Kitty

Melanie Martinez — Bittersweet Tragedy

Как же всё это тупо. За окном проплывают дома, деревья, прохожие. Я безучастно наблюдаю. Я мог бы сказать, что мне больно, что случившееся — катастрофа, трагедия, нож в спину, что я не представляю, как буду без него жить, что я парализован, но это просто смешно. Тупо. Стереотипная подростковая трагедия. Мне стыдно. Стыдно, что больно, что я бьюсь в истерике, драматизирую, толкаю пафосные речи. Он трахался с другими. Играл со мной. Бывает. Мне тошнит от того, насколько всё стереотипно и глупо. Я — застенчивый и робкий, наивный, погряз в якобы горе от ума, а на самом деле в своих комплексах. Он — мальчик-мечта, милый, обаятельный, сладкий-сладкий, и при этом такой плохой, и так томно смотрит из-под чёлочки, и так ухмыляется, и курит так красиво, а я любуюсь и им и краснею, и ещё больше робею, и кашляю из-за дыма, потому что сам никогда в жизни не курил. Ну конечно, всё в лучших традициях романтических комедий! И как я на это повёлся? Ах да, я же наивный и ведомый! Сладкий мальчик мне пару раз поулыбался, пару комплиментов сделал, не стал меня в унитаз башкой макать, и всё, я поплыл! Сердечки на полях рисовать начал. Песенки про любовь слушать и нас представлять. Прелесть какая! А у него глазки карамельные, медовые, такие тёплые, в них так приятно тонуть, как и в нём самом, в его руках, особенно когда он шепчет что-то на ушко и доводит до мурашек… Как же это тупо, фак, какой же я придурок! — Бренни…- ласково и печально произнесла мама, когда я начал биться головой об окно машины. — Мам, пожалуйста, не называй меня так, — взмолился я дрожащим голосом. Как же меня бесит то, что я снова рыдаю! И не потому, что я тряпка, нет. А потому что рыдаю из-за него. Думаю о нём. Но это и это не самое ужасное. Самое ужасное — то, что я ведь его люблю. Как же это тупо, тупо, тупо, тупо! И я весь из себя такой принципиальный, мол, измену не прощу! А сейчас прекрасно осознаю, что если бы не «эксперимент», то я попытался бы его оправдать, обмануть себя и предать все свои принципы. А что? Это у него случайно получилось! Он же не знал! Он же не хотел! Ну выпил больше, чем нужно, а они сами на него навалились, а он что? Он и не понял ничего! Оно само! Поднимает глаза, потом опускает — а член уже в ней! Бедный мой мальчик, жертва обстоятельств… Но эксперимент случайно поставить невозможно, и в каком-то смысле я даже рад, что всё так. Невозможно его оправдать. Он прекрасно знал, что делал и с какой целью. Ему не стыдно, не больно, спит по ночам хорошо, причём, как оказалось, не один. Со мной он умело играл свою роль, дёргая за нужные ниточки. До сих пор продолжает играть в надежде, что эксперимент ещё можно спасти. Не дождётся. Пусть выкусит. Меня снова передёрнуло. Стыдно за то, что я таял от его прикосновений и поцелуев, стыдно, что слушал его и верил. Ой, а говорит он красиво! Одно удовольствие! И такой внимательный, такой заботливый, такой любящий, доброе утро, котёночек, сладких снов, котёночек, на всё ради тебя готов, котёночек! Я закрыл лицо руками и упал на заднее сидение. — Сынок! — окликнула меня мама. Прости, мам, ты и так делаешь, что можешь… Я сведу к чертям эти грёбанные татуировки. Я выброшу нахрен эту сраную подвеску. И убью любого, кто ещё хоть раз осмелится назвать меня Китти. Китти! Это его творение! Это ярлык, который он на меня повесил! Бирка, как у коровы на ферме. Нет, скорее, номер, как у лабораторной крысы — вот кто я для него! И любит же он это «Китти»! Теперь я понимаю, что он таким образом самоутверждался, напоминал себе, какой он гениальный, какой молодец, как помогает забитому лоху и всему человечеству заодно! Каждый раз, называя меня по кличке, он как бы говорил:"это принадлежит мне». Я был для его личного пользования. О, а весь этот его психоанализ! Китти, малыш, а расскажи мне всё, что тревожит, а давай проанализируем, психология то, психика это! Он, наверное, ещё и конспектировал потом, типа «день первый: объект ненавидит себя, крайне тревожен и слезлив». Фак, фак, фак, фак! «Давай поставим эксперимент», «а ты попробуй, и всё получится»… Пусть выкусит и удавится. Нихера не помогло. Как был забитым, так и остался, как ненавидел вечеринки, так ненавижу, как не шёл к своим мечтам, так и не иду! Хотя нет, ну что вы, он ведь призывал меня быть собой, слушать своё сердце, идти своим путём! Благородный, сука, рыцарь! «Ты делаешь меня лучше!» — говорит! И всё я правильно делаю, и меняться мне не надо, и вдохновляю я его так сильно, что он и курить бросает, и не пьёт, и уроки делает, золотце, а не мальчик! Наверное, чистит зубки в девять вечера — и отбой! И без вписок ему лучше, и секс его устраивает, и всё вообще просто, блять, замечательно! Только на тех видео он таблеточками закидывается, и косячок выкуривает, и трахается, и так ему хорошо, и ничего не жмёт! — Приехали, — сообщила мама с улыбкой. Она пытается меня ободрить, но мне не легче. Улыбаюсь ей в ответ, чтобы не переживала. Не хочется двигаться. Нет сил. — Би? — мама окликнула меня.- Идёшь? Я кивнул, и мы направились к подъезду. Так непривычно. Многоэтажки, шум, куча людей. Район спальный, но всё равно не такой тихий, как мой родной. Это к лучшему. Мне нужен шум. Никогда бы не подумал, что большое скопление людей будет меня успокаивать. Я сейчас рад всем и готов на всё, лишь бы не думать о *цензура*. — Ого, столько ступенек, — тараторю я, — надеюсь лифт не будет ломаться. У моей одноклассницы брат живёт в таком доме, на двадцатом этаже, и поломка лифта для него — катастрофа… Мама смотрит на меня с удивлением и облегчением одновременно. — Мам, — я стыдливо опустил глаза, — у меня нет денег на телефон. Я потом тебе верну, правда, завтра же на работу устроюсь, но пока… — Не надо ничего возвращать, — она погладила меня по голове.- Иди сейчас и купи новый. — Спасибо, — я слабо улыбнулся. Не хочу идти один. Нельзя оставаться одному. Страшно. Мне нужен кто-то рядом. Неважно, кто. — Я тогда Тэй напишу и с ней пойду, — я сообщил маме о своих планах, когда мы вошли в квартиру. Наспех сложив вещи в шкаф, я включил ноут и открыл тот самый злосчастный мессенджер. Вы только посмотрите на это! Из «Элиты» меня удалили! Как оперативно! О, и все так за меня переживают! Даже Аврил, какая прелесть! Всех в чёрный список. Пока, Джош, пока, Тайлер, пока, Ники. Вас тоже больше нет. SLK: котик, что происходит? Ой, надо же, снова ник сменил! Двести сообщений. Двести. Даже читать не буду. Удалить, заблокировать, в чёрный список.

Вы уверены, что хотите удалить переписку с пользователем SLK?

Я перечитал это предложение несколько раз. Уверен ли я? Я люблю его, боже, как же я его люблю… Но да, уверен. Нет больше никакой «Элиты» и никакого SLK. Змейка ползёт по кругу, отсчитывая десять секунд, в течении которых можно отменить действие и восстановить переписку. Я не мешаю ей и терпеливо жду. Тэй тоже писала мне. Ещё вчера, но вчера я не заметил. Да уж, немного не до того было! Tay: хэй, ты где, куда пропал? мб встретимся? я теперь в центре живу. прости, вчера разбил телефон, сейчас поеду новый покупать. ты со мной? Откуда я знаю, что она не заодно с ними? Ниоткуда. Я просто задолбался вечно бояться, перестраховываться и всё контролировать. Теперь я точно знаю, что это не помогает. Tay: конечно! ого, а что случилось? да так. жизнь кончена :) где встретимся? Tay: в смысле? что такое? Tay: я подъеду в центр ок — Что случилось?! — Тэй окркглила и без того круглые глаза, обняв меня. Я натянуто улыбнулся. — Би…- она нахмурилась. — Он любит Сайрус, они вместе почти год, трахаются друг с другом и с другими, а ещё я его психологический эксперимент, — ответил я.- Возьмём кофе? — Что? — пробормотала она, застыв на месте. — Я ушёл от него, — я пожал плечами.- Тебе какой? Я вот латте люблю со сливками. — Ури, в смысле?! — орёт Тэй.- Какого хрена?! Что произошло? А, или ты прикалываешься? — Нет, я правда от него ушёл, — спокойно сообщил я.- Мы не будем жить вместе. Я говорю это, и сердце не колотится, и боли нет. Это будто не обо мне. Это не может быть обо мне. Это не со мной происходит. Быть такого не может! Бред. Это с каким-то другим Брендоном случилось, наверное, из параллельной Вселенной. Или это — сон. Да, скорее всего, сон. Сны же разные бывают. Во сне даже самое ужасное и абсурдное кажется нормальным. — Би, — Тэй приобняла меня за плечи, будто боясь, что я куда-то убегу. Я смотрю на неё с улыбкой.- Расскажи обо всём по порядку, если готов… — А, да что рассказывать? — я пожал плечами.- Да, здравствуйте, мне латте со сливками… Я положил доллар на прилавок. — Короче, приезжаю домой от сестёр, да кстати, у меня же шестеро сестёр, надо вас познакомить! — вещаю я.- Так вот, захожу такой в «Сову», ну, мессенджер наш, вот, а меня там, значит, в чат добавили… Я поблагодарил баристу, взял свой кофе, и мы с Тэй продолжили путь. — Что за чат? — поинтересовалась она. — «Элита», — поведал я и отхлебнул кофе.- Да, вот, и там, короче, общались бухая Сайрус, Аврил, а ещё все наши… — Пилоты, Ники? — удивилась Тэй.- Они разве общаются с ней? — Ещё как! — я захихикал.- Вот, ну, чатятся они, я наблюдаю, весело. И тут какая-то чувиха, которую я не знаю, кидает видос, где они с Майли целуют его в шею, а кто-то из них гладит его между ног… — К-кого? — Тэй испугалась. — Ну как кого! — я заулыбался.- Психолога нашего! Я отхлебнул ещё немного кофе через трубочку. — Вот, лапают они его, и все прям в восторге, — рассказываю я, хихикая.- Потом он отправляет голосовые, в которых говорит, как он ждёт, чтобы Майли ему дала, потом ещё пару голосовых. Потом новое видео… — Какое? — Тэй страшно что-то спрашивать, но при этом интересно. — Они сосутся, — я посмотрел на неё.- Сначала он с Сайрус, потом они втроём. А потом трахаться начинают. — Чего?! — Тэй опешила.- Би, ты ничего не путаешь? — Надеюсь, путаю, — я улыбнулся и пожал плечами.- Вот, а через пару часов все вырубились, и в чате остались только Сайрус и Аврил… — А чё они вообще переписывались, находясь в одном доме? — Тэй повторила вопрос мамы. — Дом огромный, они в разных его частях были, плюс бухие, — пояснил я.- Вот, короче, и в их переписке очень много интересного было… — Чего именно? — поинтересовалась подруга. — Ну, что он ставил надо мной эксперимент, хотел сделать, цитирую «из лоха конфетку», — ответил я.- Что ему скучно со мной трахаться, а им трахаться весело, что его мама меня ненавидит и просила его меня бросить, что я в постели овощ и не сосу, что он перешёл в эту школу ради неё и многое другое. Интересно, правда? Я безмятежно улыбаюсь, изредка моргая. — О боже, Би…- Тэй открыла рот.- Фак… — И знаешь, там так много того, что знал только он, — я снова захихикал.- То есть, он рассказывал ей всё до мельчайших подробностей, включая то, сосу ли я, почему не сосу, какие у меня загоны, планы на будущее, что ем на завтрак и такое прочее… Я засмеялся. Ну, это правда очень смешно, почему я раньше этого не заметил? — Прикинь, они обсуждали мой распорядок дня и то, что я режу руки, — я смеюсь, а Тэй в ужасе уводит меня в сторону и усаживает на лавочку.- Он такой «м, режется, это хреново, но я исправлю, я же такой крутой психолог!». Я не преувеличиваю, он реально так говорил, только другими словами! Она писала, типа, он помешался на мне и на этом эксперименте! Экс-пе-ри-мен-те! Сам не понимаю, почему мне так смешно. Я будто под наркотой. Одно это слово — «эксперимент»! Разве не смешное? — Эксперимент, прикинь? — я смеюсь, а она хмурится.- Не особо он удался, раз я так сосать и не начал! Я продолжаю ржать. Тэй почему-то обнимает меня, чуть не плача. Зачем? Мне же весело! — А они, ну…- я начинаю задыхаться, — а им хорошо, они вместе, и трахаются, и не только! То есть он трахал меня, нежно, при этом шептал на ушко, как сильно меня любит, а потом шёл к ней, совал в неё тот же член, что и в меня, целовал её теми же губами, что и меня, и жил себе счастливо! На нас оборачиваются прохожие, Тэй смущённо смотрит на них в ответ и при этом гладит меня по спине. Я и не заметил, как смех превратился в рыдания, а я рухнул на костлявые коленки Тэй. — То есть он меня никогда не любил! — вою я.- Они всё это время… Мне настолько больно, что договорить я не в силах. — А знаешь, что самое хреновое?! — я внезапно вскочил с колен Тэй, напугав её. — Что? — пробормотала она. — Я всё равно хочу почувствовать этот член внутри себя, — я ухмыльнулся. Не знаю, почему мне так хочется всё опошлить. Наверное, чтобы доказать хотя бы себе, что я не такой уж овощ. То есть, да, я овощ, и меня это вполне устраивало, но, видимо, это неприемлемо. Нужно больше говорить и думать о членах. Члены. А может, и киски тоже. А что, я же теперь свободен! Буду учиться и сосать, и отлизывать, чтобы овощем не быть! Жаль, что толку ноль. Ему всё равно ничего не докажешь. — Понимаю, но сдался тебе этот член! — разозлилась Тэй.- Я бы на твоём месте мечтала его отрезать к чертям! Ага, скорее, откусить. — Так, всё, нет больше никакого Росса! — заявила Тэй.- Всё, нет его. Предатель. Изменщик. Мудак. Я согласно киваю, а сам думаю о том, что я ведь на всё ради него готов. Такой вот я лицемер. Жалкое зрелище! Вот я такой крутой, разглагольствую о том, что ненавижу его, что пошёл бы он куда подальше, а на самом деле умер бы за него и душу бы продал, прыгнул бы ещё под сто машин, чтобы его спасти. Бесит! Как же это бесит! Он мудак, я его ненавижу, он мёртв для меня и прочее, но одного его взгляда достаточно для того, чтобы я захотел раздеться и лечь в кровать, томно вздыхая. Я весь его. Полностью. На край света за ним пойду. Спрячу труп его врага. Сделаю всё, что угодно. Но так-то ненавижу, да. — Уёбище! — разошёлся.- У-у, фак, я его ненавижу!!! Снова люди оборачиваются. Давайте, смотрите, можете ещё похлопать! Все такие любопытные, я не могу! Пошли все нахрен! — Тварь, он тварь, они все твари! — я мечусь из стороны в сторону, а Тэй мотает головой то влево, то вправо, наблюдая. Надеюсь, они затрахают друг друга до смерти! Сдохните, просто сдохните, а потом горите в аду! Хотя, не удивлюсь, если в аду он решит на Сатане эксперимент поставить! Психолог хренов, рыцарь без коня, ненавижу! — Би, пожалуйста…- Тэй пытается меня успокоить. — Нет, ну сука, сука! — не унимаюсь я, сгибаясь пополам.- Ну вот что я сделал, чем я это заслужил, за что он так?! — Би! — Тэй схватила меня за плечи и легонько затрясла. — Я же люблю его…- в этот момент напряжение спало, и я размяк в её руках. Снова текут слёзы, но уже без рыданий. — Би? — Тэй тихо позвала меня и снова усадила на лавочку, а я снова упал на её колени. — Я же люблю его…- повторил я, всхлипывая.- Я же не смогу без него… Теперь я осознаю, что на самом деле произошло. Я потерял смысл жизни. Мой солнечный зайчик, мой лучик. Его больше нет. Его вообще никогда не было. Я люблю иллюзию, проекцию, фейк. Но люблю же! Очень люблю. Я не знаю, как дальше жить. Правда, никакого пафоса — не знаю. Не знаю, как просыпаться и не видеть его сонную физиономию на подушке рядом, как не целовать его в лобик, не принимать вместе душ, не переплетать пальцы, не готовить вместе, не смотреть сериалы, не кататься на велике, не посетить селфи в блог, не заниматься любовью… Не было никакой любви. Я занимался любовью, а он — сексом. Не было этого всего. Не было никакого Соника. Был только тот самый прожжённый новенький я-рок-звезда-скажи-мне-да, который мне сразу не понравился. Я бы мог сказать себе, что да, я ошибся, бывает, нужно было держаться от него подальше, но… Была бы у меня возможность повернуть время вспять и не сближаться с ним — я бы не стал ничего менять. Эти десять месяцев были для меня всем. Я никогда не был так счастлив, как с ним. Возможно, его эксперимент отчасти успешен. Уверенным он меня так и не сделал, а вот счастливым — ещё как. Но теперь и счастье исчезло. Безумно больно от того, что даже воспоминаниями жить нельзя. Когда родной человек умирает, или вы ссоритесь, или просто мирно расходитесь, можно тешить себя приятными воспоминаниями. Я лишён этой роскоши. Нет этих воспоминаний. Это всё фальшивка, всё не по-настоящему. Да, мы целовались на крыше, ходили в кино, гуляли в парке, если мороженое и смотрели на звёзды, но для него это ничего не значило. У него не было бабочек в животе, приятного волнения, и вот этого чувства абсолютного обожания при любом взгляде или прикосновении. Ему просто было интересно играть. Я не могу вспоминать, потому что знаю, что не было никакой прогулки в парке и никакого поцелуя на крыше. Были только этап номер один, этап номер два и так далее. Не было Соника, не было любви. Это как красиво разрисованная только с одной стороны декорация, которая вдруг в один миг упала — и стало понятно, что это обычная картонка. Пустая, серая, плоская. За яркой картинкой ничего нет. — Хэй, — Тэй погладила меня по плечу.- Может, пойдём за телефоном? Молчу. Нет ни сил, ни желания отвечать. Какой смысл? Какой смысл вообще во всём? — Би, я понимаю, насколько это тяжело, — сказала Тэй.- Хотя, нет, знаешь, я даже представить себе не могу! Это настолько ужасно, что даже в голове не укладывается. Это грёбаный ночной кошмар. Но нужно выбираться, сразу же, сейчас, иначе тебя затянет в это болото, и ты захлебнёшься. Я вновь и вновь прокручиваю у себя в голове. Не было никакой любви. Не было никакого Соника. Это обман. Он меня никогда не любил. Не могу поверить. Это не может быть правдой. — У меня никогда не было отношений, секса и всего такого, я вообще асексуалка, мне это чуждо, — призналась она.- Но я знаю, что такое боль. Неважно, какая она. Ей нельзя поддаваться. Она будет тебя душить, виться вокруг тебя, как удав, но нужно противостоять, иначе задохнёшься. Как красиво. Она говорит, как он. — Я не могу…- пролепетал я. — Можешь, — заверила меня она.- Ты пережил школу. Ты прожил семнадцать лет до того, как он появился в твоей жизни. Ты жил без него, сам себя спасал, находил в себе силы, значит, и сейчас проживёшь. Тебе не нужны такие люди в жизни. Он не стоит тебя, твоих слёз. Он ничего не стоит. А ты стоишь. Так что нужно сейчас сделать над собой усилие, подняться и пойти дальше, даже если больно. Я просто молча обнял её. — Идём, выберем тебе трубу, — Тэй улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. — Как заставить себя встать и идти? — спросил я.- Ради чего? Да, есть мамы, есть сестры, есть ты, но я всё равно не могу найти силы… — Ради себя, — твёрдо сказала Тэй.- Странно это слышать от меня, да? Я блюю каждый день по десять раз, закидываюсь слабаками и корчусь от того, что живот будто ножом режут. Но зачем-то встаю и иду. Ради себя. Она пожала плечами. Наверное, и мне надо пожать. Не знаю, зачем я это делаю, и какой в этом смысл. Но я встаю. Просто вот так. Потому что я здесь, значит, я буду жить. Если он живёт, припеваючи, хотя сломал мне жизнь, то я тем более буду. Даже не зло ему. А ради себя. Да, странно, я ведь ещё вчера ругал себя и ненавидел, а неделю назад резал запястья в туалете. А теперь — нет. С чего я взял, что я хуже, чем они? Почему я думаю, что жизнь не для меня? Самое время пожать плечами.