***
Рано утром, когда отъезжающие офицеры отдавали последние распоряжения заместителям, Занзас, хмурый с недосыпу, заметил в их группе какой-то дисбаланс. Пересчитал соратников в уме, сбился, пересчитал на пальцах: Патлатый мусор, Пернатый мусор, Электрический мусор, казначей и… Один палец остался лишним! — Кто обглодал мусорного Принца? От голоса невыспавшегося босса все присутствующие бойцы вздрогнули и попытались слиться с ландшафтом, Скуало помрачнел лицом, а Луссурия, державший на весу скелетик Джонни, изобразил самую беззаботную улыбку: — Босс, не о чем беспокоиться! Бел в полном порядке, он присоединится к нам в Турине. А его вещи я собрал! Занзас смерил заговорщиков тяжелым взглядом, особенно долго изучал скелет, в конце концов кивнул, но предупредил: — Упакуйте королевский костяк и сдайте в багаж, а то будет как в прошлый раз… Который из «прошлых разов» он имел в виду, Занзас не уточнил, но все выдохнули облегченно и не стали переспрашивать. Полет проходил нормально ровно до тех пор, пока они не вышли в воздушное пространство Туринского аэропорта. Над городом висел аномально густой туман, и множество самолетов кружили вслепую, ожидая, пока их посадят по радару. — Чертовщина какая-то, — пробормотал Мармон и запрятал поглубже за пазуху свою пустышку. Из-за таких метео-накладок варийцы снова опоздали на встречу с Хранителем Девятого, и Леви-А-Тан сильно переживал о престиже босса. Крокента в зале не было, Принца Потрошителя в условленном месте также не обнаружилось, и все остальные слегка переживали о судьбе мирных граждан. Босс и капитан обменялись взглядами, и Скуало скомандовал: — На базу, а там разберемся! Город по-прежнему тонул в густом туманном молоке, и такси, выныривающие из мглы, казались глубоководными монстрами, заманивающими жертву тусклыми огоньками охотничьих приманок.***
Знакомой комендантши на входе не оказалось, вместо нее за стойкой сидел ветхий дедок, который, похоже, еще Первую Мировую видел. Он с неприязнью оглядел прибывших, по три раза сверил их лица, фото на пропусках и ведомость на поселение. У Луссурии уже начало сводить мышцы лица от парадной улыбки, особенно, когда дед буркнул себе под нос что-то неприличное в его адрес, но «мамочка» держался молодцом. — А студент Каваллини уже заселился, вы не подскажете? — спросил он о Бельфегоре, почти не надеясь на внятный ответ. Но старик неожиданно усмехнулся, показав три последних зуба, и проскрипел: — Как же, ждут-с! Давно ждут-с дорогих гостей! Все жданки съели уже… — тут консьерж подмигнул свертку в руках Луссурии. Надо заметить, что в свертке был скелет, а от этой недоброй усмешки Лу почувствовал, что волосы его встают дыбом. — Мармончик, я его боюсь, — прошептал он, пятясь к своим. — Меня бойся, ты мне на ногу наступил! — сердито зашипел Аркобалено и первым шмыгнул в лифт. Тринадцатая секция встретила их визгливой дверью и сизым туманом в коридоре. — Мусор?.. — окликнул Занзас иллюзиониста. — Это не я, босс! — Знаю! Разгони это ведьмин кисель, не видно же нихрена! — Я постараюсь, — сказал Мармон и храбро шагнул в морок. Морок чавкнул и проглотил варийского казначея с сапогами. — ВРОООЙ!!! — заорал капитан и рванул за ним, спасать кассу. Боевой клинок был упакован в чехол с гитарой Леви, но на всякий случай у Скуало еще оставался засапожный нож, наваха за пазухой и раритетный индийский уруми* на поясе, «Ultima ratio»**, так сказать. Занзас, Луссурия и Леви с чемоданами не стали изображать из себя дʼАртаньянов и шагнули следом за мечником в туман. Под ногами влажно хлюпнуло, а дверь за их спинами закрылась с противным скрежетом. Скуало замер впереди в боевой стойке, внимательно прислушиваясь к окружающему наваждению. Пол превратился в кочковатую топь с черными зеркальцами затхлой воды, с потолка свисали бороды исландского мха, в сыром воздухе витал запах болотного газа и распаренного веника. — Босс, не при на рожон, мне недосуг тебя сейчас спасать, — бросил он, не оглядываясь. — Не зарывайся, Акулий отброс, я не нуждаюсь в твоей опеке, — процедил Занзас и вытащил пистолет. Простой и надежный Глок 18С, с которым можно было ходить на носорогов и колоть орехи. Кокосовые. Мармона видно не было, но впереди тускло отсвечивал вход на кухню, хотя из-за тумана свет этот казалось, был в паре километров. — Вперед, только тихо, — мотнул головой Скуало, перепрыгивая с кочки на кочку. — А почему тихо? — поинтересовался Лу громким шепотом. — А чтоб страшнее было! — огрызнулся капитан. Волосы его успели отсыреть, противно липли к шее и, казалось, уже почти касаются гнилой воды. — МАМА!!! — заорали сзади. Он обернулся в прыжке, и увидел жуткую картину: Лу сидел посреди черной лужи, запутавшись в какую-то белесую сетку, аки стыдливая русалочка. А сама сеть тянулась к ногам Скуало и плавно переходила в… — ВРОООЙ!!! — заорал капитан, поскольку стало ясно, что запутался Луссурия в его собственных волосах, отросших и расползшихся по всему заболоченному коридору. — Режь их! Они меня утаскивают! — вопил свежепойманный улов, панически барахтаясь на мелком. — Не могу, я клятву давал! — рявкнул Скуало в ответ, лихорадочно соображая, как разгонять морок, если их иллюзиониста уже схарчили. — Мусор, ты совсем свихнулся? — полюбопытствовал Занзас, стреляя в тусклый свет в конце этого аттракциона. Впереди что-то немузыкально взвыло и в глаза киллерам ударил ослепительно-желтый свет кухонной люстры. — Ши-ши-ши! А мы вас так ждали, босс! Даже чай заварили, а вас всё нет и нет…***
Крокент Бауч курил исполинскую самокрутку, а в мешках под его глазами, казалось, были собраны все непролитые слезы о судьбе Вонголы. Весь вид старика наводил на мысли о пользе здорового образа жизни, хотя пил он чай. Травяной, смердящий запаренным веником. Мармон, как ни в чем не бывало, сидел рядом и сосредоточенно грыз печенье. Бельфегор сиял, как новая копейка. — Что это за спектакль? — неприветливо спросил Занзас, усаживаясь напротив Крокента. — Назначаете встречу, сами же ее срываете, потом в дом вламываетесь без приглашения… Про болото я уже не спрашиваю, из уважения к вашему диагнозу! — Кхум-м! — прокашлялся гость и разогнал клубы дыма у лица. — Видишь ли, мастер Занзас, там, — он махнул рукой в сторону аэропорта, — я встретил этого молодого человека. Он был в форме «Варии», и она была в крови, совсем, совсем окровавлена! — тут Крокент печально покачал головой и отхлебнул чаю. — Разве не приятнее видеть нас обоих здесь, а не меня — там, а его — в полиции? — Хм? Хорошо, я разберусь со своим подчиненным. А кроме того, чтобы собирать моих заблудших баранов, чем я обязан этой встрече? Крокент уставился печальным взглядом куда-то поверх холодильника и запыхтел своей самокруткой, совсем скрываясь в дыму. — У меня есть информация. Ты догадываешься, какого рода? Видение, смутное и недоброе видение. «Змея укусит свой хвост, детей пожрет проклятие, тысяча цветов вырастет на могильных камнях». Это тревожно, не так ли, мастер? Дым разошелся, и на Занзаса уставились два печальных стариковских глаза, отягощенных мешками. — Возможно. «Реланиум» попейте, говорят — помогает, — ответил босс «Варии» и откинулся на стуле, давая понять, что разговор окончен.***
— Босс, а что это было? — полюбопытствовал Бел, когда Крокент откланялся и ушел, оставив после себя только запах болота и странный чай, дымящийся даже спустя два часа после заваривания. — Что-что… Опять накурился на старые дрожжи, старый хрыч, вот вольты и пошли! Чего ты лыбишься, мусор? Будешь с ним дружбу водить — так же вот сторчишься. Хранители у Девятого — одна сплошная медицинская энциклопедия с осложнениями. У Крокента, вон, параноидальная шиза, а вся африканская дурь через его руки идет… Пока Занзас ударялся в воспоминания «золотого детства», капитан поманил пальцем Мармона. — И что это за финт ушами был? — Ну, ты же не испугался? И босс тоже не испугался. Я сразу понял, что это вонгольский Хранитель, опасности не было… — Не было?! — взвился Луссурия, задетый за живое. — Да я чуть седым не стал, когда меня волосы утопить пытались! — А ты мне на ногу наступил, — мстительно ответил Мармон и утащил с тарелки последнее печенье.