***
Нишка наблюдала за Фарлонг из-под опущенных ресниц: та перебирала вещи в своем мешке, особенно бережно касаясь небольшого свертка. Ничего ценного, всего лишь серебряный осколок — Нишка проверила. Она не планировала ничего брать, но никогда не помешает на всякий случай убедиться, с кем имеешь дело. Порой содержимое мешков и карманов многое говорило о человеке, уж она-то знала, как никто другой. У Мойры было мало вещей и глаза цвета золота — Нишке всегда нравилось золото, а еще она не оттолкнула ее при встрече, как делали все другие. Иногда в присутствии Фарлонг у Нишки зудела кожа, как рядом с каким-нибудь святошей-паладином, но внутри у нее была странная уверенность, что они подружатся. Это было настолько непривычное чувство, что Нишку даже пугали собственные мысли. Даже если с дружбой не заладится (к чему ей было не привыкать),они точно смогут повеселиться в Невервинтер, потому что Нишка видела, на что способна Фарлонгг. И даже компания Келгара им не помешает. Возможно, его присутствие будет в чём-то на руку — пока шумный пивной бочонок отвлекал бы все внимание на себя, Нишка успевала бы помочь чьим-то карманам стать легче. — А что, коза тощая еще не проснулась? Нишка зажмурилась. Вот стоило подумать о дворфе, как он подал голос. — Пора в путь. Впереди ждет столько сражений. За тобой, девочка, неприятности так и ходят по пятам, — Келгар усмехнулся и похлопал себя по животу, — но сначала не помешает подкрепиться. На сытый желудок и драться веселее.***
Настроение было на редкость скверным под стать погоде. Казалось, сами топи пропитались скверной, и даже не самым впечатлительным могло померещиться, что надвигается нечто, не сулящее ничего хорошего. Впрочем, Уил никогда особо не любил болота. Это Фарлонг находила в них какое-то особое очарование. Могла часами наблюдать, сидеть молча, вопреки своей обычной неусидчивости и подвижности. Ему же нравилось наблюдать за ней. В коем-то веке открыто, а не исподтишка, не придумывая для прикрытия обидную выходку в случае, если поймают. А болота Уилу совсем не нравились, но раз уж так вышло, что здесь был его дом — он учился ценить то, что дано. Жители восстанавливали Гавань, но тревога немым напряжением повисла в воздухе, просочилась в стены домов: мир вокруг замер, словно перед грозой, когда кажется, что воздух можно потрогать — до того он тяжелый. Почти никто не говорил вслух о случившемся. Так жизнь была понятней и проще. Но даже в отсутствии вечно мрачного Дэйгуна, который вновь отправился в Топи, между жителями ходило немое предчувствие надвигающейся угрозы. Георг с самым серьезным видом усиленно гонял Ополчение. Тармас после смерти Эми почти не выходил из своего дома, а в те редкие моменты, когда он попадался на глаза, был сосредоточен на чем-то своем, и Уил был почти уверен, что волшебник вечерами не оставлял горе на дне бутылки, как делали некоторые селяне после трудного дня, хотя во всех этих волшебных штучках Уил никогда и не разбирался. Порой Тармас бубнил себе под нос что-то о порталах, совершенно не обращая внимания на происходившее вокруг. — Эй, Моссфелд, я сейчас с тобой разговариваю! Уил несколько раз моргнул и встряхнул головой, перед тем, как понял, что Георг пристально смотрит на него: — В патруле, когда эти твари вернутся, будешь так зевать - долго не протянешь. Они ведь просто выжидают, прячутся, только и ждут, когда мы потеряем бдительность… Редфилл понизил голос и окинул собравшихся таким взглядом, будто раскрыл заговор. — Да в Бездну твои патрули! Пустая трата времени. Блейдлинги, или как их там, ушли. Все. Вместо очередного бессмысленного обхода лучше займись чем-то стоящим. Георг не ожидал услышать возражений, хоть Моссфелды были и не самыми сговорчивыми в Ополчении: то и дело задирали новобранцев, но верно служили на благо Гавани. Среди ополченцев же пошли перешептывания. Кто-то возмущался, кто-то одобрительно кивал. Только Уорд стоял, почесывая затылок. Он не знал, что и думать, но, если нужно будет поддержать брата, его кулаки всегда наготове. — Ты не понимаешь всю серьезность положения… Георг говорил вкрадчиво, будто с нашкодившим ребенком. Уил нахмурился и покачал головой: ребенком он себя давно не считал. И уж от кого-кого, а в наставлениях от Редфилла он точно не нуждался, особенно в ситуации, где тот понимал не больше остальных. Что бы ни происходило, оно как-то было связано с Мойрой, а ее здесь не было: ушла по поручению Дэйгуна, который просто так не расскажет, где на самом деле была его дочь. Так что теперь одним богам известно, где сейчас Фарлонг и пришедшие за ней беды. — Знаешь что? В Бездну твои долбанные патрули. Можете тут чем угодно заниматься, а я сваливаю. Уил развернулся и направился в сторону своего дома. Через несколько секунд следом за ним направился опомнившийся Уорд. Уэбб покачал головой и развел руками, будто извиняясь: — Я поговорю с ним...***
Хайклифф встретил путников неприятными известиями, с которыми пришлось разбираться своими силами: никаких кораблей до Невервинтера из-за проблем с людоящерами. Мойра переглянулась с товарищами и примкнувшей к ним друидкой Элани. Эльфийка помогла им, но, согласно заверениям Келгар, они бы и так справились. Девушки молча согласились с ним, а Нишка про себя добавила, что без Келгара они обошлись бы еще лучше. Элани явно была не в восторге от повадок своих новых спутников: дворф готов был любому ребра переломать, не видя других способов решения конфликта, тифлинг норовила заглянуть в каждый карман, и та, за которой она, Элани, последовала из Топей, от нее недалеко ушла. И все они очень шумели, заглушая голос природы. Друидка была рада, что они решили вопрос с людоящерами мирным путем. Снова. Она давно следила за Мойрой и знала, что она не пролила их холодную кровь в руинах. И теперь им был открыт путь через море. Эльфийка, прикрыв глаза и стараясь вслушаться в шепот вод и ветра, не обращала внимания на своих спутников. Мойра устроилась у носа корабля, рискованно забралась на самый край и, свесив босые ноги вниз, подставила лицо солнцу. Фарлонг улыбалась, ведь Владыка Утра принес ей еще один день. Нишка, стоявшая рядом, выглядела как никогда довольной: — Ха! Смотри, нашего коротышку сейчас снова вывернет!***
Уил вздрогнул и обернулся: — Это ты… Он расслабился и замедлил шаг. День обещал быть необычайно жарким и Моссфелд хотел вернуться домой до того, как солнце достигнет зенита. — И без того жарко, может, не будем так бежать? — Фарлонг улыбалась, обмахиваясь руками. Ее кожа блестела от капелек пота, пряди волос липли к шее и обнаженному плечу, с которого съехала льняная рубаха. Мойра едва поспевала за шагом Моссфелда: — Пойдем в тенек, — Мойра поманила его за собой, — к воде. Уил не помнил, чтобы в этих местах были водоемы, но принял ее протянутую руку. Мойра уверенно повлекла его за собой по едва заметный тропе. Свободной рукой она касалась трав, словно отмечала свой путь. Ей всегда нравилось прикасаться к растением кончиками пальцев, едва-едва, словно она боялась нарушить что-то хрупкое и идеальное. Моссфелд и сам не знал, почему ему особенно нравилось подмечать в ее поведении подобные мелочи, особенно в те моменты, когда Фарлонг этого не замечала. Наконец Мойра остановилась. — Ну как? Небольшое озерцо было идеально гладким и темным, несмотря на слепящее солнце. От поверхности воды веяло спасительной прохладой, но легкий ветерок не касался воды рябью: было в этом что-то противоестественное и даже жутковатое. Озеро казалось темным зеркалом, манящим в глубину.. Но у Уила не было времени размышлять о природе подобных вещей: внимание снова привлекла Фарлонг. Она перехватила его за вторую руку и притянула ближе: — Так и будешь пнем стоять? — в ее глазах зажглись озорные искры. — Откуда ты здесь? — в мыслях вертелись вопросы, но Уил никак не мог зацепить ни за один из них. Все слова были словно скрыты, оставалось лишь плыть по течению. Вязкое и неприятное чувство беспомощности вдруг охватило Моссфелда, но стоило ему вновь услышать голос Мойры, как тревога отступила: — Разве это имеет какое-то значение? Он покачал головой. — Вот и я так думаю. Сейчас я здесь. Всегда была здесь, — Фарлонг привстала на цыпочки и посмотрела в его глаза, тряхнула головой и засмеялась. — Какой же ты иногда болван! — в её голосе не слышалось злобы. Мойра с жаром припала к его губам. Переложив руки Моссфелда себе на бедра, она обвила его шею своими руками. Чуть отстранившись, Фарлонг хитро улыбнулась: — Так ведь лучше? Вместо ответа Уил притянул ее ближе. Хоть внутри все кричало, что что-то здесь не так, Моссфелд никак не мог противиться ее близости. Руки девушки скользнули под его одежду, выводя на коже замысловатые узоры. Уил прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на своих мыслях, в то время, как ее прикосновения становились все более смелыми. Моссфелд шумно выдохнул, когда ловкие пальчики Мойры расправились с завязками на его штанах и пробрались под ткань. Уил перехватил ее руки. — Не нравится? — Мойра обиженно надула губки, раскрасневшиеся от поцелуев. Уил стиснул зубы и смотрел прямо перед собой. Осознание медленными толчками доходило до него. Воздуха в груди не хватало. Казалось, пространство вокруг сжималось, давило и не позволяло сбежать. — Или ты не хочешь меня? — Мойра вздернула подбородок и с вызовом посмотрела ему в глаза. Если когда-то в ее глазах горело солнце, сейчас взгляд Мойры мог обратить в лед. "Хочу," — хотел ответить Уил, но лишь сильнее сжал пальцы на ее хрупких запястьях. Он тысячу раз пожалел, что отпустил ее тогда, после Ярмарки. Он задавался вопросом, зачем он это сделал на самом деле, ненавидел себя за трусость, ведь за благородным жестом скрывалось не что иное, как простой страх — Уил боялся облажаться, но окружающим этого знать было не обязательно. — Ты ведь не она, верно? Ее взгляд сделался колючим, а лицо хищным. Пространство начало сжиматься все сильнее и сильнее, а воздух будто выкачивали из легких. Черный глянец затягивал свет и звуки лета, превращая их в густую черноту. Эта тьма грозилась вырваться, проникнуть в каждую щель, затопить всю Западную Гавань, Глаза Фарлонг сделались мертвенно-белыми и пустыми. Она приподнялась над землей и раскинула руки, невесть как вырвавшись, ладонями вверх. Казалось, одно ее движение и тьма, повинуясь ее зову, устремится вперед, руша всё на своем пути. Уил дернулся и открыл глаза. Он судорожно глотал ртом воздух. Наконец его взгляд сфокусировался на склонившемся над ним человеке, который, вцепившись в его плечи медвежьей хваткой, тряс его. — Все, хватит — Кошмар? У меня так тоже бывает, — со знанием дела протянул Уорд, отпуская брата. Уил откинул со лба налипшие пряди волос и встал с кровати. Одеяло сбилось в кучу. — Помню, как-то за мной гнался людоящер с голосом Георга, который застал меня спящим на посту. Я тогда так и проснулся во время погони. От страха. — Я в норме. И мне не страшно. Рвущееся из груди сердце кричало об обратном. Ему было страшно и холодно: будто холод, которым веяло во сне, материализовался в реальность. А еще он не мог перестать думать о Мойре, о том, что даже во сне его тело отзывалось на ее прикосновения и он не мог этому противостоять. Будь сейчас на месте Уорда кто-то другой, Уил бы разозлился, но злиться на младшего брата он по-настоящему не умел.***
Уэбб застал старшего брата в комнате матери. Они редко сюда заходили после ее смерти. Уил сидел напротив старого кованого сундука, в который когда-то мать сложила все, что осталось в наследство после смерти отца. Старший Моссфелд, откинув крышку, смотрел в одну точку. Между его бровей залегла глубокая складка. Так было каждый раз, когда Уил думал о чем-то, что ему давалось нелегко. — Это все из-за нее? — просто спросил Уэбб. Брат вздрогнул от звука его голоса, словно тот вывел его из оцепенения. — О чем ты? Уэбб вздохнул и покачал головой, сел напротив. Он прекрасно знал, каким твердолобым и тяжелым в общении бывал его брат. — Не делай вид, что ты не понял, о чем я, — продолжил младший Моссфелд предвидя ответ брата, — и прекрати считать нас детьми, Уил. Мы давно уже не дети. Я и Уорд, мы в состоянии постоять за себя. Уэбб нечасто говорил со старшим братом, тем более на важные темы. Обычно они с Уордом негласно подчинялись ему во всем, и решение наконец расставить все точки i далось ему непросто. Но это было сейчас необходимо ради его же, Уила, блага. Уорд может и не осознавал причин, до того он был простым и прямолинейным, но они оба видели, что творилось с их старшим братом с тех пор, как Фарлонг ушла: все эти вспышки гнева, срывы на окружающих, должно быть, и ночные кошмары тоже. — Если ты уйдешь за ней, мы поймем. Правда. И предателем тебе никто считать не будет, а главное, — он взял брата за плечо, — мы не пропадем. Ты не сможешь вечно нас опекать, Уил. — Ты в самом деле так думаешь? Уэбб кивнул и вытащил из сундука старую солдатскую карту: — Слышал, тебе пора в Невервинтер.