Цветы Железа

Предрассветная дымка, туман и холод. Липкая, приставучая роса. Башмаки Инквизитора трутся об неё, накрывают собой, целуют и вжимают в землю, ласкают всеми способами. Звёзды уже уснули, а солнце ещё не пришло; полоса мира застыла в мучительном, смертельном ожидании рассвета, и птицы кругом не поют, но рыдают, а трава не шепчет сказки, а умоляет убить. Тревелиан помотал головой и, обняв себя за плечи, издал тихий, ущемлённый стон. Кругом ни души. Лагерь спит, ночные дозорные стоят высоко. Сова вдалеке кричит громче. — Создатель, — шепчет Вестник Его Невесты, — я не знаю… зачем я пришёл сюда? Где-то квакает лягушка, пахнет дымом и полынью. Инквизитор достал лук и, поискав взглядом подходящую мишень, прицелился в лист на краю дубовой ветви. Стойка. Руки. Зоркий взгляд. Расправить грудь. Настроить дыхание. И... — Изгой, — сказал пьяный голос, — ты ищешь, изворачиваешься, изобретаешь, ты хочешь избавиться… Это было настолько неожиданно, что Инквизитор машинально обрушивает на голову возможного врага стрелу, мгновенно оборачиваясь. Коул договаривал “ищешь”, а со лба у него текла теплая кровь цвета балдахина в спальне Тревельяна. Шляпа упала, встав на траве нежданным грибом. Мак испуганно выдохнул и отбросил лук. Что за дурная привычка — возникать из ниоткуда и пугать людей? Поплатился. Ещё легко отделался — Железный Бык взялся б за топор, а Дориан — за посох, и осталась бы от Коула или кучка пепла, или груда мяса. Кровь растеклась на два ручья, наползая на щёку. Прости, мой друг, я случайно. От лагеря недалеко, но тьма ещё не отступила — как знать, что за демон подкрался ко мне? — Я не демон, — отвечает вслух Коул, топя глаза в росе, и тут же о другом: — Ты чувствуешь, что у тебя всё есть и ничего нет. Тебя окружает толпа, и вокруг тебя пустота. Ты устал от важности, но жаждешь внимания. — Да заткнись ты, Андрасте ради! — взмолился Тревелиан, разглядывая рану. Ничего криминального: просто царапина на лбу, острие проскользнуло, он промазал. А мог бы и воткнуть стрелу в череп… Мак прижал рукав шёлковой рубахи к кровяному следу. — …Железный Бык мог бы помочь. Он давно думает об этом. Он тоже заметил, что ты скован. Этот вывод был крайне неожиданным — Трев ожидал, что Коул затянет птичью песню, разрезая душу Вестника, мол, ты сломлен нежданной властью, ты хочешь вынырнуть из водоворота дел, ты бежишь к острову спокойствия… И тут Железный. Тревелиан замер, отбивая сердцем пощёчины, и убрал руку с волос Коула. Дух нагнулся и подобрал шляпу. Отломив оперение, Инквизитор вытащил из неё стрелу. — Об этом? Коул поправляет головной убор, натягивая его глубже на глаза, и лёгкими руками обнимает Ведущего за плечи. Прижимается тесно, но почти неощутимо. Инквизитор не успевает ни оттолкнуть его, ни обнять в ответ, ни даже задать вопрос — когда Коул бережно отстраняется, память Тревелиана оказывается пуста. Словно Бен-Хазрат: книга подправлена, лишние буквы стёрты, эпизод вычеркнут. Инквизитор моргает. В роще посветлело, птицы надрывались, роса заблистала слезами богинь. Оглядываясь по сторонам, Инквизитор роняет оперение стрелы и идет в сторону проснувшегося лагеря. Он ошибался: уединение не принесло ни облегчения, ни радости.