Тени прошлого

В которой кое-кто пытается быть полезным. Нежась в громадной ванне, наполненной горячей благоухающей водой, Гермиона расслабилась окончательно. Проникающее в мышцы тепло в сочетании с запахом лаванды погрузило в сладкое и абсолютно бездумное блаженство. «Боже… Что это был за день?» И правда: чего только с ней сегодня не делали! Сейчас, на заключительном этапе ароматерапии, она почти с благоговейным восхищением вспоминала то огромное количество услуг, что оказались предусмотренными подарочным сертификатом Малфоя. Занявшись для начала лицом, косметолог отшлифовала его скрабом, затем нанесла пару масок (питательную и увлажняющую), какие-то целебные крема, от которых темные круги под глазами исчезли почти мгновенно, закончив действо легким массажем. Потом наступил черед маникюра и педикюра, когда каждый ноготок оказался не только отполированным, но и украшенным изящным «френчем». Ноги Гермионы депилировали, а аккуратная стрижка в области бикини и вовсе привела ее в смущение. «Мною только начали заниматься, а я уже ощущаю себя эдакой… «избалованной богиней»… Что же будет дальше?» — думалось ей тогда. А дальше тело растерли морской солью с лечебными минеральными грязями, заставили все это смыть и густо намазали душистым кремом, от которого кожа начала казаться нежнее, чем у младенца. После этого Гермиона неспешно пообедала в небольшой комнатке, где тихая музыка звучала, будто из ниоткуда. Затем направилась сначала в душ, больше похожий на теплый летний дождь, а после него на массаж, во время которого благополучно задремала. Поэтому, когда пришло время усесться в кресло парикмахера, Гермионе казалось, что ни единой косточки в ее теле уже не осталось — они (все ее косточки) медленно, но верно расплавились от изощренного внимания, щедро уделенному телу. Но и на этом волшебные сеансы не закончились, потому что парикмахер, занявшийся укрощением ее буйной шевелюры, оказался настоящим мастером своего дела. Прошел лишь час, и непослушная копна волос превратилась в струящийся крупными волнами каскад локонов, казавшихся теперь легкими и воздушными. Наконец их подкололи наверх, чтобы отправить Гермиону на заключительный этап комплекса — в ароматическую ванну. «После того, как судьба подарила мне Элиаса, наверное, это самый лучший, самый замечательный подарок… Таких невероятных ощущений я не испытывала еще ни разу в жизни. Как же хочется, чтобы поскорей наступил вечер и Люциус смог увидеть меня в новом платье. А еще… пожалуй я наберусь смелости и надену то белье, что прикупили с Джессой», — она не сдержалась и улыбнулась, вспомнив вчерашний поход с подругой по магазинам. Решив поначалу быстро пробежаться по ближайшему торговому центру и благополучно вернуться к инвентаризации, Гермиона оказалась удивленной, когда поняла, что Джесса тащит ее куда-то совсем в другую сторону. Нет, она, конечно же, попыталась воззвать к благоразумию подруги, напомнив, что их все еще ждут дела, но аргумент оказался начисто отметен той, кому он предназначался. Поскольку на это Джесса категорично заявила, что покупка белья тоже дело, и, может быть, даже более важное, чем какая-то там (занудная!) инвентаризация. Уже скоро они оказались в маленьком магазинчике, специализирующемся только на женском белье и расположенном на первом этаже небольшого причудливого особнячка викторианской эпохи. Выглядел магазинчик скромно, сдержанная вывеска лаконично сообщала, что именно можно в нем приобрести, и поначалу Гермиона даже испытала легкое разочарование, впрочем, быстро сменившееся восторгом, как только она оказалась внутри. Ассортимент этого неброского салона не просто восхищал. Он поражал. Потому что мог удовлетворить любой, даже самый изощренный, самый капризный и пресыщенный вкус. Не прошло и минуты, как Гермиона, сама того не заметив, оказалась в примерочной кабинке, куда Джесса принялась неустанно носить одну вещичку за другой. «Да уж… наверное часа три я мерила одни только бюстгальтеры!» И это было правдой. Бюстгальтеры, приподнимающие грудь, открытые, закрытые, из кружев или шелка, однотонные и цветные, с бретельками и без, застегивающиеся сзади или спереди. Один раз Джесса даже принесла нечто (уже и не напоминающее бюстгальтер, с вырезанной на месте сосков, тканью), что Гермиона отказалась мерить напрочь. В ответ на это подруга дважды попыталась засунуть ее в корсеты, от которых Гермионе тоже пришлось настойчиво отказываться. Хотя в одном Джессе отказать было нельзя — она и впрямь разбиралась в нижнем белье, как никто иной. И поэтому несколько часов Гермиона примеряла одну миленькую штучку за другой, вертясь то так, то эдак. То перед зеркалом, то перед Джессой, которая, спевшись с молоденькой продавщицей, бросала критические, но очень верные замечания. После того, как бюстгальтеры были, наконец, отобраны, подошел черед трусиков, и мучения Гермионы вышли на новый виток. Мерить их, слава Мерлину, не пришлось, но и просто перебирать бесконечную череду стрингов, танга, обычных бикини, лосин и шортиков оказалось более, чем утомительно. В конце концов, устав от этого священнодейства, Гермиона отобрала несколько симпатичных вещичек в тон подобранных бюстгальтеров и с облегчением вышла из магазина. Еще ни разу в жизни она не тратила такое безумное количество времени на покупки чего-то для себя любимой и теперь ее исподволь грызла совесть. Напрасно Джесса пыталась успокоить ее, горячо убеждая в том, что погруженная лишь в жизнь ребенка мать-одиночка заслуживает эти покупки и имеет полное право потратить на себя и время, и деньги — убеждения оказались напрасны, и Гермиона смогла успокоиться лишь тогда, когда купила Элиасу несколько игрушек. «Пожалуй… я рискну надеть что-нибудь из этого белья… Разумеется, применить ничего из множества советов Джессы по соблазнению мужчин не удастся, но все же… мы будем с Люциусом одни. И я постараюсь представить, как могло бы все быть, если б наши отношения с самого начала развивались, как у всех. Ухаживания, свидания, совместные прогулки… Господи, как же приятно, оказывается, когда в жизни появляется кто-то, кому ты нравишься. Очень нравишься…» Закусив губу, Гермиона глубоко вздохнула. Привыкнув за последние годы к тому, что заботятся о ней только друзья и только по-братски, осознавать сейчас, что ее балует мужчина, казалось все же странным и немного неловким. Тем более что сегодня вечером они впервые отправятся с Люциусом на самое что ни на есть настоящее свидание. «Как все пройдет? Как мы будем вести себя друг с другом? — внутренности скрутило болезненной судорогой. — Нет, хватит трусить! Уже совсем скоро и разберешься!» ____________________________________________________________________________ Войдя в кабинет отца, Драко нашел того стоящим у стола и озадаченно разглядывающим черную пиджачную пару, наброшенную на спинку кресла. Люциус внимательно смотрел то на костюм, то на целую кипу разноцветных шелковых галстуков, разложенную на столе, явно пытаясь решить какой-то очень важный для себя вопрос. — Ого… Еще один магловский костюм? — удивился Драко, подходя и становясь рядом. — Да. Знаешь, я всегда думал, что это у нас, волшебников, одежда достаточно замысловата, — нахмурившийся Люциус снова глянул на пестрое галстучное изобилие. — Но, похоже, ошибался… Портной прислал мне их целую коробку и, черт бы все это побрал, я понятия не имею, который из этого множества надеть сегодня. — По какому поводу? — уточнил Драко и невольно приподнял бровь от изумления, прочитав имя дизайнера на коробке от галстуков. «Мда… Отец никогда не страдал отсутствием вкуса. Что в нашей одежде, что в магловской…» — У нас с Гермионой сегодня… свидание, — пробормотал Люциус и, потянувшись к ярко-красному галстуку, приложил его к костюму. — С чего, спрашивается, я так мучаюсь, выбирая эту чертову деталь? — Действительно! Это всего лишь галстук, отец. Поэтому не мудрствуй и надень черный — просто, элегантно и подойдет к любому случаю. Тем более к вечернему выходу в свет, — Драко заменил красный галстук на черный, приложив тот, что выбрал поверх отцовского варианта. — И кстати, не пойму этой возни с удавками. Почему ты вообще собираешься надеть магловский костюм вместо мантии? — Потому что свидание пройдет в Лондоне, видишь ли, я не собираюсь дарить завтрашнюю тему для обсуждения ни одной газетенке, — Люциус повесил галстук на вешалку к костюму и упаковал законченный комплект в чехол. — Хотя и надеюсь, что когда-нибудь мы сможем с ней открыто показываться на людях в магическом сообществе и не ограничивать себя пребыванием в мире маглов. — И все же, как я погляжу, ты соприкасаешься с их миром все больше и больше. Этот костюм уже которая по счету магловская одежда, купленная за последнее время? — поддразнил отца Драко, на что тот кивнул на еще один чехол и даже расстегнул молнию, чтобы показать сыну элегантный черный фрак от того же дизайнера. — Ничего не скажу, знаешь, мне стала нравиться их одежда. А джинсы так и вовсе оказались весьма удобной штукой, — явно довольный Малфой-старший упаковал костюм обратно. Понятно было, что покупал он вещи уж точно не путем похода по магловским магазинам, а перепоручив это кому-то, но даже сам факт их наличия у отца говорил Драко о многом. — И все же меня, например, продолжают безумно раздражать дурацкие книги, которые Элиас так любит. Какая-то ерунда о котах в шляпах и непонятных существах Сэмах или как-их-там, а еще эти нелепые игры, правила которых просто не имеют никакого смысла. Жду не дождусь дня, когда смогу наконец, как отец, подарить ему книги и игрушки, подходящие для маленького волшебника, а не эту магловскую ерунду. — Ну… судя по тому, что происходит сейчас в твоей жизни, ожидания эти сбудутся уже скоро, — заметил Драко, наблюдая, как отец легким движением палочки отправляет одежду в свою спальню. Люциус явно нервничал и даже не скрывал этого, что немало забавляло его старшего сына. — Надеюсь, что ты окажешься прав, и мне не придется долго таить свое родство с Элиасом. Тем более теперь… уж коли у нас с Гермионой возникли еще и личные отношения. Думаю, мальчик заметит это так или иначе, и шокирующих вопросов от него посыплется еще больше, — в десятый раз за последние несколько минут поглядев на часы, Люциус невольно забарабанил пальцами по столешнице. — Боишься, что ли? — наслаждаясь замешательством отца, усмехнулся Драко и тут же отметил, как тот нахмурился и грозно зыркнул на него в ответ на эту самодовольную ухмылку. — А сам-то как думаешь? Это мое первое свидание за последние почти тридцать лет, — Люциус провел пятерней по волосам и откинулся на спинку кресла. Память услужливо подкинула воспоминания о том, как, еще учась на седьмом курсе, он начал ухаживать за Нарциссой. Тогда все происходило по правилам: одни они практически не оставались (Андромеда почти всегда была третьей, кто присутствовал на свиданиях, а когда она оказывалась занятой, то неподалеку постоянно маячил кто-то из домовиков семейства Блэк). Да вообще, по сути, он и остался то с Нарси наедине лишь в первую брачную ночь, что заставило обоих больше нервничать, нежели наслаждаться долгожданным уединением. Сейчас все по-другому. Гермиона не нуждается ни в каких компаньонках, и они смело могут находиться только друг с другом. «Да что говорить? Я не просто могу находиться рядом! Могу дотронуться до нее, поцеловать ее. И все это без чужого надзора или вмешательства...» — Люциуса пугала эта ситуация, но одновременно и опьяняла. — Скажи, а ты полностью уверен, что хочешь начать отношения с Грейнджер? — от раздумий его оторвал вопрос Драко, который, наклонив голову, внимательно и даже чуточку тревожно рассматривал отца. — Понимаешь, она все ж таки воспитывалась не в нашем мире… Не в чистокровной семье, и даже не просто в волшебной. — Что ты имеешь в виду? — Люциус слегка напрягся. «Нет, Драко не может начать переубеждать меня из-за того, что Гермиона маглорожденная… Этого не может быть. Кто, как не он, знает, что пережила наша семья и как много потеряла из-за прошлого невежества и расизма?» — Я сейчас о том, что маму воспитали, как чистокровную леди. А это означает не только знание этикета и волшебных родословных. Ее, прежде всего, учили «знать свое место», то бишь закрывать глаза на некоторые твои шалости, скажем так. Пойми, отец, Гермиона Грейнджер — не та женщина, которая, отвернувшись, закусит губу и тихо поплачет в уголке. Это — не к ней! Думаю, она вообще не потерпит измены. И связать жизнь с такой женщиной, это означает для тебя то, что многое, очень многое, придется изменить в своих устоявшихся многолетних привычках, — предельно конкретно пояснил Драко. И Люциус поймал себя на мысли, что все, произнесенное сыном звучит жестко, но справедливо. — А теперь послушай меня, сын, — помолчав несколько мгновений, отозвался он. — За последние несколько лет я понял одну вещь: прежний образ жизни потерял для меня привлекательность. Прежние предрассудки перестали волновать. Прежние убеждения кажутся нелепыми. Я не кривлю душой, говоря тебе об этом, поскольку это — правда. Не могу сказать, что изменения случились вдруг и молниеносно, но они случились, и теперь на многое я смотрю по-другому. Что касается измен… Поверь, мне абсолютно неинтересны другие женщины. Только она. Почему — не знаю. Малфой-старший резко замолчал, будто устыдившись внезапной откровенности перед собственным ребенком. Но не только этого стыдился сейчас. Люциус вспомнил, что вскоре после рождения Драко он действительно периодически начал заводить себе то одну, то другую чистокровную метрессу. И не потому, что не любил Нарциссу, нет! Просто видел, что жену тяготит супружеская близость. Откровенно тяготит. Хотя она и пытается не демонстрировать этого. А навязываться женщине… было не в правилах Малфоев. — Да я не пытаюсь тебя отговорить, папа! Просто хочу, чтобы ты понимал, на что идешь, начиная серьезные отношения с Грейнджер. Чтобы помнил, общаясь с ней, что она не будет довольствоваться ролью слабой и покорной спутницы жизни пусть даже при богатом и красивом мужчине. Грейнджер — современная ведьма. Нет, даже сложней: она — современная маглорожденная ведьма. — И все же я уверен, что смогу приспособиться к этому, — Люциус, которого беседа уже начала несколько напрягать, упрямо набычился. — Понял. Не дурак. Отстаю, — Драко отчаянно пытался сдержать ухмылку. — И последнее: как ты собираешься предохраняться? — Вообще-то у меня с собой палочка, — ничего не поняв, ответил Люциус. — Да и район, куда мы направляемся, вполне себе респектабелен. — Да я и не об этом, — чтобы не расхохотаться Драко закусил губу. — Я кое о чем другом. Вытащив из заднего кармана брюк бумажник, он бросил на стол пару небольших пакетиков из золотистой фольги. — Держи. На всякий случай. Вдруг понадобится. — Понадобится «что»? — недоумевающий Малфой-старший двумя пальцами приподнял один из них, пытаясь разглядеть надписи. — Презервативы. — О… Мерлин! — Люциус мгновенно бросил пакетик обратно на стол. — И не стыдно тебе предлагать отцу такое? — Эй! По-моему, не от меня в нашей семье молоденькие ведьмы рожают, — сдержать смех у Драко уже не получилось. В глазах же Люциуса мелькнул ужас. — Я не планирую тащить Гермиону сегодня же вечером в постель! К твоему сведению, я только начал ухаживать за ней! По-человечески… — Люциус укоризненно покачал головой, но потом все же бросил взгляд на презервативы, подумав о том, что совершенно не знает мыслей Гермионы на этот счет. — И, кстати, а что произошло с противозачаточными зельями и заклинаниями? Их что, запретили, пока я в Азкабане сидел? — Нет, они работают, как и прежде. Как и тогда, когда ты напрочь позабыл о них, сотворяя моего маленького братца. Сегодня, конечно, тоже нет никакой гарантии, что вспомнишь, но учти — эти штучки предохраняют не только от беременности, но и от всякого рода заболеваний, передающихся в процессе этого приятного времяпровождения… — Так! Вот сейчас просто умолкни! — Люциус упреждающе поднял руку. — Поскольку этот момент не имеет к нам с ней никакого отношения. У Гермионы с тех пор вообще никого не было, а меня перед освобождением проверили, так что… забирай эти свои штучки. Самому пригодятся. — За меня не переживай, у меня их достаточно. Оставь все же… на всякий случай, — не унимался Драко. — Мне кажется, что нам пока хватит незаконнорожденных Малфоев. — Угомонись уже… законнорожденный Малфой, — Люциус вздохнул и поднялся на ноги. — Так, я иду в душ, а ты, будь добр, проследи, чтобы подготовили мою машину. Надеюсь, это тебе не в тягость? — Хочешь, чтоб я проверил тот член на колесах, который ты себе купил недавно? — поддразнил отца Драко. Он вполне разделял любовь Люциуса к вождению, хотя и предпочитал что-нибудь более низкое и спортивное. — Не хочешь заниматься сам, поручи Шу, — отрезал тот и вышел из кабинета. — Шу! — громко позвал Драко и перед ним почти мгновенно возник домовой эльф. Шу был старшим домовиком и единственным слугой, к которому его отец относился можно сказать с привязанностью. — Да, мастер Драко? — эльф почтительно поклонился. — Отец велел, чтобы к вечеру подготовили его автомобиль, — хитро усмехнувшись, Драко потянулся за оставшимися на столе пакетиками. — И да, он тут забыл кое-что. Положи это в карман брюк его нового костюма. Или в такую маленькую сумочку, на ней будет написано «Armani». — Конечно, мастер Драко! Шу все сделает, — кивнул домовик и, сжимая презервативы в кулачке, исчез. Ощущая себя практически папашей, отправляющим своего юного сына на первое в жизни взрослое свидание, Драко скрестил руки на груди и облегченно выдохнул.