Иван Царевич vs Василиса Премудрая

— Так, — через несколько минут прервал их невеселые раздумья Ваня. — Если мы хотим успокоить эту фурию, а не самим упокоиться с миром, то надо что-то делать. Кто-то должен на ней жениться. Я правильно излагаю? — Я с тобой, Лап, — согласно кивнул Костик. — Только где ж такого лоха найти? — Ну, так как у каждого из нас есть свои причины этого не делать, а делать что-то всё же надо… Предлагаю подступиться к этому вопросу по-мужски, — повел богатырскими плечами царевич и скосился на притихшего Ивана. — Ты как? — Бить будешь? — побледнел тот. — Эх, молодежь, всё-то вам кулаками решать, — покачал головой Кощей и, повернувшись к Ване, уточнил: — Лап, вино нести или сразу водку? — Я сказал «по-мужски», — скосился на него тот. — Значит, самогон, ага… — обреченно вздохнул Костик и направился греметь чем-то в глубине подвала. Вернулся он минут через пять в обнимку с огромным, на несколько литров, бутылём белёсой бормотухи, кадкой солёных огурцов и тремя гранёными стаканами. Бухнув всё это великолепие на стол перед Ваней, он упер руки в боки в классической позе ревнивой жены и на полном серьёзе пообещал: — Опять не будешь закусывать, я тебя сам упокою, Лап. Ваня, видимо не понаслышке знавший, когда с Кощеем лучше не спорить, клятвенно пообещал сдохнуть, но доесть все огурцы вместе с кадкой и укропом, и налил им по первой. А затем, рассудив, что на трезвую голову жениха Премудрой змеюке не сыскать, и по второй. И только тогда, задумчиво хрустнув огурчиком, вопросил: — Ну, и какие будут идеи? — Финист Ясный Сокол? — предложил Иван первое попавшееся имя. — Так Финист или, всё же, Сокол? — уточнил Ваня. — Нет и нет, — отверг Кощей. — За Сокола нас Гринпис порвет, а за Финиста — Сокол. — Иван Дурак? — В данном случае, Дурак фамилия, а не диагноз. Этот не согласится. — Емеля? — А этот столько не выпьет… — Ну, я не знаю, — оказалось, что героев русских сказок не так уж и много, — Дракула? — Знаешь, Иван, связи с дальним зарубежьем нужно укреплять, а не в наглую на войну нарываться. — Ясно. Змей Горыныч? — Совсем совесть потерял?! — вылупился на него Кощей. — У парня и так проблемы с психикой, какое-то тройственное расщепление личности, а ты на него ещё и Василису натравить хочешь? И кто из нас ирод после этого? — О! — вдруг обрадовался основательно подпитый Иван. — А это идея! — Какая? — аккуратно уточнил блондин, отбиваясь от Кощея, тщетно пытающегося впихнуть в него очередной огурчик. — Ты же ирод! Супостат! — Та-а-а-к… — Кощей прервал свое занятие и начал слезать с Ваниных колен с явным намерением накостылять кое-кому по шее. — В смысле, ты же у нас колдун великий! — тут же поправился парень. — Ну, колдони чего-то, чтоб она отстала! В жабу её преврати, что ли? — Колдони… Чего-то… Как-то… — передразнил его Костик, устраиваясь на прежнем месте. — Вот темнота… Я, Иван, учёный, а не хухры-мухры! Я без пяти минут доктор наук. А ты — в жабу. Как шарлатан ярмарочный, ей Богу… — Каких наук? — Некромантии, — важно надулся Кощей. — Гы-ы-ы… Нет такой науки! — отрезал пьяный в дупель Иван. — Что значит «нет»? — у Костика аж челюсть отвисла от такого заявления. — У меня два диплома! Международных, между прочим! Да некромантия такая же наука, как и алхимия! — И такой науки нет! — уверенно отрезал Иван, и хлопнул очередной стакан бормотухи. — Сказочки всё это… — Нет, интересно, — обиделся Кощей, — как золото в говно превращать, так вынь и положь, а как наука, так сказочки? — А зачем золото в говно? — попытался свести глаза в кучу Иван. — Может, наоборот? — Наоборот, по себестоимости не выгодно получается, — буркнул блондин. — Проще украсть. В смысле, в честном бою завоевать. — А тогда, зачем вообще такая наука? — не понял воспитанный в капиталистических традициях парень. — Ну так, ежели, скажем, соседушке любимому подарок сделать, — просветил его Костик, — так никаких денег не жалко. Только тогда больше, всё же, золото в говно просят… — Прикольно, — хрюкнул Иван. — И что нам это дает? — А ни-че-гхххррммм! — Ваня всё же взял огурчик и теперь хрумтел им под требовательным взглядом мужа. — Чего делать будем, мужики? — А давайте напишем ей письмо? — торкнуло Ивана. — Извинимся. Объяснимся. А?