Цвет боли: красный.

Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет. А.С. Пушкин Люси проснулась от того, что ей стало невыносимо жарко, будто она находится на печи. Лоб, спина и шея покрылись испариной, из-за чего футболка прилипла к коже, вызывая неудобство, а волосы путались и липли везде, где не было футболки. Открыв с усилием глаза и встретив тут же яркий луч света, Хартфелия сразу же закрыла их, накрыв еще и ладонью сверху. Но эффект «парилки» никуда не исчезал, тем более что девушке, вдобавок ко всему, захотелось пить. Люси осторожно поднялась, при этом следя за Нацу, лежавшим на боку. Тихо, на цыпочках, боясь, что своим передвижением она сможет разбудить его, девушка передвигалась через спальню, а потом через гостиную к кухне. Добравшись до крана, она набрала в стакан холодную воду, которую выпила с превеликим удовольствием большими глотками. Хартфелия находилась в раздумьях и нерешимости. С одной стороны, она хотела бы принять душ, освежиться и смыть с себя этот липкий пот; с другой, ей было не совсем комфортно это делать, потому что ее отношения с Нацу стали запутаннее наушников, которое имеют привычку постоянно путаться. Но, тем не менее, победила та сторона, которая как бы невзначай сказала, что Драгнилу не понравился бы запах пота, исходящий от девушки. И там, когда Люси, стоя под прохладными струями воды, смотрела вниз на кишащую людьми и машинами улицу, возникло стойкое и твердое желание видеть эту картину после пробуждения в квартире Нацу. И эта мысль ее никак не удивляла; лишь оставался неприятный осадок в душе, что этого может и не произойти. Взяв полотенце из тумбы кремового цвета и обернувшись им, девушка вышла из ванной комнаты, встретив парня на пороге его спальни. Она не хотела, чтобы он не так понял что-либо, поэтому начала объясняться, немного нелепо и несвязно. — Успокойся, ты можешь принять душ не спрашивая меня, — Драгнил прошел на кухню, где достал турку и стеклянную банку с кофе. — Ну, да. Люси чувствовала себя неловко. Может, от того, что стоит в одном полотенце, а может, из-за того, что ничего не говорит. И это напряжение начинает нарастать, и это давление начинает чувствовать Нацу. Он повернул голову в ее сторону, отчего девушка замерла и затаила дыхание. — Чего застыла? — Эм… просто мне нужна одежда. — Ты же вчера в платье была. — Да, точно, — Хартфелия опустила голову и быстро прошла в его спальню за своими вещами. Как только она скрылась в спальне, закрыв двери, Люси тут же грохнулась в незаправленную постель, закрывая лицо руками не то от стыда, не то от неловкости. Минуты две она пролежала так, успокаивая себя и настраивая на положительные мысли. Что бы он не говорил, она всегда сможет уйти, если ей не понравится, но дело в том, что она не хочет этого, как бы больно не было бы от его слов. Поэтому, собрав всю волю в кулак, найдя платье, в котором провела пятничный вечер, и надев его вместе с бельем, девушка вышла из спальни, уже более бодрая, но все еще смущенная. Только сейчас она заметила, что на парне были одни штаны, возможно, пижамные, а все остальное тело было открыто для ее взора: крепкие плечи, мощная спина, рельефный торс, сильные руки, которые бы наверняка смогли избить или задушить кого-нибудь, ну, или доставить море удовольствия, на примере вчерашней ночи. — Ты кофе будешь? — немного резкий тон Драгнила вывел девушку из ее грез об идеальном парне, как Нацу, и вернул туда, где открывался его упрямый и своевольный характер. Обратная сторона медали. — Я не пью кофе. — Как хочешь. Девушка не знала, куда себя деть, поэтому просто села на стул, наблюдая с некой завороженностью за его действиями. Вот он помешивает кофе в турке, достает белоснежную чашку, ставит ее на столешницу, достает из холодильника пару яиц, открывает нижний шкаф, вытаскивает небольшую сковороду, ставит ее на плиту… и тут он поворачивается. — Долго ты еще на меня смотреть будешь? — Нацу упирается руками в столешницу лицом к девушке, отчего та подпрыгнула от неожиданности. — Я не… — Вставай. — А? — Вставай за плиту, раз тебе нечего делать, — Драгнил выразительно на нее посмотрел, и Люси ничего другого не оставалось сделать, как подойти к плите и зажечь огонь. — Тогда дай мне что-нибудь. — Что? — Чем я тебе мешать буду? Нацу протянул ей лопаточку, отливающую металлическим блеском. Для девушки приготовить яичницу — как нечего делать, однако, когда рядом стоит парень, полуголый и чертовски красивый, она начинает волноваться, что может сделать что-нибудь не так. Но это волнение отступает, когда Люси попросила масло, а затем и соль, а потом она просто заметила, как складно они готовят завтрак. — Сок или… — Чай. Простой черный чай. Люси заканчивала, когда парень поставил на барную стойку две тарелки, вилки, две чашки и порцию фруктов. И чувствовалась какая-то идиллия в этом совместном завтраке, в совместной уборке со стола, но неловкость преследовала Люси, будто вся эта роскошь навалилась на ее плечи и твердила ей, что это все не ее, что она здесь благодаря воле хозяина квартиры. И из-за таких ощущений девушка мечтала уже убраться с глаз Нацу в комнату для гостей, хотя бы на двадцать минут… Люси смотрела вниз, прижавшись лбом к стеклу. Там, внизу, мелькали машины и люди, выглядевшие с такой высоты не больше точки, как точное воплощение муравьев: маленьких и черных. Девушка подскочила от испуга, когда неожиданно услышала громкий рингтон у себя в комнате. Посмотрев на эпицентр звука — на тумбочку, где лежал ее белый айфон, — она немного успокоилась. На экране высвечивалось имя «Леви», и Люси даже усмехнулась, вспоминая вчерашнее поведение подруги. — Да, Леви. — Люси, алло, привет, — по голосу МакГарден было понятно, что ей сейчас несладко; похмелье явно сыграло огромную роль в том, что ее голос звучал сипло. — Как ты? Заезжал Гажил, сказал, что вас остановил Нацу… Хоть по голосу подруги этого не ощущалось, но Люси знала, что Леви беспокоится, ведь она всегда волнуется за Хартфелию, если она имеет дело с Драгнилом. — Да, остановил, и я думала, что он убьет меня, ведь я была за рулем внедорожника с тремя пьяными тушами, способными завалить одну хлипкую девушку. — Ну… хлипкой бы я тебя не назвала, — с той стороны послышался смешок, а потом болезненный стон. — Ты просто не знаешь, как мне хреново. — Не знаю, но примерно имею представление. Видела бы ты себя вчера — и похмелье было бы малой частью того, за что ты бы хотела провалиться под землю. — Так, Хартфелия, давай говори проще. Мой мозг еще не способен так быстро обрабатывать информацию. — Короче, наломала ты вчера дров с Гажилом. — Что-о? — А я про что и говорю. Ты бы сгорела со стыда, если бы видела вчера саму себя со стороны. — А ты… — Я почти не пила, поэтому помню все относительно хорошо. — Падла. — Не выражайся. — А что… что именно было? — Встретимся? Я расскажу. — Хорошо. Давай полчетвертого.

***

На вопрос «Ты куда?» отвечают обычно «Я щас». В данном случае, когда Нацу спросил девушку, когда она поворачивала ручку входной двери, она не нашла что ответить. — Эмм… я хотела встретиться с Леви. — Сейчас? — Да, а… тебе что-то нужно? — Нет, тебя подбросить? — Я могу сама дойти, тут не очень далеко. — Мне надо заехать к одному человеку, поэтому не обсуждается. — Хочешь проверить, с Леви ли я встречаюсь? — Хартфелия сама удивилась своему неожиданно слетевшему с языка вопросу, не то, что Нацу. — Нет, — парень взял со столика ключи и повернулся к девушке. — В этом я уверен. Пара вышла из квартиры, Драгнил закрыл дверь, и, когда они стояли около лифта, ожидая пока он поднимется на их этаж, Люси неожиданно выпалила: — Я тоже в тебе уверена, — блондинка посмотрела на рядом стоящего Нацу. Ее поразило то, как медленно расплывавшаяся хищная улыбка парня преобразила его лицо и глаза. Драгнил открыто усмехался над ней, добавив к этому фразу: — Смотри, как бы твоя уверенность не пропала.

***

Люси села за столик, где ее уже ждала Леви. Когда девушка села напротив нее, стала изучать ее внешнее состояние. На голове бейсболка, на носу солнцезащитные очки, закрывавшие почти половину лица, и бледная кожа. МакГарден сняла бейсболку, как только Люси села за стол, и потому они смотрелись очень специфично: Люси с фиолетовыми волосами и Леви с ее голубыми. Этакая гамма синих цветов. — Ну, как ты себя чувствуешь? — По мне не видно, да? — Твои очки закрывают все доказательства бурной ночи. — Ха-ха. — Мне не смешно. — А похоже на то. Как у тебя с Драгнилом? — Все… хорошо. — Да? Кажется, вчера ты чувствовала себя унылым говном? — Так и было. — Хочешь сказать, что Драгнил исправил твое настроение? — МакГарден посмотрела на Люси из-за очков, поэтому Хартфелия и увидела мешки под глазами подруги. — Ну, да. Такое случается, когда очень сильно привыкаешь к человеку. — На чем сошлись? — В смысле? — Я видела, как он тебя подвез. — Он специально остановился по моей просьбе на самой далекой отсюда улице, однако и там ты нас заметила. — Ха, мой зоркий глаз не так легко провести! — Он же у тебя заплыл в похмелье! — Ну и что, все равно зоркий! Девушки захохотали, погружаясь в приятную негу беззаботного солнечного дня… Подруга Люси что-то рассказывала, иногда жестикулируя руками, а сама девушка в этот момент смотрела на улицу через стекло. Прохожие люди все были разными: кто-то стар, кто-то млад, кто-то гуляет парой, кто-то в одиночку. И тут на глаза Хартфелии попалась одна миловидная пара: девушка с темно-русыми волосами, невысокого роста, и парень не то с черным, не то с иссиня-черным цветом волос, и ростом выше девушки. Люси даже загляделась на эту пару, потому что они стояли на тротуаре, держась за руки. А потом… что-то знакомое показалось ей в этой паре. Нет, это не было сходством с ней и Нацу. Будто этих людей она уже где-то видела, точнее парня. И потом, поняв свое озарение, Люси зажала рот руками, боясь, что эта картина взаправду. — Что с тобой? Девушка посмотрела на МакГарден и поспешно убрала руки от лица. — Да ничего. Показалось, похоже. — Что показалось? — Леви стала выглядывать на улицу, пытаясь найти глазами то, что поразило Люси. Или, если правильно сказать, ошарашило и шокировало. Но, увидела ли она именно того человека и не показалось ли ей, остается для нее большим вопросом. — Ты доберешься ногами? — Да, а что? — Ну, тебя привез Нацу, следовательно… — Он не мой водитель. — А кто? Любовничек? — Леви пихнула Люси в бок, строя пошлую гримасу. Хартфелия чуть не засмеялась в голос, но едва сдержала себя, выпустив наружу смешок. — Нет, снова промах. — Эх, молодежь, молодежь… Куда мир катится? Раньше дамы стыдились своих мыслей о поцелуях и первой ночи, дрожали, думая об этом, а сейчас девушки беззаботно предлагают себя на одну ночь, лишь бы предаться ночным утехам. — Кто бы говорил это, мисс «Я-не-целуюсь-на-первом-свидании». — Я такого не говорила! — Точно, это ведь было даже не свидание, — Люси нашла слабое место Леви и теперь атаковала ее всеми средствами в эту щель. — Замолчи. — Интересно, а Гажилу понравилось? Вдруг он захочет еще, но уж более интимного и откровенного? — Люсьена Хартфелия, не могли бы вы замолчать? — Может, мне стоит позвонить ему и поинтересоваться? — Ха! Откуда у тебя его номер возьмется? — У меня есть связи. — Ну, да, Драгнил. Центр вселенной. — Не моей. — А что тогда является центром твоей вселенной? Люси на миг замолчала, а потом решительно посмотрела в глаза подруге. — Любовь.

***

Девушка нерешительно зашла в квартиру, тихо прикрыв за собою дверь. Нацу сидел на диване спиной к двери. Вокруг была тишина, и лишь стук пальцев по клавиатуре нарушал ее. — Думал, ты придешь позже. По сравнению с этой оглушающей тишиной, голос парня казался громким. — Леви устала; похмелье, как-никак. Хартфелия прошла, снимая обувь. За окном, на горизонте, пылало солнце, отражаясь в водной глади океана. Небо окрашивалось в разные оттенки красного, желтого, оранжевого, доходя до синего и розового. Еще один плюс жить на такой огромной высоте. — А у тебя похмелья нет? — Я не пила много. В отличие от некоторых. Люси поравнялась с диваном, поэтому сразу же ощутила на себе острый взгляд Драгнила. Стоило девушке взглянуть на парня, как тут же возникало желание спрятаться где-нибудь, или провалиться сквозь землю — уж такой этот взгляд был проникающим. — Что? — Ничего. Только когда парень отвернулся, Люси заметила у него на коленях серебристый Макбук. Хартфелия только развернулась, как услышала за спиной голос Нацу, заставивший повернуться к нему опять. — Ты должна доверять мне. — А ты мне? — А я тебе не обязан. В его глазах читалась решимость и уверенность. В ее глазах было сомнение, обида и боль. — Почему нет? — Потому что ты должна подчиняться мне. — Но отношения — это взаимность. — Не везде есть справедливость, — юноша поднялся с дивана, поставив ноутбук на кофейный столик. Медленной походкой он приблизился к девушке, расправил плечи, глядя на нее сверху вниз. Гнетущая тишина воцарилась между ними, и, чем дольше эта тишина сохранялась, тем больше Люси чувствовала груз его взгляда. — Я могу… идти? — Свободна. И девушка, не задумываясь, ушла в спальню. Но, даже уйдя, она до сих пор чувствовала взгляд его глаз. Он будто тяжелым грузом ложился на ее макушку и плечи, тем самым придавив ее к земле. Она чувствовала себя ущемленной? Более чем!

***

Ночь окутывала город, как мать своего ребенка: бережно, постепенно и ласково. Лазурное небо сменялось алым и золотым, а потом уже сумеречным и сиреневым. Но даже ночью город продолжал жить, метаться, пестрить огнями и людьми. Он оставался неугомонным все время; ни днем, ни ночью эта городская суета не смолкала ни на миг. И девушка, наблюдая за преображением небосвода, лежала уже в непорочно белой постели. Ощущение мягкости ей придавала очень удобная пижама с якорями и простынь, нежная на ощупь. Сейчас ее настроение было нейтральным, хотя парочка сомнений и тревог поселились в ее фиолетовой голове. Все они, естественно, касались Нацу: его слов и его действий. То, что она понять не могла, она откладывала, а что было простым и легко разборчивым, она осваивала и брала себе на заметку. Драгнил ее научил быть осторожной. Драгнил ее научил быть внимательной. Драгнил ее научил быть расчетливой. Хоть и эти свои мысли и доводы девушка начала понимать сейчас, впитывать в себя, чтобы они заменили какие-то другие качества ее личности, она пока не решалась. Она хотела остаться такой, какой и была. Хотела читать книги, в особенности романы, думать и мечтать о «единственном и неповторимом», лелеять любовь и верить в нее. Но в то же время осознание, что это все детские мечты, что это все видение ее сквозь «розовые очки», сдавливало Люси жестокой реальностью, не давая права на мечтания о романтике. Каждой девочке хочется любви: милой, сладкой и романтичной. Каждой хочется быть единственной в своем роде. Каждая хочет ласки. Но не все это получают. Вот она — жестокая реальность. И все это девушка отчетливо понимала. И поэтому противоречия так часто возникают в ней, когда она видит Нацу. С одной стороны ее тянет девочка, которая хочет романтики и любви, а с другой — та, которая знает, что настоящей любви он дать не сможет. И, сгорая в такой агонии, девушка слепо бредет по темной пещере, не видя ничего перед глазами. Уже засыпая, блондинка предалась своему излюбленному занятию — мечтанию, что они, наконец, с Нацу достигнут согласия…

***

Ночной город манит своими пестрыми огнями. А как же иначе? Тогда зачем бы Джувии стоять тут, на мосте Харбор, в темной, на несколько размеров больше кофте, с накинутым капюшоном на голову? Глаза ее печальны, а лицо искажено болью. Мосты привлекают тех, кто собрался прыгать с них. Вот только не всегда трос привязан с двух сторон: либо к человеку, спрыгнувшему с моста, либо к самому сооружению. Так зачем же она сюда пришла, опечаленная чем-то?