Премьеры ранней осени

Андрей проснулся рано утром, еще до рассвета. Егор мирно спал, положив голову ему на плечо, и чуть почмокивая во сне губами. Уходить не хотелось, но надо было идти домой. Хоть и сказала бабушка, что не появится раньше двенадцати часов, но поваляться в своей постели и сделать вид, что он ночевал дома, а не в соседнем подъезде, так сказать соблюсти приличия, все-таки следовало. Стараясь не разбудить Егора, Андрей осторожно сполз с кровати. Он полюбовался спящим парнем, прикрыл его легким одеялом, которое валялось у него в ногах, и стал одеваться. — Уходишь? — услышал он грустный голос. — Спи, — Андрей склонился к Егору и легко поцеловал его в губы. — Я приду вечером. Правда, совсем ненадолго. Но обязательно приду. Я теперь каждый день буду забегать. — Это хорошо, — мечтательно сказал Егор, устраиваясь на кровати поудобнее. — А я тебя каждый вечер буду ждать на балконе, пока не наступят холода. — А как-нибудь в мой выходной обязательно сходим в парк на аттракционы, — пообещал Андрей. — Люблю бродить по дорожкам в начале осени, когда с деревьев начинают падать листья, а дворники их не успевают убирать. Еще со школы, когда по ботанике гербарий собирали. Позже, когда пойдут дожди, вся эта желтая и бордовая красота превратится в бурую жижу. Бабьим летом мы сидеть дома не будем. Это я тебе обещаю. У меня не так много выходных, но иногда случаются… Андрей, как воришка, спрыгнул с балкона и в предрассветном тумане прокрался вдоль дома к своему подъезду — не хватало только попасться кому-то на глаза, чтобы доложились его бабуле, что он шастает до утра. И все же Андрей хорошо знал свою бабушку: не дотерпела та до того часа, как за ней приедет племянник ее подруги, то ли вызвала такси, то ли кого-то другого поднапрягла — не успел Андрей юркнуть в свою постель, как хлопнула внизу дверь автомобиля, чуть позже раздался звук движущегося лифта, а потом и скрежет ключа в замке. Андрей зажмурился, принял расслабленную позу, якобы он крепко спит — бабушка обязательно заглянет в его спальню. Придется солгать, что накормили его на работе после репетиции, поэтому он даже не заглядывал на кухню. — Андрюшка! — раздался над его ухом совсем не бабушкин голос. — Мама, — Андрей подскочил с кровати и, стиснув в объятьях женщину, закружил по комнате. — Тихо-тихо, — попросила Татьяна Юрьевна, — поставь на место. Я ненадолго. Проездом. Вечером опять уезжаю. Моего супруга… Да-да, — кивнула она на вопросительный взгляд Андрея, — пришлось замуж выйти. Так вот, моего супруга переводят работать в Чехию в посольство. Поезд вечером в двадцать три тридцать. Если у тебя нет сегодня спектакля, хотела, чтобы ты со мной провел весь день, а вечером посадил в вагон. — Мама, ну, о чем ты говоришь, конечно, я и с репетиции отпрошусь на сегодня, — Андрей заметался по комнате, пытаясь натянуть на себя майку и шорты. Он снова подскочил к женщине и крепко стиснул ее в объятиях. — Я тебя тысячу лет не видел. Соскучился. — И еще тысячу не увидишь, — рассмеялась та звонко. — Чехия — это так сказать первый шаг. Дальше он мечтает получить место атташе в посольстве Германии или Австрии. — Здорово! — обрадовался Андрей, — будем с бабулей к тебе в гости ездить. А то она не очень любит путешествовать по турпутевкам и мне не дает. — А где, кстати, мама? — спросила Татьяна Юрьевна, бросив удивленный взгляд на дверь — Мы так с тобой шумим, она просто обязана проснуться и присоединиться к нашему веселью. — А ее нет дома. Она на даче у подруги, — торжественно сообщил Андрей. — Не поверю, — женщина в изумлении скрестила руки на груди. — Она оставила тебя одного на целую ночь? Не может быть… — Я и сам в это верю с трудом, — ответил Андрей, улыбнувшись, с удовольствием рассматривая свою сорокапятилетнюю мать, которая вполне могла сойти за его подружку. Она оставалась по-прежнему изящной, стройной, молодой. Андрей снова сгреб ее в охапку: — Пойдем на кухню, будем потреблять, что вчера наготовила для меня бабуля, и ждать ее. Она нам не простит, если мы уйдем гулять без нее. — Она не меняется, смотрю. Андрей помотал головой. — Как, впрочем, и ты, — Татьяна Юрьевна подергала сына за длинные пряди. — Ну, мама, — протянул он недовольно. — Ты же знаешь… — Знаю, — та в ответ чмокнула сына в нос, — только поэтому и не спрашиваю, когда ты подстрижешься… Егор, на звонок открыв дверь, с удовольствием рассматривал хорошо сложенного мужчину лет сорока. К нему не часто ходили гости… — Добрый день, — сказал тот. — Я Игорь Ровкин, коллега Андрея по работе. Вы же знакомы с Андреем Мясницким? — Да, — как-то неопределенно кивнул Егор, отъезжая в сторону и позволяя Игорю войти в прихожую. С Андреем он, конечно, был знаком, только вот как-то не удосужился поинтересоваться его фамилией. — Вы не угостите меня чаем? Игорь нагло, на взгляд Егора, прошелся по его квартире — выглянул на балкон, заглянув в спальню, в ванную и остановился возле кухонного стола. — Без проблем, — дрогнувшим голосом ответил Егор, ему показалось, что сердце упало куда-то вниз живота, там и осталось лежать. — Что случилось с Андреем? — Ничего, — равнодушно пожал плечами Игорь. — Я его сегодня еще не видел. Даже если с ним что-то и случилось, то сие мне не известно. А с ним должно что-то случиться? Он кинул на колени Егора обычную картонную папку с завязками, которую держал в руках и забрал у парня кружку с чаем. — Это вам, — кивнул он на папку, — прочитайте на досуге. Андрей играет в этой пьесе. — Андрей артист? — удивился Егор. — А он вам даже этого не сказал? — Игорь хищно ухмыльнулся. — Артист, очень хороший артист. Для полного погружения в пьесу он нашел себе отличный объект для изучения. Только, кто бы мог подумать, что он влюбится, подобно в пьесе. — О чем вы говорите? — нахмурился Егор. — О ваших с ним отношениях, — Игорь со стуком поставил пустую чашку на стол. — Чай был хорош, спасибо… Вам следует расстаться с Андреем… Он стал жить, переживать на сцене, а это для подлинного артиста недопустимо. И вы тому виной... — он наклонился к Егору и зловеще зашептал: — Его изгонят из театра за профнепригодность. И ему останется только дворы мести, так как он ничего другого, как паясничать на сцене, не умеет… Он не глупый парень, со временем поймет, кто стал тому причиной. Сделайте так, настоятельно рекомендую, чтобы он возненавидел вас сейчас… «Если бы не хищный взгляд и не манера зло кривить губы, Ровкин мог бы считаться красивым мужчиной», — рассеянно подумал Егор, закрывая за ним дверь. Папка с пьесой продолжала лежать на его коленях, но у него не было никакого желания ее прочитать. Егор подъехал к тумбе с телевизором и извлек из нее бутылку с виски. Отхлебнул глоток — пить не хотелось, было желание крушить все подряд и выть от безысходности… Егор проехал до балкона — первым его желанием было закрыться от всего мира и задохнуться в квартире, никого не видя. Его предали, он поверил, а его предали во второй раз. Но лишать себя жизни — это не выход из создавшегося положения. Его родители и бабушки с дедушками сильно расстроятся. Он пережил первое предательство, переживет и это. Он сильный. Егор опустил голову на грудь… Он сделает так, как просил Ровкин — Андрей его возненавидит. Возненавидит сейчас, а не тогда, когда всего лишится… Репетиция давно закончилась, режиссер всех уже отпустил, а с Андреем все прогонял и прогонял, на его взгляд, не дающиеся тому места в постановке «Ромео и Джульетта». Он сильно переживал за спектакль. Новый осенний сезон должен был открыться именно им. По крайней мере, так было заявлено в афише, висевшей перед входом в театр. — Ладно, иди уже, — голос Виталия Ивановича громко раздавался в пустом зале. — Не пить, не курить и много спать. Репетиций до премьеры больше не будет, хотя какая это премьера, — сказал он устало и махнул рукой. Что теперь переживать? Публике со стороны будет виднее, насколько удачной оказалась замена одного актера другим… Андрей стремглав побежал на остановку. Он уже почти вторые сутки не видел Егора. Тихо сходил с ума. Вчера маман приезжала, никак не мог он не побыть с ней. Да и с бабулей они вернулись домой заполночь. Ну отпустила она его подышать свежим воздухом, проворчав, мол, что, за день не надышался. А сегодня Виталий Николаевич словно взбесился или главреж дал ему установку вымотать последние силы у него. Маршрутка на удивление пришла быстро — до звонка бабушки у него будет несколько минут, чтобы упасть в ноги Егору, оправдаться перед ним, что никак не мог он прийти вчера, а позвонить… Для этого надо хотя бы номерами телефонов обменяться. Андрей бегом пересек двор. Легко перепрыгнул на знакомый балкон, даже не посмотрев по сторонам — некогда ему выжидать и терять драгоценные минуты. — Ты ждешь меня, — он бросился в ноги Егору, сидевшему в углу на своем кресле, и положил голову ему на колени. — Я виноват… Исправлюсь… Запишу номер твоего телефона и буду названивать каждую свободную минуту… — Зачем? — как можно равнодушнее спросил Егор, закутавшись глубже в плед — вечер выдался прохладным. — Ты не хочешь, чтобы я тебе звонил? — веселье Андрея как рукой сняло. Он предполагал, что Егор на него обидится. Но у него есть оправдание — свою маму он видит крайне редко. — Не хочу… — отозвался тот. — И вообще, я не желаю, чтобы ты ко мне приходил. — Егор, что произошло, пока меня не было? — Андрей перепугался не на шутку. — Ничего особенного, — ответил тот, пропуская сквозь пальцы пряди длинных волос Андрея. — Ничего особенного. Мы ведь с тобой мужики… Я думал, что я не могу с бабами… оказывается могу… Сегодня приходила моя помощница Нина… — Егор говорил медленно, тщательно выговаривая слова. — У нас с ней все произошло в лучшем виде… Я могу… Ты понял? Андрей кивнул, пытаясь взглянуть в глаза Егора, но тот смотрел мимо него, словно говорил и думал о чем-то одновременно. Андрей попытался приподнять голову с колен и дотянуться до губ Егора, но тот не позволил ему этого сделать, сильно потянув назад за волосы. И тут над ухом Андрея клацнули ножницы и прядь, остриженная почти под корень упала на пол, за ней вторая. — Что ты делаешь? — изумленно спросил Андрей. Он вообще отказывался понимать, что происходит. — Мы мужики… — продолжил говорить Егор. — И должны выглядеть, как мужики... А не как бабы. Вот у тебя длинные волосы, я расслабился и перепутал, решив, что смогу с тобой… Но я не могу… Я мужик… И должен с бабами… Для чего я себя берег? — в голосе Егора появились истеричные нотки. — Чтобы лишиться невинности с мужиком? Противно… Я себе противен… Я стал грязным… Вот отмоюсь от тебя, найду порядочную женщину и женюсь на ней. Еще несколько прядей упало на пол балкона. Андрей не вырывался, опасаясь, что Егор его может поранить ножницами. — Убирайся! — прокричал он и оттолкнул Андрея от себя. Тот поднялся с колен, ни слова не говоря, наклонился к Егору, быстро поцеловал его в уголок рта и исчез в ночи. После его ухода Егор заметался сначала по балкону, потом по темной комнате, потом снова выехал на балкон, поднял с пола длинную тяжелую прядь и, глядя на луну, завыл. Так плохо ему еще никогда не было.