Аромат мелиссы

      Яркий дневной свет просочился в комнату, как только кто-то любезно раскрыл плотные шторы, что не пропускали ни единого солнечного лучика. Маленькая комната с деревянными полами и стенами сразу заиграла разнообразием тёплых оттенков. Покрытый лаком паркет играл с местными жителями, то и дело пуская солнечных зайчиков, что в большом количестве пробегались по стене, норовя увлечь за собой. Старенький диван протяжно скрипнул, как только почувствовал под собой тяжесть ещё одного тела. Это была светленькая маленькая девочка. Она бесцеремонно начала подпрыгивать на нём, стараясь делать это как можно громче, чтобы разбудить ещё одного постояльца этой комнаты.       Мужчина, что до этого момента спал, вымученно открыл глаза. Он был уставшим, как будто всю ночь он работал и только недавно прилёг передохнуть. Под его глазами многозначительно выделялись нежно-фиолетовые круги, а лицо опухло, придавая ещё более мрачный вид. Он не сразу понял, что от него хотят и на некоторое время просто потерялся в пространстве, глупо моргая. Потом он перевёл взгляд в сторону звука и нашёл там виновника прерванного сна — его дочурку, что упрямо продолжала терроризировать диван. Он медленно приподнялся на локтях, а девочка, заметив его, только ещё сильнее заулыбалась, но шалость свою не прекратила.       — С добрым утром, папочка! — весело отозвалась девочка.       Она весело похлопала в ладоши и взяла отца за руку, всё так же мило улыбаясь. Солнечный свет одарил её светлые волосы золотистым свечением, отчего она больше походила на маленького ангела. Мужчина наконец-то нашел в себе силы улыбнуться ей в ответ, только вышло нескладно, вымученно и с толикой грусти на губах. Он поднялся и сел, всё ещё время от времени как будто выпадая из реальности, замирая и глядя прямо перед собой.       — Папочка, расскажи мне сказку!       Мужчина отвлёкся от своих размышлений и удивлённо обернулся к дочери, что взглядом своих больших карих глаз словно пыталась загипнотизировать. Она состроила жалобную мордашку, так, чтобы у её отца точно не осталось сомнений в том, что самое необходимое ранним утром, то, без чего она просто не сможет выжить — это сказка. Мужчина снова ненадолго задумался, а девочка, будто уже зная, как надо себя вести в подобной ситуации, села и притихла, выжидая ответа.       — Где-то далеко на белом свете есть место, где люди работают вовсе не за деньги, — мужчина на несколько секунд запнулся, раздумывая над продолжением предложения, — а просто потому, что знают, что они нужны этому миру. И жили в этом месте двое, совершенно не похожих друг на друга молодых людей...       Девочка удивилась и придвинулась ближе, навострив уши и внимая каждому слову отца. Она ещё не слышала такой истории, это было видно по её оживленной реакции. Обычно, отец рассказывал ей самые обычные сказки, те, которые знали все вокруг, но услышав что-то новое, в глазах девочки так и загорелась заинтересованность.       Мужчина притянул её поближе, приобняв. Когда он говорил, он улыбался, словно вспоминал самые лучшие моменты своей молодости, но в глазах его всё равно были заметны нотки грусти, что с каждым его словом, сказанным с искренней улыбкой, всё больше пленили его взгляд. В конечном итоге, он позволил себе проронить одинокую слезу, которая осталась маленькой девочкой незамеченной. Так они и сидели, он рассказывал ей сказку, длинную историю, которую, возможно, взял из своей жизни, приукрасив и сменив имена персонажей.       Мелисса открыла глаза, резко присаживаясь на кровати и хватаясь за голову, будто только что ударилась. Она застыла в таком положении на некоторое время, бегая глазами по комнате и пытаясь прийти в чувства. Голова болела: ныло и стреляло в висках, отчего становилось только тяжелее привести себя в чувства.       За окном уже собирался очередной ночной мрак, что был даже хуже дневного. Был почти чёрным. Никакие фонари и лампы не спасали от его холодных лап, что пробирались чуть ли не в само сознание, холодя и давая повод для беспокойства. Говорят, люди верят в то, что хотят верить, но сейчас ей казалось это всё вовсе не надуманным волнением, пришедшим так же неожиданно, как и исчезнет. Мелисса убрала от головы руки и обернулась в то самое окно, где грозовые тучи в очередной раз собирались над зданием Ордена.       «Так это был сон».       В последнее время ей постоянно снились сны, так что отчасти она уже даже привыкла к ним, стараясь почти сразу их прогонять из головы, дабы не добавлять себе переживаний. Ведь её сны были намного страшнее обычных: в них она видела страдания, как недавно выяснилось, именно экзорцистов и часто героем её снов был неизвестный ей мальчик, к которому она уже даже успела проникнуться симпатией. Она словно чувствовала все его чувства и была поражена его просто невероятной силой воли. Незаметно для себя она иногда даже ставила его в пример и мужалась не бояться грядущей опасности.       Однако в этот раз её сон был посвящен её прошлому, отчего ей становилось намного душнее, ведь память всё никак не возвращалась. Так же, как и лицо её отца, его похороны, его последние слова — всего этого она просто не могла вспомнить. Обрывками она вспоминала какие-то моменты, но разглядеть его в своём сознании всё ещё никак не получалось. Как будто из её жизни нагло вырвали важный кусок. Такие ощущения были для неё в новинку, совсем неприятные, а как только она пыталась снова и снова задеть в сознании образы прошлого, голову терзало дикой болью.       Размышления Мелиссы прервал тихий стук в дверь. Девушка выпуталась из пледа, заметив, что им её кто-то заботливо накрыл, пока она спала, но выяснять, кто это был, уже не было времени. Она подскочила, накинув куртку, метнулась к двери, отчего ожидая увидеть там совсем не этого гостя.       — Линали?       — Да... Привет, Мелисса, — улыбнулась девушка и чуть сильнее толкнула двери. — Разрешишь мне войти?       — Да, конечно, заходи! — отчего-то Мелисса была очень взволнованна её приходом.       Линали аккуратно вошла и медленно прошлась вдоль комнаты, садясь на стул у окна, осматриваясь. Она протянула руку, призывая Мелиссу сесть на кровать напротив и снова улыбнулась, как бы негласно уверяя в том, что всё хорошо. Она, далеко не в силу внешней схожести, чем-то очень напоминала своего старшего брата Комуи. Возможно, насмотревшись на его поведение, она неосознанно копировала его при общении с не очень знакомыми ей людьми. Возможно, так на неё повлияло долгое пребывание в Ордене и обязанность общаться со всеми новыми экзорцистами, помогать им осматриваться. Это тоже было делом нелёгким, особенно если говорить о том, что все экзорцисты один другого краше и страшнее, все со своими заморочками, а каждого надо приголубить и не спугнуть, главное.       — В общем, брат сейчас занят и попросил меня поговорить с тобой, — она ненадолго замолчала, как будто подбирая слова. — Я хотела рассказать о том, что ему сказала Хевласка.       — Линали, — Мелисса прервала её. — Как думаешь, ты действительно можешь быть Сердцем?       Вопрос у девушки будто вырвался сам собой, она тут же виновато захлопала глазками, как бы объясняя, что не хотела задеть чувств экзорциста. Однако Линали ничуть не изменилась в лице и, немного подумав, ответила:       — Так думают только брат и Рувелье. Я же считаю, что скорее всего нет.       — Почему? — Мелисса увидела недоумение на лице знакомой и поторопилась объясниться. — Моя мама была носителем Чёрных сапог до тебя. Если Чёрные сапоги являются Сердцем Чистой Силы, то соответственно моя мать ранее была связана с этим самым Сердцем. Это бы хоть как-то объяснило мои странные видения...       Мелисса в какой-то миг почувствовала, что готова открыться Линали, хоть и понимала, что та явно пришла поговорить с ней немного о другом. Её собеседница словно имела дар и располагала к себе людей не напрягаясь, будто её аура так и кричала, что сама девушка точно никому не проболтается и поможет.       — Потому что.... — Линали замялась. — Я не чувствую себя так. Понимаешь, связь с Инносенс намного глубже, чем ты можешь себе представить. Она резонирует с желаниями носителя и моментально реагирует. Я думаю, что носитель Сердца точно бы ощутил в себе его. Это лишь мое предположение, но ты же спросила, что я думаю по этому поводу...       — Да...       Ненадолго в комнате воцарилась тишина. Линали обдумывала, стоит ли спрашивать у Мелиссы о её снах, которые, по её мнению, могли быть действительно важной зацепкой, однако это могло задеть девушку за живое. Тем временем Мелисса размышляла над ответом сестры смотрителя, всё больше путаясь в своих собственных догадках. Неожиданно тишину комнаты прорезал звук активируемого голема, что тотчас же выпорхнул из наполовину распахнутого мундира экзорциста и завертелся над головами девушек. Оттуда через странные помехи послышался голос смотрителя:       — Линали, срочно зайди ко мне в кабинет. Это очень важно.       Девушка тут же виновато заулыбалась и засуетилась, поспешив к двери и бросив звонкое извинение, вместе с тем попросив Мелиссу найти её чуть попозже. Двери тут же громко хлопнули и в комнате снова воцарилась совсем не приветливая тишина. Оставшаяся здесь в одиночестве девушка откинулась на кровать, тяжело выдыхая.       «Опять я осталась одна».       Линали забежала в кабинет запыхавшаяся, но тут же выпрямилась и осмотрелась. В помещении помимо её любимого брата находился и ужас всего Чёрного Ордена — Малькольм Рувелье. Он был явно не в духе, об этом сообщало отсутствие на его лице привычной слащавой наигранной улыбки и тортика в руке. Он был зол и серьёзен, смотрел впереди себя и точно был раздражён, казалось, про себя насылая проклятия на весь белый свет. Заметив возле двери Линали, он немного расслабился.       — Не переживай, — на удивление, мягко обратился он к ней. — Это я попросил Комуи позвать тебя. Я хочу, чтобы ты тоже послушала.       Несмотря на бушующие внутри негативные эмоции по отношению к этому человеку, Линали послушно кивнула, так как интерес в её сознании превозмог над всеми этими чувствами. Она прошлась и села на стул перед столом брата, что тоже опасливо поглядывал на начальника, но не решаясь ничего сказать ему. Бриджет, помощница смотрителя, поняв многозначительный взгляд Комуи, поспешила удалиться. После хлопка двери, воцарилась тишина, прерываемая только тиканьем часов, висящих на стене. Атмосфера становилась всё напряженнее, но инспектор не начинал говорить, всё так же задумчиво буравя воздух возле себя. Линали и Комуи знали, что Рувелье приехал с собрания в Ватикане, но оба не могли предположить, что могло так вывести вечно непреклонного начальника из колеи.       — Во-первых, — наконец-то нарушил уже осточертевшую всем тишину инспектор, — как Вы знаете, Канда Юу действительно мёртв. Муген покрылся ржавчиной. Было решено официально исключить его из рядов экзорцистов.       Девушка тихо охнула и опустила голову, чуть сильнее ухватившись за край своего мундира.       — Аллен Уолкер не проронил ни слова со дня той битвы, чтобы с ним не делали, — Рувелье почему-то послушался многозначительного взгляда Комуи и не стал вдаваться в подробности пыток парня. — Он не ест, опасаясь, что в еде окажется сыворотка правды. Притрагивается только к воде.       — Я думал, попросить Линали попробовать поговорить с ним об этом, возможно он смог бы нам что-то рассказать. Если он не виновен, то Ватикан бы оправдал его.       — Кто?! Ватикан бы его оправдал?! Инспектор Рувелье, Вы вообще слышите, о чём Вы говорите?! В Аллене, — Линали пришлось запнуться, подавляя не вовремя накатившие слёзы. — В Аллене сидит Ной. Кто, зная это, оправдает его? Его скорее оставят гнить в темнице до скончания веков или снова заставят жить под вечным присмотром Вашего этого прыщика!       — Линали, — Комуи опустил руку ей на плечо, — успокойся.       Девушка пару раз всхлипнула, но после кивнула и через несколько секунд уже смотрела на инспектора с уверенностью. О только что случившейся истерике теперь напоминали только красные глаза и всё ещё слегка мокрые щёки.       — Я ожидал подобной реакции, — начал снова говорить Рувелье, пропустив мимо ушей все высказывания девушки, — поэтому и не предлагал данный вариант. По большей части я хотел поговорить не об этом...       Линали медленно шла по коридору, пребывая где-то в своих мыслях, далеко отсюда. Она медленно делала шаги, словно одурманенная, шла почти что опираясь на деревянную стену. Совершенно ничего не выражающие в данный момент глаза скрывала густая отросшая чёлка. Руки безжизненно болтались вдоль тела, но она всё равно продолжала куда-то идти не смотря на ученых, то и дело прытко снующих туда-сюда, не обращающих на неё никакого внимания.       «Не останавливаться значит, да?»       Перед глазами всплыл знакомый образ седого паренька, что стал ей одним из самых дорогих людей в её маленьком мире, который она так отчаянно пыталась защитить. Он улыбался, говоря свою любимую фразу, о которой знала только она. Ведь он всегда боялся открываться людям, но однажды, услышав её, она как будто осознала, почему Аллен столько усилий вкладывает, лишь бы только не оставаться на месте. В данный момент это делало её только уязвимее, но она, поддаваясь его примеру, решила не останавливаться и идти всё дальше, может быть даже падать — в бездну, туда же, куда падал и он.       Вот только его бездна была куда чернее, а дна в ней точно никогда не окажется, в отличие от её, что рано или поздно закончится, знаменуя этот момент смертельным падением. Тогда она ощутит боль, что будет куда сильнее всей предыдущей и не сможет подняться, но пока есть силы... Силы двигаться дальше, пока конец её бездны казался намного дальше, чем был на самом деле, она не сможет остановиться. Просто не сможет себе позволить не сделать следующий шаг.       Очередной стук железного каблука отозвался эхом в совершенно не тихом коридоре. Его слышала только она одна.       Сердце. Быть главным претендентом на эту роль было намного более тяжкой ношей, чем казалось на первый взгляд. Всё равно, что потерять те остатки свободы, что и до этого казались безумно мизерными. Быть Сердцем, значит быть уязвимым, быть вечно охраняемым, как ключ к победе над Графом. Вот только почему-то ей казалось, что это абсолютно никак не сможет им помочь. Даже если она действительно, то самое, что они так долго искали, это не отменяет того факта, что оно уязвимо только перед Графом, совершенно не имеет никаких свойств, чтобы помочь им в победе. Стать Сердцем, это как лишить их, итак, малочисленную армию ещё одного солдата. Это потерять возможность защищать её собственный мир. Мир её друзей.       Перед глазами застыл образ Рувелье. Он чётко дал ей понять, что всё сводится именно к её долговременному плену, что всё сводится к почти круглосуточному наблюдению за ней Ордена. Словно так, как с Алленом. Малькольм чётко дал ей понять, что она не имеет выбора, что должна будет смирно сидеть и ждать. Ждать, пока все её друзья исчезнут, пока Орден рухнет и тогда она с её одним-единственным ночным кошмаром, в котором всё ей дорогое утонет в кровавом океане вселенского потопа, останется одна.       — Линали, — знакомый голос и большая тёплая рука на плече заставили её вынырнуть из своего подсознания и будто бы снова начать дышать. — С тобой всё в порядке?       Она подняла взгляд и увидела перед собой чернокожего высокого мужчину, а рядом с ним хрупкую, обычно всегда неуклюжую женщину. Они взволнованно всматривались в черты её лица, пытаясь найти объяснение её странному поведению и тут же помочь.       — У тебя ничего не болит?       Взволнованная Миранда была очень настойчива, так что у Линали не осталось шансов ретироваться куда-нибудь к себе в комнату и просто наконец-то спокойно отдохнуть. Мари одобрительно похлопал её по плечу, как бы этим показывая, чтобы та не грустила из-за мелочей. Они оба знали, что если бы Ли хотела поделиться своими переживаниями, то давно бы сделала это, не медля ни секунды.       — Пошли в столовую, нас там заждались уже, — улыбнулся Мари.       Кромешная тьма и угрюмая тишина. Тишина не та, которой можно подобрать множество звучных эпитетов, а обычная. Та, которая превращается в противный гул в ушах, та, от которой сходят с ума. Она совсем не способствовала умиротворению для пленника, но так и было задумано с самого начала. Юноша, что и был этим самым пленником, несмотря на это, выглядел очень даже спокойно и сосредоточенно. Его мысли витали где-то очень далеко, настолько, что смело можно было оставить все попытки дозваться до него с первого же раза. За ним в том же состоянии разлёгся голем, тот тоже, видимо, принял позицию хозяина и походил больше на очень смешную подушку, чем на живое создание.       Тем временем всю мрачную атмосферу холодной бетонной камеры прорезал громкий звук выбиваемой с ноги двери. Далее злобный топот и приближение неминуемой гибели. Парень, услышав это, резко открыл глаза и всеми оставшимися силами сосредоточился на звуке, а после чего неожиданно получил в лоб чем-то тяжёлым и горячим.       — Этот рис был приготовлен лично шеф-поваром Джерри! — прокричал незваный гость и Аллен, взяв тарелку, разглядел в нём инспектора Линка. — Я попросил его сделать его так, чтобы даже такой осторожный человек, как ты, съел его! Центр ничего не сделал с твоей едой! Так что ешь!       Говард был явно раздражён, но в его шумном лепетании были слышны нотки заботы. Уолкер, удивившись неожиданному поведению своего бывшего наблюдателя, открыл тарелку с рисовой кашей. На ней красным по белому было написано «Рувелье говнюк», отчего у Аллена сразу же полегчало на сердце. То ли юмор, то ли действительно еда, приготовленная его другом, но что-то из этого точно подействовало на Уолкера положительно. Он перестал выглядеть, как человек, которому сегодня умирать.       Несколько минут прошли в тишине, инспектор присел за стол и отвернулся от Аллена. Его сейчас очень мучило состояние своего подопечного, но преданность своему делу не могла ему позволить проявить большей заботы. Оставалось только молчать и ждать, пока несносный, по его мнению, юноша соизволить в первый раз за несколько дней поесть.       Он и правда проникся чувствами к Уолкеру за это время. Ему было действительно неприятно смотреть на его попытки оставаться спокойным. Парень же был не промах, он был полностью предоставлен себе и хранил молчание до самого конца, чтобы ему не приходилось переживать за это время. От этого у Линка, неожиданно для него же, разрывалось сердце, которое доселе оставалось никогда не поддерживаемым его холодным рассудком. И пусть даже его больше волновало то, что он натворил по отношению к Третьим, увы, помочь он мог только Уолкеру. В итоге он казался себе слабым и даже позволил на некоторое время перестать следовать указаниям и просто совершить хоть какой-то хороший поступок в подарок за попытки спасти его старых товарищей.       — Линк, — юноша ждал какой-то реакции от инспектора, но тот замер неподвижно, отвернувшись от него. — Ты прости, что тогда набросился на тебя с упрёками…       «Только я подумал, что наконец созрел для беседы…»       — И это всё, что ты можешь мне сказать?! — Линк обернулся резко и со всем накипевшим набросился на юношу. Аллен виновато отвернулся, а инспектор продолжал буравить его полным возмущения взглядом. Потом он снова обернулся и замолк на несколько минут, будто что-то обдумывая.       — Мы были как семья, — Аллен удивлённо обернулся на Линка, что всё так же буравил взглядом стену. — Потеряв родителей, мы объединились и просили милостыню у церквей. Тевак и Киридори тогда были совсем мелкими. Мы на самом деле… Заботились друг о друге все вместе… Если кто-то и виноват в ситуации с Третьими, то это я. Это я принёс Тёмную Материю.       Аллен облокотился на Тимкампи, скорчив при этом очень странное выражение лица, что было понятно только ему. Как будто он был расстроен из-за услышанного, но и был действительно рад, что Третьи оказались не такими, как он полагал до этого. Линк удивлённо глянул на него, ожидая совсем не такой реакции, но то, что этого несносного паренька удалось вытащить хоть на какую-то беседу, уже не могло не радовать.       — Теперь, зная это, я действительно думаю, что мы могли бы подружиться с Третьими...       Аллен поделился с ним своими мыслями, что терзали его всё это время, но он никому не посмел рассказать об этом. Первая причина, почему он боялся есть, это конечно ради помощи Канде и Алме. Однако вторая, не менее важная, он также желал оставить ситуацию с друзьями Говарда только между ними двумя, ведь узнай об этом его начальство, кто знает, чтобы ждало инспектора. Они продолжали разговаривать, Уолкер действительно открылся, да и Линк не вёл себя, как обычно, отчего обоим было комфортно и, казалось, их душевную беседу не могло прервать ничего. В первый раз за несколько дней Уолкер поделился сокровенным и в его душе вместо бывшей до этого пакостности, воцарился какой-никакой временный покой. Он избавился от одного из камней, что до этого так плотно стояли на его груди. Дышать стало легче.       Внезапно, Аллен изменился в лице, будто его схватил приступ тяжёлой болезни. Кожа резко начала сменяться серой, отчего Линк взволнованно бросился к юноше, но тот уже проваливался в небытие. Инспектор, заподозрив неладное, обернулся к двери, за которой стало даже подозрительно тихо.       — Кардинал?!       Дверь отворилась, показав ему мужчину лет пятидесяти, но уже полностью поседевшего. Его лицо не выдавало старости, только волосы добавляли ему десяток лишних лет. Его очки были полностью не прозрачны и прикрывали глаза, отсвечивая комнату вокруг, так что было совершенно не ясно, с какими намерениями он пожаловал.       — Если ты позволишь ему уснуть, он погибнет.       — Почему Вы здесь?!       — Всё в порядке, я здесь, чтобы помочь ему.       Линк обернулся на двери, скорее интуитивно, чем осознанно и окаменел, обнаружив за ней полумёртвых охранников, чьи тела бездыханно валялись прямо у дверного прохода. Он только на секунду что-то заподозрил, как сердце ушло в пятки от пропитанного почти осязаемой злобой голоса:       — Все так волнуются за Аллена, особенно… «Сердце».       Линк и глазом моргнуть не успел, как кардинал замахнулся над Уолкером. Чистая Сила начала реагировать совсем непривычным образом, как будто стремясь причинить вред своему носителю. Послышался крик юноши, сразу за ним по комнате разлетелись белые перья Инносенс, отчего Аллен, казалось, заорал так, что его услышали на соседнем континенте.       Тем временем Линк наконец-то нашёл в себе силы двигаться и быстро оказался за спиной кардинала, намереваясь использовать связующие перья. Однако он не заметил, как кардинал уже пропал из виду, от чего инспектор на секунду опешил. Эта секунда стоила ему следующего удара, который заставил его заорать ещё пуще Уолкера. Кардинал положил руки ему на голову и кажется, в прямом смысле попытался изжарить инспектору мозги. Крик Говарда отрезвил и Аллена, что сейчас не мог ничего поделать и только бессильно наблюдал за страданиями товарища. Однако его желание помочь, ставшему за это время почти что другом, инспектору было настолько велико, что Чистая Сила сама сделала удар, проходя ровно насквозь лоб кардинала. Аллен в ужасе застыл, осознавая, что он мог натворить в этот момент. Чувства разом нахлынули на него, он думал, что Линк мёртв и он сделал опрометчивый шаг… Убил его?       Кардинал улыбнулся. Глаза Аллена открылись ещё шире, чем прежде. От ужаса, что переполнял его в этот момент, всё напускное хладнокровие и серьёзность, вся решимость и сообразительность, что появлялись в бою, словно капитулировали, не желая больше терпеть. Оставили его одного со своими страхами, от которых больше нечем было защититься.       Чёрная мгла рассеялась. Мелисса с трудом распахнула веки, осознав, что находится далеко не в своей палате. Её взору предстала знакомая ей темница и ужасающая картина, от которой она не сдержалась и закричала, сразу падая на колени. Она не помнила, как оказалась здесь, ей всё ещё казалось, что это один из привычных её снов, но почему-то он был самым реальным. Настоящим.       Апокриф на несколько мгновений отвлёкся на крик девушки и развернул к ней голову, сталкиваясь взглядом одного целого глаза с её. Глаза Мелиссы ещё пуще расширились от удивления, когда она смогла рассмотреть черты лица кардинала.       — Папа?!       В голову тут же отдало болезненным ударом из её же собственных воспоминаний. Она закричала, хватаясь за неё в попытках прекратить это безумие. Огромный поток информации силой накатил на её слабое сознание, практически лишая её рассудка. Лицо кардинала постоянно всплывало в её голове, в обрывках её детских воспоминаний и недавних: там, где она ухаживала за ним; там, где она пыталась вылечить его; там, где его убил огромный крест всё из тех же перьев Чистой Силы и там, где она не смогла ему помочь.       Боль всё нарастала, силясь к чёрту изжарить её голову. Она заплакала, пытаясь прекратить это, собирая все остатки её внутренних сил воедино. Попытавшись открыть глаза, она уже видела, как только что лежавший мёртвым Линк, двинулся в направлении мужчины и использовал связующие перья, которые на мгновение обездвижили Апокрифа. Инспектор тут же быстро освободил голема Уолкера, но уже высвободившийся мужчина двинулся к нему и нанёс смертельный удар, после которого Линк бы точно не ожил.       Это отчасти отрезвило сознание девушки. Она узнала в чертах потерпевшего знакомого ей человека и тут же кинулась в его сторону, но остановилась. Почти прямо перед ней образовалась пространственная дверь, из которой тут же вылетел незнакомец. Его улыбка была Мелиссе до боли знакома и та, не веря глазам, точно застыла, опираясь на стену и не двигаясь.       — Попал в перепалку, малыш?       «Тики!».