Аромат мелиссы

      Весна в этом году действительно выдалась дождливой, впрочем, как и вся зима. Однако сегодняшний день лёгким тёплым дуновением ветерка и припекающим солнышком давал надежду на скоропостижно окончившийся сезон вечной хмурой сырости. Ещё с самого утра в окна так и стремились заглянуть в гости хоть некоторые яркие лучики: принести долгожданное тепло и расслабление.       Ривер устало откинулся на стул, закрывая рукой глаза, в которые, на удивление, даже раздражительно постоянно светило уже поднадоевшее солнце. В его случае это изрядно мешало работе, особенно от того, что появлялось дикое желание бросить всё и пойти отдыхать. Ленью он, в отличие своих коллег, особо не страдал, но сейчас поймал себя на негодных для руководителя мыслишках и постарался абстрагироваться. Послышался усталый вздох, после чего мужчина всё-таки позволил себе облокотиться на руку и задумчиво посмотреть в окно, где уже манили его едва позеленевшая трава и цветочки, что вот-вот распустятся.       Лелеять мысль о прогулке удавалось куда легче, чем заниматься поднадоевшими отчётами, которых, с переходом под прямое командование Ватикана, стало в разы больше. Хоть в эти три месяца затишья, на удивление, ничего особо важного и не произошло, бессмысленных каракуль от подопечных было не счесть. Надо же было полить воду, отчаянно делая вид активной деятельности. Ему то и дело начинало казаться, что он вернулся в далёкое прошлое, когда они не были обременены серьёзными проблемами, помимо ловли акум всего-то какого-то первого-второго уровней. Особенно глядя на научный отдел, где теперь ему удавалось оказываться достаточно редко — командовать приказали отдельно, не вмешиваясь, отчего тот был зол, но по итогу смирился, по-тихому часто завершая работу за кого-либо из новеньких.       А тех самых новеньких, кстати, было много. Как будто бы в Чёрном Ордене стало мёдом помазано для искателей и учёных, которых, отчего-то радушно здесь принимали. То ли Ватикан, обделённый экзорцистами, решил компенсировать это количеством бессмысленно болтающихся в стенах ребят, то ли вопросом приёма на работу заставили заниматься кого-то с слишком непрочными нервами. Ещё молоко на губах не обсохло, а они уже мир защищать рвутся, мстить за погибших родственников и прочее к ряду о занимательных историях, которые каждый раз слушал глава отдела кадров, чье имя отчего-то — тайна за семью печатями.       Его мысли от работы плавно утекали. Он и вовсе решил на некоторое время сделать перерыв и посетить-таки пристанище своего отдела, подумав, что сие возможно поможет ему настроиться на нужную волну. Медленно прошагав к двери, он мрачно осмотрел комнату и ещё раз бросил взгляд в окно, где дразнило всё ещё продолжавшее светить солнышко. Шёл он медленно и задумчиво, даже расслабленно, иногда бросая взгляд на, то и дело, мешающихся в коридорах искателей. Его длинный путь завершила выделяющаяся дверь, что, в отличии от всех остальных, была толстой и железной. В местный интерьер, что в нынешнем здании главного подразделения был весьма красив, она совершенно не вписывалась. С силой ту отворив, он вошёл и тут же так же расслабленно начал спускаться вниз.       Огромный тёмный зал, держащийся неизвестно каким чудом всего на нескольких колоннах, освещал лишь приглушённый нежно-зелёный свет. Дразнящим солнечным лучикам сюда не пробраться, ровно так же, как и ночному зареву — от того за временем никто не следил. Это учёного отчасти и успокаивало. В связи с не очень продуманной системой освещения конкретно здесь, потолка даже не было видно в царящей сверху тьме — помещение было до такой степени огромным (и как оно только помещалось в маленьком здании нынешнего подразделения). Всё пространство снизу, полностью предоставленное учёным, было заставлено различными датчиками и приборами, более того, не свойственными этому времени компьютерами. Вокруг то и дело летали возбуждённые от чего-то големы, будто пытаясь найти хозяев и передать тем важную информацию.       Некоторые, стремившиеся сопротивляться желанию вздремнуть на рабочем месте, заметив вальяжной походкой направляющегося к ним задумчивого начальника, зашевелились, совершая недюжинные усилия в борьбе сами с собой — работа не ждёт. Снизу его окликнул мужчина, отвечающий за этот отдел и даже радостно подбежал к оному, как бы: а почему бы не по щебетать о важном?       — Ривер! Я как раз собирался занести тебе ещё парочку отчётов!       Мужчина, Джиджи Лунджун, во время переезда возвращённый начальством в состав центрального штаба, значительно облегчал Риверу жизнь в вопросах работы. Неожиданно став покладистым и меньше выпивавшим по ночам, он умудрялся половину работы командира брать на себя, да и ещё и часто находиться в приподнятом настроении, несмотря даже на всю атмосферу сонного царства вокруг. Что так вселило в него перемены Венхам предпочитал не узнавать, так как всё-таки не его дело — как бы не хотелось, голова была занята совершенно другими вопросами.       Подбежавший исследователь нежданно притянул к себе поближе начальника, взяв того в тиски чуть ли не за шиворот — зря командир прощает такие вот своеволия.       — Слуша-а-ай, — протянул мужчина тихо на ухо, чтобы местные зеваки не слышали, — я видел, Джонни сегодня выходил на пробежку, а сейчас он где-то шляется. Мы без него не можем продолжить работу над новой разработкой D6777!       — Джонни бегал?! — удивлённо переспросил Ривер, мысленно коря себя за то, что тоже не решился утречком хотя бы пройтись, а занял себя работой.       — Да! — мужчина почесал свою щетину и отстранился, всё ещё продолжая говорить на пониженных тонах. — Он вообще стал какой-то задумчивый, всё в себе, в себе, да-да-да. Ох, может, случилось что-нибудь у него, не думаешь?       Джиджи выглядел правда озадаченным ситуацией, а значит, начальнику не светит ни отдых, ни блаженный покой. Джонни, по всей видимости, затеял что-то и будь он не ладен, обязательно это что-то выполнит. Так и в быстром тихом разговоре было принято решение этот весенний прекрасный день провести в слежке за юным исследователем, дабы предотвратить непоправимое. Ривер отчего-то сразу почувствовал, что не с проста все эти вот странности, вспоминая каким ранимым душой был его подчинённый и что иногда могло прийти в его юную головушку. Где-то на затворках сознания зашевелилась противная тревога: что-то изменилось в буднях их долгой скуки.       Проследить решили попозже, сначала — разобраться с оставшейся работой. Ривер первым делом занял ничейный стул и задумчиво рассматривал отчёты, от которых хотелось только поскорее избавиться. Вот, починили голема, молодцы какие! Вот, ножку стула верёвкой примотали, как только не понятно — браво! «Час от часу не легче», — думал мужчина, разбирая по сто таких листиков с примерно идентичным содержанием, так и говорящих: да, мы работаем, да-да!       Однако не прошло и пятнадцати минут, как неожиданно для всех что-то очень подозрительно грохнулось с потолка, а сам отдел начало нешуточно трясти. Ривер с диким волнением начал осматриваться по сторонам, таки тревога его не подвела — что-то происходит. Второй стук и тут же сигнал сирены, знаменующий эвакуационный процесс. Разбудил этот сигнал даже вечно спящих и те, с перепуганными глазами, чуть ли не первые кинулись на утёк. После того, как Ривер скомандовал покинуть помещение, рассосались и остальные.       Грохот не прекращался и оставшиеся только командир и его помощник начали настраивать големов, пытаясь связаться со смотрителем. Тот упорно продолжал не отвечать. Учёные разволновались, а Ривер так вообще позволил себе пару лестных в сторону, по его мнению, скорее всего также спавшего сейчас и видевшего десятый сладкий сон Комуи. Трещина в стене, уверенным шагом своего разлома отломила от той кусок штукатурки и цемента, которые с сильным грохотом отвалились. Командир отвернулся от этого не очень внушающего зрелища, пытаясь вернуть себе былое душевное спокойствие и не поддаться всеобщей панике. Они с Джиджи поспешили также последовать за остальными эвакуировавшимися.       Коридоры нового Ордена для экстренных случаев, в отличии от старых, были совершенно негодны. Пробираться сквозь толпы людей дабы хотя бы понять, что происходит, Риверу не нравилось. Не нравилось и то, что ситуация была весьма нежданной, что экзорцистов в Ордене сейчас — единицы, а происшествие могло быть куда серьёзнее, чем он думал. Хотя, то что он «думал» об этом, громко сказано, потому что ради своего спокойствия учёный пытался сосредоточиться на действиях, а не на предположениях.       Растолкав-таки наконец-то зевак, которые будто бы никуда и не торопились и со скукой ждали пока всё же кусок потолка решит на них обвалится, он замер. Миранда сидела на полу, схватившись за свои часы так, что аж костяшки побелели. На глаза у неё наворачивались слёзы и Ривер догадался, в чём проблема, тут же подбегая и садясь рядом на корточки перед женщиной. Та, заметив знакомое лицо, хоть и не обрадовалась, но в глазах её виделось облегчение. Она устало опустила голову ему на плечо, он даже почувствовал, как халат и рубашка немного промокли от её навернувшихся слёз.       — Чистая Сила, Ривер, — объяснив причину своего поведения, ответила женщина на прямой вопрос. — Чистая Сила злится. Комуи у Хевласки, она…       Начальник научного подразделения ужаснулся от того, что он расслышал в конце предложения и попытался придать себе напускное спокойствие. Получалось, увы, с трудом и что делать, он, к сожалению, тоже не знал. Нашептав какие-то успокаивающие слова экзорцисту, он поспешил поднять её и также отвести в убежище: она удерживала своей силой состояние Ордена, а значит не имела права пострадать.       — Комуи!       Отворив двери подвала, предназначенного хранительнице куба — Хевласке, командир тут же заметил отсутствие местного привычного источника света — саму экзорцистку. Он взволнованно подбежал к перилам балкона, где неподвижно стоял смотритель, и попытался того растормошить. Тот поддался на сей великодушный жест с трудом и ничего не смог сказать пришедшему товарищу. Только одарил того полным грусти взглядом, отчего где-то внутри у мужчины что-то оборвалось. Он отпустил смотрителя и перевёл взгляд вниз, где всё ещё находилась хранительница. Ни живая, ни мертвая, она содрогалась от чего-то только ей известного.       Помещение снова дрогнуло, теперь Венхам понял, откуда шли все эти разрушения — место проблемы было обнаружено. Теперь, конечно, это волновало его меньше всего. Он так же, как и Ли, прилепился к перилам, с горечью наблюдая за Хевлаской, которой помочь оба не могли. Та всё продолжала содрогаться. Тело её, то снова светилось, то меркло, а действие сопровождалось соответствующими толчками, конкретно приносящими ущерб всему помещению Ордена. Ривер взмолился о том, чтобы инспекция из Ватикана задержалась где-то в пути или вообще без вести пропала, дабы с этой проблемой можно было разобраться хотя бы без мозолящего глаз Рувелье.       Ривер действительно сочувствовал женщине, но мозгом скорее руководили лидерские наклонности, в отличие от Комуи, в глазах которого читалось совершенное бессилие. Он снова расшевелил того, надеясь на благоразумие начальника.       Смотритель был мрачнее тучи, смотритель будто знал больше, чем командир и не мог совладать со своими чувствами. Однако, несмотря на этот взгляд, он резко закопошился в своём халате, находя там голема, что был отключен. Как только тот вспорхнул, Ли начал говорить, на удивление, спокойным и сосредоточенным голосом:       — Всем действующим экзорцистам, находящимся в стенах главного управления. Прошу собраться в подвале отведённом хранительнице куба — Хевласке, расположенном на нижнем уровне Ордена. Также просьба сопроводить Миранду Лотто, удерживающую время помещения. Боюсь, нам придётся попрощаться с ещё одним экзорцистом.       — Комуи! — опешил Ривер. — Что значит попрощаться?! О чём ты?       Ли долго молчал, опустив голову, а за очками, так некстати во время появляющегося иногда свечения, взгляда его видно не было.       — Хевласка почувствовала «Сердце», Ривер. Ты заметил, оно словно бьётся в ней? Сердце… — он перевёл дух, устало выдохнув, будто с этим выдохом он приготовился к худшему. — Кажется, мы станем свидетелями ужасных вещей.       Мелисса сдвинулась с места, делая шаг, казалось, навстречу своей неминуемой гибели. Ещё один, за которым, как будто почувствовалась немыслимая мощь в тонких ногах, в побитых коленях и даже, казалось, в их болезненной дрожи. Никто не смел двинуться с места, Нои застыли, глядя на безумную женщину, что поступала так опрометчиво с их стороны. Время словно остановилось, давая ей единственную в жизни возможность — защитить, отблагодарить, оставить в покое. Остановилось, зная, что только ему стоит сдвинуться с места, пойти хотя бы секунде, двинуться хоть кому-то из находящихся здесь: всё исчезнет, растворится в дыму от очередного взрыва или же утонет в бурой крови только что родившегося бойца. Очередного, что нашёл в себе силы подняться, что не стал пенять на других, а только на себя.       Ещё один шаг. В пучину отчаяния и страха, очевидно, но в глазах пестрила решимость, не свойственная никогда ранее этому лицу. Противница с насмешкой в глазах смотрела прямо на её, видно уже пришедшая в себя от недавнего неожиданного испуга. Её взгляд был непривычно насмешливым, непривычно лихим и холодным — точно, что она была готова убивать. Готова тут же стянуть шкуру с девчонки, посмевшей так некрасиво испортить репутацию всему Ордену, единожды защитив Ноя и всё ещё продолжавшей так на неё смотреть. Женщина от чего-то скривилась, когда девушка сделала ещё один шаг в её сторону.       «Не понимаю».       Она замахнулась и отвесила той смачную пощёчину, отчего девчонка тут же свалилась на ватных ногах обратно к земле. Секунда, она снова пробует подняться. Снова становится на, уже казалось никуда не годные ноги, и смотрит. Страшно смотрит, смотрит так, как ещё генералу видеть не приходилось: с ярой гордостью, с ярой уверенностью и такой же бесконечной решимостью. Женщина рассердилась и снова ударила девушку, на этот раз ногой. Потом снова и снова, била ту с такой жестокостью, на которую вроде как женщины и в мыслях не были способны.       В глазах у Ноя отошла чёрная дымка, он постепенно пришёл в себя и сознание, вернувшись к нему, представило совсем неприятную картину. Он тут же ринулся с места, ещё даже не успев окончательно сфокусироваться на происходящем. Тут же, словно от этого сейчас зависело всё его бытие, кинулся вперёд — однако что-то его обожгло. Боль, такая сильная, что он даже заскулил и схватился за предплечье, от которого даже на некоторое время дымом повеяло. Он посмотрел вперёд и заметил на себе взгляд: словно улыбающийся, словно сейчас при смерти была вовсе не она. Он потянулся рукой, но и кончик пальца так же болезненно укололо. Точно, что Чистая Сила — такую боль Ною не могло принести больше ничего.       «Она не выпускает меня? Почему?»       Мелиссу генерал удосужилась бросить на пол после столь внушительного избиения. Она как будто была чем-то раздражена, больше, чем битвой или своим соперником. Как будто что-то личное было затронуто этой мелкой девицей и внутри сейчас всё полыхало от раздражения. Заметив, что девушка упорно пытается шевельнуться где-то под сапогом, которым была прижата к полу, женщина снова с силой пнула ту ногой. Избиваемая закашлялась, на этот раз кровью, отчего в глазах наблюдающего за сим мужчины начали пробегаться нотки бешеной ярости. Сзади послышался ещё один очень несдержанный стон: Ной пытался пробраться сквозь злосчастный барьер, что так не вовремя мешал ему. Чистая Сила, кто бы мог подумать, всё ещё упорно защищала его.       Абсурд. Театр абсурда, точно, как и всё, что творилось с ним в последнее время. Ноевское начало, Тёмная материя, Чистая Сила — смешались в единое месиво, где теперь точно не скажешь, кто хуже, страшнее и опаснее. Где теперь точно не скажешь, что скрывается за сим беспределом, где теперь точно не поймёшь, кто всё это придумал. Мелисса пошла против правил, первая, что сделала такой шаг: поступила так, как хотела того её душа, не руководствуясь ничьим мнением или устоявшимися в этом мире законами.       Когда генерал заметила, что девушка больше не двигается, она брезгливо отошла от неё и двинулась в сторону Ноя. Остальные почему-то всё ещё обездвижено стояли, словно заворожённые всем этим действом, отчего Тики про себя чертыхнулся, почуяв что-то намного более серьёзное, чем простой визит генералов. Дело случая: они бы не смогли победить ни в какой другой раз, но сегодня почему-то у них всё получалось слишком гладко, слишком легко и просто. На маршале Клауд было ни царапины, а он сидел весь побитый и не имел возможности встать. Шаг в сторону, и генерал с интересом обернулась назад: Мелисса крепко схватилась за её ногу.       «Чёрт», — на выдохе просипел Ной, наблюдая за этой очередной безрассудной попыткой.       — Ты, — прохрипела девушка, так, чтобы её точно услышали, — не экзорцист.       Женщина с лёгкостью ногу убрала. Лау Симин активизировалась, обхватила девчонку хвостом и отбросила, так что та уже слишком хорошо приложилась об стену. Двадцать, тридцать и даже сорок секунд спустя тело не шевелилось. Тики зверел, Тики думал, что вот-вот и просто утонет в своей собственной ярости, что с каждым обращённым на девушку ударом всё сильнее нарастала внутри. Что с каждым принесённым ей болезненным толчком, готова была его разорвать.       — И это всё? — насмешливо поинтересовалась Клауд, поднимаясь на ноги и направляясь к бездыханной девушке. — Ты не достойна такой чести, как быть экзорцистом.       — Я… — совсем тихо, но почему-то все расслышали, — не экзорцист. И ты… Тоже. Я просто человек… Обычный человек…       — Дура! — женщина рявкнула это, подходя к девушке и вытаскивая ту из завала за руку, та на это только болезненно зажмурилась, ибо тело больше не шевелилось. — Владея такой силой, ты бездумно тратишь её на какой-то мусор! Ты должна служить Ордену!       — Не тебе говорить… — она закашлялась, — о служении Богу, Акума.       Женщина чертыхнулась и замахнулась на девушку, удар которую почти достиг. Почти. Одновременно две руки: тёмная серая, точно не человеческая и другая, одетая в белую перчатку, что делала эту самую руку значительно больше положенного, остановили кулак маршала почти в секунде от соприкосновения того с лицом Мелиссы. Девушка приоткрыла глаза и в расплывчатых силуэтах узнала, как и привычного ей Микка, так и знакомого визуально юношу — когда-то постоянно ей снившегося. Тут же они разом ударили генерала ногами, отчего та выронила девушку и отлетела к ближайшей уцелевшей стене. Тики вовремя подхватил подругу, быстро метнувшись в другую сторону и оставляя её там.       Седовласый мальчишка, что считался пропавшим несколько месяцев, выглядел даже в добром здравии и, очевидно, полностью владел собой, о чём говорила его человеческая добрая аура. Ноевскую же, Четырнадцатого, вообще не чувствовалось, но этот вопрос Тики решил отложить на потом. Они внимательно проследили за тем, как облик генерала с лица их жертвы сходит, показывая настоящий — какой-то уж больно человеческий, как для акумы, как выдала недавно Мелисса. Совершенно незнакомая им обоим особа спокойно вытрусила свою одежду и посмотрела на них со скучающим выражением лица, как бы говоря, что эти двое ей совершенно не интересны.       — Тики, — неожиданно фамильярно обратился Аллен, — я не знаю ещё одного человека в мире способного управлять Акума, кроме моего учителя. Однако эта вот — точно не его штучка.       Мужчина заинтересованно осмотрел мальчишку, что говорил с ним, хоть и стоя к нему спиной. Чистая Сила не метилась, не крошилась перьями и была в абсолютной норме. Уолкер ощутил на себе изучающий взгляд, и поспешил ответить на него:       — Не пойми превратно, я здесь, только потому что должен тебе всё ещё за тот случай.       — За тот, когда я рассказал тебе о Кроссе или за тот, когда я спас тебя от Апокрифа, малыш? — на удивление, бодро поинтересовался Ной.       — За один из них я Вас сюда перенёс Ковчегом, так что не навязывайте мне ещё один долг, мистер Тики Микк, — парень будто передразнил сам себя прошлого.       Несвойственная манера общения юнца мало заботила сейчас обременённого более важными заботами мужчину. Однако он поймал себя на мысли, что, если бы не появление паренька, сейчас возможно всё могло закончиться иначе. Поблагодарив того в своём подсознании и никак не изменившись в лице, Тики произнёс в своей обыденной манере:       — Ты что ли повзрослел, а, голубчик? — сменил своё привычное «малыш» мужчина.       — Может быть. Кстати о птичках, мы под магическим барьером, поэтому они, — он жестом показал в сторону замерших Ноев, — нас не видят.       Вопрос того, что стало с Уолкером, был отложен в самые недра подсознания, до удобного случая. Оба, казалось, только недавно бывшие заклятыми врагами друг друга, объединились против иной проблемы. «Вроде как: враг моего врага – мой друг?» — усмехнулся про себя Ной.       Бой, казалось, не кончится никогда. Битый раз они атаковали, а акума спокойно уходила от выпадов и опасно близко проходивших ударов меча Уолкера. Однако резко приняв другую тактику, оба, на данный момент товарища, пошли в ближний бой и не прогадали – вдвоём против одной получалось намного лучше прижимать грубой силой. Так продолжалось не долго: как-то невзначай женщина посмотрела на часы на руке и с виноватым лицом…       — Исчезла?! — одновременно они начали оглядываться по сторонам, но виновницу не нашли.       — Значит, целью визита было отвлечение моего внимания, — задумался Удовольствие. — Вот только от чего?       Тут же спохватившийся Уолкер заметил, что барьер вокруг них начинает медленно исчезать. Он тут же призвал Ковчег. Пространство разошлось, представляя взору уже забытые всеми доселе белые врата. Аллен тут же активно развернулся и одним быстрым шагом преодолел их с Ноем дистанцию и, взяв того за руку, с силой закинул — именно закинул — задумавшегося мужчину. Подбежав к находящейся в обмороке Мелиссе, положил ту себе на плечо. В это время из врат показалась голова очень недовольного Ноя, но его возмущения прервала тушка девушки, полетевшая в его направлении, которую надо было в срочном порядке ловить. После туда же за ними забежал Аллен, забравший ещё и, неожиданно, генерала Сокаро.       Парень встряхнулся и переложил тушку маршала так, что тот теперь сидел, облокотившись на стену. Он вернул Джокеру меч, получив взамен обратно свою правую руку. Тут же заметив немой вопрос относительно бездыханного тела, что он приволок с собой, в глазах мужчины, он поспешил объясниться:       — Он настоящий. Я так понимаю, из-за своего безумства, не заметил, что маршал Клауд — акума, — серьёзно отозвался юноша. — Оставь я его там, у Ордена стало бы на одного экзорциста меньше. Итак, недобор, видишь ли.       Аллен неопределённо пожал плечами и призадумался. Ной ожидал от него всё что угодно, вплоть до попытки атаковать или очередных приступов защиты чести экзорциста, однако этого не произошло. Он с весёлым огоньком задора в глазах посмотрел на даже заинтригованного Ноя.       — Кто ты такой и куда дел малыша? — хмыкнул мужчина, уже не весело, а серьёзно.       — Обсудим этот вопрос позже. Нам нужно где-то спрятаться, а то назревает, точно, буря. Представь, какой переполох случится только из-за одного твоего побега со свадьбы, а? — улыбнулся мальчишка, впрочем, наверное, уже даже не мальчишка — он выглядел старше, выше и, кажется, мужественнее.       Микк почувствовал себя неуютно, будто не он здесь — вечно всех задевавший и подкалывающий, хитрый кот. Всё происходящее немного выводило его из себя, уже отвыкшего от резких поворотов судьбы. От вечного незнания, непонимания и кучи вопросов уже порядком гудела голова, а сейчас — особенно сильно. Вернуть себе спокойствие, так же тяжело, тем более рана, оставленная Чистой Силой, всё ещё сильно болела, часто заставляя его отвлекаться от происходящего. Он действительно посерьёзнел и нахмурил брови, когда поднимал Мелиссу аккуратно на руки — количество ран и, наверное, на вид не скажешь, переломов, было критичным.       — Черный Орден всё ещё использует Ковчег для перемещений, так что нам лучше убраться отсюда, — юноша уверенно прошёл к одной из дверей, оставляя маршала лежащим в том же месте. — Я думаю, его в любом случае найдут, наносить визит главному управлению сейчас не в наших интересах.       Тики решил, что, наверное, лучшим решением, чтобы окончательно свою репутацию опасного, вроде как, Ноя, не портить многозначительно промолчать и причём желательно до лучших времён. Посчитав, что парень говорит вещи правильные, молча проследовал за ним в ту самую дверь, за которой они скрылись, оставляя искусственный город в тишине.