***
Руины, как и говорил Георг, были захвачены людоящерами. Здесь было сыро и холодно. Стены, испещренные мелкими трещинками, покрывал мох, кое-где корни пробивались между камнями — топи забирали свое, отвоевывая каждый кусочек у цивилизации. Стараясь скрываться в тени, Мойра бесшумно следовала за Бивилом, державшим меч наготове: ящеры, может, и не самые умные противники, но сильные. А еще их много, и одним богам было известно, сколько еще впереди. — Далеко еще? — как можно тише спросил Старлинг. — Тебя обнадежить или честно? — Мойра бывала в этих руинах довольно давно и уже не помнила точный путь в дальний зал. Но то, что она помнила, вселяло тревогу: зал был просторным, с одним-единственным входом. Сколько людоящеров встретит их там? Бивил хороший боец, но он давно уже устал. Разобраться с парой-тройкой патрульных — это одно; встретиться лицом к лицу с целым отрядом — совсем другое. При таком раскладе в честном бою им не справиться. Нужен был план, но уравнение содержало слишком много переменных. Пока же Фарлонг лишь помогала другу, разя врагов из тени, и разбиралась с ловушками. Не то чтобы она действительно хорошо разбиралась в механизмах, но Бивил категорически отказался даже пытаться. Последняя дверь встретила друзей настораживающей тишиной. Как бы Мойра ни старалась вслушаться, она не могла понять, что ждало их за ней.. Где-то позади слышалась возня летучих мышей, капли воды разбивались о древние камни, а за впереди таилась неизвестность, не оставлявшая им иного выбора, кроме как исследовать её. Они молча кивнули друг другу и разом толкнули двери. Вошли, стараясь не шуметь. Шесть людоящеров собралось вокруг говорившего - самого крупного из них, имевшего красноватый оттенок чешуи. Лидер — должно быть, шаман, — взывал за помощью к духам Каменной гробницы и просил об их благословении. — Их тут так много! — Бивил содрогнулся от увиденного. — Думаю, затея была не из лучших. Чуткий слух шамана уловил его голос. — Что такое? Теплокровные? Здесь?! — насколько можно было судить по шипящей речи, ящер злился, но держал себя в руках. — Вы оскорбляете Каменного бога одним своим присутствием! Бивил сглотнул, сильнее сжал рукоять меча. Мойра, судорожно соображая, как остановить самоубийственный порыв Старлинга, вышла вперед: она решила импровизировать, всецело положившись на удачу. — Раньше это земля была нашей. И мое "племя" кое-что тут оставило… Шаман сузил глаза: — И это дает вам право вторгаться в наши земли и мешать проведению самых сокровенных обрядов? Фарлонг опустила голову, как бы извиняясь без слов: — Я часто бываю в этих болотах. Собираю травы, — под пристальным взглядом ящеров, она потянулась к мешочку на поясе. — Сейчас время цветения очень редких и ценных фиалок, — Мойра показала на раскрытой ладони голубой цветок. Ящеры продолжали молча, с недоверием следить за каждым движением незваных гостей, но не нападали. Фарлонг продолжила: — Хотела оставить его в качестве подношения. Пока вы не пришли в эти руины, я часто обращалась за помощью к Каменному богу. Хотела просить о защите моего "племени", ведь пока вас здесь не было, мы тоже поклонялись Каменному богу. Он пожелал, чтобы мы с вами жили в мире. — В самом деле? — шаман взял цветок и, шумно втягивая воздух, понюхал. — Наши лекари собирают эти цветы. Во имя братьев Каменного бога мы позволим тебе находиться здесь. Соверши то, ради чего ты сюда пришла. Потеряв всякий интерес к Мойре, ящер обратился к своему народу: — Братья, мы не станем убивать теплокровных. Людоящеры поспешно покинули зал, оставив друзей одних. Когда их шаги стихли, Мойра облегченно выдохнула, не веря своей удачи: вся ее затея была не самой надежной, а хваленое Георгом "природное обаяние", если допустить, что Редфилл был прав и не преувеличивал, могло и не впечатлить ящеров. — Ух ты! — Бивил широко улыбнулся, радуясь, что удалось избежать столкновения. — Это правда? Ну, про цветы. — Да, — Мойра ответила не сразу, увлеченно обыскивая ящики, — почти. Они не особо полезны. Но в наших краях болотные фиалки и правда ценны, потому что встречаются нечасто. — И как только ты это все запоминаешь. Старлинга всегда интересовали более насущные вещи. Фарлонг промолчала. Она потеряла счет тому, сколько раз в детстве перечитала заметки матери, которая была друидом. Тогда казалось, что этот витиеватый почерк на чуть пожелтевшей от времени бумаге делал Мойру ближе к матери. Сейчас даже с Бивилом Мойре меньше всего на свете хотелось обсуждать эти записи. Не время для тоски и воспоминаний: быстрее найдется осколок — быстрее все закончится. Девушка и сама не замечала, как сильно порой походила на Дэйгуна. Впрочем, ее нередко восхищал сдержанный отцовский подход к делу. Вскрывая ящик за ящиком, Мойра без зазрения совести рассовывала по карманам найденные монеты: тем, кто их когда-то оставил, деньги уже ни к чему, а в Западной Гавани после нападения будут очень кстати. Фарлонг подобралась к последнему сундуку — с коваными краями, он стоял особняком и отличался от остальных. Мойра Мойра подняла его крышку и увидела сияющий серебряный осколок. Зрелище отзывалось непонятным чувством в груди: девушке показалось, что сердце пропустило несколько ударов. Фарлонг с трепетом достала осколок: металл приятно холодил кожу, но понять, частью чего некогда он являлся, было невозможно. Бивил подошел ближе и заглянул Мойре через плечо: — Мы рисковали своими жизнями, — он нахмурился, — и ради чего? В этом нет никакого смысла. Пусть теперь Дэйгун сам свои важные поручения выполняет. Фарлонг промолчала. За время жизни в Западной Гавани она привыкла к тому, что не все принимали и понимали решения ее отца. Чаще всего его считали попросту странным. Мойра отрезала кинжалом подол рубахи и обернула им осколок. Она бегло осмотрела остальное, менее значимое содержимое сундука, заметила среди хлама кубок, украшенный символами Латандера, и недолго думая, прихватила и его — место ценностей Владыки Утра под солнцем. — Пора возвращаться. Обратный путь друзья проделали в безмолвии и без привалов. В ослепительных лучах поднявшегося солнца болота были не такими пугающими и казались менее враждебными. Мойра мысленно благодарила Лорда Зари за то, что ночь закончилась, а у нее есть еще один день. В сиянии солнца будущее представлялось не таким зыбким и безнадежным.***
Фарлонг без особой радости размышляла о случившемся: ее недавний план вернуть осколок и продолжить жить в привычном ритме рассыпался в прах.. Впереди ждал долгий путь в Невервинтер. Мойре предстояло отыскать своего дядю Дункана, брата Дэйгуна, которого она первый и последний раз видела много лет назад: что и говорить, в семье Фарлонгов не следовали традиции поддерживать тесные семейные связи. Отец полагал, что Мойре будет куда безопаснее в пути, который следовало начать как можно раньше. Он был убеждён, что Западная Гавань не сможет выстоять еще одно нападение, и, чем дальше будет осколок, привлекший тварей, тем лучше. "Добраться до Невервинтера, найти дядю, взять у него второй осколок, отнести магу, которому можно доверять. Что ж, звучит просто", — мысленно ободряла себя Фарлонг. Хотя в действительности перспектива отправиться куда-то так далеко ее пугала — еще и без Бивила, который, по мнению Дэйгуна, только мешал бы в пути. Мойре нравилось в Западной Гавани — это был ее дом. Фарлонг была не против посмотреть на мир за пределами, который они так часто обсуждали с Эми, но, в отличии от подруги, она никогда не мечтала вырваться из болот. Эми... Фарлонг закусила губу, не давая волю мыслям и чувствам, — сейчас они только отвлекали... Сегодня больше никто не умрет. Если это, и правда, зависело от нее, Мойра готова была унести осколок хоть на край света. Дэйгун попросил дочь не задерживаться: попрощаться с теми, кто дорог, и - отправляться в путь. Мойра собрала сумку: осколок и необходимые походные вещи. Она наспех смыла с лица грязь и запекшуюся кровь, сменила рваную рубаху на целую и накинула плащ. Она никогда не уходила далеко за пределы Западной Гавани, поэтому не знала, к чему стоит готовиться. На болотах все было знакомо: всегда можно было найти, что поесть и где укрыться. А там не было людей. Брат Мерринг и торговец Гален, часто приезжающий в гавань со своими товарами, нередко говорили, что местные поселенцы отличаются от остальных людей. "Какие они — эти остальные?" — Мойра почти не встречала пришлых людей ни в Западной Гавани, ни тем более в топях.***
Невзирая на свою некоторую популярность в Западной Гавани, Мойра не горела желанием говорить с каждым. Как бы там ни было, она планировала вернуться как можно быстрее. Ретта Старлинг, мать Бивила, рассказала немного о Невервинтере — городе, в котором она родилась. Женщина просила сообщить, если удастся что-то узнать о судьбе ее старшего сына Лорна, который когда-то покинул Западную Гавань и так и не вернулся. Тармас в свойственной ему манере больше ворчал, но поделился парой зелий, которые могли пригодиться в дороге. Брат Мерринг следил за ранеными в наспех сделанном прямо под открытым небом подобии лазарета. Он не унывал, но выглядел измотанным: под глазами залегли темные круги. — Рад видеть, что ты жива, — жрец вознес руки, исцеляя мелкие ранки Мойры. — И... мне жаль. Я не смог спасти твою подругу. — В ее смерти некого винить… — Во всем виноват маг, который возглавил нападение, — на мгновение выражение лица брата Мерринга стало непривычно жестким. — Жаль, Тармасу не удалось отправить его Бездну. — Если я с ним снова встречусь, он за все заплатит. — Не позволяй гневу завладеть твоим сердцем. Помни, что каждый рассвет несет новый шанс, — жрец положил руку на плечо Мойре, чтобы приободрить. — Я слышал, ты отправляешься в Невервинтер. — Да, это так. — Сейчас не самое подходящее время для путешествий. Топи мертвецов с каждым днем становятся все опаснее, но я буду молиться за тебя. — Спасибо, брат Мерринг, — Мойра улыбнулась. — Ах да! Я кое-что нашла в руинах, — она достала из сумки золотую чашу и протянула жрецу. — Вот. Думаю, ей будет лучше у тебя. Ну или ты сможешь найти этой чаше подходящее применение. Несущий Рассвет принял дар и пристально осмотрел его, особенно задержавшись на символах своего владыки: — Искусная работа. Я тронут твоим вниманием и всем, что ты делаешь для Западной Гавани. И, знаешь, я рад, что смог донести свет Латандера хоть до кого-то. Неси этот свет дальше. — Благодарю. А сейчас мне нужно найти Бивила. — Конечно. Береги себя в дороге! Старлинг поправлял дверь своего дома, когда Мойра его нашла. Он валился с ног от усталости, но отдыхать не спешил. — Бивил! Тот не ответил. Он часто молчал, когда не знал, что лучше сказать, чтобы не сорваться. Ненадолго оторвавшись от своего занятия, Старлинг, наконец, заговорил: — Значит, твой отец послал тебя в Невервинтер. Как будто сегодняшней ночи нам было мало. Мойра кивнула: — И, честно говоря, я надеялась, что ты пойдешь со мной… — Прости, но защита Западной Гавани для меня очень важна. Все-таки я состою в Ополчении… Бивил улыбнулся — он всегда был отходчивым: — Для меня, кажется, сегодня приключений на всю жизнь хватило, но когда ты вернешься, я с радостью послушаю твои истории, — он нахмурился, должно быть, вспомнил о брате. — Только возвращайся, а то обычно все, кто уходит из Западной Гавани, так и не возвращаются. — Это мой дом. — Мойра замялась. — Бивил... Позаботься об Эми. Она осеклась. Мойра не хотела говорить вслух остальное. Не хотела говорить о прощании. Не хотела думать о том, что даже не может остаться на это время, хоть ей и казалось это все не правильным. Старлинг кивнул, не произнеся ни слова. Он отвернулся, избегая взгляда Мойры. В этот момент Мойра жалела о том, что дала Эми слово, никогда не говорить Бивилу о ее симпатии. Жалела, что не нарушила его: они оба — Эми и Бивил, — имели право получить немного счастья. Сейчас же ее слова принесли бы только боль, безнадежно запоздалые. Мойра переживала, что оставляет друга один на один с потерей. — Если ты встретишь того мага... — Старлинг замолчал. — Он за все заплатит, можешь не переживать. Бивил кивнул. Раньше он никогда не говорил об убийствах на полном серьезе, поэтому чувствовал себя неуютно. Раньше он никогда не мечтал о чьей-либо смерти. — Ладно, не буду тебя отвлекать, а то я рискую так никуда и не уйти, — Фарлонг крепко обняла Бивила. — Мне еще нужно Моссфелда найти. — Ох... — Бивил покачал головой. — Кажется, к этому будет сложно привыкнуть. Угораздило же тебя, Мойра.***
— Эй! — Уорд неуверенно помахал рукой, заметив Мойру, идущую к их дому. Он был благодарен за помощь, но все еще не знал, как лучше себя вести, когда рядом не было его братьев. — Рада видеть, что тебе лучше. Должно быть, старания брата Мерринга принесли свои плоды. — Да, я тоже рад, — Уорд широко улыбнулся и замолчал, переступая с ноги на ногу. Он всегда напоминал медвежонка. — Вообще-то я искала Уила. — Он дома, — Уорд задумался, мысленно представляя маршрут. — Там прямо, потом налево и… — Я знаю. — Да? Эээ... ну ладно. Только не говори Уилу, что это я тебе сказал. Фарлонг кивнула, заверив младшего Моссфелда, что все в полном порядке, и поспешила проскользнуть в дом. Мойра бывала здесь не так часто, но изменения не могли скрыться от ее глаз: блейдлинги перевернули всё вверх дном. Шкафы были вскрыты, а их содержимое валялось вокруг. Часть мебели была переломана, но хотя бы сам дом был цел. Фарлонг, переступив через расколотый стул, поднялась по лестнице. Она хотела постучаться, как того требовали нормы приличия, она не желала вторгаться, как незваные гости, которые и так уже успели тут похозяйничать, но двери попросту не было. Девушка молча вошла в комнату и осмотрелась. Уил, собиравший обломки, вымученно улыбнулся: — Все не так плохо, как может показаться. Главное, держать Уорда подальше, а то он еще что-нибудь разобьет, — Моссфелд кивнул в сторону собранных в кучку осколков посуды. Мойра, не говоря ни слова, подошла вплотную и обняла его. Уил отбросил кусок дерева, который когда-то был частью шкафа, и стиснул девушку в объятиях: — Я слышал, Дэйгун отправил тебя прочь из Западной Гавани… Фарлонг утвердительно кивнула, но ей совершенно не хотелось говорить о предстоящем путешествии. — Мне это не нравится. — Возможно, это единственный способ увести этих тварей от Западной Гавани... — Мойра ответила так, словно это была хорошо заученная, заранее приготовленная фраза. Ее голос был абсолютно бесцветным, ничего не выражающим. — Потому и не нравится. Они ведь пойдут за тобой, — Уил не стал добавлять, что все еще считал ее слишком хрупкой для настоящих битв. Конечно, во время нападения Фарлонг справилась лучше многих, но кто знал, что ждало там, за пределами Западной Гавани, какие опасности подстерегали? — Я не знаю, — она правда не знала, — но если есть хоть малейший шанс... Это мой долг — сделать для Западной Гавани всё, что только смогу. Фарлонг прижалась к нему так сильно, как только могла: — Мне нужно идти. — Возвращайся, — Уил помедлил, но все же наклонился и поцеловал ее. Сейчас, когда не было чувства, что они вот-вот все погибнут, решительности не хватало. — Ооо, — пробасил появившийся в дверном проеме Уорд, — а когда мне Уэбб говорил, что вы того... этого самого... ну, вы поняли, я ему не поверил. Будь это кто-то другой, ему определенно досталось бы. Но на брата у старшего Моссфелда не выходило злиться. Что поделаешь, если он с детства такой: неловкий и неуклюжий. — Уорд, вот ты сейчас вообще не вовремя... — Да? Мне выйти и зайти заново? — Уорд! — Ладно, — Фарлонг нехотя выбралась из рук Уила. Глядя на Уорда, она подумала о том, что в тайных отношениях все же были свои плюсы. — Мне правда пора. Мойра быстро чмокнула старшего Моссфлда в щеку и направилась к выходу: — Я вернусь. Не думай, что от меня выйдет так просто отделаться, — она улыбнулась и подмигнула.***
С тех пор, как Мойра Фарлонг отправилась в Невервинтер, прошло несколько дней. Западная Гавань напоминала большой муравейник: жители не покладая рук трудились, восстанавливали свой дом. Нападений больше не происходило — жизнь возвращалась в привычное русло. Георг, справедливо опасавшийся повторного нападения, организовал патрули, которые по очереди обходили границы Западной Гавани. Все было спокойно. Возвращаясь со своего дежурства, Уил посмотрел на небо: смеркалось, а закатное солнце причудливым образом окрашивало облака в оттенки розового. Его мало интересовали такие вещи. Но не думать о том, что Мойра бы точно оценила вид, он не мог. Без нее в Западной Гавани все стало слишком тихим, слишком рутинным. Заслышав у дома Старлингов детский смех, Моссфелд подошел ближе. Бивил, сидя на скамейке, что-то вырезал из дерева, а рядом как ни в чем ни бывало резвились его младшие брат с сестрой. Дети кажется так и не поняли всей серьезности произошедшего. Уил нахмурился: за все время после нападения он ни разу не пересекался с Бивилом, хоть они оба и состояли в Ополчении. Жителей в Западной Гавани было не так уж и много, зато забот прибавилось. — Бивил? Что ты тут делаешь?! — Живу, если ты не знал, — Старлинг оторвался от своего занятия и поднял взгляд. — Я думал, что ты ушел с Фарлонг. — Нет, как видишь, — Бивил выглядел спокойным и очень уставшим. — Значит, она совсем одна ушла... Куда? — В Невервинтер. Послушай, я не больше твоего знаю. Спрашивай с Дэйгуна — это все его идея. Уила разозлило невозмутимое спокойствие Старлинга. Казалось, ему нет никакого дела до того, что его подруга где-то там сейчас совсем одна. Не волнует, что за ней могут следовать блейдлинги, а то и что еще похуже. — Что за баран, — выругался себе под нос Моссфелд. Ругательство, однако, не прошло мимо ушей младших Старлингов. Денан, радостно улюлюкая бегал вокруг старшего брата: — Ха! А я всегда говорил, что ты баран, Бивил. Уил не стал прислушиваться к дальнейшим разборкам братьев и отправился к тому, кто, как правильно отметил Бивил, должен был обладать хоть какими-то ответами, — к Дэйгуну.***
Найти Дэйгуна всегда было непросто: старший Фарлонг предпочитал любому обществу глушь топей, но Уил был настойчив. — Моя дочь ушла в Невервинтер — это все, что тебе нужно знать. Моссфелд стиснул зубы, стараясь держать себя в руках. С Фарлонгом было тяжело — многие в деревне и вовсе сторонились его, хоть и уважали. — Можно пойти разными путями, — Уил знал это наверняка по старой, потрепанной карте, доставшейся ему от отца. — Верно, но это не твое дело. — Мое. Пока она где-то там совсем одна. — С чего это вдруг тебе есть дело до моей дочери? Моссфелд замялся, не зная, что ответить. Пристальный взгляд Дэйгуна выбивал почву из-под ног, он словно смотрел насквозь. Не получив ответа, Фарлонг отвернулся — он продолжил путь, решив, что разговор закончен. — Я люблю ее, — Уила напугал звук собственных слов. Моссфелд начинал закипать: старший Фарлонг точно не был тем, кому следовало услышать это первым. Дэйгун остановился. Наконец посмотрев через плечо, он тихо переспросил: — Что ты сказал? — Я люблю ее… — Ты ничего не знаешь о любви, мальчик, — Фарлонг вновь зашагал вперед. — Любовь — это боль. "Ну и ладно, сам как-нибудь разберусь". Уил глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. В конце концов он знал пункт назначения, а это уже немало, если, конечно, не думать о том, как опасен путь до Невервинтера. Моссфелд чувствовал себя потерянным. В Западной Гавани было по горло обязанностей, каждый житель был на счету, а он не мог ничего толком делать — постоянно думал, где там Фарлонг, все ли с ней в порядке. Уил не мог понять, какой выбор будет правильным: да, он нужен в Западной Гавани, он — часть Ополчения, но и Мойре где-то там он может быть нужен. Моссфелд не мог оставить ее, но оставлять братьев тоже не хотелось — он с детства был в ответе за них. Уил чувствовал себя в ловушке: всем кругом должен, нет никакой середины — при любом раскладе кого-то придется оставить. Нужно было сделать выбор там, где правильными казались оба варианта.