Камея

      В морозное утро 27 декабря моя супруга и сын собирались отправиться в загородную поездку к миссис Форестер, чтобы поздравить наперсницу (см. прим. 5) моей жены.       Я принес багаж Мэри и Уильяма вниз и подозвал просторный экипаж черного лака, ожидавший пассажиров на Бейкер-стрит. Лошадь выглядела сильной и свежей, и я радостно подумал, что экипаж быстро домчится до места назначения, а мои родные не успеют и озябнуть. Тепло попрощавшись с супругой и сыном, я заплатил возчику, укутанному шарфом так, что были видны только глаза, и сказал:       - На вокзал Чаринг-Кросс!       Кэбмен щелкнул кнутом, и экипаж тронулся в путь. Уильям и Мэри махали руками из окна, пока повозка не скрылась за поворотом. Я снова почувствовал некую пустоту в душе, но, к счастью, разлука с женой и сыном не будет долгой (всего-то шесть дней), да и мистер Холмс составит мне компанию как в старые добрые времена.       Холмс любезно предложил погостить на нашей старой квартире, я согласился и оказался среди родных, знакомых стен. Первого января 1891 года я разбирал свои черновики, приводил в порядок кое-какие старые заметки, между делом раздумывая о последних успехах Холмса в раскрытии преступлений. Мой друг читал «Дэйли Телеграф», сидя в кресле.       - Холмс, помнится, вчера Вы говорили о том, что половина преступлений Лондона – дело рук одного и того же человека? Сыщик отвлекся от какой-то заинтересовавшей его статьи, согласно кивнул и вернулся к чтению газеты.       - Хорошо. Но как такое может быть? Под силу ли одному преступнику участвовать во всех чудовищных злодеяниях Лондона? – я закатал рукава и достал еще одну коробку со своими старыми записями.       Прошуршала газета, и из-за листа выглянул Холмс.       - Продолжайте, друг мой, – приободрил он меня, шаря рукой по столу в поисках трубки вишневого дерева, которую курил в те дни, когда был склонен к спорам, нежели к размышлениям.       - Возможно ли, чтобы этот человек был вором, убийцей, шантажистом, мошенником и фальшивомонетчиком одновременно? Простите меня, но, по-моему, это слишком! – скептически заметил я.       - Вы правы, Уотсон! – резко ответил мой друг и, скомкав газету, бросил ее в угол. – Разумеется, это невозможно, но такому человеку не составит труда подыскать нужных «узких» специалистов в криминальном мире Лондона. Этот человек должен лишь обладать недюжинным умом, аналитическим мышлением и талантом оратора. Среди преступников с подобными качествами я могу выделить лишь сэра Джона Клея, но он слишком молод, чтобы диктовать свои условия матерым преступникам, даже несмотря на то, что он дальний родственник Королевы Виктории… Здесь же нужен человек, имеющий вес среди воров и убийц!       - Холмс, но почему бы Вам не найти такого человека среди преступников? – возразил я. - Ваш маскарад и актерские данные могли бы помочь, если бы…       - Нонсенс! – отмахнулся Холмс. – Этот преступный гений прячется за спинами лондонцев.       Я ошеломлено посмотрел на моего друга, попыхивающего трубкой. Холмс хмыкнул, заметив мое изумление, и отвернулся к окну:       - Знаете, Уотсон, я бы не удивился, если бы узнал, что он живет на соседней улице или даже - да вот, хоть бы и так - в доме напротив!       Я проследил за взглядом Холмса и всмотрелся в окна ближайшего дома, пытаясь различить его обитателей сквозь плотные портьеры.       - Уотсон, этот человек из общества, вот, в чем я точно уверен! Но имя его мне пока неизвестно. Он не оставляет следов. Нужно ждать, пока он проявит себя.       - Это чудовищно! – ужаснулся я. – Вы позволите свершиться еще одному дерзкому преступлению, которое привлечет Ваше внимание?!       - Уотсон, я сочту за честь принять брошенный мне вызов.       Я пожал плечами и вернулся к изучению коробки с черновиками.       Смеркалось, и на Бейкер-стрит уже зажглись газовые фонари. А Мэри и Уильям все не появлялись. Они должны были вернуться вечерним поездом полчаса назад. Может, их задержали заторы на дорогах из-за рождественской суеты? Но тогда моя супруга и сын пошли бы пешком до Бейкер-стрит, оставив багаж в кэбе!       Мы не собирались ужинать, не дождавшись Мэри и Уильяма. Так прошло еще около полутора часов.       - Уотсон! Что Вы думаете обо всем этом? – спросил меня Холмс, посмотрев на часы, в очередной раз вынутые из жилетного кармана. Он расхаживал по нашей гостиной, да и я, разумеется, тоже не находил себе места.       - Надеюсь, что с ними все в порядке: Мэри и Уильям приедут завтрашним утренним поездом, – ответил я, стараясь говорить спокойным твердым тоном.       - К сожалению, друг мой, не могу разделить Вашей уверенности, - Холмс показал мне расписание в железнодорожном справочнике Брэдшоу. – Завтра воскресение, а следовательно, ближайший поезд до Лондона отправится со станции «Хай-чёрч» в понедельник в четверть одиннадцатого.       - Утром я отправлю телеграмму миссис Форестер, - я похолодел от предчувствия чего-то страшного, неотвратимого, но отогнал от себя эти мысли.       - Полагаю, стоит сделать это без промедления! – опроверг мое решение сыщик, энергично снимая с вешалки пальто, шляпу и кутаясь в теплый шарф, связанный моей дорогой Мэри.       - Но, Холмс! Почта закрыта! Сейчас уже полночь! – возразил я.       - Вы забываете, доктор, о правительственном телеграфе! – Холмс назидательно поднял указательный палец и улыбнулся.       - К Вашему брату мистеру Майкрофту Холмсу на Пэлл-Мэлл мы, разумеется, дойдем пешком, – ответил я, ободренный находчивостью моего друга.       Мы отправили телеграмму на железнодорожную станцию пригорода с пометкой «Сверхсрочно. Дело особой важности. Доставить до адресата немедленно. Ждать ответа!»       Около часа я пытался принять участие в беседе двух братьев, но мысли мои были далеко от кабинета на Пэлл-Мэлл – я терял нить разговора, отвечал невпопад, и вскоре, оставив эти попытки, стал думать только о своей семье.       Наконец, стук телеграфного аппарата и шуршание узкой бумажной ленты оповестили нас о том, что ответ получен. Я вскочил с кресла и подбежал к аппарату, но Холмс оказался проворнее: его тонкие, гибкие пальцы нетерпеливо разворачивали маленький рулончик телеграфной ленты.       - Ну же, Холмс! Что там? Читайте же вслух! – умоляюще воскликнул я.       Холмс, не произнеся ни слова, протянул мне ленту с сообщением и нахмурился. Я вздрогнул, читая одно-единственное предложение:

      «Миссис Сэсилл Форестер утверждает, что супруга доктора Уотсона миссис Мэри Уотсон и сын вышеназванного доктора Уильям Уотсон не приезжали в гости к леди в поместье Хай-чёрч на Рождество».

      Я почувствовал, как сильно сжал мое плечо Холмс, он подал трость и помог мне надеть пальто, но я вырвался и выбежал из комнаты на морозный ветер.       Проклятье! Я забыл свой котелок и шарф у Майкрофта Холмса! Колкие снежинки падали мне за воротник, но я не обращал на них внимания, я шел рядом с безмолвным, задумчивым Холмсом, как покорная лошадь за погонщиком, уверенно выбирающим путь. Друг остановился, расстегнул свое пальто, и уютное тепло шерстяного шарфа работы моей Мэри заботливо коснулось шеи.       Это было выше моих чувств, - ветер истошно завыл, щедрыми горстями бросая снег в лицо, и две льдинки застыли на моих щеках.