Тени прошлого

В которой первое свидание наконец начинается… Подъехав к дому Гермионы, Малфой вдруг понял, что ужасно нервничает. Какое-то время он бездумно пялился на освещенные окна, почему-то вспоминая свое последнее свидание с Нарциссой, состоявшееся уже почти перед самой свадьбой. В тот вечер он забрал их с Андромедой из родительского дома в зачарованной карете. Цисси всегда боялась автомобилей и до самого своего конца не понимала, почему и за что Люциус так любит их. Не понимала того ощущения свободы, которое охватывало его за рулем — когда вокруг никого и ничего — только ты и гул мотора, и дорога, ну, может быть, еще и музыка под настроение... Нет, она предпочитала способы передвижения, более традиционные для магов. Помнится, тогда они ходили в театр, конечное же, с ее сестрой на буксире, служившей гарантом того, что приличия соблюдены и маленькая Цисси вернется домой в целости и сохранности, а жених не позволит себе ничего больше, чем поцеловать на прощание ее руку. «Мерлин! Сейчас с Гермионой все по-другому. Никто не собирается слушать наши разговоры или следить, чтобы мы держались друг от друга на почтительном расстоянии. Никто не сможет удержать меня от поцелуя, если решу снова попробовать ее губы!» Памятуя о своих былых чистокровных любовницах (вдовушках или просто одиноких дамах), а никаких других у него, собственно, никогда и не было, Малфой усмехнулся: насколько же изменилась сейчас его жизнь, в которую Гермиона вместе с Элиасом привнесли так много нового, что это пугало и опьяняло одновременно. Короткая прогулка по дорожке к обшарпанному крыльцу помогла ему немного успокоиться. «Черт! А ведь когда-то я мог без страха идти в бой, не нервничая и не думая вообще ни о чем. Почему же тогда сейчас внутри что-то предательски напрягается и ноет?» Бывая у них почти каждый вечер, Люциус уже не раз ощущал некий трепет и смущение, особенно в последние недели, но сейчас… Сейчас он понимал, насколько важно для их с Гермионой отношений именно это свидание, которое на самом деле может коренным образом изменить их жизни. Подхватив удобней букет редких лилий из теплиц мэнора, Малфой глубокого вдохнул и постучал в дверь. И тут же удивился, когда дверь открыла не Гермиона, а ее знаменитый приятель. Гарри Поттер. — Она еще не готова, — бросил Гарри и отодвинулся, молча пропуская его внутрь. — Ничего страшного — это я приехал чуть раньше. Добрый вечер, мистер Поттер, — окунаясь в уже хорошо знакомый уют ее дома, Люциус сделал все, чтобы фраза прозвучала предельно вежливо. — Можно просто — Гарри, — услышал он за спиной, проходя в гостиную. Лицо Малфоя тут же посветлело, а в груди его что-то сжалось на миг, когда он увидел Элиаса, сидящего на полу с книжками-раскрасками и карандашами. Который поднял голову, радостно взвизгнул, вскочив на ноги, и с поднятыми руками бросился к нему. — Лушиус! — мальчик обхватил Люциуса руками и ногами и крепко обнял, когда тот поднял его на руки. Гарри же тем временем с искренним удивлением наблюдал, как легко и привычно обнимаются эти двое. Будто делают это постоянно… — Ты скучал по мне? — спросил Люциус, слегка отодвигая лицо, чтобы глянуть в глаза, так похожие на его собственные. Он не видел младшего сына всего лишь два дня, но ужасно тосковал по нему, откровенно поражаясь при этом самому себе. — Скучал! Ты не приходил к нам так долго! — ответил Элиас, картинно надув губы. — Прости, малыш. У меня были дела. Я и в самом деле был занят, но думал о тебе каждый день. А как ты провел эти дни? Надеюсь, вел себя хорошо и ничем не огорчал маму? — Люциус все еще не спускал его с рук. — Я старался, но это было очень трудно, — с какой-то подозрительной уклончивостью отозвался Элиас. — Та-а-ак… И что же ты натворил на этот раз? — Малфой слегка прищурился, ожидая от Элиаса признаний в своих последних проделках. — Я случайно наложил летучемышинный сглаз на один портрет в доме дяди Гарри, — нехотя сдался мальчишка, оглядываясь на крестного. — Вот как! Неужели совсем-совсем случайно? — уточнил Люциус и усмехнулся, поворачиваясь к Гарри. — Ох! Мы так и не поняли, как у него это получилось, но он использовал свою детскую палочку и бросил заклинание летучемышинного сглаза на портрет матери Сириуса, висящий у меня на лестнице, — Гарри оказался невольно очарован, наблюдая за этими двумя. Никогда раньше он не думал, что Люциус Малфой может быть таким нежным, таким ласковым, таким… терпеливым. «Неужели же Гермиона смогла разглядеть в Малфое-старшем то, чего мы даже и не пытались?» — Да. Потому что она постоянно называет меня маленьким полукровным канюком. (Примечание переводчика: здесь опять идет игра слов. Buzzard-канюк и bastard-ублюдок. Элиас снова перепутал слова). А дядя Джордж сказал, что она просто старая сука и летучая мышь, поэтому я и наслал их на ее портрет. Но мама меня отругала и сказала, что поступать так очень нехорошо, — нижняя губка Элиаса слегка задрожала, и он опустил глаза. «Черт! Без сомнения, мальчик перепутал канюка с ублюдком… — Люциус прекрасно помнил отвратительную тетку Блэк и был сейчас абсолютно согласен с Джорджем Уизли. — Старая летучая мышь и сука! Даже смерть не смогла изменить ее мерзкий и ужасный нрав». — Ну... поступок и впрямь не очень хороший... Хотя, я понимаю — эта пожилая леди разозлила и обидела тебя, — мягко обратился он к Элиасу. — Как насчет того, чтобы в следующий раз попробовать ее просто игнорировать? Не замечать, понимаешь? — Да, сэр, я попытаюсь, — Элиас встретился глазами с Малфоем и слегка улыбнулся. — А твои цветы колются и щекочут меня. Люциус рассмеялся и поставил ребенка на пол, заодно проверяя, не раздавлен ли букет крепкими объятиями сына. — Это для мамы, — пояснил он. — Она сказала, что вы собираетесь ужин, но на этот раз он будет только для взрослых. А я должен остаться с дядей Гарри, — Элиас выглядел откровенно разочарованным. — Да, сегодняшний ужин только для взрослых. Но мы обязательно поедем ужинать все вместе. Очень скоро. Хорошо? — Люциус погладил взъерошенные кудри мальчика и улыбнулся. — А разве ты уже не должен быть в пижаме? — Должен. Ты почитаешь мне? — спросил тот. — Не сегодня, Элиас, но я уверен, что тебе обязательно почитает дядя Гарри… «Да что это со мной? Я определенно не хочу, чтобы какой-то другой мужчина читал моему сыну на ночь!» Было в этом ритуале что-то особенно важное для Малфоя, еще с того, самого первого раза, когда Элиас попросил его. — Малыш, я тут подумал… Если ты поторопишься, то я смогу почитать тебе перед сном и сам. Пока мама еще не готова. — Хорошо, я переоденусь супер-быстро, обещаю! — обрадовался Элиас и тут же кинулся по коридору в свою комнату. — Вы меня удивляете, — раздался голос подошедшего Гарри. — Неужели вы и в самом деле любите его? — Элиас — мой сын, конечно, я люблю его. По-моему любить своих детей — это одна из самых естественных в мире вещей, — слегка обиженно ответил Люциус. «Почему люди считают, что я не могу любить?» — Не смей делать им больно, Малфой, — тихо, но с нажимом произнес Гарри. — Даже не думал! Я знаю, что ты мне не веришь и не доверяешь. И имеешь на это полное право. Но я хочу заботиться о них, хочу сделать их жизнь лучше и стать частью этой жизни... Они нужны мне. Очень. Оба! И я никогда не причиню им вред, — признание обожгло ему горло. «Черт! Так раскрыть свою уязвимость, свою слабость… И перед кем? Перед мальчишкой Поттером!» Только то, что Гарри был для Гермионы другом, братом, да практически самым родным человеком, останавливало Люциуса от открытой стычки. Хотя и раздражало безумно. — Надеюсь, ты понимаешь, что у вас с Гермионой уже все не так, как у нормальных людей? — Гарри покачал головой. — Я имею в виду, что сначала ты переспал с ней, заделал ребенка, а теперь решил походить по свиданиям! Мерлин! У вас уже все через задницу идет... — Ну, знаешь ли, когда все происходит правильно — это тоже не всегда интересно! — с сарказмом заметил Люциус, едва удерживаясь от желания схватить сопляка за грудки и настоятельно посоветовать ему заниматься собственными делами. Но пришлось промолчать. — Я бы хотел ошибиться, Малфой. Хотел бы признать, что оказался неправ по отношению к тебе и к тому, что сейчас происходит. Пока все идет хорошо. Но постарайся и дальше не разочаровывать меня, потому что я пойду на все, чтобы защитить их. Запомни! — Люциус оказался впечатлен той спокойной, но убедительной угрозой, что сквозила в голосе Поттера. «Хм… Возможно, мальчишка сохранил в себе больше тьмы от Темного Лорда, чем думают окружающие…» — Что ж, я тебя понял. Спасибо за предупреждение. А теперь, извини, но мне нужно идти. Я, видишь ли, еще хочу успеть почитать своему сыну на ночь, — Малфой снял пальто, положил на спинку стула и направился в комнату Элиаса. ___________________________________________________________________ Невольно подрагивая от нервного возбуждения, Гермиона вошла в гостиную и увидела сидящего на диване Гарри с журналом по квиддичу в руках. Разбросанные карандаши и книжки Элиаса до сих пор валялись на ковре, но сына нигде видно не было. — А где Элиас? — она оглянулась по сторонам. Гарри поднял глаза и выразительно присвистнул. — Ничего себе! Гермиона, ты выглядишь… блин! С ума сойти! — он усмехнулся, когда та покраснела и одернула юбку. — Гм... спасибо, Гарри. Так где же Элиас? — Малфой пришел, — Гарри кивком указал на лилии, лежащие на столе и пальто, накинутое на спинку стула. — Он укладывает Элиаса спать. — Да, обычно Люциус делает это с удовольствием, хотя и терпеть не может сказок доктора Сьюза, — на губах Гермионы заиграла мягкая улыбка, и Гарри напрягся. «Ну почему она так доверяет Малфою? Почему она верит, что он сможет стать Элиасу хорошим отцом? Мерлинова борода! Ну почему она вообще так легко поверила этому мерзавцу? Слишком легко! Разве мог он настолько измениться?» — Я пойду, посмотрю, как они… — голос Гермионы нарушил его невеселые размышления. Подойдя к комнате сына, она услышала, как Элиас с Люциусом обсуждают возможное посещение цирка. Маленький хитрец пытался убедить отца, что это просто невероятно здорово и интересно, и тот уже готов к капитуляции. «Господи! Мне нужно срочно поговорить с Люциусом, иначе он избалует мальчика окончательно, причем в самые кратчайшие сроки!» Она вошла в комнату и невольно замерла на пороге. Люциус Малфой, одетый в черный костюм, который, вероятно, стоил больше, чем она заработала месяца за четыре, вытянулся рядом с Элиасом, скрестив лодыжки. Он уже закончил читать, потому что яркая книжка лежала закрытой на тумбочке у кровати. Сегодня Люциус собрал волосы на затылке, и это лишь подчеркивало легкое серебро на его висках и будто высеченное из мрамора, лицо. Этот мужчина был настолько красив, и женщины постоянно обращали на него внимание, но по какой-то странной причине он выбрал именно ее. — О-о-о-о… Мам, как ты классно выглядишь! — поднявшись с плеча отца, восхищенно протянул Элиас. — Спасибо, детка, — улыбаясь, Гермиона подошла к ним и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. — Пора спать, дорогой. Я люблю тебя. Она отстранилась как раз тогда, когда Люциус поднялся с кровати и, поправив одеяло, ласково потрепал кудряшки Элиаса, прежде чем повернуться к ней. А взглянув, вдруг слегка закашлялся. Ее непокорные локоны оказались уложены мягкими волнами. Кожа была гладкой и сияющей, а щеки вспыхнули от его взгляда. Платье сидело на ней просто невероятно, как и обещали ему щебечущие продавщицы в том модном доме. Сейчас Гермиона казалась идеальным сочетанием невинной молодости и соблазнительной женственности. И ему, безусловно, хотелось быть соблазненным этой невероятно красивой женщиной. — Ты выглядишь просто прекрасно! — хрипло произнес Малфой, когда смог снова взглянуть в ее лицо. — Спасибо, ты тоже выглядишь очень красивым сегодня, — Гермиона протянула руку и разгладила слегка помятый галстук. От прикосновения Люциус резко вдохнул. Он чувствовал тепло ее руки через рубашку, и жалел, что не может почувствовать его голой кожей груди. — Прости, что задержалась… Я не привыкла так тщательно готовиться и собираться куда-то. — Ну, это определенно стоило моего ожидания... ты потрясающе смотришься… — между ними было чуть меньше фута, и воздух вокруг вдруг стал таким тяжелым и плотным, что им даже дышалось с трудом. — Я хотела сказать большое спасибо за платье и за спа-центр, — она почему-то никак не могла убрать с его груди руку. — Ты заслуживаешь и большего. Это платье будто сшили специально для тебя, и сидит оно прекрасно… — Малфой потянулся чуть подрагивающей рукой и дотронулся до ее плеча, слегка касаясь мягкой кожи по краю выреза. — Лушиус, ты опять смотришь на маму, как на кусок торта, который собираешься съесть! — захихикал с постели Элиас, который все это время с любопытством наблюдал за происходящим. Люциус и Гермиона тут же резко отпрянули друг от друга с виноватыми выражениями на лицах. «Как же мы могли забыть о своей маленькой, но очень внимательной аудитории?» — Нам пора. Столик… уже забронирован и ждет нас, — поспешно пробормотал Малфой. — Конечно, подай мне, пожалуйста, пальто, — Гермиона повернулась к кровати и послала Элиасу воздушный поцелуй. — Спокойной ночи, мой сладкий! — она улыбнулась, когда тот послал воздушный поцелуй в ответ, а затем вышла из комнаты. — Моя мама очень красивая! — произнес Элиас, внимательно глядя на Малфоя. Тот все еще смотрел вслед Гермионе. — Да, ты, безусловно, прав. Она очень красива, — согласился Люциус, поворачиваясь к сыну. — Спокойной ночи, Элиас. Увидимся завтра и обязательно решим, когда же мы сможем сходить в цирк. — Спокойной ночи, Лушиус, — отозвался мальчик. Укладываясь удобней и укрываясь, он все еще продолжал улыбаться. «Мы пойдем в цирк все вместе! Как будто бы мы самая настоящая семья. А Лушиус… мой настоящий папа…»