«Tumult Feelings»

Кову был искренне рад за подругу, которую моментально утащила в свои цепкие объятия его сестра. Кажется, Риза никак не могла поверить своему счастью и лишь недоверчиво вглядывалась в черты добро улыбающемуся королю, и только глупо улыбаясь в ответ на его утвердительный кивок. Нала, которая скептически выслушивала рассказ Ризы, явно задетая тем, что теперь у неё есть достойная конкурентка по охоте, только фыркнула, но заметив удивлённо-разочарованный взгляд сына, львица явно ощутила укол совести, раз поднялась со своего места и уже с куда более дружелюбным взглядом принялась о чём-то расспрашивать нового члена прайда. Кову не слышал, о чём был разговор, но заметил как во время беседы потеплел взгляд королевы - ответы новой знакомой ей нравились. Лев, всё это время внимательно следящий за королевской четой, не мог не заметить их взгляды на Ризу, в которых таилась печаль и тоска. Им она тоже напоминала призрак давно ушедшей дочери. Улыбка медленно сошла с губ льва, а радость в его душе уступила место глубокому чувству вины и боли. Помрачнев, он бросил последний взгляд на подругу, которую окружали вернувшиеся на скалу львицы. Сейчас Ризе не до него, а поговорить с ней он теперь сможет в любое время, к тому же его наказанием оказалось патрулирование с Ризой территорий Прайдленда. Симба решил, что ему будет полезно больше проводить времени с кем-то знакомым, да и Ризе будет проще узнавать о порядках прайда от приятеля. Решив, что она не заметит его отсутствия, Кову развернулся и медленно пошел прочь, туда, где его ждала его настоящая семья. Он остро ощущал необходимость пойти на их могилу и посидеть рядом с ними. Это было привычнее для него, нежели в радостном возбуждении толкаться на Прайдроке, нетерпеливо перебивая собеседников ради того, чтобы оповестить их о новостях, важных для него, но не для них. Внешнее сходство Ризы с Киарой одновременно лелеяло теплоту и радость в его душе и вместе с тем тревожило и подавляло. Тогда, в пещере, ему казалось, что мир остановился, дабы даровать смерть для него, наградить за долгими муками призрачным фантомом той, которая навсегда забрала его сердце. И то, что это была Риза, отчасти разочаровало Кову. Он отдал бы здоровье, силы и даже жизнь, лишь бы вновь с любовью изучать каждую мягкую черту его любимой львицы, чтобы вновь услышать её звонкий и мелодичный смех, чтобы вновь его сердце радостно плескалось в таких тёплых и уютных карих глазах, похожих на мягкий закат. И пускай он бы увидел только призрак Киары, но ему хватило бы и этого. Хотя бы пару секунд! Неприятная мысль холодным ветром прошлась вдоль его хребта - он понимал, почему в первые секунды спутал Ризу с Киарой. Он никогда бы их не перепутал, ведь зрение у него было отличным. Нет. Просто он начал забывать. Начал забывать черты и какие-то детали. Когда он цеплялся за образы и пытался с точностью их воспроизвести, то изображение Киары плыло и ускользало прочь. В воспоминаниях он видел её образ всё более и более смазанным, и каждый раз уходило всё больше времени, чтобы с точностью вспомнить оттенок её шерсти, форму глаз или звук её голоса. Кову больше помнил чувства и ощущения, чем саму Киару, и это его пугало. Благодаря Ризе, его память восстановила некоторую резкость, но надолго ли? В своих невесёлых мыслях лев грузно ступал по нагретым за день камням, отдающим жаром в подушечки лап, но Кову не было жарко. Сейчас он испытывал лёгкую морозящую дрожь от мысли, что память его подводит и, возможно, однажды наступит то время, когда он будет помнить только имя той, которую любил, которая изменила его жизнь, пробудила его душу. Прикрыв глаза, Кову не заметил, как одинокая слеза скатилась по его щеке и упала куда-то в вялую траву, спугнув саранчу. Шаг за шагом он преодолел сперва спуск с горы прайда, а затем и едва различимую среди травы тропинку, ведущую к дальним скалам. Обогнув своё пристанище, лев занервничал и поторопился, едва заметив за камнями небольшой холмик, будто боялся, что сейчас и он исчезнет будто мираж. Но нет, холмик так и стоял на своём месте, окруженный зеленью трав. Цветущая акация приветливо помахала своими веточками, будто приветствовала льва и желала его обнять. Окружающие её кусты стрелиций также охотно наклонили свои яркие цветы, похожие на райских птичек, в сторону Кову. Он понимал, что это из-за сквозняка, царившего среди скал, растения шевелятся в такой знойный день, но Кову очень хотелось верить, что это души родных встречали его после томительного ожидания его возвращения. - Я вернулся, мои хорошие, - печально улыбнулся Кову, присаживаясь в тени, рядом с могилкой, которую он сам обустроил, не в силах смотреть на голые кости - то, что осталось от некогда здоровой и юной львицы и косточки поменьше - их дети, которым так и не суждено было ощутить жизнь сполна. Удрученно свесив голову, он молча слушал шелест листьев, похожих на тихий жалобный шепот. Ему казалось, что души родных взывают к нему, но он не мог их расслышать, как бы не хотел. Он даже во снах редко их видит и слышит. Симба всегда говорил ему, что общается с душами ушедших родственников ночью, обращая свой взор на небо, где они обретают вечный покой в виде звёзд, своим далёким светом озаряя путь тех, кто был им дорог, и наблюдая за ними с небес. Но звёзды казались слишком далёкими, и стараясь найти успокоение, Кову обратился к словам матери. Зира всегда критически воспринимала философию Прайдленда, и помимо идеи о борьбе за выживание, она также придерживалась взглядов и о том, что звёздам нет дела до ушедших. Они просто есть, и будут существовать независимо от львов, а вот кости - другое дело. Души просыпаются, когда к их останкам подходят и говорят с ними как с живыми, пускай они больше и не могут говорить. Кову хотелось верить, что когда он приходит на место захоронения своей семьи, то души его любимых и впрямь слышат его. Во всяком случае, когда лев рыл землю, аккуратно засыпая останки, то он и подумать не мог, что на этом месте может вырасти нечто столь прекрасное, а не это ли знак? Ведь ближайшие акации находились в сотне шагов, а кусты стрелиции и вовсе были у границ с джунглями, но вот они здесь. Что это, если не воплощение его родных? А звёзды... Звёзды мигали ему и в детстве и сейчас. И они одинаково холодны и неизменны. В них Кову не находил покой, а здесь - да. Слыша лёгкий шум покачивающегося молодого деревца или наблюдая за игрой цветков-птиц, он верил в то, что рядом с ним сейчас его жена и дети. Чувство вины вновь охватило его из-за навязчивого ощущения предательства с его стороны. То, что они были мертвы, а он жив уже само по себе было неправильным, а уж то, что он сегодня на какое-то время даже позволил себе забыться и сделать глоток жизни казалось ещё большим кощунством. - Прости меня, милая, - проглатывая слёзы, тихо прошептал Кову. Дерево ласково зашелестело, и лёгкими порывами воздуха оно, будто от сердца, отрывало белоснежные воздушные цветы, лепестки которых нежно касались гривы льва. Прошло немало времени, а матёрый коричневый лев так и продолжал понуро сидеть среди тихой полянки, позволяя лёгкому ветерку колыхать отдельные пряди его кедровой гривы. Время от времени Кову поднимал морду и шумно вздыхал, тоскливо взирая серо-зелёными глазами на цветущую акацию или на искрящиеся красками стрелиции. В тишине, нарушаемой лишь порывами воздуха, его собственным дыханием и лёгким шелестом зелени, лев моментально различил посторонний звук - осторожные и робкие шажки позади себя. Идущий явно старался двигаться бесшумно, но это не всегда выходило - то рядом громко застрекочет саранча, то примнется сухая травинка или веточка. Каждый раз, когда воздух сотрясал небольшой их треск, то путник останавливался, с опаской ожидая реакции льва. Кову нахмурился, затылком ощущая нерешительный пытливый взгляд. Он надеялся, что обладатель шагов поймёт свою неуместность и тактично ретируется, но этого не произошло. Видимо, ещё недолго борясь со своими сомнениями, львёнок тяжело вздохнул и приблизился к Кову совсем близко, садясь возле него. Лев не оставлял веры в то, что тот уйдёт, поняв, что никакой реакции ему не добиться, но тот не ушел. В молчании они просидели ещё около четверти часа, и лишь затем молчание прервал тихий голос Ари. - Ты всегда приходишь сюда, когда грустишь, дядя Кову, - лев всё ещё не оборачивался к львёнку, делая вид, что не замечает его, но это не смутило Ари, и тот продолжил говорить тихо, будто боялся нарушить тишину этого места. - Мама и папа редко приходят сюда. Они говорят, что Киара на небе, и они общаются с ней ночью, когда загораются звёзды. Но я не слышал, чтобы она отвечала им. Не отвечает она и мне. Ты тоже с ней говоришь, но не ночью, со звёздами, а здесь. Почему? - Потому что здесь покоятся её останки, - нехотя пояснил Кову, хмуро глянув в искренние глаза цвета бирюзы. Ему вспомнились слова Симбы о том, что Ари будет похож на Киару, но тот глубоко заблуждался, ведь сходства между Ари и Киарой ещё меньше, чем между Киарой и Кионом. Эта мысль заставила льва недовольно поджать губы и отвернутся, будто это было ошибкой и виной мальчика в том, что он не был похож на сестру. - Папа говорил, что когда мы умираем, то из нас прорастает трава, которую едят антилопы и другие травоядные... - После нашей смерти от нас остаются только кости, - коротко фыркнул лев. - После того как твоё тело сгниет под солнцем или его сожрут падальщики и черви. От костей ничего не прорастает. - Но здесь проросло, - возразил Ари и робко заглянул в глаза Кову. Последнему сделалось неуютно от той серьёзности и печали, которая отображалась во взгляде львёнка, и он уже более раздраженно отрезал: - Здесь всё проросло из земли. Земли, которой я укрыл их. Этот холм - всё, что у меня осталось. Я холил и лелеял его, и он ответил мне тем же. - Но ты считаешь, что это души? Ты не веришь, что мы прорастаем в траву, но всё равно считаешь траву, выросшей на могилке, воплощением душ. Выходит, мама и папа верят, что трава - то, что остается после наших тел, но души отлетают на небо, а у тебя по-другому, - задумчиво пробормотал Ари, сосредоточено хмуря лоб. Надоедливые расспросы окончательно вывели Кову из себя, и потеряв над собой контроль, он резко обернулся и зарычал: - Какая тебе разница?! Какое тебе вообще до меня дело? Какое тебе дело до Киары или её смерти?! Ты её даже не знал! Не делай вид, что тебе не всё равно! Почему ты вообще здесь?! От гневного напора Ари потупился и виновато опустил уши, но он остался на месте, и когда Кову выпалив свои претензии, тяжело переводил дыхание, львёнок тихо ответил ему: - Мне не всё равно, потому я и здесь. Родители не говорят мне о Киаре. Только общие фразы. Когда же я хочу узнать о ней больше, то они замолкают и переводят тему. Я вижу, что им больно, но... Но я тоже заслуживаю право знать, - нерешительно перемявшись с лапки на лапку, Ари прямо и честно посмотрел на Кову. - Я хочу знать, какой она была, и я просто подумал, что правильнее это узнать от того, кто настолько сильно её любил, что и в зной и в ливень может сидеть здесь часами. Папа говорит, что ты был другим, когда она была жива... Наверное, она была очень особенной. Кову, в душе которого уже разжигалось пламя, ощутил как его пыл только что остудили ледяной водой. Лев недоверчиво взглянул на мальчика, ожидая какой-то жестокой шутки от них с Тамани или ещё какого-то обмана, но Ари продолжал смотреть на него искренними большими глазами, переполненными сочувствия и неподдельного интереса. Кион никогда не говорил с Кову о Киаре, и Кову даже не был уверен, что старшего сына Симбы вообще интересовала умершая до его рождения сестра, потому лев был очень удивлён и растерян подобной просьбой со стороны младшего брата. Вздохнув, Кову рассеяно рассматривал цвет акации, размышляя над словами Ари. Львёнок не торопил его с ответом, и за это он был ему признателен. Решив, что ничего страшного не произойдёт, если он вместо грубостей ответит на вопросы малыша, лев вздохнул и внимательно посмотрел на Ари. - Ты прав. Твоя сестра была самой удивительной львицей из всех. И... Прости, мне тоже сложно об этом говорить. Ты знаешь, почему я не хотел идти провожать Киона? - неожиданный вопрос сбил Ари с толку, но немного подумав, он решил высказать своё предположение: - Потому что Кион раздражает тебя? - эта догадка вызвала лёгкую, едва заметную усмешку на лице льва, но глаза его оставались грустными. - Отчасти. На самом деле я не хотел идти, поскольку отчётливо представлял как в такой же путь могли собираться мои собственные сыновья... Они были бы ровесниками Киона, сложись всё... по-другому, - сглотнув неприятный ком в горле, произнёс Кову дрогнувшим голосом. Ари выглядел ошеломлённым и подавленным. - Сыновья? - глухо переспросил он, виновато качая головой. - Дядя Кову, прости, я не знал... - Неудивительно, - зло сверкнув глазами в сторону скалы, только и прокомментировал лев, но говорить гадости о родителях Ари он не стал. - Твоя сестра умерла не от болезни. Она не перенесла родов. Один из львят, я назвал его Муфасой - в честь вашего дедушки, умер ещё не родившись, а другой... Кива, он заболел и умер после церемонии. Если бы они были живы, то Кион был бы немного младше их. - У тебя были львята, - потрясенно прошептал Ари. Неожиданно он бросился к Кову и уткнулся в его гриву, зарывшись лапками в густой воротник, стараясь достать до груди. Теперь Кову выглядел не менее пораженным, чем он. Растерявшись, он не знал, стоит ли ему оттолкнуть ребёнка или нет, а тем временем львёнок тихонько всхлипнул. - Мне так жаль! Так жаль... Ты был папой... Тебе потому тяжело смотреть на других львят и на нас с Тамани, да? - Да, - кивнул Кову, ощущая как сдавливает его лёгкие от такой искренней и сочувствующей реакции. Почему же за столько лет только этот малыш интуитивно понял, чего так не хватало ему? Простых поддержки и понимания. Нерешительно Кову положил свою лапу на спину Ари. Львёнок замер, и Кову напрягся, подумав, что напугал его, но прежде, чем он убрал лапу, Ари сел и ткнулся головой в приподнятую лапу. Опустив взгляд, Кову увидел печальные озёрца, в которых отображалось его растерянное лицо. В таком виде Ари казался настолько маленьким и хрупким, что льву стало совестно за то, что ранее он накричал на него. Пересохшим от волнения голосом, Кову уточнил: - Ты всё ещё хочешь услышать всю историю? Ари молча кивнул, отстранившись, чтобы больше не смущать льва, но оставаясь всё ещё рядом так, чтобы ощущать приятное тепло рядом с собой. Сперва через силу, а затем всё легче и легче Кову рассказывал Ари о своём детстве, о своих близких, о первой встрече с Ризой, о её уходе и встрече с Киарой. Лев подробно остановился на воспоминаниях, связанных с ней, но опустил тот период своей жизни, который начинался после первой встречи с Киарой в детстве и заканчивался встречей в юности. С улыбкой лев описывал насколько Киара была храброй и весёлой, всегда жизнерадостная и добрая, мудрая и милосердная, ведь она даже пыталась спасти его мать, и это после того, как та пыталась убить и её саму и её семью. На этом моменте лев помрачнел, вспомнив свою мать, но, к счастью, Ари не стал задавать вопросов о Зире. Ворошить ещё одну болезненную рану на душе, Кову не был готов за один вечер. Довольно и того, что он без утайки рассказал Ари и о том, как получил свой шрам. Львёнок слушал внимательно, периодически задавая интересующие его вопросы, но не перебивал и не осуждал. Больше всего Ари понравилось слушать о том, как проводили время Кову с Киарой, глядя на звёзды, спасаясь от носорогов, блуждая по джунглям, но вместе с тем это была и самая грустная часть истории, ведь такого больше не повторится, и Кову вряд ли вновь будет весело смеяться и носиться по саванне, окрылённый счастьем и любовью. В его голосе и взгляде Ари видел проблески света, когда Кову углублялся в приятные воспоминания, и от этого становилось ещё грустнее. Лев и львёнок ещё долго говорили, а акация и стрелиции одобрительно кивали в ответ их душевному разговору. Кову почувствовал себя опустошенным под конец, но одновременно с этим он испытывал и облегчение, ведь за столь долгое время он наконец-то нашел того, кто готов был его слушать и разделять его боль. - Спасибо, - тихонько поблагодарил его Ари, уткнувшись в его лапу. - Теперь я знаю, что моя сестра была не просто образом, а настоящей живой львицей. Спасибо. Только очень жаль, что я никогда её не знал лично... - Думаю, ты бы ей понравился, - улыбнулся Кову, с ответной благодарностью глядя на львёнка. - Спасибо, - смущенно пробормотал Ари, а затем переведя взгляд на закрывающиеся цветы акации, взволнованно обратился к Кову, вспомнив что-то своё: - Но, дядя Кову! Ты сказал, что Киара была жизнерадостной и очень любила тебя! Может, она страдает и грустит оттого, что ты всегда печальный? В том, что произошло не было твоей вины. Ты же не знал, что всё так будет... Лишая себя радости, обвиняя себя и коря, ты не вернёшь её обратно, только будешь страдать сам и заставлять её видеть твою боль... Я бы был глубоко несчастен, и чувствовал бы себя виноватым, если бы после моей смерти все те, кого я люблю, перестали улыбаться... И львята ваши тоже, наверняка, грустят оттого, что их папа не улыбается и не шутит. - Ты не можешь знать наверняка, - мрачно произнёс Кову, моментально похолодев. - Я потерял всю свою семью, Ари. Ради кого мне жить? - Ради этого, - просто ответил Ари, указывая взглядом на аккуратный цветущий холм. - Ты заботишься об этих растениях. Без тебя они бы усохли или их съели бы. - Предлагаешь жить ради растений? - уголки губ дрогнули, но Ари невозмутимо покачал головой и чуть улыбнулся: - Я говорю не о растениях. Ты хранишь память, дядя Кову. Для них этого достаточно. Кову внимательно посмотрел на львёнка, пытаясь понять как Ари может быть лучшим другом Тамани, ведь они совершенно разные! Ари был умнее своего возраста, и Кову про себя отметил, что юный принц действительно может стать очень хорошим королём. Правда, с королевой, скорее всего, прайду не повезёт. Львёнок робко улыбнулся, а затем поднял взгляд на небо, вглядываясь в первые звёзды. Заметив их, Кову спохватился. - Тебе пора домой. Родители волнуются, да и Тамани... - Они сейчас заняты Ризой, - только пожал плечами мальчик, однако поднимаясь со своего места. Кову посмотрел на него с любопытством. - Почему же ты не с ними, а пошел за мной? Ты ведь сразу же последовал за мной, так? - Да, - кивнул Ари, медленно уходя от могилы сестры и её детей вместе с Кову. - Только я сперва наблюдал на расстоянии, со скал. Мне показалось неправильным, что ты всегда один, и потому, пока Тамани была занята, я решил воспользоваться моментом и поговорить с тобой наедине. Я давно собирался, но не было подходящего времени. - Доброй ночи, Ари, - тепло произнёс Кову, когда их пути разошлись - Кову поднимался на свою скалу, а львёнок должен был пойти дальше, к Прайдроку. Попрощавшись с ним, Ари улыбнулся ему на прощание и даже помахал лапкой, прежде, чем скрыться в невысоких зарослях травы. Провожая взглядом удаляющуюся маленькую фигурку, лев раздумывал над его словами и оценивал весь этот сумбурный день. Заснул Кову только тогда, когда небо подёрнулось полоской первого света...