***
В это же время в резиденции Девятого Вонголы в который раз перетирали тему «казнить-помиловать». За отеческое прощение с упитанными тельцами и прочей малиной голосовали сам отец, его Правая рука Койот Ньюгет (чтобы босс не расстраивался перед Рождеством) и добрый Брабантерс. Крокент тоже был «за», но никто не мог поручиться о его вменяемости в данный момент, поэтому иллюзионистское «за» считалось величиной переменной. Висконти был «против». Ганук вертел головой, как флюгер, пытаясь решить, он здесь с умными или с красивыми? А «красивые» в лице Ная Броу, полировавшего ногти, держали четкий нейтралитет. Най был умеренным пацифистом, но имел крепкую память на все проколы своих подопечных, а проколов этих накопилось больше, чем дырок в сыре Эмменталь. Все выходки киллеров, о которых тот же Суперби думал «Семь бед — один ответ», старый Хранитель Солнца старательно коллекционировал и тщательно переживал на досуге. Окружающие считали это разновидностью садомазохизма и старались лишний раз Ная Броу не задевать. — Против! — определился, наконец, Хранитель Грозы и хлопнул ладонью по столу, словно сбросил последнюю карту. Дон Тимотео посмотрел на него укоризненно, но ничего не сказал, а обернулся к Висконти: — Вы так уверены, друг мой, что они заслуживают смерти? — Что вы хотите услышать от меня? Выдержку из войскового устава Гвинеи-Бисау или Джибути? Там этих людей расстреляли бы еще девять лет назад. По патрону на каждого, а рядовых — на плантации, бататы окучивать, да еще и языки подрезали бы, чтобы не сболтнули чего. И не надо смотреть на меня большими добрыми глазами, мой дон! Я понимаю, семья, любовь, Господь терпел, и нам велел… Но предателем становятся один раз! А Занзас уже дважды поднимал на вас руку, и никто не знает, когда будет третий. — А может, на третий он меня и прикроет той же рукой? — От кого? От своих же наемников? — Да вот хоть бы и от вас? Не желаете ли устроить для этих бунтарей-рецидивистов контрольный экзамен? — В вас чуть-чуть пострелять холостыми или немножко повесить? — съязвил Хранитель Облака, и, опустив зеркальные очки на нос, стал похож на Пиночета. — Не стоит, просто предложите Занзасу мое еще теплое кресло, а остальное мы с Крокентом изобразим своими силами, — ответил Девятый.***
Двадцать третьего декабря вымотанный ожиданием офицерский состав «Варии» прибыл на виллу Вонголы и расселся в приемной. Сначала Мармон сдавал отчет, и его снова принимали тяжело, словно это был не отчет, а осложненные роды. Три часа тянулись душно и неторопливо, как жидкий гудрон. Когда казначей вышел из бухгалтерского отдела, лицо его цветом гармонировало с жабой, а губа дергалась. Сердобольный Луссурия пожалел ребенка и вытащил из-за пазухи плитку гематогена. Дальше вызвали к Девятому босса и капитана. Из-за двери какое-то время доносился бодрый речитатив отчета Скуало, потом капитан вышел один и недоуменно передернул плечами: — Для кого распинался, спрашивается? Нужны были им эти бумажки, как лысому бантик… Чего вылупились, отбросы?! Босс сам все решит, сам и расскажет, без меня справится! Он плюхнулся на свое место и мрачно затих, похоже, сильно уязвленный своим изгнанием с заседания Хранителей Девятого. Еще несколько минут из кабинета Тимотео не было слышно ничего, а потом за дверью шарахнул взрыв.***
Занзас с первого взгляда понял, что Девятому снова хуже. Он был в коляске, тяжело дышал и слушал рассеянно, словно доклад Патлатого мусора и не касался сегодняшнего разбирательства. Лицо в пигментных пятнах горело нездоровым румянцем, а под рукой стоял флакон с таблетками, названия которых Занзас с другого конца стола прочесть не мог. Справа от отца сидел Койот, слева — Висконти, хотя обычно там торчал поцарапанным истуканом Брабантерс. На середине отчета Хранитель Облака зашептал что-то на ухо старику, тот кивнул и стал открывать лекарство, но обронил. Висконти поднял флакон и сам отвинтил крышечку, вытряхнув Тимотео в ладонь таблетку. Занзас следил за их руками автоматически, все равно на лицах старых хрычей не было ничего интересного. Когда Патлатый замолк, Висконти поблагодарил его за доклад и отпустил на все четыре стороны. Это было уже что-то новое, раньше Тимотео предпочитал председательствовать на своих совещаниях, а сейчас сидел неподвижно и, кажется, даже не заметил, что в комнате повисла та нежная тишина, которая нарождалась из воздуха всякий раз, когда Правая рука Занзаса затыкался. — Теперь наш дон отдохнет, а с тобой, Занзас, поговорю я, — начал Висконти. — В результате наших наблюдений, перед Семьей встали два вопроса. Первый: можно ли и впредь доверять Независимому отряду убийц Вонголы? Второй: можно ли положиться на мнение Девятого? И ответы на оба были неутешительны… Вернее, они были взаимоисключающи. — К чему это словоблудие? Вы решили устроить маленький домашний переворот и ставите меня в известность? — бросил Занзас, глядя исподлобья. — Что за дрянь вы подсунули Девятому, старый трюкач? А ты, Койот? Где же твоя сраная верность дону?! — Сейчас моему дону уж точно не хуже, чем в потрохах твоего Гола Моски, — ответил косматый Хранитель Урагана, а пальцы его протеза выбили нервную дробь по столу. — Все это делается исключительно в интересах Семьи, а значит — и в его интересах. — Как трогательно! Я прямо сейчас заплачу, — криво ухмыльнулся Занзас и даже пару раз хлопнул в ладоши. — Так кто же следующий босс, кому послать цветы и открытку?! — Ты, — ответил Висконти негромко и поднял очки на лоб, словно они мешали ему сполна оценить реакцию босса «Варии». Занзас перестал ухмыляться, а лицо его потемнело и стало покрываться новыми пятнами. — Вы вполне здоровы, Висконти? Вам не хуже прочих известен исход Конфликта Колец. Они меня не приняли! — А не нужно больше никаких колец. Сила в тебе есть, хватка есть, а вся эта атрибутика Средневековья — такое варварство, что даже смешно делается. Почему какие-то кольца, реликвии смутного происхождения, должны решать успех нашего дела? — Потому, что мы — Вонгола! Древнейшая, мать ее, из Семей Италии! И эти, мать их, реликвии смутного происхождения, до сих пор не давали промашек! Занзас обвел бешеным взглядом всех присутствующих. Хранители сидели молча, безучастно таращась куда угодно, но не на спорщиков, словно для себя давно уже все решили и никакие внешние доводы их не волнуют. Только Крокент поднял мутный взгляд и прохрипел: — Мир меняется. Загорается новое Пламя, и мне холодно у старого очага. Нужно внести свежих углей на пепелище. Девятый догорел. — Ах, Девятый догорел?! Да я вам, мусорным старперам, самим здесь сейчас устрою гриль с котлетами! — взревел блудный сын и поднял на ладони яркий сгусток чистой ярости.***
— Ши-ши! Босс зажигает, — заметил Бел и влез на кресло с ногами. — Может, нам стоит ему помочь? — заволновался Леви-А-Тан. — Совсем дурак? — поинтересовался Мармон. — Он в гневе своих-чужих не различает. — А хуже уже все равно не будет, — заключил Луссурия и прикрылся журналом. Суперби Скуало ничего не сказал, а просто встал, прошел к дрогнувшей двери и открыл ее ногой внутрь, хотя до этого она распахивалась наружу.***
— ВРООООЙ! Какого черта здесь происходит, Девятый?! Никто ему не ответил, посреди пустого кабинета с Т-образным столом стоял только взъерошенный Занзас. По столешнице плясала веселенькая огненная дорожка, с потолка прыскала противопожарная система. — Не понял… А где все? Ты их что, того?.. На атомы распылил, босс?! — А я знаю?! Похоже, кто-то здесь снова балуется миражами… И этот «кто-то» скоро сильно об этом пожалеет! — процедил тот сквозь зубы и крикнул в пространство: — Крокент! Ты знаешь, я сам шутить не люблю, и другим не прощаю! Выходи сам, пока по-хорошему зову! Считаю до одного!.. — Тише, тише, сынок! — раздалось из-за портьеры, и навстречу им вышел вполне бодренький Девятый. — Не нужно так шуметь! Висконти, друг мой, что вы там притихли, вставайте! Ах, как неловко получилось… Хранитель Облака, ничейный резидент, разведчик и контрразведчик, вылез из-под стола, отряхиваясь, брезгливо сбросил оплавленные очки и сердито дернул ртом: — Джеймсбондовщина, будьте вы все прокляты!.. И вышел, хлопнув вывихнутой дверью. — Да что здесь происходит?! — заорал Занзас, хватаясь по привычке за пустую кобуру. — Экзамен на доверие, — поднял палец дон Тимотео. — И ты его успешно сдал, мой мальчик. Прошу считать предыдущие инциденты с участием «Варии» исчерпанными, и пусть наше сотрудничество снова будет… — Погоди, старик! Ты хочешь сказать, что снова разыграл меня вслепую, и теперь так радостно об этом сообщаешь?! Я вам здесь кто — паяц на веревочках с фейерверками?! Кукольный театр к Рождеству захотелось посмотреть?!. — Эй, босс, пойдем отсюда, а? — встрял Скуало, незаметно уцепив Занзаса за воротник и медленно поворачивая к двери. — Девятый нас оправдал, в штабе дел по горло, всем к сессии готовиться надо… Или уже не надо? — выразительно посмотрел он на дона Тимотео. — О, это уже на ваше усмотрение, юноши, — развел руками старый дон. — Всё же, вашу работу сложно совмещать с учебой. Счастливого Рождества, я буду рад видеть вас на нашем приеме в канун праздника. И в любой другой день также! Занзас бросил на приемного отца последний убийственный взгляд, стряхнул руку заместителя с плеча и вышел прочь, доломав дверь окончательно. — Не ожидал от вас такого махрового авантюризма, Девятый, — покачал головой Скуало. — Когда же вы начнете воспринимать его как равного? Это все, чего не хватает Занзасу. — Спасибо вам, Суперби. — Я ничего не говорил, — коротко ответил он, неопределенно дернул подбородком в символическом поклоне и проследовал за своим боссом, оставив Девятого наедине с догорающим столом.