руку, и она мгновенно залилась краской. — Девчонок. Она фыркнула. — Так вот в чем дело. Ты сексист! Он откровенно засмеялся, и она подумала, что ей уже не так противно слушать этот звук. Вовремя одернув себя, она высвободила свою руку из его и решительно двинулась прочь. Не успела она сделать пару шагов, как он возник перед ней в полный рост, преграждая дорогу. — Немедленно уйди! — недовольно воскликнула она. — А то что? — он явно издевался. Недолго думая, девушка больно наступила ему на ногу, и парень тут же отошел в сторону, громко кряхтя и возмущаясь. — Сумасшедшая! Она победно улыбнулась и направилась домой.

***

— Привет. — Ох, черт! Снова этот голос откуда-то из-за спины. Она думала, что больше не захочет его слышать. Хотя кого она обманывала? Она стала приходить сюда гораздо чаще, но его все не было. Его не было очень давно. Она даже испугалась, что переборщила, и теперь у парня беды с ногой. Она резко повернулась к нему, чтобы убедиться, что с его ногой все в порядке. Проследив за ее взглядом, он заулыбался. — Не боись, на мне все быстро заживает. — Как на собаке. Ой. Она прикрыла рот рукой и хихикнула. Его глаза оставались непроницаемыми, но его рот растянулся в улыбке. Они снова молчали. Ее не заботило, сколько это занимало времени. Она никуда не торопилась. Он решился. — Влад. — Парень протянул руку. Она удивленно взглянула на нее, прежде чем ответить. — Катя. — И протянула руку в ответ. Он кивнул, явно что-то решая в своей голове. Потом посмотрел куда-то за ее спину, на другой берег. — Сегодня не как всегда. Она проследила за его взглядом. На том берегу мальчик в легенькой курточке бросал в уток белым хлебом, а они, нахохлившись, болтались на воде, словно буйки. — Уже весна, — сказала она задумчиво, сама не зная зачем. Он странно взглянул на нее, а затем встал на привычное место чуть поодаль. Сократив расстояние, она приблизилась к нему, практически не оставляя между ними пробела. Он чувствовал то же самое? — Мне… — начал он скованно, — мне бы хотелось, чтобы он был у тебя. С этими словами он протянул ей чуть помятый листок с ее портретом. Но… Это был не тот рисунок, для которого она позировала. Здесь она была совсем другая. Такая закрытая и холодная. Ее глаза смотрели куда-то вдаль, а сама фигура была далеко. В пейзаже не было прежних красок, только холод, пробирающий до костей. — Ты рисовал меня раньше? Она не знала, ее это пугало или радовало. И то и другое сразу. Он поразмыслил, прежде чем ответить положительно. Она хотела спросить, как долго он это делал и есть ли еще работы, но вдруг это показалось неважным. Пусть эта загадка станет одной из его тысячи. — Кажется, я чувствую… И зачем она только рот открыла? Она осеклась и решила, что он снова не предаст ее словам значение. Но как на зло, он спросил: — Что ты чувствуешь? Стараясь не думать, она выпалила: — Тягу к тебе. Она ударила себя по лбу. Жаль, но снова мысленно. Смотреть на него не хотелось, точно улыбается. Но все же, краешком взгляда она зацепила, что его губы потянулись вниз. Неужели это признание его расстроило? Она ведь правда идиотка. Как можно было такое ляпнуть на третьем… Свидании? Ой, точно идиотка. Почему-то захотелось бежать без оглядки и забыть весь этот позор. Она была готова бежать, когда заметила, как его рука тянется к ее ладони. Она не думала, что делает, когда схватила его за руку. Но сердце забилось с бешеной скоростью. — Не надо, — выдавил он. Она недоуменно уставилась на их переплетенные руки. Он снова ее отталкивает? Не может быть, ей же не показалось? Хватка чуть ослабла, но он перехватил ее пальцы, не давая выскользнуть. — Не надо привязываться ко мне, — вкрадчиво объяснил он, но расстояние между ними осталось прежним. Она перевела дыхание и ухмыльнулась. — Почему ты думаешь, что я привяжусь к тебе? Может быть, это мне не нужны отношения. Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы ответить. — Потому что у тебя глаза горят.

***

— Расскажи мне. В его глазах играло любопытство. Сегодня он пришел без своей сумки с пастелью. Сказал, что так будет проще ее не рисовать, а то все листы переведет. Наверное, это был комплимент, но она решила опустить голову и пропустить его мимо ушей. Слишком стыдно. Они сидели в кафе возле дороги. Прохожие бросали на них редкие взгляды сквозь окна, украшенные светящимися огоньками. Ламповая атмосфера заведения усугублялась наличием подушек на креслах и милыми официантками, явно задерживающими взгляды на Катином спутнике. Она смутилась мысли о том, что это приятно. Пускай думают, что только в голову придет. Она не его девушка и не собирается ей становиться. Она только странно улыбается и отводит взгляд всякий раз, когда он удачно пошутит. Или неудачно. — О чем ты? Она в который раз пропустила мимо ушей его вопрос. Кажется, он рассказывал о том, что ему тут нравится. Или же это было десять минут назад? Она старалась делать вид, что слушает, но эта попытка его только позабавила. — Расскажи мне побольше о себе. Сделав пару глотков горячего кофе, она расслабилась. Он ведь рано или поздно поймет — у нее не все дома. Пусть лучше бежит прямо сейчас. — Что ты хочешь знать? Влад вежливо улыбался. Она точно с ним играет. — Ну, скажем, все, — произнес он, холодными пальцами обжигая теплую чашку. — Прямо все? — уточнила она. — Даже о детских игрушках? — Можно и о них. Я биониклов любил собирать. Она прыснула и, опомнившись, пролепетала: — Ты обещал говорить серьезно! — Прости. Но я очень серьезен, — ответил он, а сам продолжал притворно хлопать ресницами. Катя не могла перестать улыбаться. Наверное, так неправильно. Но он вызывал в ней бурю, цунами, природные катаклизмы. С восторгом смотреть на человека, когда знаешь его всего пару недель — очень странно. Для нее все в новинку. Он продолжал смотреть ей в глаза, подмечая любые изменения на ее лице. Ее нельзя было назвать красивой. Светлые волосы он не любил, а голубые глаза считал банальностью. Но она забавно смущается, и румянец на щеках скрашивает ее недостатки. Но ему было на это наплевать. Что есть красота для этого мира? — Не хочешь об этом, — отступил он, — тогда давай о мечтах. Знает, куда бить больнее. Улыбка стала натянутой. Катя снова сделала глоток и напиток обжег ей горло. Она никак этого не показала. — Можно и о мечтах. Только какой в них толк? — Разве никакого? По-моему, если ни о чем не мечтать, то жить становится незачем. — Ты прав. Только что делать тем, кто в них разочаровывается? Он задумался, обращая внимание за окно. Эта тема ей точно в тягость. Поэтому ему захотелось копнуть глубже. — Жизнь — это и так сплошное разочарование. Одной бедой больше, другой меньше. Катя одернула рукава своей кофты и напряглась. — Нет, жизнь не разочарование. Это просто… — Катя на миг замерла, пугаясь своей откровенности. — Не важно. Не о жизни же нам говорить, — неловко усмехнулась она. — Почему не о ней? Мне бы хотелось знать, что у тебя на уме, когда ты вот так замираешь, — он чуть придвинулся, протягивая руку к ее руке. Она задержала взгляд на их руках. Затем опомнилась. — Жизнь — это мгновение, — начала она серьезно. — Вот тебе 5 лет. Ты задуваешь свечи на только что приготовленном мамой торте. Открытые подарки занимают половину стола, а все улыбаются и фотографируют на память, как ты уляпала новенькое платьице сладким кремом. Вокруг тебя радостные улыбки родных, часть которых стирается каждым пережитым моментом юности. Влад замер, боясь спугнуть нашедшее на нее откровение. — В 10 надеваешь мамину юбку, красишь ресницы, так, чтоб поярче, прячешься в ванной от родителей, чтобы не увидели, во что ты себя превратила. Жаль, но мама всегда что-то чувствует, поэтому получаешь нагоняй и пару затрещин за непослушание. Ну и что? Подумаешь, какое дело. В 14 садишься на диету. Пьешь одну воду, ночью выбрасываешь в мусорку спрятанный от матери завтрак. Потому что ради того самого мальчика можно и потерпеть. Потому что девчонки заметили, что на твои пышные бедра не лезет короткая юбка. Ты обязана соответствовать. Должна, иначе ты не с ними. А если ты не с ними, значит, ты никто. А в 15 лежишь в больнице за свою глупость. Никто из друзей не приходит. Кроме одной, с которой знакомы всего ничего, но она не просит тебя как-то меняться. Ей хватает того, что шутишь паршиво. Значит, правда любит. В 16 осознаешь, что принцессы Диснея — дуры. Парня не удержать за ручку, если ты пустышка, а у него не ты на уме. Пьешь и куришь, потому что интересно. В кино же круто показано, значит можно и потерпеть легкий дурман в голове и свежий воздух ночной жизни. В пух и прах ругаешься с родителями. И пускай. Они ничего не смыслят в твоих проблемах. Как им понять, если их молодость уже прошла, а тебе дана сейчас, и черт знает что с ней делать? Тебе 17. Выпускной класс вновь проносится, как один день. Нужно готовиться к экзаменам, нужно многое успеть. Нужно каждому знакомому обязательно рассказать, куда ты поступаешь, а иначе нельзя! Ведь все полностью уверены, что в 17 у тебя достаточно сил чтобы выбрать нужную тебе профессию и нисколько не потеряться. Родители позволяют тебе ошибиться. Потому что каждый таким был. Учись, пока есть возможность. Берешься за голову, зубришь до ночи. В школе все идет в пропасть. Учителям не важно твое душевное состояние. Поэтому все страхи постепенно сплетаются в странный музыкальный вкус и отталкивающие рисунки на стенах. В 18 ты студентка. Ну вот и начало новой жизни. Теперь позади все скучные уроки, можно заняться тем, что правда нравится. Вот только с универом не повезло. Но ты же прилежная ученица, ты не можешь пропустить пару или не зазубрить лекцию. Ты не можешь сказать родителям правду. Наверное, впервые в жизни, потому что это нечестно. У тебя же всегда все получалось. Ты же была умной! Всегда знала, что делать и искала компромиссы. Из всего можно извлечь полезный опыт. Вот только с каждым годом становится труднее убеждать себя в том, что все хорошо. Чем дальше учишься, тем труднее и сложнее начать все с нуля. А ты не привыкла что-то бросать на полпути. Да и в принципе работа ждет не такая и бесперспективная. Подумаешь, не станешь великой актрисой. Не велика потеря. Сколько таких как ты? Сотни тысяч? Две? Ну и что, что жить без этого не можешь. Перестань плакаться подруге в жилетку и утри нос. Когда-нибудь это закончится. Последнее прозвучало так отчаянно. Катя поняла это и взяла себя в руки. — В 20 нет никаких сил оглядываться назад. Просто берешь и делаешь свою работу. Заработанных денег еле-еле хватает, чтобы оплатить счета, но просить у родных больше не хочется. Даже мечта, что грела когда-то давно, истлела. Чего-то хотела, чего-то ждала… А нужно ли саму себя винить? Разве так можно жить, изо дня в день себя мучая? Можно продолжить борьбу, можно сдаться. Но теперь уже сложно отличить свое желание от далекой мечты, которой грезила еще в детстве. Может, мне все это приснилось? — она посмотрела на него, и он ее услышал. — Я все еще не знаю, чего я хочу. Узнаю ли когда-нибудь? — Когда-нибудь. Он ответил просто так, не задумываясь. Для нее это прозвучало, как полное понимание. Удовлетворенно кивнув, она снова затихла, допивая остатки своего кофе. Его кофе давно остыл. Пить не хотелось. Вернее, захотелось чего-то покрепче. Ему расхотелось ее видеть. Стало неинтересно. Ну, подумаешь, сломанная девочка. Таких, как она, и правда сотни. Что ему дело до ее проблем? Что ему было до ее прошлого и будущего? Но уже ничего не поделаешь. Азарт был в его крови, а она так и просилась в его объятия. Раз она пришла сюда, значит, его предостережение не сработало. Да и в чем его вина, что она познакомилась не с тем парнем?

***

— Вы правда все романтизируете. Они сидели на его кухне. На подоконнике стояла старая выцветшая консервная банка, куда он стряхивал пепел. Он курил уже третью, а она смотрела на то, как на улице вновь сыплет снег. Кажется, зима решила еще чуть поиграть, поэтому люди нацепили на себя шапки и шарфы с теплыми пуховиками и бежали по своим делам. А она пришла к нему в тонкой юбке выше колена и легкой куртке. Она, кажется, совсем потеряла голову, глупая. Он все время появлялся и крал ее из повседневной жизни, а она с улыбкой поддавалась. Она не могла понять, когда успела так вляпаться. Но, кажется, дороги обратно ей и не нужно. Мерещилось, что есть одна реальность, где все понятно. Где есть учеба, работа, ее друзья и семья. А есть другая. Их личное логово в виде пустой квартиры. И все, что за ее пределами — нереальность. Сказка о чем-то светлом. И она понимала, что ее здесь ничего не держит. Но снова и снова убегала от света. Чтобы еще хотя бы пару минут — с ним. Она сама не знала, что делала в этой квартире. Он ее раздражал. Он никогда не закрывал окна. Он назло открывал пошире, несмотря на то, что она сильно заболела на прошлой неделе. Ему все равно. Он не бросил курить, как бы она не просила его перестать. Напротив, вся ее одежда пропахла едким дымом, а в голову уже не приходит попросить его потушить сигарету или захлопнуть форточку. В голове лишь его противный смех и чуть кривая усмешка, будто все, что ее окружает… — Не правда. Он вопросительно уставился на нее, будто уже забыл, о чем шла речь. Но она знала, что он никогда ничего не забывает. Он кинул бычок в банку и облокотился на стену. Теперь он не любил смотреть в глаза, когда разговаривал с ней. — Вы делаете так. Вы влюбляетесь. В первого встречного. Она затаила дыхание. Он снова завел эту тему. Она резко встала и прошла в комнату. Он не собирался идти за ней. Он знал, что сейчас она заберет единственную толстовку и уедет к родителям. Или к себе. Какая разница? Она вечно все драматизирует.

***

— Просто посмотри-и на меня-я-я… — И послу-у-ушай что я скажу-у… Они орали во все горло, а в голове не было ничего, кроме алкоголя. Адреналин полностью выбил землю из-под ног. Потому-то не было страшно сидеть у открытого окна и кричать в 2 часа ночи. Ей было весело. Она никогда так не напивалась, а все ее посиделки с подругами не заходили дальше чуть охмелевших глаз. Когда как сегодня хотелось выпустить все эмоции наружу и просто посмеяться над этой жизнью. Влад спрыгнул на пол и подтянул ее к себе. Он опустил руки на ее бедра, а она обхватила его талию ногами и прижалась к его лбу. Глупая улыбка не сходила с лица. Почему они не напивались раньше? — Я купил тебе сигарет, — он улыбался, протягивая ей ментоловую пачку. Она снова засмеялась. — Я же не курю, — прошептала она. Он на секунду задумался, а потом запихнул сигареты в карман ее джинсов. — Будешь.

***

— Привет, чел. — Привет. Худощавый парень в чуть помятой белой футболке появился в квартире внезапно. — Ого, ты не один, это твоя… — оба парня уставились на нее, и Катя хотела ответить, что уже уходит. Но Влад ее опередил. — Да ничего, Кис, не бери в голову. Просто подруга, — бросил он. Друг Влада показался ей знакомым. Даже не так. Она точно его узнала. И тогда поняла все.

***

— Почему ты не рассказывал? В комнате было накурено, но опять же, ее уже мало что волновало. Ей нравилось быть с ним. Ей нравилось приезжать под вечер и уходить под утро. Казалось, в этом есть какая-то романтика. — Не рассказывал что? Влад перебирал струны на своей гитаре и мурчал какую-то одному ему известную песню. — То, что ты знаменитость. Он усмехнулся как-то не весело и отложил гитару, чтобы закурить. За окном было неизвестное время суток, занавески они не открывали уже несколько дней. — Ты не знала? Хм, тогда что ты тут делаешь? — он нагло выставил нижнюю губу, и она задохнулась. Когда наступает финал? Когда все становится невыносимым, что даже нет смысла что-то доказывать и кричать? Она встала и вышла из комнаты. — Дорогая, не забудь оставить мою пачку.

***

— Почему ты постоянно морочишь себе голову этим дерьмом? Катя решила оставить его выпад без внимания и отодвинулась. Он смотрел на нее неотрывно, словно она — неразгаданная головоломка, а затем молча присел рядом. На остановке было невыносимо холодно. Он приехал, чтобы позвать ее пройтись по их месту. В прошлый раз они много друг другу наговорили, и ему не хотелось, чтобы она продолжала выставлять себя жертвой. На этой чуть влажной скамейке и впрямь было холодно. Автобус задерживался, а другого пути домой у нее не было, поэтому ничего не оставалось, как поплотнее прижать вязаную шапку к ушам, и уткнуться в помятые страницы небольшого любовного романа. — Ты знаешь, я их ненавижу. Она чуть кивнула. Ей не было дела до того, что ему нравится, а что нет. Ей просто хотелось занять голову чем-то легким и не нервирующим. Хотя он прав. Теперь она тоже их ненавидела. — Не смотри, — бросила она. Читать уже не хотелось, и она цеплялась за случайные слова. Катя намеревалась его немного позлить. Это доставляло ей непонятное удовольствие. Он вырвал книгу из ее рук и засмеялся, глядя в ее нахмуренное лицо. — Ты просто… — она осеклась, — Отдай! — Она попыталась вернуть книгу, но явно проигрывала по силе и умению уворачиваться. — А ты просто космос, — он широко улыбнулся, обнажая ряд зубов. — Зачем ты приехал? — она скрестила руки на груди то ли от холода, то ли от обиды. Влад вопрос проигнорировал, резко перелистывая страницы. — Ого, вот это вещь, — начал он пафосно. — «…и теперь, когда его губы касались моих пылающих губ, я поняла, что с этой секунды никогда его не покину. И он, лаская мои чувствительные ЦЕНЗУРА…» — она вновь попыталась выхватить книгу, но он увернулся и встал. — Я думал, ты умнее этих дураков. — Рамм продемонстрировал восторженные отзывы читателей на обложке. Она ухмыльнулась. — А ты? Разве все ваши песни не слащавые? В тот момент ей показалось, что у нее получилось поставить его в тупик. Но кажется, у парня на все есть ответ. — Шоу-бизнес, детка. Весь этот мир построен только на бабках и слащавых песнях о любви, которой никто никогда не видел. Остаются только деньги. Все просто. Он бросил книгу в мусорку и протянул ей руку. Она смерила его уничтожающим взглядом, но все же приняла помощь. — Ты хоть мои деньги не переводи, ладно? Ты хоть знаешь, сколько в нашем мире книги стоят? — Забей. — Он взял ее под руку и демонстративно зашагал в противоположную сторону от подъезжающего автобуса.

***

Они смеялись. Долго. Как будто впервые в жизни. Сидя на запыленном ящике для инструментов, и соприкасаясь плечами, он брал ее пальцы и направлял на нужные струны. — Вот так правильно. Старайся не задевать соседнюю. Сегодня они впервые за долгое время не поехали к нему. Влад не хотел никому говорить, но сегодня он решил уйти из группы. Это не обсуждалось и даже не замечалось остальными, но он решил. Прямо сейчас. Они сидели в небольшой студии, где он частенько любил играть только для себя никому не нужный рок. Ему казалось, что показывать ей свои интересы и увлечения — такое себе занятие. Но… почему-то казалось, что в этом есть что-то правильное. Когда он рисовал ее портреты, это тоже казалось правильным. А теперь она тут, в месте, где ее быть не должно. Она держит его гитару, как быть не должно. Она напевает его песню. Про любовь. Он не знает, зачем ее написал. Хотелось поиздеваться над влюбленными дураками. Может, отдать ее группе до того, как уйдет? Ей, кажется, она тоже не нравится. И это тоже — правильно. Поэтому они пели вместе, пока вселенная не решила, что на сегодня хватит. — Было весело. — Она отдала ему гитару и опустила взгляд. Что-то ее тревожило. Он давно заметил, но не хотел начинать пустой треп о чувствах. Если бы было что-то серьезное, она бы сама рассказала. Она не из тех, кто будет что-то скрывать.

***

— Ты любил ее? — Не думаю. Хотя… Если так подумать… Нет. Все равно нет. — Тогда почему ты уверен, что ее нет? — Кого? — Любви. — Ты смеешься? Только не разговор по душам, я умоляю. Они целовались. Они часто так делали. Почти постоянно. Ему нравились ее волосы и то, как она быстро теряет весь воздух. Она любила его плечи. Любила цепляться за них, вдыхать его запах. Им все это нравилось. Эта игра по ролям, где каждый знает свое место. Ему очень хотелось забыть. Забыть те давние отношения, которые перечеркнули все. Все воспоминания о прошлом. О том, как он сходил с ума, как задаривал всем, чем она только пожелает, как весь его свет сошелся на ее имени. А она лишь улыбалась, зная, что в скором времени поцелует его в последний раз. Ему нравилось, что Катя ничего никогда не просила. Потому что не была его. И ему не нужно было ревновать. Не нужно было устраивать разбор полетов, если она не отвечала на звонки. Когда она не отвечала, она была занята. Или же с кем-то другим целовалась. Он не мог знать и не хотел. Когда она ответит на его звонок в последний раз, то он не расстроится. Потому что она не единственная. Она не была его. Она никогда не будет его. Как факт. Как обещание.

***

— Может, ты и прав. Она лежала на его коленях. Солнечный зайчик мелькнул по стеллажу с его любимыми книгами, а затем исчез где-то под потолком, словно его и не было. — Конечно. Я прав всегда. Вальяжно разлегшись на кровати с джойстиком в руках, Влад уже который раз заваливал миссию. Эта девчонка мешает. Но прогонять почему-то не хочется. Нравится, когда она тихонько напевает себе под нос, пролистывая очередной скучный шекспировский монолог. И почему этот шум за окном ее не раздражает? — В отношениях не важны чувства. Мы с тобой тому доказательство. — Она неопределенно махнула рукой и посмотрела на него снизу вверх, задирая узкий подбородок. — Ну, вряд ли у нас отношения, — он лукаво улыбнулся, стараясь не обращать на нее никакого внимания. Девушка немного помолчала. А затем, поерзав, все же привстала и загородила экран. — Да чтоб тебя! — вспылил он и откинул джойстик куда-то в сторону. Ее это ничуть не смутило. — Я ведь серьезно. В моей жизни никогда не было отношений. С чувствами. Может, я и любить-то не умею по-нормальному. — Она затерялась в своих далеких мыслях и снова замолчала. Он тяжело выдохнул. Как же раздражает ее эта мечтательность. — Да. Я правда рад, что ты решила со мной поделиться. Но в том и смысл наших «неотношений». В том, что мне наплевать. Она перевела на него свой задумчивый взгляд и помедлила, прежде чем окончательно встать с кровати. — И куда ты? — Тебе же все равно, — она улыбнулась как ни в чем ни бывало. — Но все же. Ты обещала остаться до утра, — равнодушно заметил он. Катя надела свои джинсы и толстовку, взъерошила свои волосы и подхватила сумку. — Не скучай. Он проводил ее взглядом. Странная. Играть больше не хотелось.

***

— Кажется, я в тебя влюбляюсь. В ушах загудело, а сердце болезненно сжалось. Время явно поспешило. Нет. Так быть не должно. Так просто не могло быть. Она смотрела на него и храбрилась. Знала ответ. Но ей было необходимо взвалить это на его плечи. И почему эта девчонка вечно болит где-то внутри? Он отвернулся. Закурил. Посмотрел в открытое окно на далекие многоэтажки. Заметил здоровую дворнягу у своего подъезда. Захотелось курить еще больше. Потому что первая заканчивалась, а говорить просто не было сил. Он знал. Он с самого первого поцелуя знал. Их так легко обмануть. Заставить. Сделать своими. — Я думал, что ты не из таких дур. Кажется, ошибся. Ранил сильнее. Ранил глубже. Чтобы насовсем и навсегда. Чтобы убежала и хлопнула дверью. Но никаких звуков не последовало. Он игнорировал тихий всхлип. Он не повернется. Ни за что не повернется. Все и так понятно. «Ее нужно спасти», — промелькнуло в голове. Он резко потушил сигарету. Повернулся к ней. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Лишь тонкие руки чуть подрагивали. Кажется, стоит прикрыть окно. — Ты просто запуталась, глупая, — он натянуто улыбнулся. Он искренне верил в то, что его обман всегда работает безотказно. Перед ним явное доказательство. — Все, что было между нами — это игра. Понимаешь? — он приблизился к ней, и она отпрянула. — Не надо. Ему сильно захотелось прикоснуться к ней, но он не стал. Вместо этого продолжил хихикать и прятать лицо в ладони. Словно перед ним развернулась самая идиотская комедия. — Ты помнишь, о чем мы говорили? Весь мир морочит нам голову. Каждая книга, песня, фильм, да твою мать, что угодно, — он посмотрел на нее. Она улыбалась. Так натужно и не скрывая слез в уголках глаз. Он осмелился вновь к ней приблизиться. Прикоснувшись к ее щеке, он смахнул с нее слезу и прошептал, касаясь губами уха девушки: — Не предавай меня. Пожалуйста. Чмокнув ее в щеку, он обошел ее и покинул кухню. Пусть разберется в своей голове. Ему эти мысли абсолютно не нужны. Послышался хлопок, и входная дверь задребезжала. Как странно. С ней было точно так же. Нужно собираться в аэропорт. Концерт сам себя не отыграет. И в его голове не засядет ее лицо. Заплаканное и чуть уставшее. И не будет он ломать голову над тем, как ему дальше быть, если она и правда не возьмет трубку.

***

— Ха-ха, да, было круто, в том туре мы явно повеселились. А что та девка, ты ей перезвонил? — Влад заливисто смеялся, лежа на своем диване. Киоссе примостился на полу, явно охмелев и расслабившись после концерта. Заскочив к другу всего на минуту, он сам не заметил, как остался на пару часов. И вот, они уже оба потягивают пиво из бутылок и залипают на тупое шоу, а за окном явно не час пик. Она была с ними и молча буравила его взглядом, пытаясь заставить поговорить с ней. Но он никогда не сделает так, как ей нужно. «Ты что, забыла, глупая?» — даже голос в ее сознании говорил его тоном. Будто издевался. Сколько можно пытаться поговорить с человеком на незнакомом ему языке? Он ждал ее сегодня после работы. Ждал, чтобы извиниться и попросить поехать с ним. Она всегда соглашалась. И у нее нет на это ни оправдания, ни банального ответа. Она просто хотела. Ей нравилось быть с ним вот так, без каких-либо чувств и обязательств. Это же просто. Любовь для дураков. Верно? Но ей, кажется, хотелось быть идиоткой. — Нет, конечно, ты о чем? Она там… Откуда она там была… Блин, я уже ничего не соображаю, — на что оба парня истерично заржали. — Ну как? После твоей Лизы ты явно потерял веру в женский пол. А так хоть есть возможность развлечься. Катя стояла и думала. Для чего ей быть тут? Он снова привез ее, посадил под замок. Он зарылся в свои внутренние проблемы и никого не хотел к себе подпускать. А все, что ей могло казаться чувствами, лишь в ее голове. Ничего из этого не являлось настоящим. Они редко говорили. Они чаще молчали. Он пояснял это тем, что его работа и так связана с чрезмерным общением, а ему, как истинному интроверту, требовалась тишина. Тема чувств никогда не поднималась, и от этого она ощущала себя еще большей идиоткой. Через несколько минут Никита вспомнил о ней. — Хей, Кать, — протянул он. — Иди к нам, тут есть еще баночка. Фильм посмотрим? Ты же не поедешь в такую темень домой? Она взглянула на Влада, а его взгляд был блуждающим. Явно недовольным. Поэтому она согласилась.

***

— Ты правда уверен что хочешь это провернуть? Влад пытался не пролить кофе на чистую рубашку, поэтому решил отставить чашку как можно дальше от себя и внимательно уставился на Киоссе. — После того как ты мне об этом рассказал, — воодушевленно начал Никита. — я задумался. И все осознал. Это в тебе. Во мне. В каждом из нас. — Слишком сложно. И прямо с утра. Я не готова. — Катя опустилась на сложенные на столе руки и простонала. На часах было 7 утра. Катя не сомкнула глаз за эту ночь. Влад постелил другу на кровати. Его сильно унесло с 6 банок пива, и он почти сразу отрубился. Сам же парень устроился на полу в гостиной, рядом с диваном, где лежала Катя. Пол ночи они провели в тишине, смотря друг на друга в темноте. Ей казалось, что так даже легче. Когда она не видит его лица, он не вызывает у нее боли. Но потом, будто бы что-то настигло их обоих, они вцепились друг в друга, спасаясь от тяжелого разговора. Движения им даются легче слов. К утру он сделал вид, что ничего не произошло. Киоссе отхлебнул горячий напиток. Горько. Он сделал вид, что ее не слышал, и продолжил гипнотизировать Влада. — Помнишь я рассказывал тебе про ту девчонку? На концерте? Рамм поднял голову и хмуро посмотрел на друга. — Я помню, как мы с тобой перед концертом нажрались. Помню, что ты кричал какую-то бредятину со сцены. А потом… Ха! Да, помню, ты хвалился, что она твою футболку сперла, и что вы чуть не трахнулись. Катя стиснула пальцы на кружке. Ее лицо побелело. Не может быть. — О ком речь? Влад сделал вид, как будто только что заметил ее, и закатил глаза. — Это мой подарок для тебя. Помнишь, ты билет просила? Для подруги своей. Все сложилось очень даже неплохо. Нет. Нет. Нет. В голове стучало и хотелось кричать. — Не смей впутывать ее в свои непонятные игры? Ты не посмеешь! Она не заметила, как вскочила с места и повысила голос. Рамм, немного ошарашенный такой реакцией, сначала вздернул брови, а затем встал за ней следом. Едва поравнявшись с ней глазами, он состроил беспечное выражение лица и произнес: — Да ты и не захочешь нас останавливать. Тебе тоже интересно мне доказать. Что это неправда. Или правда. Как знаешь. Он неопределенно махнул рукой, вновь опускаясь на свой стул. Ей ничего не оставалось, как опуститься следом и потупить взгляд. Нет. Не может все так обернуться. Это никак не должно касаться Полины. Но ведь она сама виновата, что позволила ему узнать о ней. Нельзя было подпускать этого человека в ту часть своей жизни. — Тебе не нужно ничего делать. — Влад достал новую сигарету и раскурил. — Притворяйся, что нас не знаешь. Это легко. Остальное будешь наблюдать как в кинотеатре. Он отбросил зажигалку на стол и откинулся на стуле, прикрывая глаза. — Никите будет полезно узнать о девушках много нового, да, девственник? — Никита пнул его под столом, заметно возражая. — Да ладно тебе, я докажу. — Он выпрямился и посмотрел на девушку строго. — Мы тебе докажем: любовь — для идиотов. Это будет весело.

***

— Все, что ты знаешь. Все что ты видишь. Это вранье. Это то, что я позволял тебе во мне видеть. Я не такой парень, которого ты ждала. — Замолчи. — Она толкнула его в грудь, и он отступил. Сколько это может продолжаться? Вот уже несколько недель его игры, а она не может не думать о том, как поступила. Любые попытки вывести его на разговор непременно оканчивались ссорой. Почему ей нельзя просто убежать? Уйти, уехать, улететь, а что угодно, только бы от него подальше. — Перестать? Может это ты запуталась, а не я? — Ты хочешь сам вступить в игру? А как же невмешательство? Как же Никита? — Он перестал… Меня слушаться. — Влад загадочно усмехнулся, глядя мимо нее. — Я хочу все закончить. Я тебе не позволю… — Позволишь. — он перехватил ее руки своими и притянул ее ближе, не обращая внимания на попытки вырваться. — Потому что ты клюнула. На фальшивку. И тебе от этого противно. Я каждый день вижу людей, которые поют, когда этого требует контракт, смеются, когда не смешно и любят, когда выгодно. Я докажу, что и ты не любишь. — Ты сошел с ума, — всхлипнула она. Девушка отвернулась, понимая, что уже проиграла.